И не подходить слишком близко.
— Я предложил хозяину на выбор: или одолжить на время животное без всякой платы, или вытереть мне сандалию бородой.
— Можешь не продолжать. — Римо мрачно поглядел на верблюда. Тот в свою очередь уставился на него. В черной, словно резиновой пасти перекатывалось что-то темное, вонючее и совершенно несъедобное с виду. Римо торопливо отступил в сторону.
Не успел он остановиться, как верблюд изрыгнул целый поток зеленой слюны. А затем снова принялся жевать.
— Я не поеду на этом грязном животном!
— Как угодно, — заметил Чиун. — Можешь купить себе другого, на собственное усмотрение.
— Я вообще не желаю ездить на верблюдах! Они воняют, они грязные и невоспитанные!
— Тогда пойдешь пешком, — согласился мастер Синанджу и сделал верблюду знак опуститься на колени. К удивлению Римо, животное тут же послушно подчинилось.
Кореец, ловко и удобно устроившись в седле, причмокнул губами, и верблюд с неожиданной грацией поднялся.
И зашагал. Римо последовал за ним.
Оказалось, что шагать возле двигающегося верблюда занятие не слишком благодарное. Если идти впереди, животное непременно постарается попробовать на вкус футболку, шагать сбоку — значит провоцировать его на плевки, а в хвосте и вовсе можно угодить под струю полужидких испражнений или же вонючих газов.
Да и город тоже не радовал глаз. Похоже, он совсем недавно пережил ряд сражений. Кругом одни развалины. Сквозь перебитые в домах стекла на них взирали испуганные лица. Стены зданий почернели от гари.
Внезапно путь им преградил грузовик-пикап с закрепленным в кузове пулеметом 35-го калибра. Перфорированный ствол повернулся и нацелился на Римо. Кто-то грубо пролаял непонятные слова на суахили.
Римо поднял руки, показывая, что не вооружен, и спокойно двинулся навстречу грозному орудию, словно это был водопроводный шланг. Протянул бумажник. Коричневая рука тотчас жадно схватила его, но Римо в сотую долю секунды резким рывком вернул его обратно.
Чернокожий солдат в красном берете разозлился и опустил руку на спусковой крючок.
Лента с патронами дернулась и поползла.
В ту же секунду Римо заткнул дуло рукой.
Пулемет как бешеный завертелся на стальном треножнике, и первая же пуля вылетела из плюющего огнем дула под углом 180 градусов.
Солдат вскрикнул от удивления и тут же умолк, сраженный своими же пулями.
Оказалось, он был не один. Из кабины тотчас выглянули другие мятежники. Римо решил продемонстрировать им, как хрупки и уязвимы их барабанные перепонки. Он стал хлопать их ладонями по ушам, от чего в головах солдат загремел нескончаемый гром.
И они тут же со звоном в ушах умчались прочь.
— О'кей, — хмыкнул Римо, когда они продолжили свой путь по Ногонгогу. — За каким чертом нас понесло в эту дыру?
— Мы приехали за золотом, — ответил Чиун, озирая окрестности с высокой спины верблюда.
— За золотом?!
— Ты что, не видишь, здесь происходит революция?
— Смахивает скорее на разруху в результате землетрясения под аккомпанемент автоматных очередей.
— Местный народ перманентно бунтует. Головы здешних правителей вот-вот полетят с плеч. Союзники меняются как перчатки. Короче, революция в разгаре, а там, где революция, всегда есть золото или сокровища, готовые сменить хозяев.
— Так, значит, мы охотимся за золотом и сокровищами?
— Не мы. Ты.
— И, найдя, я волен оставить добычу себе?
Чиун кивнул.
— Да. Если удастся завладеть всем этим, не поплатившись жизнью.
— Неужто какое-то несчастное золото стоит того, чтобы отдать за него жизнь?
— Возможно. Но таково мнение обычных людей.
— И ко мне, стало быть, никакого отношения не имеет?
Учитель покачал головой.
— Конечно, нет.
* * *
Они добрались до президентского дворца, расположенного на южной окраине города, там, где на Ногонгог надвигались джунгли. С виду резиденция напоминала гигантский торт из мороженого, стоящий на самой окраине тропического леса. Кроме того, это было единственное в столице здание, не пострадавшее от рук повстанцев.
Мастер Синанджу остановил верблюдов у дворцовых ворот.
— Что-то не видно никакой охраны, — заметил Римо.
— Хороший знак.
— А вдруг вместе с охраной исчезло и золото?
— Если ты человек невезучий, то несомненно, — согласился Чиун.
