— И боюсь, что эта партия не пойдет. Грязная упаковка, нет названия фирмы-изготовителя, нет даже пластмассовых мерных ложек — знаете, какие раздают при продаже кофе. Нет, это совсем не на уровне. Извините, ребята.
Он вспорол пластиковый мешок и выпустил содержимое на ветер.
— Эй, эта штука стоит больше полумиллиона долларов! — воскликнул человек с браунингом.
— "Делай дело хорошо, либо вообще не делай!" — вот наш девиз, — сказал Римо.
— Прочь с дороги, парень! — крикнул человек с пистолетом и через две секунды выстрелил.
Он опоздал всего на одну секунду. Потому что секундой раньше Римо свернул ствол браунинга дугой, и когда из него вылетела пуля, она попала точно в грудь рабочего и вошла в нее с глухим чавканьем.
— У меня нет оружия, смотри, — сказал другой рабочий, высоко подняв руки вверх и намочив штаны.
— У меня тоже нет, видишь? — спросил другой, упав на колени.
— Ты главный? — спросил Римо.
— Ни в коем случае! — закричал рабочий с трогательной искренностью. — Мы только работяги. Вам начальники нужны, да сэр?
— Кто же начальники?
— Мистер Бонелли. Бонз Бонелли. Он где-то там, — он показал внутрь склада.
Джузеппе Бонз Бонелли сидел за столом в единственной отапливаемой во всем здании комнате, с ковром на полу. У него за спиной, высоко над полом имелось маленькое окошко. Он сидел в большом красном кожаном кресле и был похож скорее на престарелого призрака, чем на теневого героинового дельца. Волосы у него были жидкие, а кожа на щеках обтягивала лицо, похожее на череп. Под столом сидела девица и что-то делала, припав лицом к паху Бонелли.
— О... О, черт! — сказал Бонелли, заметив фигуру Римо, появившуюся в дверях. — Вы кто?
Одна рука неистово задергалась на коленях, пока другая доставала из кармана до смешного большой кольт 45-го калибра.
— Гр-р-р, — зарычал он, выхватив, наконец, оружие. — Молния! Гребаная молния зацепилась.
— Спасибо, — сказал Римо, выхватив у него пистолет.
— Проклятая молния. Все ты виновата!
— Пользуйтесь пуговицами, — посоветовал Римо, — или фиговым листом. Вам, наверное, вполне подойдет и виноградный.
Указательный палец несколько раз дернулся вперед и назад, прежде чем Бонелли понял, что в его руке ничего нет.
— Отдайте мой пистолет!
— Обязательно, — произнес Римо, и раздавив его в пыль, высыпал в ладонь Бонелли.
— Умный, черт, — пробормотал Бонелли. Он толкнул девицу под столом. — Эй ты, пошла отсюда! У меня дела.
Из-под стола выползла блондинка с потрясающей фигурой.
— А как же я? — проворчала девица и лицо ее исказилось злобой. Потом она увидела Римо и злость прошла.
Римо часто производил на женщин подобный эффект. Ее оценивающий взгляд потеплел когда она разглядела стройную подтянутую фигуру с непомерно широкими запястьями, хорошо развитыми плечами, чисто выбритым лицом с высокими скулами, продолговатыми темными глазами и густой черной шевелюрой. Она улыбнулась.
— Вы часто здесь бываете? — спросила она.
— Только когда надо кого-то убить.
— Вы такой милый.
— Пошла вон! — закричал Бонелли.
Девица медленно выплыла из комнаты, давая Римо возможность разглядеть все достоинства своего зада.
— Что это за чепуха про «убить кого-то», — Бонелли сплюнул. — Что это за разговоры?
Римо пожал плечами.
— Это то, для чего я здесь оказался.
— Ах, так? — Быстрым движением Бонелли выхватил нож и вспорол им воздух. — Ах так?
— Ага, — сказал Римо, схватив нож за лезвие.
Он закрутил и подбросил его вверх. Нож продырявил в потолке аккуратную дырку. На голову и плечи Бонелли посыпалась штукатурка.
— Умник, — сказал Бонелли. — Эй, ты что собираешься делать?
— Хочу немного покатать тебя, — сказал Римо, пытаясь вложить в свои слова все гангстерские интонации, которые слышал в ночных сеансах по телевизору. Он поднял Бонелли за шиворот.
— Осторожней, ты. Это шелковый костюм! Испортишь костюм, я с тобой серьезно поговорю.
Римо вывернул карманы пиджака. Об пол звякнули два ножа и стилет.
— Ладно приятель, — взбесился Бонелли, — ты сам напросился! Коротышка, Коротышка!
— Коротышка? — Римо прикинул, что Бонелли весил самое большее фунтов сто. И ростом был едва около пяти футов. — Я — коротышка? А сам-то ты кто?
