XXXIII.
. И в этом были виновны английские правительственные круги. Они пренебрегли своевременными предупреждениями антифашиста Куммерова, а впоследствии игнорировали те многочисленные сообщения о подготовке гитлеровцами нового оружия, которые исходили от участников французского, голландского, польского и немецкого движения Сопротивления, недооценивали бесчеловечность фашистских агрессоров и стоявших за их спиной алчных магнатов военной промышленности.
В то время как под сокрушительными ударами Советской Армии разваливалась гитлеровская военная машина, а англо-американские войска, почти не встречая сопротивления на Западе, продвигались вперед, высшие эсэсовские чины под руководством группенфюрера СС Вальтера Шелленберга – начальника VI управления Главного управления имперской безопасности вынашивали новые планы. Кто-кто, а уж они-то прекрасно знали, сколь мала была точность попадания «Фау-1» и «Фау-2». Тогда поправить дело решили с помощью летчиков-смертников. Оберштурмбанфюрер СС Отто Скорцени приказал набрать и подготовить 250 самоубийц Bernhard Newman , They saved London, p. 62; Otto Skorzeny , Geheimkommando Skorzeny, Hamburg 1950, S. 183.
. О том, как мыслили эсэсовские преступники использовать пилотируемые смертниками самолеты-снаряды, чтобы «наилучшим образом поразить и парализовать наиболее чувствительные центры русской промышленности и снабжения», рассказал в своих воспоминаниях сам Шелленберг. «Мы могли бы, – писал он, – с бомбардировщика дальнего радиуса действия запустить снаряд „Фау-1“ вблизи намеченного пункта, чтобы затем пилот-смертник направил его прямо в цель. Для этого нашлось бы достаточное число (ослепленных фашистской пропагандой. – Ю. М .) летчиков. Бомбежке должны были подвергнуться индустриальные комбинаты Куйбышева, Челябинска, Магнитогорска, а также районы, расположенные за Уралом. Но все эти планы, – признавал Шелленберг, – потерпели крах из-за недостаточной способности к действиям нашей авиации» Walter Schellenberg , Memoiren, Kцln 1959, S. 245-246.
.
Поэтому насквозь лживы утверждения геббельсовских подручных и их подвизающихся в боннском государстве последышей, которые и сегодня продолжают твердить, будто гитлеровское «чудо-оружие» «сулило победу». Этих неонацистских писак нисколько не смущает, что ракеты оказались неспособными принести гитлеровцам столь желанную «конечную победу».
«Если бы тайну Пенемюнде не разболтали, – заявляет один из таких писак, – «Фау-1» и «Фау-2» наверняка удалось бы применить еще до высадки (англо-американских войск. – Ю. М .) в Нормандии. Кроме того, до момента капитуляции были бы уже готовы к действию и другие виды оружия» «Rhein-Echo», 1. IV. 1948.
.
Западногерманский автор Людвиг Мюнцингер пишет в этой связи: «Было слишком поздно, чтобы новые, еще недозрелые виды оружия смогли бы привести к перелому в ходе войны» «Internationales Biographisches Archiv (Mimzinger Archiv)», Ravensburg (Wurttemberg), ABA-Lieferung, 14/1958, Nr 3496, 5. IV. 1958.
.
Конечно, брауновские ракеты были «недозрелыми». Почти каждая третья ракета не срабатывала из-за конструктивных недостатков. Но дело, разумеется, не в этом. Фашизм был обречен на поражение, ибо против него поднялись народы.
Ужасы «Доры»
Из трубы крематория концлагеря Бухенвальд черной пеленой стлался дым. «Фабрика смерти» работала с полной нагрузкой. В одной из работавших в крематории команд находился и чех Франтишек, уроженец Праги. Действовавший в лагере подпольный центр антифашистского Сопротивления дал ему задание тщательно осматривать поступающие трупы: под повязкой на руке одного из убитых будет спрятана записка, тайно пересланная из работающей вне лагеря команды заключенных. Больше Франтишеку не сказали ничего. В феврале 1944 года в окровавленных бинтах узника, явно убитого ударом в голову, он нашел наконец записку, написанную карандашом, и передал ее тайному связному.
