Видимо, вы правы, камера действительно засняла момент настоящего убийства. Невозможно доказать, что в кадре был «второй» голый мужчина. Тем более что у него в наличии ваш шрам.— Я получил его в детстве, когда купался в Волге. Свалился с обрыва на камни, — объяснил Александр. — Теперь вы понимаете, почему я решил обратиться именно к вам?— Откуда у вас эта пленка?— Вот наконец мы перешли к самому неприятному. Мне позвонил некий господин и предложил посмотреть пленку. Я, естественно, сначала отказался, но он мне прислал ее домой. Сначала я решил, что можно договориться с шантажистами, которые просто хотят денег. Но я ошибался. Человек, приславший мне пленку, хочет гораздо большего. Через десять дней в Москве начинается аукцион по продаже акций крупнейшей российской компании. И все знают, что наша группа готовится принять участие в аукционе. За три дня до начала торгов я должен письменно подтвердить отказ нашей группы. У меня в запасе всего семь дней. В противном случае пленка будет передана следователю, который уже и без того требует, чтобы я прилетел в Москву для дачи показаний.Пока у меня нет гарантии, что пленка не будет сразу же предъявлена следователю и меня не арестуют прямо в аэропорту. Если же я не появлюсь в Москве через неделю, то никак не смогу убедить моих западных партнеров, что у меня все в порядке. Они просто не поймут, почему я отказываюсь лететь в Москву. И, как следствие, откажутся финансировать наш проект.Я не могу даже махнуть на все рукой и притвориться больным. Если наша компания не откажется официально от участия в аукционе, пленка немедленно будет передана следователям. Они, конечно же, сразу потребуют у французской стороны моей выдачи. Представляете, чем это может кончиться? Местная пресса постоянно пишет о русской мафии. Мы все для них представители мафии, неизвестно каким образом ставшие миллионерами. У меня отнимут вид на жительство и депортируют в Россию. Рассказывать дальше, что будет, или вы догадываетесь?Дронго молчал, глядя на застывший экран телевизора.— Меня обвинят в убийстве девушки и в лучшем случае посадят в тюрьму. В худшем меня прибьют где-нибудь в тюремной камере, не доводя дело до суда… Вы хотите мне что-то сказать?— Кажется, теперь я вспомнил вашу фамилию, — заметил Дронго.— Тем лучше, — сказал Александр, — значит, вы все понимаете. Пленка не просто динамит под мое будущее и под будущее нашей компании. Если аукцион пройдет по их правилам, все пропало, они получат контрольный пакет. Это уже не экономика и даже не криминалистика. Это большая политика.— Семь дней, — задумчиво сказал Дронго, — всего семь дней.— Да, — подтвердил Александр, — только семь дней. Если в течение этой недели вы не сможете ничего доказать, мне придется подписать документы об отказе нашей компании участвовать в аукционе. И не лететь в Москву в следующий понедельник. Аукцион назначен на четверг. Но окончательное подтверждение заявок — только до вторника. Если я даже откажусь от участия в аукционе, никто не может мне ничего гарантировать. Мой отказ сильно подорвет авторитет не только нашей компании, но и российского бизнеса вообще. Что же лично до меня, то я не гарантирован, что эта пленка потом не всплывет в целях скомпрометировать меня а других ситуациях.— При чем тут российский бизнес?— Видите ли, наша компания не имеет свободных денег в таком количестве. Мы подписали соглашение с двумя крупнейшими западными компаниями. Если мы сейчас их подведем, еще много лет никто не станет рисковать, вкладывая деньги в Россию. Я уже не говорю о том, какой ущерб нанесло это убийство репутации нашей компании. Смутные слухи уже просочились в российскую прессу. Пока следователи только проверяют разные версии, среди которых есть и «моя». Но пока это только подозрение. Если мне не удастся ничего доказать, они могут предъявить мне обвинение. Формально все верно. Я был в номере с этой девицей. Я уехал, а ее нашли через несколько часов убитой в этом же номере. Сейчас мои адвокаты проверяют все подробности этого дела в Москве. Но у меня нет времени.