— Лично мне плевать на золото и сокровища. Ты же знаешь, на мое имя открыт неограниченный счет.
— Не добудешь золото здесь, отправишься в Форт-Нокс.
— Вряд ли в Форт-Ноксе до сих пор держат золото, папочка.
— Тогда придется тебе добывать золотые песчинки со дна океана. Только так можно проверить, выдержал ли ты испытание.
— Но на это уйдут целые годы!
— Особенно если вгрызаться в породу зубами.
— Ладно, жди тут. Вернусь через минуту-другую, — бросил ученик и, не сходя с места, без всякого разбега перемахнул через двадцатифутовую ограду.
Он приземлился на траву по ту сторону ограды, подняв при этом не больше шума, чем слетевший с дерева осенний листок.
Постояв секунду, Римо весь подобрался и двинулся ко дворцу. Он так и шарил глазами по земле в поисках замаскированных мин. Их не было. Детекторы, которые улавливали малейшие колебания почвы, были или отключены, или же отсутствовали вовсе.
И никто в него не стрелял, когда он пересекал лужайку, подбираясь к веранде огромной виллы во французском колониальном стиле.
Распахнув одну из широких двойных дверей, Римо услышал тихий, но вполне отчетливый щелчок.
И рефлекторно перехватил ручную гранату, выпавшую из специального гнезда над дверью.
Затем размахнулся и запустил смертоносное яйцо в небо.
На высоте ярдов в пятьдесят оно взорвалось. Во все стороны полетели раскаленные металлические осколки, вышибая стекла и поджигая кустики высохли травы.
Один из них, теряя скорость, устремился прямо к смельчаку.
Тот оторвал от веранды балясину и отбил осколок, как отбивают мяч при игре в лапту.
А затем вошел в дом.
В помещении стояла мертвая тишина. Римо плотно закрыл глаза и сосредоточился. Никакой живности, ни мышей, ни насекомых.
Он поднялся на второй этаж по широкой деревянной лестнице — точь-в-точь как в фильме «Унесенные ветром». Оказывается, здесь располагался кабинет президента.
В комнате никого. Вообще все комнаты были пусты — он убедился в этом, открывая одну дверь за другой. И не обнаружил ни одной ловушки, вообще ничего интересного, пока не приблизился к умело замаскированной потайной дверце на кухне.
Деревянная дверца из твердого дерева была сработана на совесть и почти не видна, если бы не еле заметный сальный отпечаток пальцев на полу — в том месте, где вошедший в нее человек пригнулся и встал на четвереньки.
Римо опустился на одно колено и начал искать задвижку или замочную скважину. Никаких признаков. Тогда он приставил палец к деревянной доске и начал водить им по кругу.
Отняв руку, он увидел, как дверца начала подниматься. Затем вдруг скрипнула какая-то пружина, сработал механизм и туда, где он должен был бы стоять, если бы открывал дверцу стоя, полетело копье с рукояткой из железного дерева и острым зазубренным наконечником.
Поскольку преграды на пути не оказалось, копье просвистело в воздухе и вонзилось в высокий импортный холодильник. Внутри отчетливо звякнули кубики льда.
Римо снова приоткрыл дверцу, но по деревянным ступенькам, которые, возможно, таили другие сюрпризы, спускаться не стал. А просто спрыгнул в темноту.
И оказался на цементном полу, в сыром и спертом воздухе подвала. Он на ощупь двинулся вдоль стены и обнаружил с другой стороны еще одно помещение.
Двери тут не было, проем закрывала штора из бусинок — Римо умудрился пройти, не звякнув ни одной. В центре комнаты, в полу, находилась еще одна потайная дверца, за ней открывался подземный ход. Золота в этой комнате не было. Здесь вообще ничего не было, если не считать квадратной дыры в центре пола.
Любой другой на его месте непременно повернул бы назад, но чутких ушей Римо достиг слабый звук — гудение типа того, которое издает бегущий по проводам электрический ток.
Южная стена... Грубо обшитая деревянными планками, словно стена амбара. Римо отодрал несколько дощечек, за ними обнаружилась грязная стена. Нет, что-то здесь не то... Ага, ясно: слишком сухая грязь. Здесь, в подвале, царила такая сырость, что она уже давным-давно намокла бы и так и кишела бы различными насекомыми. И была бы покрыта плесенью. Значит, ее установили совсем недавно.
Ткнув в стену пальцем, Римо почувствовал очень твердую поверхность.
Он стал искать щель или замок. И вот внизу, у самого пола, обнаружил маленькую дырочку. Сунул туда палец — послышался тихий щелчок. В ту же секунду «золотоискатель» отпрянул и спрятался за выступом стены — на тот случай, если что-то взорвется.
