Конечно, не потребуй он расписки, вероятнее всего, никто бы и не вспомнил о ней, но это не имело особого значения — эти люди нечасто обращались к закону для восстановления своих имущественных прав или возвращения принадлежащих им денег. Обычно все разногласия улаживал судья Кольт, его решения были окончательными и обжалованию не подлежали.
Некоторые участники каравана были нарушителями закона или балансировали на грани, но это не причина для беспокойства. Запад осваивался не благородными богобоязненными героями. Множество мужчин и женщин, приехавших на Запад, и часто храбрейшие из всех, имели криминальное прошлое или того хуже. Портуджи Филлипс, о котором никто не мог сказать ничего хорошего до его легендарного рейда в буран, был одним из них. Его уважали за знание индейцев и территории их обитания, но недолюбливали за плохой характер и сомнительную честность. Однако в критической ситуации, когда законопослушные представители общества струсили, убоявшись смертельного мороза, бурана и индейцев, единственным, кто рискнул жизнью и привел помощь, оказался Филлипс.
Поскольку участники каравана набирались на месте, они были частью всех тех, кто устремился на Запад. Соединенные Штаты заселялись в основном бедняками-неудачниками из Европы, достаточно храбрыми, чтобы решиться на такие крутые перемены. Богатые и процветающие сюда не ехали, они предпочитали оставаться на своих местах. Даже эмигрировавшие по религиозным причинам не были богачами. Многие пуритане и квакеры оставались в Англии — те, кому было что терять. Америку заселяли крестьяне, представители нижней части среднего класса и горстка искателей приключений и обедневших дворян.
Тридцать человек, составлявших костяк каравана, были похожи на любую подобную группу, которую можно было набрать на Западе в любом городе в период бума. Они были отобраны с учетом их физических и материальных возможностей, которые позволили бы им противостоять всем трудностям и опасностям, что подстерегают тех, кто решил создать новое поселение в дикой и опасной стране.
Филлипс, Мерфи, Харди и сам Мэт были умудренными опытом представителями Запада. Таким же был и бывший погонщик фургона — Илэм Брукс.
Неотесанный Арон Старк, худощавый человек с холодным взглядом, не боялся никого, кроме Бога. Малокалиберная винтовка была как бы естественным продолжением его руки. Он умел вывернуться из любых переделок. Казалось, жизнь на Западе вытянула из его крепкого, мускулистого организма все соки, оставив монолит, облаченный в сыромятную кожу невероятной прочности и долговечности. Щедрый и расточительный, неспособный что-либо накопить, он обладал всеми качествами настоящего пионера: храбростью, упрямством и железной волей, не знающей преград. В последующие годы в более цивилизованном, прирученном мире этот тип пионеров не понадобится, они станут всеми преданными и презираемыми бродягами, скитающимися в поисках неизведанного, которое таится где-то там, за горизонтом. Презираемые более приспособленными и благоденствующими, они даже получат прозвище «бродяги». То, что пионеры должны быть слеплены именно из такого теста, будет забыто.
В период расширения территории страны из этих людей в основном и состояли караваны фургонов. Они не толклись у фортов и поэтому часто гибли в схватках с индейцами, их жены вскармливали младенцев с винчестерами на коленях, а сами они пахали, повесив оружие на ручки плугов. Они не страшились ни индейцев, ни крупных скотоводов, ни бандитов. Они были первопоселенцами, скваттерами, покорителями Запада.
Это были люди, которые шли на риск, которые умирали за свою землю, но они редко умирали в одиночестве и не всегда — напрасно.
Источник этих людей не иссякал никогда. Более благополучные, слабые, остающиеся дома могли насмехаться над ними и предавать их, но когда Старки открывали новые угодья, они были тут как тут и за бесценок скупали участки на аукционах за невыплату налогов и кредитов, становились еще богаче на землях, за которые сами никогда не сражались.
На любой границе можно было встретить людей типа Арона Старка, сильных, немногословных, неграмотных, одержимых желанием иметь дом и землю. Многие шли за наживой, но Старки грабить не собирались, они брали с собой семьи и шли строить и жить.