— Кто мог быть заинтересован в подобной провокации?— Конечно, наши конкуренты в Москве. В первую очередь именно они. Но здесь, в Париже, пленкой владеет некий Уорд Хеккет, весьма сомнительная личность. Как мне удалось узнать, он уже дважды привлекался за мошенничество, но каждый раз уходил от ответственности. Типичный образчик нечистоплотного дельца. Но в Москве, конечно, есть некто посильнее, кто контролирует весь этот процесс и кто дал санкцию на съемку. Провокация, как вы сами можете видеть, задумана и осуществлена с размахом. Пленка не просто уничтожает все наши шансы, разрушает мою семью, бьет по всей нашей компании и по интересам наших друзей, связанных с нами, она — образчик того, какими методами они готовы с нами бороться.— Когда вы получили пленку?— Два дня назад. Хеккет ждет моего звонка. Либо я соглашусь, либо пленку предъявят следователю, который сразу потребует моей выдачи или моего возвращения в Москву. Может быть еще и худший вариант. Пленку покажут по телевидению, что означает полный крах. Даже если потом мне удастся оправдаться, на моей репутации будет поставлен крест.— На пленке действительно изображены вы?— Да, к сожалению, я. И меня многие узнают.— Но стреляли не вы?— Конечно, нет. Зачем мне убивать несчастную девушку? По каким причинам? Только потому, что мне было с ней хорошо? Бред!— Ваша жена знает об этой пленке?— Нет. К счастью, о ней пока не знает в нашей семье никто. Ни мои дочери, ни моя жена.— Как вы себе представляете помощь с моей стороны? Что я должен сделать? Вы ведь сами говорите, что пленка подлинная. Согласен, что в последнем эпизоде действуете не вы. Но ведь в других эпизодах снимали именно вас. Как мне опровергать эту запись?— Я не прошу вас что-то опровергать, — вздохнул Александр, — я прошу найти подлинного убийцу. Разобраться с этим преступлением. Вернуться в Москву и найти убийцу. Чтобы через семь дней я смог улететь в Москву. А я могу полететь только в том случае, если буду уверен, что мне не грозит это нелепое обвинение.— За семь дней? — спросил Дронго. — Вы хотите, чтобы я нашел убийцу за семь дней?Очевидно, ирония, прозвучавшая в его голосе, заставила бизнесмена съежиться. Он закрыл глаза и глухо пробормотал:— Может, вы и правы. Наверное, действительно все бесполезно. Но я хотел попытаться… Мне казалось, что вы сможете… Мне говорили, что вы иногда творите чудеса. Вот я и прошу вас сотворить такое чудо. Дронго молчал.— Назовите любой гонорар! — патетически воскликнул Александр. — Я готов на любую сумму. —— Дело не в деньгах. Дело в сложности самой задачи, которую вы передо мной ставите. Семь дней, — повторил Дронго, задумавшись, — такого срока у меня еще не было. Может, стоит попытаться, — раздумчиво сказал он наконец. — Попытаемся сотворить чудо. Хотя я лично в чудеса не верю. Но зато немного слышал об этом Хеккете. Мне понадобятся два помощника из числа ваших самых надежных людей. И для начала парижский адрес или телефон Уорда Хеккета. А теперь вы расскажите мне снова все поподробнее. И начните с самого начала. День первый