Сработало. Подвал наполнился клубами пыли и разлетающимися во все стороны щепками.
Когда пыль от взрыва немного осела и пол под ногами перестал вибрировать, Римо вышел из своего укрытия.
Стенка разрушилась, и взору смельчака открылась дверца стального сейфа, сделавшего бы честь даже банку «Чейз Манхэттен».
Интересно, механизм на запоре... В металле поблескивало узенькое стеклянное окошко. В нем мелькали цифры. Устройство отсчитывало дни, часы, минуты и секунды, оставшиеся до 28 апреля 1999 года.
— Вот это да! — пробормотал Римо, и тотчас по подвалу разнеслось гулкое эхо.
Он стиснул кулаки и ударил по двери. Сталь загудела, как колокол.
А затем откуда-то из глубины в металлическую дверь отчаянно забарабанили.
Римо снова ударил по двери, на сей раз сильнее. Дверь опять откликнулась гулом и каким-то стуком. Судя по этим звукам, за ней скрывалось несколько человек.
Ощупывая дверцу сейфа, «золотоискатель» пытался отыскать самое уязвимое место. Наконец он вонзил пальцы во фланец.
Поднажал. Дверь тихонько застонала. Римо чуть сдвинул пальцы, нашел другую точку. Снова нажал. Всякий раз дверь тихонько постанывала. Причем поверхность из прочной толстой стали постепенно утрачивала свою гладкость и теперь рябила, словно по ней прошли мелкие волны.
Трижды прошелся он пальцами по стальному диску, и, когда дверь сейфа стала напоминать гигантский цветок из множества морщинистых лепестков, ему удалось обнаружить признаки двух огромных металлических петель. Тут уж дело пошло споро. Он стал бить по одной из петель кулаком — на каждый удар металл откликался все более высоким вибрирующим звуком и наконец поддался. Белый мастер Синанджу сумел искусственно вызвать такое явление, как «усталостное разрушение» стали.
Дверь вывалилась и с грохотом обрушилась на пол.
Римо заглянул в образовавшийся проем.
Оттуда на него уставились три пары угольных глаз на черных мордашках. Смазливые мордашки и огромные, миндалевидные, весьма экзотические очи.
Причем исключительно до того момента, пока они не разглядели незнакомое белое лицо. Тут глаза вмиг округлились от изумления и страха.
И тотчас сверкнули очереди трех автоматов Калашникова.
Глава 12
Пули в белого незнакомца летели сразу из трех стволов. Они рикошетом отлетали от стен и стальной дверцы сейфа, вонзались в деревянные планки. Их свист сопровождался диким визгом трех молодых африканок.
— Где он, этот белый? — спросила Персефона, всматриваясь в клубы пыли и пороховой гари.
— Не знаю, — ответила Эвридика и сменила кассету в плейере.
— А может, мы его так распотрошили, что от него остались лишь крохотные кусочки белого мяса? — предположила Омфала.
Но, выбравшись из убежища, девушки увидели, что в том месте, где минуту назад стоял белый, нет ни единой капельки крови.
— Промахнулись! — сердито прошипела Эвридика.
— Как мы могли промахнуться? Это же настоящие русские Калашниковы, не какое-то там китайское пулеметное дерьмо!
— Автоматное, глупенькая, — поправила ее Персефона.
Шорох, донесшийся из глубины сейфа, заставил их вздрогнуть.
Белый тут, в хранилище! Он спокойно вскрывал стоявшие здесь ящики с яблоками. И что самое удивительное, делал это необычайно легко, несмотря на то, что они были заколочены с помощью специального пневматического молотка десятидюймовыми гвоздями.
Гвозди скрежетали и постанывали, издавая, по всей видимости, те же звуки, что и мятежники во время пыток. И на милых личиках трех сестер непроизвольно возникли мечтательные улыбки.
Первой опомнилась Персефона:
— Отойди от отцовских ящиков, живо!
— Так это он запер вас в сейфе? — спросил белый, и не думая прекращать свое занятие.
— Oui. И мы поклялись защитить его даже ценой своих жизней.
— Что-то маловато еды он вам оставил, — взвесил белый на ладони банку смеси.
— Отойди! Иначе разнесем тебя на мелкие кусочки. В самый раз для консервов из белого мяса! — крикнула Омфала.
— Вроде ты уже пыталась. Или нет?
— Oui. Но тогда почему ты не умер?
— Время не пришло.
— Тебя защищает Шанго, да? — спросила Эвридика.
