Сергей Самаров
Диверсант № 1



Сергей Самаров
ДИВЕРСАНТ № 1

ПРОЛОГ


1

Уютный и чистый, неторопливый в повседневной жизни, традиционно почти спящий городок в Зауралье – Верхнетобольск – никогда не знал такого происшествия. Выпить здесь народ – это уж да! – любил, да и подраться после выпивки никогда себе не отказывал в удовольствии. Бывало, и унести, что плохо лежит и глазу ненароком приглянется, охотники находились.
А чтобы случилось как в этот раз – нет, даже из старожилов никто подобного вспомянуть не смог, а среди них еще есть пара таких, которые восьмидесятилетие не помнят, когда отмечали…
Телевизор в Верхнетобольске четыре канала принимает. Один областной и три московских. А у хозяина универмага, залетного армянина Самвела Гараяна, даже спутниковая антенна есть. Впрочем, спутниковые передачи, кроме самого Самвела и его семьи, никто в городке не видит – это тоже жадность, хотя и несколько иного рода. Но по другим каналам кино здесь регулярно смотрят, может быть, даже любят за отсутствием других человеческих развлечений, и потому верхнетобольчане сразу поняли суть происшествия так, как телеэкран и учит их. Среди бела дня на самой оживленной улице небольшого городка, на виду у всех, остановилась машина – грязновато-серого цвета микроавтобус «Газель». Распахнулась дверца салона, оттуда выскочили люди в масках, черной резиновой дубинкой ударили по голове гуляющего семидесятилетнего пенсионера, бывшего учителя истории одной из трех местных школ, армейского инвалида Владилена Юрьевича Столбова, затолкали его, подогнувшего ноги и уже падающего без сил, в салон и уехали.
Машину вечером следующего же дня нашли пастухи. Похитители бросили ее недалеко от Тобола в заболоченной, кочкастой низинке, скрытой с одной стороны, от дороги, березовым колком, с другой, от реки, где рыбаки часто с лодок «дорожки» «Дорожка» – рыболовная снасть.