Они договорились встретиться в ресторане «Ла тур д'Аржант», что в переводе означало «Серебряная башня». Отсюда открывался великолепный вид на Нотр-Дам. Этот ресторан многие столетия был символом преуспевания французской кулинарии. Здесь обедали самые известные политические деятели, звезды эстрады, бизнесмены. К достоинствам заведения относились блюда из утки, каждое из них подавалось к столу с определенным номером на протяжении шести столетий.Это был один из лучших ресторанов Парижа, и Дронго намеренно назначил встречу именно там, рассчитывая на то, что его будущий собеседник поверит в его респектабельность. Он не ошибся. Уорд Хеккет выразил понимание проблемы и согласился на встречу с «представителем мистера Александра». Хеккет для начала поинтересовался его именем, и Дронго назвал себя забытым именем Анри Леживра, под которым когда-то работал.Дронго сидел за столом, когда в зале появился невысокий мужчина с угадывающимися манерами сутенера. Он был ниже среднего роста, имел мясистые щеки, второй подбородок, кустистые брови и внешне был похож скорее на сельского фермера, чем на опытного шантажиста с мировым именем. Однако его выдавали вкрадчивый голос и довольно изысканные манеры. Мягкая улыбка не сходила с его лица, а плавные движения рук могли принадлежать и актеру, и карточному шулеру, готовому в любой момент достать припрятанный туз. Дронго оценил его модный галстук и темный строгий костюм.Пройдя к столу, Хеккет сел, приглядываясь к уже ожидавшему его Дронго. Улыбнувшись, он сказал по-французски:— Добрый вечер. Вы назначили встречу в прекрасном месте. Это один из лучших ресторанов Парижа.— Я не говорю по-французски, — остановил его Дронго, — если можно, давайте перейдем на английский.— Разумеется. Меня немного сбила с толку ваша французская фамилия, мистер Леживр. Впрочем, это не имеет значения. Вы уже сделали заказ?— Нет. Поэтому право выбора я решил предоставить вам. Вы, очевидно, часто бываете в подобных ресторанах, сказывается сложность вашей профессии.Хеккет поднял бровь, оценив иронию Дронго. Затем углубился в изучение меню и довольно быстро сделал заказ, даже не вчитываясь в большой список, предложенный официантом. Было очевидно, что он не был гурманом. С согласия обоих им принесли красное вино. И лишь когда официанты, обслуживающие их столик, оставили обоих собеседников наедине, они начали разговор.— Вы, разумеется, будете представлять интересы вашего клиента? — улыбнулся Хеккет.— Я постараюсь их представлять, — кивнул Дронго, улыбаясь в ответ, — должен сказать, что мой клиент не в восторге от пленки, которую вы ему прислали. Но нужно отдать должное специалистам, которые сделали эту запись. На очень хорошем уровне, кроме последних кадров, разумеется.— Почему? — еще более очаровательно улыбнулся Хеккет. — Мы рассматриваем пленку как единое целое. Или вы хотите, чтобы мы вырезали последние кадры?— Нет, конечно. Последние кадры так оригинально завершают сцену их прощания, что я вставил бы их куда-нибудь в голливудский боевик, если, конечно, режиссер и оператор данной стряпни согласятся передать мне права на пленку.— Вы хотите знать цену?— Во всяком случае, мы должны иметь хотя бы приблизительное представление о масштабах ваших условий.— Они известны вашему клиенту. Никаких денег, мы работаем на доверии. Нам нужно всего лишь короткое письмо с отказом мистера Александра от участия в аукционе, который намечено провести в Москве. Пусть остается в Париже, это такой прекрасный город. Вот и все, что мы просим. Он спокойно спит у себя на парижской квартире, а мы спокойно забываем об этой пленке.— Нет никаких гарантий, что после того, как вы получите подобное письмо, вы забудете о пленке.— Нет, — согласился Хеккет, — но если мы не получим письмо, то этот фильм будет немедленно передан следователю в Москве, который ведет расследование этого убийства. Полагаю, ваш клиент понимает, чем это ему грозит? Кроме того, моя репутация известна в Европе. Я не позволю себе дважды использовать одну и ту же пленку для давления на вашего клиента.