— А кто он такой? — осведомился белый, прочитав наклейку на банке с болгарской кабачковой икрой и брезгливо сморщив нос.
— Шанго — наш бог. После отца он самый главный, тот, кто дал нам жизнь.
— Полагаю, и отобрать ее он может также в любой момент, когда ему только заблагорассудится. Верно? — равнодушно заметил белый.
Персефона взорвалась.
— Как смеешь?!.
— Да, припасов у вас тут недели на три, не больше...
— Не твое дело, черт побери! Ты, вонючий белый цыпленок!
— Может, и не мое. А вот вам следовало бы задуматься, хватит ли их до 1999 года.
— Чего это он там лепечет? — легонько подтолкнула Омфалу Эвридика.
— Oui, что ты хочешь этим сказать? — спросила Персефона белого, который стоял в опасной близости от ящиков с золотом.
— Посмотрите сами, на какое время поставлены часы сейфа.
— Ступай, посмотри, — бросила Персефона Эвридике.
— Ступай, посмотри, — приказала та в свою очередь Омфале.
— Почему я, если Персефона приказывала тебе? — проворчала Омфала.
— Да потому, что ты младшая, — фыркнула Эвридика.
— Когда-нибудь я буду старше вас обеих, вот тогда и посмотрим, кто здесь главный. Не для того меня назвали в честь греческой богини, чтоб помыкать мной, как какой-то рабыней!
Омфала взглянула на стеклянный щиток, за которым мелькали цифры. Счетчик уже отсчитал примерно сутки, но, судя по индикатору, до открытия сейфа было еще очень далеко.
— Там вроде бы стоит 1999... — пробормотала она.
— Ложь! — взвизгнула Персефона.
— Иди, посмотри сама.
Сестра приблизилась.
— Это ты переставил! — указала она на белого.
— Если бы я мог, — возразил он, — то уж наверняка сделал бы это так, чтобы не пришлось ломать дверь.
— Резонно, — прошептала Омфала.
Обе сестры с ней согласились. И только тут до них, что называется, дошло.
— Ты спас нам жизнь? — воскликнула Персефона.
— Всегда рад помочь. Так где тут золото?
— Оно принадлежит отцу. Не смей его трогать!
— Отцу, который запер родных дочерей, чтоб они умерли тут в подвале, мучительной голодной смертью.
— Oui...
— Тогда не вижу причин быть ему чем-то обязанным. — Белый открыл очередной ящик. — А знаете, у вас тут полно яблок.
— Да, обыкновенные ящики с яблоками, — кивнула Персефона.
— Мы любим яблоки, — добавила Эвридика.
— Oui, — подтвердила Омфала. — Очень экзотический фрукт.
Белый выудил из ящика большое красное яблоко.
— И все в воске, — заметил он.
— В воске они лучше сохраняются, — пояснила Эвридика. — Не портятся даже в самую сильную жару.
— Oui, — кивнула Персефона. — Яблоки, они же такие нежные...
Белый подбросил яблоко и взвесил на ладони.
— И очень тяжелые, — продолжил он.
— Такие вот волшебные яблоки. Их отобрали специально, чтобы мы питались ими много недель.
— До самого 1999 года?
Сестрицы небрежно отмахнулись. Стволы автоматов Калашникова так и заходили у них в руках.
— А может, пристрелить его, а? — прошипела Омфала.
— Но он спас нам жизнь, — возразила Эвридика.
— Да что это за жизнь, если теперь у нас нет ни страны, ни отца, ни денег?! — воскликнула Персефона.
— Oui. Без денег — никакой жизни!
— Давайте убьем его и предадимся наслаждениям! — предложила Персефона.
— Oui, давайте! — подхватила Омфала. И дула автоматов одновременно нацелились на белого, который с явным любопытством разглядывал подозрительно тяжелые яблоки.
Разом прогремели три длинные очереди, но Римо уже укрылся среди ящиков. Штабель вздрогнул под ливнем свинца, вокруг разлетелись мелкие щепки. Одна вонзилась в руку Персефоне.
Девушка взвизгнула и уронила автомат.
— Я ранена! Ранена! Теперь истеку кровью и умру!..
— Ну и прекрасно, — заключила Омфала и направила ствол «Калашникова» сестре в грудь. — Позволь в таком случае избавить тебя от излишних мучений.
Дуло плюнуло огнем.
— Ай! — взвизгнула Персефона и рухнула на грязный пол.
Внезапно подскочил белый и в мгновение ока разоружил девушку.