Шифрованная записка попала в руки заключенного Эмиля Хршля, чешского коммуниста, работавшего в инфекционном бараке. Вечером он, пользуясь в качестве кода книгой «Очерки общей практической медицины», расшифровал написанное. Первым из всех живых, не принадлежащих к фашистской клике, он проник в сокровеннейшую тайну нацистского рейха – тайну производства самолетов-снарядов «Фау-1», и ракет «Фау-2»! В записке говорилось: «„Дора“ находится у подножия горы Конштайн, в четырех километрах северо-западнее Нордхаузена. В горе прокладываются туннели. Запланированы две большие штольни и больше сорока боковых помещенений. Спим, где работаем, в горе. Со стен стекает вода. Все до сих пор пережитое нами бледнеет в сравнении с „Дорой“. Здесь должно производиться секретное оружие».
Хршель поспешил перевести полученное известие с чешского на немецкий и передал его действовавшему в лагере подпольному интернациональному комитету...
Осенью 1943 года, после того как фашистский ракетный центр Пенемюнде, на острове Узедом, подвергся бомбежке, эсэсовцы под усиленной охраной начали отправлять из Бухенвальда большие партии заключенных. Куда – неизвестно. Каждый день через ворота лагеря проходило сотни четыре узников. Их грузили в товарные вагоны с надписью: «Опасно, тиф!» Надпись должна была отпугивать железнодорожников и посторонних. Запломбированные вагоны открывали только ночью. А потом колонны заключенных исчезали в недрах горы Конштайн. Тысячам узников суждено было не увидеть больше дневного света.
Чтобы обезопасить производство новых видов оружия от налетов авиации противника, гитлеровцы решили построить завод под землей, согнав туда политических заключенных разных наций – чехов, поляков, югославов, русских, французов, а позднее также итальянцев и венгров. Для этой цели было решено использовать мощный известняковый массив в южной оконечности Гарца. План предусматривал пробивку в горе двух огромных параллельных туннелей с железнодорожными путями, от которых должны были отходить поперечно расположенные штольни-цехи. В дальнейшем подавляющая часть всех подземных производственных площадей гитлеровской Германии (а они к концу войны достигали миллиона квадратных метров) была сосредоточена под непробиваемой бомбами 70-метровой толщей Конштайна.
Работы здесь производила бухенвальдская внелагерная рабочая команда, носившая условное наименование «Дора». Затем эсэсовцы создали на ее основе самостоятельный концентрационный лагерь, который назвали «Дора-Миттельбау».
Заключенные, прибывшие на строительство завода, исчезали под землей, а оттуда на поверхность выбрасывали только породу да трупы узников, раздавленных каменными глыбами или убитых эсэсовцами-надсмотрщиками. Заключенный, попавший сюда, считался «носителем тайны», а потому живым отсюда уйти не мог. У узников не оставалось и проблеска надежды на спасение. Главное управление имперской безопасности вело персональный учет всех, кто был причастен к ракетному производству.
Когда спустя несколько дней после отправки первых транспортов из Бухенвальда эсэсовские грузовики стали три раза в неделю привозить обратно трупы для сожжения в крематории и работавшие в нем узники опознали среди погибших своих товарищей, подпольный лагерный комитет решил раскрыть это новое преступление эсэсовцев. Чешский врач Ян Чешпива получил задание проникнуть в команду смертников, чтобы на месте подробно все разузнать и сообщить комитету. Договорились и о том, как передать зашифрованную информацию. С тех пор конспиративная связь между группами Сопротивления команды «Дора» и Бухенвальда уже не прерывалась. Презирая смерть, антифашисты не теряли мужества и в эсэсовской преисподней.
