Этого следовало ожидать, – ответил немец.– Извините, – вмешался Карпинский, – кто здесь задает вопросы? Кто вы, собственно говоря? Ваше имя, капитан?– Ганс Клос.– Вы прекрасно говорите по-английски, – проговорил Робертс и предложил немецкому капитану сесть. – Из абвера?– Так точно.Робертс достал сигареты.– Может быть, закурите, господин капитан? В данный момент мы являемся как бы коллегами, хотя не так давно боролись друг против друга. Вы армейский специалист, а мы ценим хороших специалистов. Я надеюсь, что мы получим от вас немало интересных сведений.– Не думаю, – вежливо отклонил Клос это предложение. – Я могу быть вам полезным лишь в том деле, о котором вы только что говорили.– Вот и хорошо. Считаю, мы с вами договорились, – сказал Робертс. – Где вы служили?– В основном в Польше и в России, в связи с тем что… – Клос на мгновение заколебался: он не хотел сообщать американцам о себе ни на йоту более того, чем требовала необходимость. – В связи с моим знанием славянских языков, – закончил он.– Вы имели неплохую разведывательную сеть на Востоке, не правда ли?– Да, – ответил Клос. – Мы имели самую мощную армию, правили всей Европой; у нас был фюрер…– Поговорим лучше о делах вашей разведки. Как у вас с памятью? – прервал его Робертс.– Не очень хорошо, – пробормотал Клос. И подумал, что той информации, которая им так нужна, они наверняка от него не получат.– В этом далеко на лучшем мире, – сказал Робертс, – ничего не делается быстро и задаром. Я прекрасно понимаю, господин капитан, что вашу память необходимо освежить. Я не думаю, что вам нравится долгое пребывание в этом лагере…Воцарилась тишина. Карпинский, делая вид, что перебирает какие-то бумаги на письменном столе, с нескрываемой недоброжелательностью посмотрел на своего коллегу.– Я думаю, что мы еще поговорим с капитаном на интересующую тебя тему, – остановил он Робертса. – А сейчас я предлагаю заняться другим.– Группенфюрером Вольфом? Мне также хотелось бы поговорить на эту тему, – вставил Клос. – Хотя сейчас…– А вас пока никто не спрашивает, чего вы хотите, – прервал его Карпинский.Он почувствовал к этому немецкому офицеру ничем не объяснимую симпатию и не хотел рвать ту тоненькую нить доверительности, которая возникла между ними. Карпинский был зол на себя за то, что дал возможность втянуть себя в этот бесполезный разговор с немецким офицером, а еще больше на Робертса, который, конечно, не мог отказать себе в удовольствии продемонстрировать свою политическую дальнозоркость. Они не раз яростно спорили об отношениях с Россией в послевоенное время. Карпинский верил в идею Рузвельта о дальнейшем сотрудничестве двух великих держав, Робертс был ее ярым противником. «Мы помогали России, чтобы она победила Германию, но кто поможет нам справиться с Россией?» – обычно говорил он.– Капитан Клос, знали ли вы группенфюрера Вольфа? – спросил Карпинский.– К сожалению, нет.– Почему «к сожалению»?– Вольф – военный преступник. Он отдал приказ о расстреле польских и советских военнопленных.– А также нескольких десятков итальянцев и англичан, – вставил Робертс.– Прежде всего это были русские и поляки.– Значит, вы знаете и об этом? – удивился Карпинский. – Откуда?– Я пытался помешать этому преступлению, но, к сожалению, опоздал: приехал в лагерь через два часа после этой бойни. Я предлагал генералу Вильману начать с лагеря военнопленных, а потом уже захватить здание гестапо. Но Вильман настоял на своем. Он боялся, что если мы начнем с лагеря, то упустим гестаповцев и тогда вряд ли уцелеем.– Мне кажется, – улыбнулся Робертс, – что вы являетесь противником гитлеровцев. С каких это пор?– Вольф, – спокойно продолжал Клос, как будто бы не расслышав его вопроса, – вероятно, находится в этом лагере. Те четыре эсэсовца, о которых вы здесь упоминали, наверняка знают, под каким именем он скрывается. А может быть… – Клос заколебался и умолк.– Я не уверен, что Вольф находится в этом лагере. В панике, которая охватила город в первые часы после нашего вступления, он мог легко ускользнуть. Но для чего вы, господин капитан, пытаетесь разыскать Вольфа? Может быть, это старые счеты абвера с гестапо? – допытывался Робертс.