Бонелли усмехнулся. Он ткнул пальцем в окно.
— Вот Коротышка!
Оконце заполняла физиономия с поросячьими глазками и настолько переломанным носом, что он походил на кусок оконной замазки, по которой проехала гусеница танка. Затем в окне появились два массивных плеча. Стекло разлетелось градом осколков. В углах окна появились трещины и поползли по стене с оглушительным грохотом. Потом стена поддалась и в комнату влетел Коротышка.
— Звали, Босс?
— Да, займись-ка этим умником.
Коротышка надвинулся на Римо.
— Этим?
— А кем же еще? — заорал Бонелли. — В этой комнате только ты, я и он. Ты что решил выкинуть вон меня?
Лицо Коротышки изобразило смирение.
— О, нет, босс. Вы же босс. Как я могу так с вами поступить!
— Тогда, может, ты думаешь о себе?
Коротышка задумался. Его брови сосредоточенно задвигались. Затем морщины раздумий на лбу разгладились и он просиял счастливой улыбкой.
— Я понял. Это шутка, да, босс? Выставить вон меня самого! Правда смешно, босс! Ха-ха-ха.
— Заткнись!
— О'кей, босс.
— Итак, кто же должен выйти вон, Коротышка? — примирительно спросил Бонелли.
Коротышка оглядел комнату и начал загибать пальцы:
— Так, есть вы, но вы босс. Есть я ха-ха-ха, это было смешно, босс!
— Кто еще, тупица?
Коротышка стал поворачиваться в стороны, пока взгляд его не наткнулся на Римо.
— Остается он, — убежденно произнес Коротышка. Он поднял руку, похожую больше на дубовую ветвь, и вытянул ее вперед.
— Правильно, — сказал Бонелли.
— Не правильно, — сказал Римо. И двумя пальцами отклонил удар. Рука Коротышки в результате ударила в центр его собственного лица отчего многострадальный нос вынужден был исчезнуть окончательно. Коротышка с глухим звуком упал ничком вперед. — С этим все, — сказал Римо, вновь поднимая Бонелли, на этот раз за ремень, и пронес его через пролом в стене, раскачивая из стороны в сторону.
— Ремень, мой ремень! — причитал Бонелли. — Это же Пьер Карден!
Римо полез вверх по отвесной стене склада. Бонелли взглянул вниз и завопил:
— Проклятое дерьмо, куда ты меня тащишь?
— Наверх.
Римо методично взбирался по стене здания. Ноги отыскивали грани кирпичей, свободная рука задавала направление.
— Пусть небеса проклянут тебя, — рыдал Джузеппе Бонелли, — пусть твоя жизнь будет полна лишений и страданий. Пусть твои дети и дети твоих детей...
— Эй, ты там заткнешься? Я готовлюсь убить кое-кого, а ты меня отвлекаешь.
— Пусть твои внуки будут покрыты нарывами! Пусть твоя жена заболеет проказой!
— Слушай, если ты не перестанешь раздражать меня, я предпочту оставить тебя здесь, — сказал Римо.
— Это идея. Пусть твой дядя подавится куриной косточкой!
— Минуточку, — сказал Римо останавливаясь. — Это уже слишком. Не трогай чужого дядю.
Он подбросил Бонелли вверх. Бонелли оглушительно завопил, его голос по мере удаления от земли звучал все тише.
— Берешь свои слова обратно? — спросил Римо.
— Беру! — завыл Бонелли.
— Какие?
— Все. Абсолютно все! — Он на минуту остановился в воздухе, затем заорал вновь: — Помогите!
— Заткнешься ты или нет?
— Да-да, навсегда. Молчу.
— Дашь ты мне сосредоточиться?
— Делайте все, что вам угодно. Только поймайте меня!
Когда он достиг уровня глаз Римо, тот потянулся и поймал Бонелли за ремень. Глотая воздух и размахивая руками как утопающий, Бонелли заскулил, потом открыл глаза и обнаружил, что все еще жив.
— Умник...
— Но-но, — предупредил Римо.
Бонелли замолчал.
Остаток пути высотой в шесть этажей был мирным. Римо насвистывал древнюю корейскую мелодию, которую слышал от Чиуна. Мелодия была запоминающаяся и очень милая, а то, что она звучала в холодном зимнем воздухе, делало ее еще более красивой. Аккомпанементом звучало пение птиц. Римо почти забыл о нарко-короле, болтавшемся в его правой руке.