— Ваша репутация, — пробормотал Дронго, смакуя вкус красного вина. Подскочивший официант быстро наполнил бокалы. — Ваша репутация действительно известна всей Европе, — согласился Дронго. — Вы самый известный шантажист от Мадрида до Варшавы. Не хочу вас обидеть, просто констатирую факты. И вы считаете, что мы можем вам поверить?— Спасибо, — улыбнулся Хеккет. Его трудно было сбить с его позиций, — но у вас просто нет другого выхода. Вы должны мне поверить. Я не ангел, но никогда не делаю гадости ради гадости. Мне нужно во что бы то ни стало нейтрализовать мистера Александра и его западных друзей, не допустив их к участию в аукционе. Больше меня ни о чем не просили. Я никогда не позволяю себе поддаться личным симпатиям или антипатиям. Если мистер Александр откажется от участия в аукционе, все будет забыто, и пленка будет навсегда похоронена. Если, конечно, в будущем кто-нибудь не захочет ее выкупить, — добавил Хеккет, подмигивая своему собеседнику.— Я не сомневался в вашем внутреннем благородстве, — иронично заметил Дронго.— У следователя пока ничего нет на мистера Александра, кроме того факта, что он оставался в этом номере. Но это не является доказательством его вины. А вот пленка меняет ситуацию кардинально. Вы ее видели?— Имел удовольствие.— Ну вот. Ситуация предельно ясна. Либо он отказывается от участия в аукционе и не едет в Москву, послав письмо об отказе. Либо он летит в Москву и на следующий день узнает из газет, что он главный обвиняемый по делу об убийстве несчастной девушки. Одно из двух. И никаких иных вариантов. Все предусмотрено до мелочей. Это мой стиль, мистер Леживр, это мой фирменный стиль. Если мне поручают работу, я делаю ее до конца и надежно.— Вы забываете о том, что подобное преступление и различные слухи, которые появились в российских газетах, уже подрывают авторитет моего клиента.— Не думаю. Общие подозрения ничего не значат без конкретных доказательств. Его адвокаты могут найти кучу свидетелей, которые выходили вместе с ним из номера в отеле. Его помощники, пришедшие за багажом, служащие отеля или еще кто-нибудь. Все подтвердят, что он уходил из отеля, когда его спутница принимала ванну. Никаких доказательств обратного пока не существует. Пока… Что касается самого убийства? Ну кто поверит, что такой известный бизнесмен был причастен к убийству дешевой проститутки? Без пленки — никто. Поэтому не нужно считать, что ваш клиент несет какие-то особенные потери. В конце концов, нельзя быть девственницей в борделе. Это общеизвестно.Им принесли голубей, завернутых в виноградные листья. Вместе с прожаренными кусочками ореха, в соусе из белого вина мясо казалось особенно нежным. Дронго осторожно взял кусочек, попробовал. Очень вкусно.— Мистер Хеккет, — сказал Дронго, поднимая бокал, — не скрою, что задуманная вами операция вызывает восхищение. Все продумано и осуществлено с присущим вам блеском. Не сомневаюсь, что люди, заказавшие вам подобное «мероприятие», были хорошо осведомлены о ваших талантах. Вы, по существу, взяли моего клиента в тиски, не оставляя надежды на какой-либо другой исход.— Вы мне льстите, — усмехнулся Хеккет.— И вы считаете, что у моего клиента нет никаких шансов избежать ваших «клещей»?— Нет, — поднял бокал Хеккет. Он сделал три глотка, поставил бокал на столик и скромно добавил: — Даже с помощью такого профессионала, как вы, Дронго.— Не сомневался, что вы обязательно меня узнаете, — ровным голосом заметил тот.— Каждый из нас профессионал в своей области, — вкрадчиво сказал Хеккет, — вы мастер распутывать интриги, а я умею их мастерски плести. Согласитесь, что у меня должна была быть полная информация о таком всемирно известном аналитике, как вы.— У меня тоже есть некоторая информация о вас.— Прекрасно, — не без пафоса произнес Хеккет, — давно хотел с вами увидеться. Значит, в течение ближайших семи дней мы будем не только коллегами, но и напарниками в этом трудном деле. Не могу передать всей гаммы чувств, которые меня охватили.