– Я полагал, что он вам необходим больше, чем мне, – спокойно ответил Клос.– Что это, предложение о сотрудничестве? – Робертс не скрывал иронии. – Мы готовы принять его, но не только по вопросу, касающемуся Вольфа. Надеюсь, вы меня поняли, господин капитан?– Вы, господин Клос, упомянули о какой-то возможности, но до конца ее не раскрыли. Вы говорили также о тех четырех эсэсовцах, которые уже давно знают Вольфа и… – начал Карпинский.– Понимаю, – прервал его Клос, – но я не имею никаких доказательств. Это только мое предположение. Хотя, может быть, один из них все-таки Вольф?– А может быть, Вольф – это вы? – рассмеялся Робертс. – Вы соответствуете тому описанию, которое они дали. Ну хватит! – Он стал серьезным. – Мы остановились на вашем предложении о помощи в деле Вольфа. Но прошу вас, Клос, не забывать также о том, чего мы касались до этого. И советую вам, господин капитан, отнестись ко всему тому, о чем мы здесь говорили, со всей серьезностью. А теперь возвращайтесь к себе.После ухода Клоса Робертс послал мотоциклиста за пивом.– Мы должны немного отдохнуть, – сказал он Карпинскому. А потом, открывая консервную банку, спросил напрямик: – Как тебе понравился этот Клос из абвера?– Кто знает, может быть, он действительно хотел нам помочь в розыске Вольфа? – в свою очередь спросил Карпинский. – Как ты думаешь, Робертс?– Помнишь тот указатель, который приказал поставить старик Паттон, когда мы перешли голландскую границу: «Внимание, вы пересекли границу европейской цивилизации. С этого места начинается страна варварства». Ты страдаешь манией преследования. Этот Вольф не выходит у тебя из головы. Рано или поздно мы его найдем. Он от нас никуда не уйдет. Но нельзя забывать и о других, не менее важных делах. Этот капитан абвера хочет нам слишком дорого продать себя, а может быть…– Что ты имеешь в виду?– Немцы недооценили славян и их разведку. За это они дорого заплатили.– Это ты, Робертс, страдаешь манией преследования, – улыбнулся Карпинский. – Допускаешь, что офицер побежденной армии должен радоваться предложению о сотрудничестве с победителями. Может быть, он отъявленный фашист и ненавидит нас или просто ему все уже надоело… Такое может случиться и со мной, – сказал он, немного помолчав. – Долго здесь не выдержу. Осточертела мне эта работа.– Ты преувеличиваешь, старик, – махнул рукой Робертс. Он встал, походил по комнате и добавил: – Ну что ж, продолжим. В зале нас ожидают около тридцати человек. 5 В течение двух часов немецкие офицеры, вызванные на допрос, давали обстоятельные показания, отвечая на все вопросы Робертса и Карпинского. Их лица были хмурые, иногда равнодушные, а подчас откровенно враждебные. Одним из последних, кого допрашивали в этот день, был полковник Лейтцке. Карпинский начал с вопроса, который задавал всем:– Что вам известно о Вольфе?– Только то, что он возглавлял местное гестапо и теперь его разыскивают. Я не имею никаких причин, – добавил он через минуту, – чтобы покрывать таких людей, как Вольф, Он опозорил честь немецкой армии.– Жаль, господин полковник, что вы раньше не пришли к такому умозаключению, – заметил Карпинский.Лейтцке молчал, внимательно присматриваясь к американским офицерам.– Вы, очевидно, антифашист? – рассмеялся Робертс.– Я никогда не любил Гитлера, но я офицер и обязан был выполнять приказы.– Все вы теперь так говорите, – вставил Карпинский и обратился к Робертсу: – У тебя есть к нему еще какие-либо вопросы?– Что вам известно, господин полковник, о Клосе? Где его встречали? Не заметили ли чего-нибудь особенного в его поведении? – спросил Робертс.Не догадываясь о цели этих вопросов, Лейтцке ответил, что знает Клоса не так давно. Ему известно только, что он служил в Польше и в России, получил Железный крест, что в абвере было не столь частым явлением.– Больше ничего? А что вы лично о нем думаете?– Ничего, – ответил Лейтцке. – У меня нет о нем определенного мнения, так как он не был в моем подчинении.Робертс посмотрел на полковника с иронией:– Можете идти, на сегодня хватит. Пройдет не так уж много времени, и мы научим вас кое-чему.Лейтцке встал по стойке «смирно», отдал честь американским офицерам и, пристукнув каблуками, скрылся за дверью. Они остались одни. Робертс разлил коньяк по стаканам.