Вслед за первым автоматом и остальные «Калашниковы» полетели в отверстие на полу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
— Я предложил хозяину на выбор: или одолжить на время животное без всякой платы, или вытереть мне сандалию бородой.
— Можешь не продолжать. — Римо мрачно поглядел на верблюда. Тот в свою очередь уставился на него. В черной, словно резиновой пасти перекатывалось что-то темное, вонючее и совершенно несъедобное с виду. Римо торопливо отступил в сторону.
Не успел он остановиться, как верблюд изрыгнул целый поток зеленой слюны. А затем снова принялся жевать.
— Я не поеду на этом грязном животном!
— Как угодно, — заметил Чиун. — Можешь купить себе другого, на собственное усмотрение.
— Я вообще не желаю ездить на верблюдах! Они воняют, они грязные и невоспитанные!
— Тогда пойдешь пешком, — согласился мастер Синанджу и сделал верблюду знак опуститься на колени. К удивлению Римо, животное тут же послушно подчинилось.
Кореец, ловко и удобно устроившись в седле, причмокнул губами, и верблюд с неожиданной грацией поднялся.
И зашагал. Римо последовал за ним.
Оказалось, что шагать возле двигающегося верблюда занятие не слишком благодарное. Если идти впереди, животное непременно постарается попробовать на вкус футболку, шагать сбоку — значит провоцировать его на плевки, а в хвосте и вовсе можно угодить под струю полужидких испражнений или же вонючих газов.
Да и город тоже не радовал глаз. Похоже, он совсем недавно пережил ряд сражений. Кругом одни развалины. Сквозь перебитые в домах стекла на них взирали испуганные лица. Стены зданий почернели от гари.
Внезапно путь им преградил грузовик-пикап с закрепленным в кузове пулеметом 35-го калибра. Перфорированный ствол повернулся и нацелился на Римо. Кто-то грубо пролаял непонятные слова на суахили.
Римо поднял руки, показывая, что не вооружен, и спокойно двинулся навстречу грозному орудию, словно это был водопроводный шланг. Протянул бумажник. Коричневая рука тотчас жадно схватила его, но Римо в сотую долю секунды резким рывком вернул его обратно.
Чернокожий солдат в красном берете разозлился и опустил руку на спусковой крючок.
Лента с патронами дернулась и поползла.
В ту же секунду Римо заткнул дуло рукой.
Пулемет как бешеный завертелся на стальном треножнике, и первая же пуля вылетела из плюющего огнем дула под углом 180 градусов.
Солдат вскрикнул от удивления и тут же умолк, сраженный своими же пулями.
Оказалось, он был не один. Из кабины тотчас выглянули другие мятежники. Римо решил продемонстрировать им, как хрупки и уязвимы их барабанные перепонки. Он стал хлопать их ладонями по ушам, от чего в головах солдат загремел нескончаемый гром.
И они тут же со звоном в ушах умчались прочь.
— О'кей, — хмыкнул Римо, когда они продолжили свой путь по Ногонгогу. — За каким чертом нас понесло в эту дыру?
— Мы приехали за золотом, — ответил Чиун, озирая окрестности с высокой спины верблюда.
— За золотом?!
— Ты что, не видишь, здесь происходит революция?
— Смахивает скорее на разруху в результате землетрясения под аккомпанемент автоматных очередей.
— Местный народ перманентно бунтует. Головы здешних правителей вот-вот полетят с плеч. Союзники меняются как перчатки. Короче, революция в разгаре, а там, где революция, всегда есть золото или сокровища, готовые сменить хозяев.
— Так, значит, мы охотимся за золотом и сокровищами?
— Не мы. Ты.
— И, найдя, я волен оставить добычу себе?
Чиун кивнул.
— Да. Если удастся завладеть всем этим, не поплатившись жизнью.
— Неужто какое-то несчастное золото стоит того, чтобы отдать за него жизнь?
— Возможно. Но таково мнение обычных людей.
— И ко мне, стало быть, никакого отношения не имеет?
Учитель покачал головой.
— Конечно, нет.
* * *
Они добрались до президентского дворца, расположенного на южной окраине города, там, где на Ногонгог надвигались джунгли. С виду резиденция напоминала гигантский торт из мороженого, стоящий на самой окраине тропического леса. Кроме того, это было единственное в столице здание, не пострадавшее от рук повстанцев.
Мастер Синанджу остановил верблюдов у дворцовых ворот.
— Что-то не видно никакой охраны, — заметил Римо.
— Хороший знак.
— А вдруг вместе с охраной исчезло и золото?
— Если ты человек невезучий, то несомненно, — согласился Чиун.