Железнодорожные компании осваивали Запад на бесплатных государственных землях, получая правительственные субсидии. Они не делали и шагу, не продав государственные земли, не получив правительственных средств и не заручившись поддержкой армейских подразделений. Старки не просили ничьей защиты, во всяком случае постоянной, двигались впереди армии везде, где это было возможно, и там, где останавливались, пускали корни.
Вспоминая лица людей, которые собрались в заднем помещении склада, Мэт подумал об этом. Он достаточно много читал и путешествовал, чтобы почувствовать историческое значение происходящего. Он видел исчезновение бобров в местах их обитания и гибель бизонов под градом пуль охотников за шкурами, жаждущих быстрого обогащения.
О колонизации никто не думал. В этой ошеломляющей крысиной гонке за богатством, в яростной всепожирающей борьбе за лакомый кусок, который нужно было ухватить раньше других, о колонизации и речи не шло. Это была фантастическая по масштабу, жесточайшая битва за богатства, самый свирепый вал жадности, который когда-либо проносился над континентом, и ему не было видно конца. Да его и не могло быть, по крайней мере до тех пор, пока земля, изнасилованная и ограбленная людьми, живущими только сегодняшним днем и не задумывающимися о дне завтрашнем, не превратится в пустыню.
Великолепие и красота Блэк-Хилс не привлекали никого. Сюда шли за золотом, шли, чтобы взять это золото и уйти. Один из участников, выражая чувства и мысли всех, в 1877 году писал в своем дневнике: «Моя цель — сделать деньги, разбогатеть; никто не пришел сюда просто так, для удовольствия».
Илэм Брукс и Арон Старк были хорошими, основательными людьми, но они никогда не смогли бы разбогатеть. Такие люди всегда обречены на тяжелейшую борьбу за выживание. У них всегда большие семьи, и они черпают в них свою силу. У них всегда много высоких и здоровых сыновей и дочерей, у которых тоже будет много сыновей. Они обладают огромной жизненной силой, и из их рода выйдет много прекрасных людей, которыми будет гордиться страна, их породившая.
Достаточно четко представляя себе, что ждет его на новых землях, Мэт Бардуль размышлял о будущем. Он понимал, что скитания уже не для него. Запад являл собой огромное поле деятельности, которое требовало знаний, умения видеть и осмыслять увиденное. Вспоминая золото волос и синеву глаз Жакин Койл, Мэт понял, что пришло его время остановиться, обустроиться и вести достойную жизнь.
Он мысленно перебирал людей, с которыми ему предстояло двинуться в путь. Относительно Брукса и Старка никаких сомнений быть не могло. Это хорошие, сильные, надежные люди. У Койла, хотя он и был продуктом цивилизации, задатки пионера тоже имелись.
Были и другие, понять которых не составляло труда. Длинный и худой Айри Джексон, грузный Лют Харлис, с голосом, подобным реву пароходного гудка, и выпученными глазами, Ларсон, огромный, медлительный швед, и еврей Рабин Кляйн. Неплохие ребята, и, несомненно, таких было немало.
Пирсона он знал очень хорошо, однако от окончательного мнения пока воздерживался — его знания могли устареть и не соответствовать действительности. Еще ни разу Мэт не встречал на границе военного, который впечатлял бы его своими личными качествами, даже в военной сфере. Воспитанные в традициях и ритуалах, ограниченные жесткими рамками команд и приказов, душивших всякую инициативу, они подобны мельнице, которая мелет качественно, но очень медленно. Почти всегда к моменту окончания их работы надобность в муке уже отпадала. Разгром Феттермана полностью соответствовал такому положению вещей. На его глазах командовать отрядом было поручено полковнику Феттерману, как старшему по чину, а не майору Пауэллу, опытному, хорошо знающему индейцев военному. Феттерман, презирающий военные качества индейцев, стал преследовать их разгромленные отряды, перевалив хребет. И оказался в ловушке, потерял весь отряд. Из всего отряда только два человека показали настоящее умение воевать — их нашли окруженными пятнами крови, оставленными павшими врагами. И это были гражданские лица, проводники.
Такой факт был не единственным. Белые, осевшие в этих горных долинах и ущельях, жили среди индейцев, большей частью поддерживая с ними мир, вместе охотились, но, если дело доходило до войны, сражались и, как правило, побеждали. Пирсон — солдат до мозга костей, ограниченный, эгоистичный, не лучше, но и не хуже других военных.