Людвиг Ляйнвебер, один из немногих узников-немцев, вышедших живыми из этого ада, свидетельствует:
«В начале октября 1943 года меня из Нацвайлера (Эльзас) через Бухенвальд отправили в «Дору». Первое время мы работали на пробивке туннеля – изнурительный и тяжелый труд, стоивший немало жертв. Спали в штольне 39, глубоко под землей. К одеялу каждого заключенного была прикреплена на веревке миска для еды, она служила и подушкой. Холода в так называемых спальных штольнях не чувствовалось, но стояла такая пыль, что почти не было видно находящихся рядом... Под страхом наказания запрещалось брать воду из-под крана: она предназначалась только для машин и цементомешалок... Ни воды, ни умывальников, ни уборных... Куда ни глянь – едва держащиеся на ногах скелеты: таких истощенных узников мне не доводилось видеть еще ни в одном лагере, а побывал я во многих» Buchenwald-Archiv, Berlin, Bericht Nr. 621 – 622.
.
В построенных каторжным трудом узников цехах подземного завода спешно установили 20 тысяч станков и агрегатов. Для обеспечения производства «чудо-оружия» сюда были в порядке трудовой повинности принудительно направлены концернами «АЭГ», «Сименс», «Рейнметалл-Борзиг», «Динамит АГ», «Крупп» и «Тиссен – Хиттон» 9 тысяч квалифицированных немецких рабочих. Здесь же круглые сутки в поте лица подневольно трудились 32 500 заключенных. По просьбе концернов эсэсовцы передали им узников концлагерей «для использования» в качестве дешевой рабочей силы.
В ракетном бизнесе, открытом Вернером фон Брауном, монополии видели осуществление своих самых радужных мечтаний. И впрямь! В их распоряжении находились совершенно бесправные рабы, которых можно было подвергать нещадной эксплуатации. Государство обеспечивало полную загрузку производственных мощностей. Оно же гарантировало сбыт «чудо»-продукции, а тем самым – неслыханные прибыли монополий.
И не случайно у этого источника неописуемых страданий для одних и неслыханного обогащения для других оказалось семейство фон Браунов. Правда, живущий ныне в боннском государстве глава этой семейки 85-летний Магнус фон Браун пытается утверждать: «Характерно, что мы, к примеру, очень мало знали о том, что происходило в концлагерях». Но ведь оба его сына – Вернер и Магнус – подолгу пребывали в лагере «Дора», осуществляя научно-технический надзор за работой подземного ракетного завода. Они не только видели весь этот ужас, но и наслаждались им. Они подогревали его своими истерическими требованиями увеличить объем производства, повысить темпы. В ту пору папаша Браун с гордостью заявлял, что его сын Вернер как инженер-химик «длительное время руководил серийным производством на ракетном предприятии около Нордхаузена».
Тщетны попытки «доказать», будто Вернер фон Браун не знал обо всех ужасах «Доры» и не видел их. Его разоблачает и бывший политический заключенный № 31573 концлагеря «Дора» польский антифашист Адам Габала:
«...Немецкие ученые во главе с профессором Вернером фон Брауном также видели все это. Когда они проходили по штольням, они видели, как тяжело, не разгибая спины, работают заключенные, как над ними издеваются. Во время своих частых посещений лагеря «Дора» профессор Вернер фон Браун ни разу не протестовал против этой жестокости и бесчеловечности... На небольшой площадке рядом с помещением амбулатории валялись кучами трупы заключенных, замученных до смерти непосильным трудом и издевательствами мстительных надзирателей. Трупы людей выглядели издали как сплошная серая масса. Но ведь профессор Вернер фон Браун проходил мимо них, и проходил так близко, что почти касался трупов. Неужели это зрелище не произвело на него ни малейшего впечатления? Даже заключенных охватывал ужас при виде этой картины. Людям становилось дурно, их тошнило, они теряли сознание. Даже момент смерти заключенных не казался столь страшным, как их вид после смерти... Проходивший мимо профессор Вернер фон Браун даже не смотрел в ту сторону. Я не думаю, что в этот момент он был занят только мыслями о межпланетном пространстве и не видел умирающих в грязи и нечистотах. Он должен был их видеть! Почему он молчал?