распускают, гнутым по ветру ивняком. Должно быть, надеялись, что не скоро занесет кого-то бог в эту низинку. Бог занес туда корову, пожелавшую обмочить в грязи ноги. За коровой, пощелкивая кнутом, двинулся молодой пастух в сапогах с отворотами. Он машину и нашел. И сразу сообразил, что это именно та машина, которая пропала из глаз районной милиции и постов ГИБДД – словно сквозь землю провалилась вместе с пассажирами.
Верхнетобольчане размышляли о происшествии недолго, поскольку телевизор давно научил их выводить из таких сюжетов суть. Приговор был вынесен решительный, чуть не единогласный. У Столбова в Екатеринбурге живет сын Алексей, по слухам, богатый деляга, не чета залетному армянину Гараяну. Значит, будут теперь деньги с сына тягать. Выкуп, как и полагается…
Следователь районной прокуратуры Юргин к такому мнению тоже прислушался и уже вечером разыскал телефонный номер Столбова-младшего, предварительно обзвонив многие инстанции. Поговорил. Нет, никаких сообщений, касающихся отца, к сыну не поступало. И звонок следователя Юргина явился для него полной неожиданностью.
Алексей пообещал сразу же выехать в Верхнетобольск, чтобы помочь следствию.
– Чем? – поинтересовался следователь Юргин, откровенно позевывая в трубку.
Алексей помолчал несколько секунд, потом резко ответил:
– Умом…
И после этого в ухо следователю донеслись только короткие гудки. Он слушал их долго и внимательно, соображая – дураком его все-таки обозвали или нет?
Но долго соображать ему времени отпущено не было, и, не сумев вынести категоричное решение, он вынужден был трубку положить. Следователю принесли протокол осмотра найденной в низинке машины. «Газель» угнали в областном центре буквально накануне происшествия. Владельца оглушили резиновой дубинкой точно так же, как старика Столбова. Потом связали, засунули кляп в рот и бросили во дворе собственного дома. Нашла его вечером, вернувшись с работы, жена, вызвала «Скорую помощь», и пострадавшего с диагнозом «сотрясение мозга средней степени тяжести» отправили в городскую больницу.
В машине отпечатков пальцев злоумышленников обнаружено не было. Руль, рукоятка рычага коробки передач, поручни и даже дверные ручки аккуратно обработаны влажной тряпкой с запахом бензина.
Опера райотдела нашли, правда, недалеко след автомобильного протектора, достаточно четко отпечатанный во влажной земле. Возможно, это был след машины, на которой злоумышленники уехали с места преступления. Ширина шины говорила однозначно, что берег Тобола посетил серьезный джип. Но большей информации след протектора не дал. Резина новая, без характерных признаков.
Правда, в салоне «Газели» нашли отвалившийся от обуви кусок почвы. Первоначальное заключение эксперта таково: почва глинистая, с высоким содержанием высококачественной белой глины, которая не используется в строительстве, а идет исключительно для художественных промыслов. В самом районе и его окрестностях таких месторождений глины не разрабатывается. Есть ли они в области – следует проверить. Но эксперт оговорился особо. Вероятно предположить, что сильно ограниченные залежи есть на каком-то небольшом участке, и участок этот определить не представляется возможным. Саму же обувь из-за недостаточности куска почвы определить точно нельзя. Злоумышленник мог с одинаковым успехом носить и кроссовки, и обыкновенные туфли, с модным ныне тяжёлым протектором, и тяжелые башмаки полувоенного образца. Во всех случаях глубина протектора может быть подходящей.
Второй протокол был составлен после осмотра квартиры похищенного. Дверь пришлось вскрыть, поскольку ключей не было. Единственный экземпляр остался, должно быть, в кармане самого старика. В школе учитель-пенсионер уже давно не преподавал, занимаясь на досуге любимым своим делом – краеведением. В соответствии с этим у него дома было значительное количество различных документов, чужих писем разной степени давности и даже, можно сказать, древности, много карт района с непонятными пометками. Но оснований предположить, что увлечение пенсионера стало причиной похищения, не было. Чтобы сказать утвердительно и конкретно, необходимо разобрать весь архив Столбова. А на это у следователя прокуратуры, как и у милицейских оперов, нет ни сил, ни желания, ни времени. А главное, они не увидели в этом необходимости, когда в руки просто просится такая явная и бесспорная версия…
Вот, в принципе, и все, что сумели пока набрать.
И следователь Юргин не знал, как подступиться к делу, в котором так мало концов. И потому, как и милицейским операм, ему пришлось согласиться, чтобы единственная версия, подсказанная в городке, стала рабочей. Предполагалось, что старика повезут в Екатеринбург, чтобы вытрясать деньги с богатого сына…
Опасно, оказывается, быть родителем богатого человека!