– Выпьем, Карпинский! – сказал он. – Я только что разговаривал с генералом по телефону. В штабе был офицер из русского представительства. Он заявил, что, по их данным, в нашей зоне находится этот самый группенфюрер Вольф. Они располагают весьма точной информацией. Что ты думаешь об этом?– Если он здесь, – ответил Карпинский, – то мы должны его найти.– Конечно. Но откуда русские об этом узнали? Мы должны это установить.Карпинский сел за письменный стол и начал перекладывать какие-то бумаги.– Не могу забыть, – вдруг тихо проговорил он, – как выкапывали изо рва трупы военнопленных. Их изуродованные лица, окровавленные тела, изодранная в клочья одежда… Страшное зрелище. Зачем Вольф приказал это сделать?– Мне кажется, – пренебрежительно заметил Робертс, – что ты, Карпинский, совершил непростительную ошибку, поступив на службу в контрразведку американской армии.– А может быть, это ты, Робертс, допустил ошибку? – спокойно ответил Карпинский.Робертс промолчал. Он подошел к окну и посмотрел на огромный двор, где 1-й лейтенант Левис муштровал своих подопечных. Перед ним стояли в строю военнопленные, вооруженные ведрами, щетками, метлами. Строй был такой ровный, подтянутый, что даже самому строгому капралу не к чему было бы придраться.– На кра-ул! – кричал Левис.Военнопленные поднимали перед собой метлы, щетки и ведра. Левис прохаживался вдоль строя с выражением крайнего удовольствия, пристально всматриваясь в застывшие лица военнопленных.– Неплохо, неплохо, – бормотал он. – Из вас можно будет сделать людей. Наверное, когда-нибудь мы составим из вас целую армию.Потом они бегали по двору, ползали по-пластунски, атаковали казарменные постройки.– Левис неплохой парень, – заметил Робертс.– Вымещает на них свою злобу, – сказал Карпинский, подходя к окну. – Это не метод воспитания.– А какой бы ты предложил метод? – спросил Робертс. – Что бы ты с ними делал? Это они выполняли приказы Вольфа. Забыл?.. Может быть, ограничиться только тем, чтобы они вовремя вставали в строй? Или приказать готовить из них будущих капралов?
Лейтцке возвратился в казарму и застал там Клоса, наблюдающего в окно за забавами Левиса.– Я уже насмотрелся на это, – проговорил Лейтцке. – Отвратительно. Унижает человеческое достоинство.– А что может случиться с ними за этот час, – спросил Клос, резко отвернувшись от окна, – после стольких лет войны? А если бы вместо Левиса все это делал немецкий капрал, то, видимо, вы, господин полковник, были бы довольны.Лейтцке молчал. Он присел на нары и старательно делил сигарету на три части.– Давайте не будем об этом, Клос, – проговорил он. – Я прекрасно понимаю, что это было бы таким же свинством.– С каких пор вы стали это понимать? После Сталинграда, где нас здорово потрепали?– А вы, господин Клос, когда изменили свои взгляды? – спросил Лейтцке.Клос молчал.– Давайте вообще не будем говорить на эту тему, – предложил Лейтцке, подавая Клосу треть сигареты. – Война проиграна, но это еще не последняя война Германии. Мы не должны допускать, чтобы унижали немецких солдат. Они еще будут нам нужны.– Какой вздор, – прервал его Клос. – То, что вы говорите, господин полковник, верно по отношению к солдатам, а не к бандитам и убийцам, которые почти сплошь составляют нашу армию.– Я думаю, – возразил Лейтцке, – об очищении наших рядов от преступников.– Не поздно ли?– Нет, это никогда не поздно. Американцы разыскивают Вольфа. Его необходимо выдать им, чтобы к тем, кто – останется, относились так, как они того заслуживают. Мы должны узнать, где он находится и под каким именем скрывается.– Вы тоже, господин полковник, – рассмеялся Клос, – хотите иметь в руках козырь, да?– Нет, я хочу спасти честь немецкой армии.– Вы шутите, полковник. Никто из нас теперь уже ничего не спасет. 6 Клос бродил по двору, по коридорам зданий, заглядывал в лица офицеров и солдат, слушал, о чем они говорят, угощал сигаретами. Кто же из них Вольф? Многие, переодевшись сейчас в солдатские мундиры, наверняка служили в СС и СД, убивали и отдавали приказы об убийствах, и Вольф легко мог укрыться среди них.Карпинский продолжал допрашивать пленных немецких офицеров. Их ответы в большинстве своем были однообразны.