Иногда Римо почти нравилось то, что он делал. Он думал, что это совратило его. Наемные убийцы не были по-настоящему счастливыми людьми, и Римо предполагал, что не счастливее большинства людей, убивавших других ради того, чтобы жить. Но, по крайней мере, он убивал таких людей, которые заслуживали того. Он не нанимался на работу к жадным землевладельцам, которым надо было убрать упрямых жильцов, потому что эти жильцы не имели достаточно изящества чтобы быстро умереть в арендованных квартирах. Он не убивал иностранных студентов оттого, что так постановил трепещущий сумасшедший диктатор. Он убивал, когда надо было убить. Когда ничего другого уже нельзя было сделать.
Как и все профессиональные убийцы, Римо не решал сам, чьи души подлежат освобождению от их бренных тел. Это делалось за него организацией, образованной президентом Соединенных Штатов как крайняя мера борьбы с преступностью. Только борьба продолжалась, президент был убит, а организация осталась.
Называлась она КЮРЕ. КЮРЕ, наверное, была самым нелегальным инструментом, когда-либо изобретенным в Америке для контроля за преступностью. КЮРЕ действовала вне рамок Конституции — абсолютно за ее пределами. Ее задача — бороться с преступностью, когда все другие способы потерпели неудачу.
Из трех людей, знавших о существовании КЮРЕ, президент Соединенных Штатов был наименее важным. Он решал — воспользоваться или нет специальным красным телефоном, находившимся в его спальне в Белом Доме. Красный телефон был напрямую связан со штаб-квартирой КЮРЕ в Рай, штат Нью-Йорк. Почти каждый новый президент, узнав от своего предшественника о существовании КЮРЕ, клялся, что не будет использовать ее. Существование организации, подобной КЮРЕ, было признанием того, что американская правовая система не срабатывала, а ни один новый президент не мог допустить этого. Поэтому красный телефон мог молчать, забытый до поры. Но время от времени им пользовались.
И когда трубку этого телефона поднимали, на другом конце немедленно отвечал человек с кислым голосом, второй человек, знавший о существовании КЮРЕ. Это был доктор Харолд Смит.
Смит был самым неподходящим по характеру человеком для того, чтобы возглавлять нелегальную организацию. Более всего его интересовал компьютерный анализ информации. Он был точен, привередлив, методичен и законопослушен по своей природе.
Работа на посту директора КЮРЕ заставляла его ежедневно сталкиваться с убийствами, поджогами, изменами, шантажом. Давно почивший Президент, основавший КЮРЕ, самолично отобрал для этой работы Смита. Смит был выбран потому, что обладал одним качеством, которое — президент был в этом уверен — отвергнет все возможные возражения, которые мог бы высказать Смит о сущности этой работы. Харолд Смит любил свою страну больше, чем что-либо на свете. Поэтому он мог довести работу до конца. Или не довести вследствие высших интересов государства. Даже президент мог давать Харолду Смиту не более чем советы относительно новых заданий. КЮРЕ никому не подчинялась.
Третьим человеком, знавшим тайну КЮРЕ, был исполнитель — «карающая рука». Единственный человек, обученный древней системе защиты и нападения, созданной тысячелетие назад в корейской деревушке Синанджу. Единственный человек, способный делать невозможное.
Этого человека звали Римо Уильямс.
Он уже преодолел все шесть этажей склада, буксируя притихшего и подавленного Джузеппе Бонелли. Внизу двое рабочих вновь укладывали в припаркованный грузовик ящики, наполненные белой смертью. Римо бросил Бонелли на ровную, покрытую снегом крышу. Тот скривился и схватился за бок.
— Что случилось? — подозрительно спросил Римо.
— Эта песня.
— Какая песня?
— Та, что вы насвистываете.
— И что же?
Бонелли согнулся пополам.
— У меня от нее образуются газы! — сказал он. — Я конечно не могу распоряжаться, — он повел рукой по сторонам, — но, хочу сказать, если вам очень хочется петь, не могли бы вы напевать, скажем «Мой путь» или «Я влюбился в Сан-Франциско»? Только не это ужасное дерьмо. Вот здесь появляется такой воздушный мешок. — Он указал себе на живот.
— У вас просто нет вкуса, — сказал Римо. Он становился похож на Чиуна и знал это.
Но не стоит беспокоиться об этом, потому что сейчас у него есть о чем позаботиться. Например о том, что Джузеппе Бонз Бонелли залез и карман и вытаскивал на свет что-то металлическое с черной рукояткою. Это был небольшой топорик. Весело захохотав, Бонелли взмахнул им в сторону Римо, лезвие запело.
— О'кей, умник. Ты долго напрашивался!
Он снова взмахнул топором. Лезвие пронеслось точно по тому месту, где была голова Римо. Только ее там уже не было. Молодой человек совершенно незаметно оказался в другом месте так быстро, что Бонелли даже не заметил. Бонелли махнул еще раз. И опять промахнулся.