— Лично мне плевать на золото и сокровища. Ты же знаешь, на мое имя открыт неограниченный счет.
— Не добудешь золото здесь, отправишься в Форт-Нокс.
— Вряд ли в Форт-Ноксе до сих пор держат золото, папочка.
— Тогда придется тебе добывать золотые песчинки со дна океана. Только так можно проверить, выдержал ли ты испытание.
— Но на это уйдут целые годы!
— Особенно если вгрызаться в породу зубами.
— Ладно, жди тут. Вернусь через минуту-другую, — бросил ученик и, не сходя с места, без всякого разбега перемахнул через двадцатифутовую ограду.
Он приземлился на траву по ту сторону ограды, подняв при этом не больше шума, чем слетевший с дерева осенний листок.
Постояв секунду, Римо весь подобрался и двинулся ко дворцу. Он так и шарил глазами по земле в поисках замаскированных мин. Их не было. Детекторы, которые улавливали малейшие колебания почвы, были или отключены, или же отсутствовали вовсе.
И никто в него не стрелял, когда он пересекал лужайку, подбираясь к веранде огромной виллы во французском колониальном стиле.
Распахнув одну из широких двойных дверей, Римо услышал тихий, но вполне отчетливый щелчок.
И рефлекторно перехватил ручную гранату, выпавшую из специального гнезда над дверью.
Затем размахнулся и запустил смертоносное яйцо в небо.
На высоте ярдов в пятьдесят оно взорвалось. Во все стороны полетели раскаленные металлические осколки, вышибая стекла и поджигая кустики высохли травы.
Один из них, теряя скорость, устремился прямо к смельчаку.
Тот оторвал от веранды балясину и отбил осколок, как отбивают мяч при игре в лапту.
А затем вошел в дом.
В помещении стояла мертвая тишина. Римо плотно закрыл глаза и сосредоточился. Никакой живности, ни мышей, ни насекомых.
Он поднялся на второй этаж по широкой деревянной лестнице — точь-в-точь как в фильме «Унесенные ветром». Оказывается, здесь располагался кабинет президента.
В комнате никого. Вообще все комнаты были пусты — он убедился в этом, открывая одну дверь за другой. И не обнаружил ни одной ловушки, вообще ничего интересного, пока не приблизился к умело замаскированной потайной дверце на кухне.
Деревянная дверца из твердого дерева была сработана на совесть и почти не видна, если бы не еле заметный сальный отпечаток пальцев на полу — в том месте, где вошедший в нее человек пригнулся и встал на четвереньки.
Римо опустился на одно колено и начал искать задвижку или замочную скважину. Никаких признаков. Тогда он приставил палец к деревянной доске и начал водить им по кругу.
Отняв руку, он увидел, как дверца начала подниматься. Затем вдруг скрипнула какая-то пружина, сработал механизм и туда, где он должен был бы стоять, если бы открывал дверцу стоя, полетело копье с рукояткой из железного дерева и острым зазубренным наконечником.
Поскольку преграды на пути не оказалось, копье просвистело в воздухе и вонзилось в высокий импортный холодильник. Внутри отчетливо звякнули кубики льда.
Римо снова приоткрыл дверцу, но по деревянным ступенькам, которые, возможно, таили другие сюрпризы, спускаться не стал. А просто спрыгнул в темноту.
И оказался на цементном полу, в сыром и спертом воздухе подвала. Он на ощупь двинулся вдоль стены и обнаружил с другой стороны еще одно помещение.
Двери тут не было, проем закрывала штора из бусинок — Римо умудрился пройти, не звякнув ни одной. В центре комнаты, в полу, находилась еще одна потайная дверца, за ней открывался подземный ход. Золота в этой комнате не было. Здесь вообще ничего не было, если не считать квадратной дыры в центре пола.
Любой другой на его месте непременно повернул бы назад, но чутких ушей Римо достиг слабый звук — гудение типа того, которое издает бегущий по проводам электрический ток.
Южная стена... Грубо обшитая деревянными планками, словно стена амбара. Римо отодрал несколько дощечек, за ними обнаружилась грязная стена. Нет, что-то здесь не то... Ага, ясно: слишком сухая грязь. Здесь, в подвале, царила такая сырость, что она уже давным-давно намокла бы и так и кишела бы различными насекомыми. И была бы покрыта плесенью. Значит, ее установили совсем недавно.
Ткнув в стену пальцем, Римо почувствовал очень твердую поверхность.
Он стал искать щель или замок. И вот внизу, у самого пола, обнаружил маленькую дырочку. Сунул туда палец — послышался тихий щелчок. В ту же секунду «золотоискатель» отпрянул и спрятался за выступом стены — на тот случай, если что-то взорвется.