2

Джошуа Гольдрайх во всем считался преуспевающим человеком.
Ему многие завидовали, и было чему. К примеру, деньгам, которые текли к нему рекой без всяких усилий с его стороны – настоящей рекой по трубе нефтепровода, не знающего усталости и перерывов на обед. Или женщинам, самым красивым женщинам, которые сами стремились навстречу молодому миллиардеру. Даже голове, которая рождала идеи без всякого старания самого Джошуа, и идеи эти опять сами собой превращались в деньги. Он же, однако, относился и к своему богатству, и к своему обаянию, и к своим умственным способностям равнодушно, считая все это естественным от рождения, как умение дышать или переваривать пищу. Своего рода – врожденным инстинктом.
Получив после смерти отца в наследство громадное состояние, Джошуа перепоручил все дела своим управляющим, сам вникая в них только во времена биржевых лихорадок, время от времени приходящих, но быстро проходящих. Обычно это случалось не больше трех-четырех раз в год. Там его алогичный ум придумывал такие нестандартные ходы, что управляющие и маклеры только затылки чесали, не веря в успех авантюры. Но успех приходил вопреки ожиданиям самых прожженных спецов и, как правило, приносил сотню миллионов долларов. Спецы опять чесали затылки. Им непонятно было, на чем основывает молодой Гольдрайх свой расчет. Они все были образованными экономистами. А он был психологом. Хотя придумал сам для себя термин, обозначающий непонятную другим сферу интересов изучения, – экономический психолог. И именно на психологию опирался, когда задумывал следующую авантюру, чтобы слегка развлечься, именно с помощью психологии просчитывая свои очередные ходы. Он заранее знал, как поведут себя опытные экономисты в той или иной ситуации и какая ситуация поставит их в тупик. Он любил ставить людей в тупик, еще раз подчеркивая этим свое над ними превосходство. Приятно сознавать, что ты один знаешь выход.
Однако и там, у себя в Америке, ему всегда было скучно за пределами Лас-Вегаса, где он восхитительно и ярко «сгорал»… Игра была единственной и всепоглощающей его страстью. Все же остальное казалось нудным и утомляющим
Удивительные математические способности и великолепная память, соединенные с природным артистизмом, доставшимся от матери, пробовавшей себя когда-то в роли бродвейской актрисы, делали его непревзойденным игроком в покер. Но именно поэтому покер волновал Джошуа мало. Просто выигрывать ему было тоже скучно. Он предпочитал рулетку, где ничего не зависело от него и где правила только Великая Госпожа Удача. Повезет или не повезет… Чаще всего ему не везло, точно так же, как и всем остальным игрокам. Везло единицам и исключительно от случая к случаю. Джошуа Гольдрайх в эти единицы тогда еще не входил.
Пока был жив отец, старый Леонидас Гольдрайх, он пресекал все попытки сына понять суть Удачи и раскусить ее природную сущность. Целая специальная группа, составленная из частных детективов, обшаривала Лас-Вегас каждый раз, когда сын пропадал из дома. Это тоже была игра. И Джошуа нравилось от них прятаться, проявлять изобретательность, гримироваться, менять по три парика и по четыре костюма за день, чтобы остаться непойманным и продолжить вечер, глядя на вращение колеса Фортуны.
Иногда он ловил себя на мысли, что отец, обладая, может быть, теми же талантами, что и сын, только более целенаправленными, знает наперед каждый его шаг и посмеивается при этом, давая сыну порезвиться. То есть принимает его игру, сам являясь игроком более сильным. И в нужный момент всегда готов сделать решающий шаг, чтобы поставить сына в тупик. Отец был от природы сильным шахматистом и продумывал партию на много ходов вперед.
Когда отец скоропостижно умер от инсульта, Джошуа сразу после грустного вечера в кругу далекой родни, со стремительностью жадных ворон прилетевшей на похороны в надежде, что их не забыли упомянуть в завещании, отправился на небольшой частный аэродром, где его уже поджидал личный самолет, и своим ходом отправил в нужный город свой большой автомобиль.
Лас-Вегас… Фиолетовый зал прославленного «Gold donkey» «gold donkey» – «Золотой осел», самое элитное казино в Лас-Вегасе, где еженедельный оборот доходит до ста миллионов долларов.

предназначен только для избранной публики, и случайных посетителей сюда не допускают… Здесь стоимость каждой фишки равняется ежевечерней игре за каждым столом в общем зале. Однако в этот раз Джошуа возмутительно везло. Он больше смотрел за игрой других и только изредка с досадой ставил по целой горсти фишек традиционно на «двойной ноль», то есть на самый редкий номер всего волшебного и чарующего рулеточного круга, и выигрывал целые состояния.
Это было так скучно, что Джошуа мрачнел все больше и больше. Это было даже скучнее, чем выигрывать на бирже, когда глупые люди думают, что они ужасно хитрые, a на самом деле их просто водят на ниточках, словно марионеток, те, кто поумнее и знает человеческую природу.
И он покинул казино очень рано…
На следующий день он играл опять в том же фиолетовом зале и в той же вызывающей манере – опять ставил исключительно на «двойной ноль». И уже через час досадливо махнул рукой, покидая слегка затемненное в сравнении с общим залом помещение, чтобы перебраться в другое казино. Здесь делать нечего – здесь он вульгарно выигрывает, и получается это помимо его воли и даже вопреки ей.
От испорченного выигрышем настроения Джошуа выгнал с привычного места своего водителя и сам сел за руль. Пусть водитель прогуляется пешком по ночному городу. На высокой скорости Джошуа ездил по улицам больше часа, не зная, где остановиться, чтобы снова испытать судьбу. В конце концов выбрал самое захудалое казино «Меймалюк-Кид» В этом же зале обычно проводят боксерские поединки профессионалов.