Профессор Вернер фон Браун жив. Он не ответил на этот вопрос, потому что до сих пор никто не спросил его об этом. Поэтому я первый спрашиваю, почему он молчал?
В подземельях «Доры» кроме профессора Вернера фон Брауна находились и другие известные немецкие ученые, физики и химики, инженеры и техники. Там бывали офицеры и генералы третьего рейха. Они также молча проходили мимо трупов. Представители крупнейших фирм Германии ни одним словом не выразили своего протеста...» «Buchenwald – Mahnung und Verpflichtung», Berlin 1961, S. 371. «Бухенвальд. Документы и сообщения», М., 1962, стр. 318-319.
Фронт антифашистской борьбы проходил тогда не только на Востоке и Западе, он был и в самой Германии. Мужественные подпольщики-антифашисты, несмотря на нечеловеческие условия, боролись с заклятым врагом и в лагере «Дора».
С одним из транспортов заключенных из бухенвальдской внешней команды «Кассель» сюда прибыл истощенный узник в полосатой лагерной одежде.
– Фамилия, имя? – заорал эсэсовский шарфюрер Унтер-фельдфебель. – Прим. перев .
.
– Кунц, Альберт.
– Сколько лет в заключении?
– Одиннадцать.
– Ага, коммунист? – осклабился эсэсовец.
Шарфюрер сделал особую пометку в списке. Шагая в деревянных башмаках, Кунц занял место в строю своих товарищей по мукам. Колонна скрылась во мраке туннеля.
С этого дня в «Доре» начал действовать закаленный в суровых испытаниях член тельмановского Центрального Комитета Коммунистической партии Германии Альберт Кунц. Медник из Вурцена, он вот уже четверть века принадлежал к авангарду германского рабочего класса.
Коммунист Альберт Кунц сразу же стал в центре разгоревшейся в лагере «Дора» антифашистской борьбы. Основную массу заключенных здесь составляли советские люди, французы, чехи и поляки. Кунц нашел надежных людей для связи с этими национальными группами. Одним из них был советский летчик – капитан Еловой из Одессы. В лагере его звали Семен Гринько. Фашисты сбили его над Лодзью; он пытался с чужими документами перейти линию фронта, но гитлеровцы схватили его и отправили в Германию. Знания Елового в области авиации и пилотирующих устройств сослужили подпольной организации ценную службу.
Когда началось производство самолетов-снарядов «Фау-1» и ракет «Фау-2», подпольный лагерный комитет сразу же решил всеми средствами сорвать его. Но делать это надо было так, чтобы не поставить под угрозу жизнь товарищей.
Чтобы установить связь с внешним миром и информировать англичан о грозящей опасности, необходим был радиопередатчик. Очень нужен был подпольному комитету и радиоприемник. Чех Ян Халупка, по специальности радиотехник, успел, прежде чем эсэсовцы убили его, собрать в стерилизационном бараке доктора Чешпивы портативный приемник, при помощи которого Интернациональный лагерный комитет узнал, что линии фронтов приближаются к Германии. В середине 1944 года подпольщикам удалось похитить использовавшийся для ракет радиоаппарат типа «Отто-111» и собрать передатчик. Но одного этого было мало. На помощь пришли французские товарищи. Еще со времен своей партизанской деятельности они знали, на каких волнах работают тайные английские рации и какой код применяется для связи с ними. Французские заключенные первыми установили радиосвязь с англичанами прямо из главного центра производства фашистского «чудо-оружия»!
Поскольку подземный завод был надежно укрыт от воздушных налетов, рассчитывать на помощь англо-американской авиации почти не приходилось. Поэтому Интернациональный лагерный комитет принял решение усилить саботаж производства самолетов-снарядов и ракет. Был брошен лозунг: «Чем медленнее работаешь, тем ближе к миру!» Из уст в уста передавался пароль советских пленных: «Команда икс – работа никс!» и русское «Помаленьку!»