Сработало. Подвал наполнился клубами пыли и разлетающимися во все стороны щепками.
Когда пыль от взрыва немного осела и пол под ногами перестал вибрировать, Римо вышел из своего укрытия.
Стенка разрушилась, и взору смельчака открылась дверца стального сейфа, сделавшего бы честь даже банку «Чейз Манхэттен».
Интересно, механизм на запоре... В металле поблескивало узенькое стеклянное окошко. В нем мелькали цифры. Устройство отсчитывало дни, часы, минуты и секунды, оставшиеся до 28 апреля 1999 года.
— Вот это да! — пробормотал Римо, и тотчас по подвалу разнеслось гулкое эхо.
Он стиснул кулаки и ударил по двери. Сталь загудела, как колокол.
А затем откуда-то из глубины в металлическую дверь отчаянно забарабанили.
Римо снова ударил по двери, на сей раз сильнее. Дверь опять откликнулась гулом и каким-то стуком. Судя по этим звукам, за ней скрывалось несколько человек.
Ощупывая дверцу сейфа, «золотоискатель» пытался отыскать самое уязвимое место. Наконец он вонзил пальцы во фланец.
Поднажал. Дверь тихонько застонала. Римо чуть сдвинул пальцы, нашел другую точку. Снова нажал. Всякий раз дверь тихонько постанывала. Причем поверхность из прочной толстой стали постепенно утрачивала свою гладкость и теперь рябила, словно по ней прошли мелкие волны.
Трижды прошелся он пальцами по стальному диску, и, когда дверь сейфа стала напоминать гигантский цветок из множества морщинистых лепестков, ему удалось обнаружить признаки двух огромных металлических петель. Тут уж дело пошло споро. Он стал бить по одной из петель кулаком — на каждый удар металл откликался все более высоким вибрирующим звуком и наконец поддался. Белый мастер Синанджу сумел искусственно вызвать такое явление, как «усталостное разрушение» стали.
Дверь вывалилась и с грохотом обрушилась на пол.
Римо заглянул в образовавшийся проем.
Оттуда на него уставились три пары угольных глаз на черных мордашках. Смазливые мордашки и огромные, миндалевидные, весьма экзотические очи.
Причем исключительно до того момента, пока они не разглядели незнакомое белое лицо. Тут глаза вмиг округлились от изумления и страха.
И тотчас сверкнули очереди трех автоматов Калашникова.
Глава 12
Пули в белого незнакомца летели сразу из трех стволов. Они рикошетом отлетали от стен и стальной дверцы сейфа, вонзались в деревянные планки. Их свист сопровождался диким визгом трех молодых африканок.
— Где он, этот белый? — спросила Персефона, всматриваясь в клубы пыли и пороховой гари.
— Не знаю, — ответила Эвридика и сменила кассету в плейере.
— А может, мы его так распотрошили, что от него остались лишь крохотные кусочки белого мяса? — предположила Омфала.
Но, выбравшись из убежища, девушки увидели, что в том месте, где минуту назад стоял белый, нет ни единой капельки крови.
— Промахнулись! — сердито прошипела Эвридика.
— Как мы могли промахнуться? Это же настоящие русские Калашниковы, не какое-то там китайское пулеметное дерьмо!
— Автоматное, глупенькая, — поправила ее Персефона.
Шорох, донесшийся из глубины сейфа, заставил их вздрогнуть.
Белый тут, в хранилище! Он спокойно вскрывал стоявшие здесь ящики с яблоками. И что самое удивительное, делал это необычайно легко, несмотря на то, что они были заколочены с помощью специального пневматического молотка десятидюймовыми гвоздями.
Гвозди скрежетали и постанывали, издавая, по всей видимости, те же звуки, что и мятежники во время пыток. И на милых личиках трех сестер непроизвольно возникли мечтательные улыбки.
Первой опомнилась Персефона:
— Отойди от отцовских ящиков, живо!
— Так это он запер вас в сейфе? — спросил белый, и не думая прекращать свое занятие.
— Oui. И мы поклялись защитить его даже ценой своих жизней.
— Что-то маловато еды он вам оставил, — взвесил белый на ладони банку смеси.
— Отойди! Иначе разнесем тебя на мелкие кусочки. В самый раз для консервов из белого мяса! — крикнула Омфала.
— Вроде ты уже пыталась. Или нет?
— Oui. Но тогда почему ты не умер?
— Время не пришло.
— Тебя защищает Шанго, да? — спросила Эвридика.