, где бывал только однажды, и ушел оттуда обобранный.
На высоком каменном крыльце, перед которым длинный лимузин «Линкольн» остановился, кого-то с откровенным удовольствием, но слегка лениво, словно выполняя привычную работу, били два крепких охранника. Иногда исподтишка добавлял удар и мягкотелый швейцар коварного сутенерского вида. Джошуа громко зевнул и остановился полюбоваться зрелищем. Швейцар поймал его вопрошающий взгляд.
– Шулера учат, сэр, – объяснил он. Швейцару положено отличать хозяина машины от водителя, несмотря на то что хозяин вышел с водительского места.
– Хватит с него… – неожиданно сам для себя сказал Джошуа, устав наблюдать одностороннее зрелище. – Я хочу с ним поиграть…
Швейцар бросился к охранникам, избавляя шулера от новых ударов. Тот выпрямился и посмотрел на Джошуа не с благодарностью, а с насмешкой. Как швейцар привык определять денежный уровень людей не по одежде и внешнему виду, а по манере держать себя, так же шулер привык к тому, что его время от времени бьют. И он «держать» удары умеет, прекрасно ориентируясь даже в такой обстановке и стремясь только к тому, чтобы сохранить в неприкосновенности лицо и пальцы, закрываясь локтями.
Джошуа сунул в руку швейцару стодолларовую бумажку, зная, что совать больше двадцати долларов считается неприличным. Но у него не было с собой мелких купюр.
– Приведите его в порядок и отправьте ко мне. Я буду там, – ткнул он пальцем в сторону стеклянной двери.
В зале Джошуа не играл. Только присматривался. В «Меймалюк-Киде» не держали зала для избранной публики, а в единственном существующем игра шла настолько мелкая, что за ней даже наблюдать было скучно, И потому он в ожидании решил пока выпить. Но и коньяк здесь оказался никудышным. В принципе, ждать другого и не приходилось. В приличных казино никогда не бьют шулеров на крыльце заведения. В приличных казино вообще держат антишулеров, которые своей игрой не позволяют выигрывать шулерам. Но даже если шулер и будет вести себя вызывающе, с ним поступят не так откровенно, хотя, может быть, и более жестко.
Битого наконец привели. После умывания выглядел он совсем свеженьким.
– Здесь скучно, – сказал Джошуа шулеру. – Поехали ко мне.
– Зачем? – поинтересовался тот с нагловатой ухмылочкой.
– Играть.
– У меня деньги отобрали.
– Я тебе дам.
– Едем…
Самодовольство шулера переходило границы приличия. Но Джошуа не обратил на это внимания. Он посадил своего гостя на место пассажира, сам сел за руль и через полчаса уже остановился у отеля, в котором снимал шестикомнатный номер.
За стол, на сей раз не покрытый зеленым сукном, они сели почти сразу по прибытии. Трижды за полчаса Джошуа ударил шулера по рукам, когда тот откровенно неумело пытался подсунуть лишнюю карту. Но уже через сорок минут те десять тысяч долларов, что Джошуа выделил противнику на игру, вернулись в его карман. И это безобразие произошло при том, что он играл честно.
– Иди отсюда… – напутствовал Джошуа шулера на прощание и дал ему стодолларовую бумажку на такси.
Ему опять стало скучно до усталости. Когда дверь за гостем закрылась, Джошуа сказал сам себе:
– Надоело здесь… Прокачусь-ка я, друг мой Джошуа, в Европу…

3

Ветер шел с востока, из Германии. Не крепкий, но устойчивый, в верхах. Как чувствовалось по движению туч, даже тугой и упругий. Нормальный предосенний ветер. Но верхний слой мало интересовал человека в черных одеждах, который стоял на самом краю крыши современного двенадцатиэтажного дома на окраине Кольмара, древнего эльзасского городка недалеко от германской границы. В таких домах живут люди с достатком ниже среднего, и архитекторы подобные дома не украшают.
Человек на крыше пытался прочувствовать более низкие воздушные потоки.
– Что скажешь, Ренат? – спросил его один из троих людей, стоящих чуть поодаль, за спиной, словно они не рисковали подойти к краю из страха.
– Хороший ветер. Главное, чтобы резко не крепчал…
– Скоро?
– Пусть еще чуть-чуть стемнеет.
Человек в черных одеждах посмотрел на часы и сам себе удовлетворенно кивнул.
1 2 3 4 5 6