Заключенные преднамеренно выводили из строя на целые часы и дни гидравлические прессы, насосы и другие механизмы. Если даже простое количественное сокращение производительности труда приводило к дезорганизации строго скоординированного серийного производства, то нечего и говорить, что целеустремленный саботаж в таком деле, как изготовление сложных и тонких механизмов для ракет, имел для фашистов поистине катастрофические последствия. Специалисты из числа заключенных сразу нашли наиболее чувствительные места гитлеровского «чудо-оружия» и инструктировали своих товарищей, как приводить его в негодность. Ведь иногда достаточно было испортить пустяковую деталь, чтобы ракета взорвалась на старте или же сошла со своей траектории. Спайки многочисленных контактов делались, к примеру, так непрочно, что расходились сразу же после технического контроля. Важные детали из дефицитных жаропрочных металлов исчезали со складов, полуфабрикаты вдруг «по ошибке» попадали не в тот цех, и все это, вопреки требованиям фон Брауна, тормозило производство.
Непригодными к запуску оказывались каждая вторая ракета «Фау-2» и каждый пятый самолет-снаряд «Фау-1».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
. И в этом были виновны английские правительственные круги. Они пренебрегли своевременными предупреждениями антифашиста Куммерова, а впоследствии игнорировали те многочисленные сообщения о подготовке гитлеровцами нового оружия, которые исходили от участников французского, голландского, польского и немецкого движения Сопротивления, недооценивали бесчеловечность фашистских агрессоров и стоявших за их спиной алчных магнатов военной промышленности.
В то время как под сокрушительными ударами Советской Армии разваливалась гитлеровская военная машина, а англо-американские войска, почти не встречая сопротивления на Западе, продвигались вперед, высшие эсэсовские чины под руководством группенфюрера СС Вальтера Шелленберга – начальника VI управления Главного управления имперской безопасности вынашивали новые планы. Кто-кто, а уж они-то прекрасно знали, сколь мала была точность попадания «Фау-1» и «Фау-2». Тогда поправить дело решили с помощью летчиков-смертников. Оберштурмбанфюрер СС Отто Скорцени приказал набрать и подготовить 250 самоубийц Bernhard Newman , They saved London, p. 62; Otto Skorzeny , Geheimkommando Skorzeny, Hamburg 1950, S. 183.
. О том, как мыслили эсэсовские преступники использовать пилотируемые смертниками самолеты-снаряды, чтобы «наилучшим образом поразить и парализовать наиболее чувствительные центры русской промышленности и снабжения», рассказал в своих воспоминаниях сам Шелленберг. «Мы могли бы, – писал он, – с бомбардировщика дальнего радиуса действия запустить снаряд „Фау-1“ вблизи намеченного пункта, чтобы затем пилот-смертник направил его прямо в цель. Для этого нашлось бы достаточное число (ослепленных фашистской пропагандой. – Ю. М .) летчиков. Бомбежке должны были подвергнуться индустриальные комбинаты Куйбышева, Челябинска, Магнитогорска, а также районы, расположенные за Уралом. Но все эти планы, – признавал Шелленберг, – потерпели крах из-за недостаточной способности к действиям нашей авиации» Walter Schellenberg , Memoiren, Kцln 1959, S. 245-246.
.
Поэтому насквозь лживы утверждения геббельсовских подручных и их подвизающихся в боннском государстве последышей, которые и сегодня продолжают твердить, будто гитлеровское «чудо-оружие» «сулило победу». Этих неонацистских писак нисколько не смущает, что ракеты оказались неспособными принести гитлеровцам столь желанную «конечную победу».
«Если бы тайну Пенемюнде не разболтали, – заявляет один из таких писак, – «Фау-1» и «Фау-2» наверняка удалось бы применить еще до высадки (англо-американских войск. – Ю. М .) в Нормандии. Кроме того, до момента капитуляции были бы уже готовы к действию и другие виды оружия» «Rhein-Echo», 1. IV. 1948.
.