Со стороны казалось, что беседуют двое старых приятелей. Они лучезарно улыбались друг другу и поочередно кивали, соглашаясь с мнением своего собеседника.— Вы напрасно взялись за это дело, — продолжал улыбаясь Хеккет, — все продумано до мелочей и рассчитано. Вы приехали слишком поздно, мистер Дронго. Возможно, на первом этапе у вас еще были бы какие-нибудь шансы, но, когда осталось всего семь дней, пардон, уже шесть, у вас их нет. Вы только подорвете свою профессиональную репутацию. Мой стиль хорошо известен: продумывать операцию до мелочей и всегда, вы слышите меня, Дронго, всегда добиваться нужных результатов. Поэтому единственное, что я могу вам посоветовать, — это вернуться домой. Вы опоздали.— Не думаю. За столько дней может многое произойти. Я все-таки намерен взяться за это дело. Мне будет даже интересно найти ошибки в вашей безупречно выстроенной схеме.— Пожалуйста, — развел руками Хеккет. От него исходил сильный карамельный запах. Дронго усмехнулся:— Я не думал, что вы так привержены моде. Вам нравится «Тьерри Мюглер»?— Да. В последнее время это мой любимый парфюм. А вот вы, как известно, много лет употребляете только «Фаренгейт». Говорят, что вас можно найти даже по запаху.— Спасибо. Что еще обо мне говорят?— Вы консервативны, Дронго, а значит, привержены каким-то определенным ценностям. Вся Европа знает, что вы носите обувь только фирмы «Балли», предпочитаете костюмы от Валентине. У вас строгий вкус, мистер Дронго.— Не могу вернуть вам комплимент. Ваш великолепный галстук от Кензо явно не вяжется с вашим костюмом.
1 2 3 4
Они договорились встретиться в ресторане «Ла тур д'Аржант», что в переводе означало «Серебряная башня». Отсюда открывался великолепный вид на Нотр-Дам. Этот ресторан многие столетия был символом преуспевания французской кулинарии. Здесь обедали самые известные политические деятели, звезды эстрады, бизнесмены. К достоинствам заведения относились блюда из утки, каждое из них подавалось к столу с определенным номером на протяжении шести столетий.Это был один из лучших ресторанов Парижа, и Дронго намеренно назначил встречу именно там, рассчитывая на то, что его будущий собеседник поверит в его респектабельность. Он не ошибся. Уорд Хеккет выразил понимание проблемы и согласился на встречу с «представителем мистера Александра». Хеккет для начала поинтересовался его именем, и Дронго назвал себя забытым именем Анри Леживра, под которым когда-то работал.Дронго сидел за столом, когда в зале появился невысокий мужчина с угадывающимися манерами сутенера. Он был ниже среднего роста, имел мясистые щеки, второй подбородок, кустистые брови и внешне был похож скорее на сельского фермера, чем на опытного шантажиста с мировым именем. Однако его выдавали вкрадчивый голос и довольно изысканные манеры. Мягкая улыбка не сходила с его лица, а плавные движения рук могли принадлежать и актеру, и карточному шулеру, готовому в любой момент достать припрятанный туз. Дронго оценил его модный галстук и темный строгий костюм.Пройдя к столу, Хеккет сел, приглядываясь к уже ожидавшему его Дронго. Улыбнувшись, он сказал по-французски:— Добрый вечер. Вы назначили встречу в прекрасном месте. Это один из лучших ресторанов Парижа.— Я не говорю по-французски, — остановил его Дронго, — если можно, давайте перейдем на английский.— Разумеется. Меня немного сбила с толку ваша французская фамилия, мистер Леживр. Впрочем, это не имеет значения. Вы уже сделали заказ?— Нет. Поэтому право выбора я решил предоставить вам. Вы, очевидно, часто бываете в подобных ресторанах, сказывается сложность вашей профессии.