Немец, о котором говорил Харди, невысокий, краснощекий толстяк с коротко остриженными белобрысыми волосами и моржовыми усами такого же цвета, сидел перед своей палаткой. Фургоны его были что надо, а упряжки еще лучше. После длительного торга Мэт взял два фургона, Харди — один, а Мерфи, несмотря на страстное желание ничем не обременять себя, забрал четвертый.
В последние два дня Мэт дважды встречал Жакин Койл, но не имел возможности с ней заговорить. И оба раза рядом с ней был Клайв Масси.
Собираясь в путь, Мэт даром времени не терял. Решение было принято, и, быстро закупив необходимое снаряжение, он выехал на место сбора в компании с нанятым им Биллом Шеддом.
На следующий день после собрания на Шермон-стрит к Мэту подошел парень.
— Видел вас на собрании. Свой фургон я продул в покер, но Койл сказал, если я устроюсь погонщиком, он возьмет меня в караван.
Мэту парень пришелся по душе. Это был неуклюжий великан с добрым лицом и с виду так же силен, как быки, погонщиком которых он собирался стать.
— Ладно, беру тебя. Винтовка есть?
— Конечно. Винтовка, револьвер и упряжь для верховой лошади.
— Тип винтовки?
— Винчестер-44.
— Идет. У меня такой же, так что о боеприпасах не беспокойся.
Мэт достал из кармана две золотые монеты и положил их на ладонь Билла.
— Это чтобы продержаться до отправления, но будь на месте вовремя. Договорились?
На следующее утро на место встречи прибыло сорок фургонов, большинство из них приехало ночью. Они были заполнены имуществом, инструментами и вооруженными людьми. Это был грубый, тертый жизнью народ, стойкий в бою. Мэт бродил среди фургонов, приглядываясь. Он сразу заметил, что вооруженных людей больше всего возле фургонов Дина, Бэта Хэммера и им подобных. В каждом из этих фургонов ехало по два лишних человека, и были они, сразу видно, крепкими ребятами.
— Мерфи, — задумчиво протянул Мэт, — смотри, у нас на троих четыре фургона и всего по человеку на фургон, включая Шедда. А в фургоне Дина, кроме него, еще двое молодцов, а сам фургон загружен слабо. У Хэммера и Хэтчера в фургонах тоже еще по двое. Сдается мне, что у них многовато ребят и маловато припасов и снаряжения.
Мерфи кивнул, поднял ногу в тяжелом сапоге и поставил ее на правило фургона. Ничего не сказав, он скосил глаза в направлении фургона, принадлежащего Дину. Лицо его приняло задумчивое выражение.
Ресторан в «IXL», в который заглянул Мэт в понедельник вечером, был переполнен, и ему пришлось потолкаться, чтобы отыскать местечко. Вскоре его внимание привлек столик, за которым сидели Брайен Койл вместе с Клайвом Масси и Жакин. Четвертое место оставалось свободным. Койл узнал Мэта, встал и жестом пригласил присоединиться.
— Садитесь, садитесь, молодой человек! Если уж мы едем вместе, мы должны познакомиться! Моя дочь, Жакин, и мистер Масси, вы его знаете, — представил он своих спутников. — Жакин, познакомься с Мэтом Бардулем.
Мэт поклонился и, не сводя глаз с Жакин, сел, снял черную шляпу и сунул ее под свой стул. Жакин, подняв чашку и прикрывшись ею, исподтишка разглядывала его с любопытством и легким удивлением.
В девушке с первого взгляда была видна порода, красивая внешность и изящество гармонично, как у кентуккийской чистокровки, сочетались в ней с утонченностью натуры. Ее прекрасное лицо на фоне золотых волос привело его в трепет, и он никак не мог отвести взгляд от локона, нежно ласкающего ее снежно-белую шею, подобно языку пламени пылающего костра.
— Вы бывали в Биг-Хорн? — спросил Койл, с интересом рассматривая Мэта.
— Приходилось. Несколько лет назад во время войны с индейцами.
— Знаете сиу?
Мэт пожал плечами.
— Более или менее. Из всех белых их хорошо знал, пожалуй, только Джим Бридж, но Филлипс и Мерфи Бизон имеют о них достаточно полное представление.
— Будут у нас с ними неприятности?