— А кто он такой? — осведомился белый, прочитав наклейку на банке с болгарской кабачковой икрой и брезгливо сморщив нос.
— Шанго — наш бог. После отца он самый главный, тот, кто дал нам жизнь.
— Полагаю, и отобрать ее он может также в любой момент, когда ему только заблагорассудится. Верно? — равнодушно заметил белый.
Персефона взорвалась.
— Как смеешь?!.
— Да, припасов у вас тут недели на три, не больше...
— Не твое дело, черт побери! Ты, вонючий белый цыпленок!
— Может, и не мое. А вот вам следовало бы задуматься, хватит ли их до 1999 года.
— Чего это он там лепечет? — легонько подтолкнула Омфалу Эвридика.
— Oui, что ты хочешь этим сказать? — спросила Персефона белого, который стоял в опасной близости от ящиков с золотом.
— Посмотрите сами, на какое время поставлены часы сейфа.
— Ступай, посмотри, — бросила Персефона Эвридике.
— Ступай, посмотри, — приказала та в свою очередь Омфале.
— Почему я, если Персефона приказывала тебе? — проворчала Омфала.
— Да потому, что ты младшая, — фыркнула Эвридика.
— Когда-нибудь я буду старше вас обеих, вот тогда и посмотрим, кто здесь главный. Не для того меня назвали в честь греческой богини, чтоб помыкать мной, как какой-то рабыней!
Омфала взглянула на стеклянный щиток, за которым мелькали цифры. Счетчик уже отсчитал примерно сутки, но, судя по индикатору, до открытия сейфа было еще очень далеко.
— Там вроде бы стоит 1999... — пробормотала она.
— Ложь! — взвизгнула Персефона.
— Иди, посмотри сама.
Сестра приблизилась.
— Это ты переставил! — указала она на белого.
— Если бы я мог, — возразил он, — то уж наверняка сделал бы это так, чтобы не пришлось ломать дверь.
— Резонно, — прошептала Омфала.
Обе сестры с ней согласились. И только тут до них, что называется, дошло.
— Ты спас нам жизнь? — воскликнула Персефона.
— Всегда рад помочь. Так где тут золото?
— Оно принадлежит отцу. Не смей его трогать!
— Отцу, который запер родных дочерей, чтоб они умерли тут в подвале, мучительной голодной смертью.
— Oui...
— Тогда не вижу причин быть ему чем-то обязанным. — Белый открыл очередной ящик. — А знаете, у вас тут полно яблок.
— Да, обыкновенные ящики с яблоками, — кивнула Персефона.
— Мы любим яблоки, — добавила Эвридика.
— Oui, — подтвердила Омфала. — Очень экзотический фрукт.
Белый выудил из ящика большое красное яблоко.
— И все в воске, — заметил он.
— В воске они лучше сохраняются, — пояснила Эвридика. — Не портятся даже в самую сильную жару.
— Oui, — кивнула Персефона. — Яблоки, они же такие нежные...
Белый подбросил яблоко и взвесил на ладони.
— И очень тяжелые, — продолжил он.
— Такие вот волшебные яблоки. Их отобрали специально, чтобы мы питались ими много недель.
— До самого 1999 года?
Сестрицы небрежно отмахнулись. Стволы автоматов Калашникова так и заходили у них в руках.
— А может, пристрелить его, а? — прошипела Омфала.
— Но он спас нам жизнь, — возразила Эвридика.
— Да что это за жизнь, если теперь у нас нет ни страны, ни отца, ни денег?! — воскликнула Персефона.
— Oui. Без денег — никакой жизни!
— Давайте убьем его и предадимся наслаждениям! — предложила Персефона.
— Oui, давайте! — подхватила Омфала. И дула автоматов одновременно нацелились на белого, который с явным любопытством разглядывал подозрительно тяжелые яблоки.
Разом прогремели три длинные очереди, но Римо уже укрылся среди ящиков. Штабель вздрогнул под ливнем свинца, вокруг разлетелись мелкие щепки. Одна вонзилась в руку Персефоне.
Девушка взвизгнула и уронила автомат.
— Я ранена! Ранена! Теперь истеку кровью и умру!..
— Ну и прекрасно, — заключила Омфала и направила ствол «Калашникова» сестре в грудь. — Позволь в таком случае избавить тебя от излишних мучений.
Дуло плюнуло огнем.
— Ай! — взвизгнула Персефона и рухнула на грязный пол.
Внезапно подскочил белый и в мгновение ока разоружил девушку.
Вслед за первым автоматом и остальные «Калашниковы» полетели в отверстие на полу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29