Хеккет поднял бровь, оценив иронию Дронго. Затем углубился в изучение меню и довольно быстро сделал заказ, даже не вчитываясь в большой список, предложенный официантом. Было очевидно, что он не был гурманом. С согласия обоих им принесли красное вино. И лишь когда официанты, обслуживающие их столик, оставили обоих собеседников наедине, они начали разговор.— Вы, разумеется, будете представлять интересы вашего клиента? — улыбнулся Хеккет.— Я постараюсь их представлять, — кивнул Дронго, улыбаясь в ответ, — должен сказать, что мой клиент не в восторге от пленки, которую вы ему прислали. Но нужно отдать должное специалистам, которые сделали эту запись. На очень хорошем уровне, кроме последних кадров, разумеется.— Почему? — еще более очаровательно улыбнулся Хеккет. — Мы рассматриваем пленку как единое целое. Или вы хотите, чтобы мы вырезали последние кадры?— Нет, конечно. Последние кадры так оригинально завершают сцену их прощания, что я вставил бы их куда-нибудь в голливудский боевик, если, конечно, режиссер и оператор данной стряпни согласятся передать мне права на пленку.— Вы хотите знать цену?— Во всяком случае, мы должны иметь хотя бы приблизительное представление о масштабах ваших условий.— Они известны вашему клиенту. Никаких денег, мы работаем на доверии. Нам нужно всего лишь короткое письмо с отказом мистера Александра от участия в аукционе, который намечено провести в Москве. Пусть остается в Париже, это такой прекрасный город. Вот и все, что мы просим. Он спокойно спит у себя на парижской квартире, а мы спокойно забываем об этой пленке.— Нет никаких гарантий, что после того, как вы получите подобное письмо, вы забудете о пленке.— Нет, — согласился Хеккет, — но если мы не получим письмо, то этот фильм будет немедленно передан следователю в Москве, который ведет расследование этого убийства. Полагаю, ваш клиент понимает, чем это ему грозит? Кроме того, моя репутация известна в Европе. Я не позволю себе дважды использовать одну и ту же пленку для давления на вашего клиента.— Ваша репутация, — пробормотал Дронго, смакуя вкус красного вина. Подскочивший официант быстро наполнил бокалы. — Ваша репутация действительно известна всей Европе, — согласился Дронго. — Вы самый известный шантажист от Мадрида до Варшавы. Не хочу вас обидеть, просто констатирую факты. И вы считаете, что мы можем вам поверить?— Спасибо, — улыбнулся Хеккет. Его трудно было сбить с его позиций, — но у вас просто нет другого выхода. Вы должны мне поверить. Я не ангел, но никогда не делаю гадости ради гадости. Мне нужно во что бы то ни стало нейтрализовать мистера Александра и его западных друзей, не допустив их к участию в аукционе. Больше меня ни о чем не просили. Я никогда не позволяю себе поддаться личным симпатиям или антипатиям. Если мистер Александр откажется от участия в аукционе, все будет забыто, и пленка будет навсегда похоронена. Если, конечно, в будущем кто-нибудь не захочет ее выкупить, — добавил Хеккет, подмигивая своему собеседнику.— Я не сомневался в вашем внутреннем благородстве, — иронично заметил Дронго.— У следователя пока ничего нет на мистера Александра, кроме того факта, что он оставался в этом номере. Но это не является доказательством его вины. А вот пленка меняет ситуацию кардинально. Вы ее видели?— Имел удовольствие.— Ну вот. Ситуация предельно ясна. Либо он отказывается от участия в аукционе и не едет в Москву, послав письмо об отказе. Либо он летит в Москву и на следующий день узнает из газет, что он главный обвиняемый по делу об убийстве несчастной девушки. Одно из двух. И никаких иных вариантов. Все предусмотрено до мелочей. Это мой стиль, мистер Леживр, это мой фирменный стиль. Если мне поручают работу, я делаю ее до конца и надежно.— Вы забываете о том, что подобное преступление и различные слухи, которые появились в российских газетах, уже подрывают авторитет моего клиента.