Западногерманский автор Людвиг Мюнцингер пишет в этой связи: «Было слишком поздно, чтобы новые, еще недозрелые виды оружия смогли бы привести к перелому в ходе войны» «Internationales Biographisches Archiv (Mimzinger Archiv)», Ravensburg (Wurttemberg), ABA-Lieferung, 14/1958, Nr 3496, 5. IV. 1958.
.
Конечно, брауновские ракеты были «недозрелыми». Почти каждая третья ракета не срабатывала из-за конструктивных недостатков. Но дело, разумеется, не в этом. Фашизм был обречен на поражение, ибо против него поднялись народы.
Ужасы «Доры»
Из трубы крематория концлагеря Бухенвальд черной пеленой стлался дым. «Фабрика смерти» работала с полной нагрузкой. В одной из работавших в крематории команд находился и чех Франтишек, уроженец Праги. Действовавший в лагере подпольный центр антифашистского Сопротивления дал ему задание тщательно осматривать поступающие трупы: под повязкой на руке одного из убитых будет спрятана записка, тайно пересланная из работающей вне лагеря команды заключенных. Больше Франтишеку не сказали ничего. В феврале 1944 года в окровавленных бинтах узника, явно убитого ударом в голову, он нашел наконец записку, написанную карандашом, и передал ее тайному связному.
Шифрованная записка попала в руки заключенного Эмиля Хршля, чешского коммуниста, работавшего в инфекционном бараке. Вечером он, пользуясь в качестве кода книгой «Очерки общей практической медицины», расшифровал написанное. Первым из всех живых, не принадлежащих к фашистской клике, он проник в сокровеннейшую тайну нацистского рейха – тайну производства самолетов-снарядов «Фау-1», и ракет «Фау-2»! В записке говорилось: «„Дора“ находится у подножия горы Конштайн, в четырех километрах северо-западнее Нордхаузена. В горе прокладываются туннели. Запланированы две большие штольни и больше сорока боковых помещенений. Спим, где работаем, в горе. Со стен стекает вода. Все до сих пор пережитое нами бледнеет в сравнении с „Дорой“. Здесь должно производиться секретное оружие».
Хршель поспешил перевести полученное известие с чешского на немецкий и передал его действовавшему в лагере подпольному интернациональному комитету...
Осенью 1943 года, после того как фашистский ракетный центр Пенемюнде, на острове Узедом, подвергся бомбежке, эсэсовцы под усиленной охраной начали отправлять из Бухенвальда большие партии заключенных. Куда – неизвестно. Каждый день через ворота лагеря проходило сотни четыре узников. Их грузили в товарные вагоны с надписью: «Опасно, тиф!» Надпись должна была отпугивать железнодорожников и посторонних. Запломбированные вагоны открывали только ночью. А потом колонны заключенных исчезали в недрах горы Конштайн. Тысячам узников суждено было не увидеть больше дневного света.
Чтобы обезопасить производство новых видов оружия от налетов авиации противника, гитлеровцы решили построить завод под землей, согнав туда политических заключенных разных наций – чехов, поляков, югославов, русских, французов, а позднее также итальянцев и венгров. Для этой цели было решено использовать мощный известняковый массив в южной оконечности Гарца. План предусматривал пробивку в горе двух огромных параллельных туннелей с железнодорожными путями, от которых должны были отходить поперечно расположенные штольни-цехи. В дальнейшем подавляющая часть всех подземных производственных площадей гитлеровской Германии (а они к концу войны достигали миллиона квадратных метров) была сосредоточена под непробиваемой бомбами 70-метровой толщей Конштайна.
Работы здесь производила бухенвальдская внелагерная рабочая команда, носившая условное наименование «Дора». Затем эсэсовцы создали на ее основе самостоятельный концентрационный лагерь, который назвали «Дора-Миттельбау».