— Ну, хватит, — сказал Римо, небрежно отшвырнув топорик. Отлетев на приличное расстояние, тот вонзился в ствол дерева и глубоко увяз в нем.
— Здорово! — восхищенно воскликнул Бонелли. — Эй, а кто вы, кстати?
— Можете звать меня Римо.
Бонелли широко улыбнулся.
— Римо. Хорошее имя, звучное. Звучит «по итальянски». Вы итальянец?
— Возможно, — сказал Римо.
Он воспитывался в детском доме. Насколько ему было известно, его предки могли быть кем угодно.
— Я так и подумал. У вас крестьянский склад ума. Здорово получилось с этим деревом. Римо, я могу надеяться на участие в моем бизнесе такого парня, как вы?
— Мне не нравится ваш бизнес.
— Да, но деньги очень хорошие. И вы станете членом нашей дружной семьи. Мы будем вместе делать множество дел по-семейному.
— Например, «сажать на иглу» детей, да?
— Римо, крестьянин! — экспансивно воскликнул Бонелли. — Это всего лишь бизнес, и больше ничего. Поставка товара. Покупаешь дешевле, продаешь дороже.
Римо задумался.
— Нет, — сказал он. — Я лучше сделаю кое-что другое.
— Лучше, чем заработать деньги? Что же?
— Лучше я убью тебя.
Бонелли зарычал:
— О'кей, парень. Я давал тебе шанс. Никакого мистера Симпатяги больше не будет. — Он пошарил в кармане брюк и вытащил ручную гранату. — Ты уйдешь сам или подождешь пока я дерну чеку?
— Вот так? — сказал Римо выхватил гранату у него из рук и выдернув чеку.
— Ты что сделал! Быстро бросай!
Римо не глядя подбросил опасную игрушку вверх и поймал у себя за спиной.
— Нет, — сказал он. — Мне надоело все выбрасывать.
Он снова подкинул гранату в воздух. Бонелли подпрыгнул, но Римо успел перехватить ее.
— Дай сюда!
— Зачем тебе? — спросил Римо, подбрасывая гранату в одной руке.
— Я ее выкину, — сказал Бонелли покрываясь испариной.
— Я нашел ей лучшее применение, — сказал Римо. — Ты ее съешь. — Он запихнул гранату Бонелли в рот и пожал ему руку. — Приятно было познакомиться. Я подумаю над вашим предложением.
Потом он толкнул Бонелли в воздух, и тот вытаращив глаза взял курс точно на стоявший внизу грузовик. Все ящики были загружены, и кузов опечатан. Оба рабочих уже сидели в кабине, мотор был заведен.
Как раз вовремя, подумал Римо, когда Джузеппе приземлился на крышу грузовика и разлетелся на мелкие части.
На минуту воздух наполнился белым порошком и щепками. Потом небо просветлело, снова стало синим и холодным, и Римо начал спускаться вниз по стене, напевая старинную корейскую мелодию.
Чиун напевал ту же мелодию, когда Римо вошел в комнату мотеля на Манхеттене. Текст в переводе с корейского звучал приблизительно так. «Любовь моя, когда я увидел твою грациозную походку, твою красоту, то, как весной тает снег, так омыли мои глаза слезы радости». Он напевал ее, разглядывая себя в зеркале и разглаживая на себе кимоно из золотой парчи. Он раскачивался взад-вперед, отчего колыхались редкие пряди серебряных волос и бородки. По телевизору шла реклама зубной пасты. Десятилетняя девочка не давала младшему брату любимую всей семьей пасту.
— К чему такой шум? — сказал Римо и выключил телевизор.
— Деревенщина, — пробормотал Чиун. Он спрыгнул с туалетного столика и медленно приземлился на пол. — Кто бы мог ожидать от белого человека, чтобы он понимал красоту. — Он снова включил телевизор. — О, любовь моя, когда я увидел твою грациозную походку...
— Слушай, папочка, если ты хочешь петь, может лучше выключить телевизор? Он не будет тебя отвлекать.
— Только кусок бледного свинячьего уха можно так легко отвлечь. Кроме того, там все равно нечего смотреть.
— Тогда почему же он работает?
Чиун горестно вздохнул.
— Он работает, потому что там будет, что посмотреть. Это всякому ясно.
На экране появился дешевый, неуклюжий как коробка, маленький автомобиль, съезжавший вниз с горы под аккомпанемент симфонического оркестра.
— Что это? — вскричал Римо, заглушая грохот увертюры к «Вильгельму Теллю».
Автомобиль исчез с экрана, а вместо него возникла ядовито вытаращившаяся в камеру ведущая новостей, женщина восточного типа, которая выглядела так, будто она ест младенцев на завтрак.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17