Американцы выходили из себя, теряя терпение и надежду узнать что-либо существенное о группенфюрере.Вольфа видели только те четыре гестаповца, а они, казалось, только насмехались над теми, кто их допрашивал.Штурмбанфюрер Олерс на большинство вопросов отвечал: «Не знаю».– Я ведал только административно-хозяйственными делами. Мне ничего не известно о взрыве на фабрике. Вольф лично отдал об этом приказ.– Какой невинный младенец! – кричал Карпинский. – А как был доставлен газ «циклон» в лагерь? Кто подсчитал, сколько потребуется газа и во сколько обойдется убийство каждого военнопленного?– Я был лишь простым служащим, – стоял на своем Олерс. – Работал за письменным столом и занимался этим только теоретически.– Ты, чиновничья крыса! Отвечай, под каким именем скрывается Вольф? – сорвался Карпинский.– Не знаю.– Ты же признался, что Вольф приехал из Берлина за два дня до капитуляции. Где он сейчас?– Не знаю.– Видел его?– Очень редко. У меня было много работы. – В голосе Олерса звучала нескрываемая ирония.– Говоришь, было много работы! – кричал Карпинский, уже не владея собой. – Ты подписывал смертные приговоры! За два часа перед нашим приходом ты подписал двадцать девять приговоров!– Я не подписывал, – упорствовал Олерс. – Зачем вы на меня так кричите?Карпинский вдруг почувствовал себя усталым и беспомощным. Этот человек, так же как и его друзья Вормитц, Любоф и Фаренвирст, ускользал, умело лгал, и не было способа заставить его говорить правду. «Может быть, посадить его в подвал гестапо, – подумал Карпинский, – и поступить с ним так же, как это делали они?..» Но он чувствовал, что не сможет этого сделать. С трудом владея собой, он продолжал задавать вопросы.– Ты сказал, – снова начал Карпинский, – что Вольф блондин, с продолговатым лицом, около ста восьмидесяти сантиметров роста, в возрасте около сорока лет. Ты сможешь его опознать?На лице Олерса появилась усмешка, которая мгновенно погасла.– Отказываешься? Это будет тебе дорого стоить.– Я не отказываюсь, – проворчал Олерс. – Но сначала покажите мне его.Карпинский открыл дверь. В соседнем зале стояли несколько человек, которых он выбрал среди сотен пленных. Их внешний вид в какой-то степени совпадал с приметами Вольфа, о которых говорили гестаповцы.– Который? – угрожающе бросил Карпинский.Гестаповец молчал.– Который?! – крикнул Карпинский. – Который из них?– Клянусь, – ответил Олерс, – что среди них нет группенфюрера Вольфа.В дверях стоял Робертс, с усмешкой наблюдая за этой сценой.– Послушай, Олерс, – проговорил он, – тебе известно, сколько ты проживешь, если не покажешь нам Вольфа?Гестаповец вдруг взорвался:– Хотите меня уничтожить? Без суда и следствия, без приговора, без вины? Вы никогда не найдете Вольфа! Никогда!– Теперь ты показал свое истинное лицо, – проговорил Карпинский. – Отправить всех обратно в лагерь! – приказал он и подошел к телефону: – 1-й лейтенант Левис? Когда будет готов карцер? У меня уже есть для вас первый клиент – штурмбанфюрер Олерс. На какое время? Дока не начнет говорить правду.1-й лейтенант Левис также проводил допросы, но только по своей инициативе, называя это «частным переучетом на складе». Когда позвонил Карпинский, Левис беседовал с неким Фогелем, унтер-офицером вермахта. Доложив Карпинскому, что карцер будет готов дня через два, Левис приказал Фогелю подойти ближе к столу.– Ну что, Фогель? – спросил он. – Что мне с тобой делать? – Его забавляло перепуганное лицо пленного.– Не могу знать, господин офицер, – тихо произнес немец.– Ты утверждаешь, что твое имя Фогель и ты являешься унтер-офицером вермахта?– Так точно.– Повтори еще раз это.– Я Эрнст Фогель, – повторил тихо пленный.– Ты проиграл, браток, – фамильярно проговорил Левис. – Один из твоих дружков во всем признался. Твое имя не Фогель, а Шикель, ты не унтер-офицер вермахта, а сотрудник местной СД.Фон Шикель, побледнев, опустил голову. Казалось, что он вот-вот упадет.– Я вижу тебя насквозь, браток, – медленно проговорил Левис. – Недаром пятнадцать лет я был владельцем ресторанчика в Техасе. Мне достаточно только взглянуть на человека, чтобы понять, с кем я имею дело.
1 2 3 4 5