— Наверняка. — Мэт намазал маслом кусок хлеба. — Они не станут атаковать такой большой караван, как наш, хотя и это не исключено. Скорее всего, будут нападать на отбившихся или постараются угнать наш скот. Большинство великих вождей сиу и шайенов сейчас в резервациях или в бегах, а их государственные деятели, такие, как Красное Облако, Пятнистый Хвост или Джон Трава, стоят за мир.
— Государственные деятели! — ухмыльнулся Масси, глядя черными глазами на Мэта. — Не очень-то подходящее определение для дикарей, вам не кажется?
— Это вполне подходящий термин для некоторых из них, в особенности для тех, о которых я упомянул. Куда более правильный, чем «дикари». Это еще вопрос, кто дикарь. Индейцы — кочевые племена, они поддерживают свою страну в том состоянии, которое им подходит. Им не нужны осложнения. Они довольствуются своими охотничьими угодьями, бизонами, бобрами и всякой дичью. Страна обитания остается неизменной, и нет никакой необходимости ее менять.
Но вот пришел белый человек, и бобры исчезли, бизоны исчезают. Белые вырубают леса вдоль рек, дождевые потоки больше не задерживаются растительностью и беспрепятственно скатываются в реки. Это вызывает паводки. Уже сейчас в некоторых местах белые пасут слишком много скота, это приводит к деградации почвы. Только время покажет, как это скажется на стране в будущем, но мне такое не по душе.
Что касается государственных деятелей, то кто это такие? Я думаю, это люди, которые наилучшим образом служат интересам своего народа. Те индейцы, о которых идет речь, и делают это в силу всех своих возможностей, они борются против того, что можно назвать высшей формой варварства.
А если рассматривать ораторское искусство как неотъемлемое свойство государственного деятеля, показатель его принадлежности к этой категории, а именно так многие и считают, я думаю, в этой области индейцы превосходят любой народ, включая греков и римлян. Будь у них свой Плутарх, мне бы удалось убедить вас.
— Не собираетесь ли вы сравнивать Красное Облако с Катоном? — недоверчиво спросил Брайен Койл, явно заинтересованный.
Мэт отпил глоток кофе. Жакин глядела на него широко раскрытыми от удивления глазами. Он с удовольствием отметил ее искреннюю заинтересованность. Разговор был интересен и ему, поэтому он стал подробно отвечать на вопрос Койла.
— Отчего же? Я бы охотно их сравнил. По яркости и образности выражения мысли вряд ли кто может превзойти ораторов из индейцев сиу и шайенов. Их самое сильное место, как и у всех выдающихся ораторов, — простота изложения, дар точной фразировки.
Во всех исторических летописях не найти более трагичной эпитафии для разгромленного, вымирающего народа, у которого отняли прирожденные права, чем слова, произнесенные Пятнистым Хвостом: «Наша земля полна белых людей; наша дичь истреблена, и мы стоим на краю величайшей печали».
— Вы сами, Бардуль, прекрасно говорите. В какой школе вы учились? — спросил Койл.
— Я не посещал школу. И мне кажется, что преимущества академического образования несколько преувеличены. Прекрасно, конечно, если кто-то может воспользоваться всеми его преимуществами, но много ли таких людей? Бенджамин Франклин и Авраам Линкольн занимались самообразованием. Ну а что касается меня, то я много читал.
Клайв Масси задумчиво рассматривал Мэта, ощущая все большее напряжение. Он чувствовал как растущий интерес Жакин, так и дружеское расположение Койла к Мэту, а это отнюдь не входило в его планы.
— Мне приходилось слышать, что на границе, кроме симпатий к индейцам, вы приобрели и еще кое-какие навыки, — бесстрастно проговорил Клайв. — Говорят, вы очень неплохо обращаетесь с кольтом, настолько неплохо, что убили четырнадцать человек.
В глазах Мэта сверкнула сталь, но он улыбнулся.
— Запад — не самое цивилизованное место в мире, здесь живут по своим законам. Иногда, — он с невинным видом посмотрел прямо в глаза Масси, — иногда приходится защищать невиновных от козней преступников.
Это был выпад наугад, но по тому, как потемнело лицо Масси, Мэт понял, что удар попал в цель. Масси начал было говорить, но Мэт, избегая продолжения пикировки, обратился к Жакин:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24