— Не думаю. Общие подозрения ничего не значат без конкретных доказательств. Его адвокаты могут найти кучу свидетелей, которые выходили вместе с ним из номера в отеле. Его помощники, пришедшие за багажом, служащие отеля или еще кто-нибудь. Все подтвердят, что он уходил из отеля, когда его спутница принимала ванну. Никаких доказательств обратного пока не существует. Пока… Что касается самого убийства? Ну кто поверит, что такой известный бизнесмен был причастен к убийству дешевой проститутки? Без пленки — никто. Поэтому не нужно считать, что ваш клиент несет какие-то особенные потери. В конце концов, нельзя быть девственницей в борделе. Это общеизвестно.Им принесли голубей, завернутых в виноградные листья. Вместе с прожаренными кусочками ореха, в соусе из белого вина мясо казалось особенно нежным. Дронго осторожно взял кусочек, попробовал. Очень вкусно.— Мистер Хеккет, — сказал Дронго, поднимая бокал, — не скрою, что задуманная вами операция вызывает восхищение. Все продумано и осуществлено с присущим вам блеском. Не сомневаюсь, что люди, заказавшие вам подобное «мероприятие», были хорошо осведомлены о ваших талантах. Вы, по существу, взяли моего клиента в тиски, не оставляя надежды на какой-либо другой исход.— Вы мне льстите, — усмехнулся Хеккет.— И вы считаете, что у моего клиента нет никаких шансов избежать ваших «клещей»?— Нет, — поднял бокал Хеккет. Он сделал три глотка, поставил бокал на столик и скромно добавил: — Даже с помощью такого профессионала, как вы, Дронго.— Не сомневался, что вы обязательно меня узнаете, — ровным голосом заметил тот.— Каждый из нас профессионал в своей области, — вкрадчиво сказал Хеккет, — вы мастер распутывать интриги, а я умею их мастерски плести. Согласитесь, что у меня должна была быть полная информация о таком всемирно известном аналитике, как вы.— У меня тоже есть некоторая информация о вас.— Прекрасно, — не без пафоса произнес Хеккет, — давно хотел с вами увидеться. Значит, в течение ближайших семи дней мы будем не только коллегами, но и напарниками в этом трудном деле. Не могу передать всей гаммы чувств, которые меня охватили.Со стороны казалось, что беседуют двое старых приятелей. Они лучезарно улыбались друг другу и поочередно кивали, соглашаясь с мнением своего собеседника.— Вы напрасно взялись за это дело, — продолжал улыбаясь Хеккет, — все продумано до мелочей и рассчитано. Вы приехали слишком поздно, мистер Дронго. Возможно, на первом этапе у вас еще были бы какие-нибудь шансы, но, когда осталось всего семь дней, пардон, уже шесть, у вас их нет. Вы только подорвете свою профессиональную репутацию. Мой стиль хорошо известен: продумывать операцию до мелочей и всегда, вы слышите меня, Дронго, всегда добиваться нужных результатов. Поэтому единственное, что я могу вам посоветовать, — это вернуться домой. Вы опоздали.— Не думаю. За столько дней может многое произойти. Я все-таки намерен взяться за это дело. Мне будет даже интересно найти ошибки в вашей безупречно выстроенной схеме.— Пожалуйста, — развел руками Хеккет. От него исходил сильный карамельный запах. Дронго усмехнулся:— Я не думал, что вы так привержены моде. Вам нравится «Тьерри Мюглер»?— Да. В последнее время это мой любимый парфюм. А вот вы, как известно, много лет употребляете только «Фаренгейт». Говорят, что вас можно найти даже по запаху.— Спасибо. Что еще обо мне говорят?— Вы консервативны, Дронго, а значит, привержены каким-то определенным ценностям. Вся Европа знает, что вы носите обувь только фирмы «Балли», предпочитаете костюмы от Валентине. У вас строгий вкус, мистер Дронго.— Не могу вернуть вам комплимент. Ваш великолепный галстук от Кензо явно не вяжется с вашим костюмом.
1 2 3 4