Заключенные, прибывшие на строительство завода, исчезали под землей, а оттуда на поверхность выбрасывали только породу да трупы узников, раздавленных каменными глыбами или убитых эсэсовцами-надсмотрщиками. Заключенный, попавший сюда, считался «носителем тайны», а потому живым отсюда уйти не мог. У узников не оставалось и проблеска надежды на спасение. Главное управление имперской безопасности вело персональный учет всех, кто был причастен к ракетному производству.
Когда спустя несколько дней после отправки первых транспортов из Бухенвальда эсэсовские грузовики стали три раза в неделю привозить обратно трупы для сожжения в крематории и работавшие в нем узники опознали среди погибших своих товарищей, подпольный лагерный комитет решил раскрыть это новое преступление эсэсовцев. Чешский врач Ян Чешпива получил задание проникнуть в команду смертников, чтобы на месте подробно все разузнать и сообщить комитету. Договорились и о том, как передать зашифрованную информацию. С тех пор конспиративная связь между группами Сопротивления команды «Дора» и Бухенвальда уже не прерывалась. Презирая смерть, антифашисты не теряли мужества и в эсэсовской преисподней.
Людвиг Ляйнвебер, один из немногих узников-немцев, вышедших живыми из этого ада, свидетельствует:
«В начале октября 1943 года меня из Нацвайлера (Эльзас) через Бухенвальд отправили в «Дору». Первое время мы работали на пробивке туннеля – изнурительный и тяжелый труд, стоивший немало жертв. Спали в штольне 39, глубоко под землей. К одеялу каждого заключенного была прикреплена на веревке миска для еды, она служила и подушкой. Холода в так называемых спальных штольнях не чувствовалось, но стояла такая пыль, что почти не было видно находящихся рядом... Под страхом наказания запрещалось брать воду из-под крана: она предназначалась только для машин и цементомешалок... Ни воды, ни умывальников, ни уборных... Куда ни глянь – едва держащиеся на ногах скелеты: таких истощенных узников мне не доводилось видеть еще ни в одном лагере, а побывал я во многих» Buchenwald-Archiv, Berlin, Bericht Nr. 621 – 622.
.
В построенных каторжным трудом узников цехах подземного завода спешно установили 20 тысяч станков и агрегатов. Для обеспечения производства «чудо-оружия» сюда были в порядке трудовой повинности принудительно направлены концернами «АЭГ», «Сименс», «Рейнметалл-Борзиг», «Динамит АГ», «Крупп» и «Тиссен – Хиттон» 9 тысяч квалифицированных немецких рабочих. Здесь же круглые сутки в поте лица подневольно трудились 32 500 заключенных. По просьбе концернов эсэсовцы передали им узников концлагерей «для использования» в качестве дешевой рабочей силы.
В ракетном бизнесе, открытом Вернером фон Брауном, монополии видели осуществление своих самых радужных мечтаний. И впрямь! В их распоряжении находились совершенно бесправные рабы, которых можно было подвергать нещадной эксплуатации. Государство обеспечивало полную загрузку производственных мощностей. Оно же гарантировало сбыт «чудо»-продукции, а тем самым – неслыханные прибыли монополий.
И не случайно у этого источника неописуемых страданий для одних и неслыханного обогащения для других оказалось семейство фон Браунов. Правда, живущий ныне в боннском государстве глава этой семейки 85-летний Магнус фон Браун пытается утверждать: «Характерно, что мы, к примеру, очень мало знали о том, что происходило в концлагерях». Но ведь оба его сына – Вернер и Магнус – подолгу пребывали в лагере «Дора», осуществляя научно-технический надзор за работой подземного ракетного завода. Они не только видели весь этот ужас, но и наслаждались им. Они подогревали его своими истерическими требованиями увеличить объем производства, повысить темпы. В ту пору папаша Браун с гордостью заявлял, что его сын Вернер как инженер-химик «длительное время руководил серийным производством на ракетном предприятии около Нордхаузена».
Тщетны попытки «доказать», будто Вернер фон Браун не знал обо всех ужасах «Доры» и не видел их. Его разоблачает и бывший политический заключенный № 31573 концлагеря «Дора» польский антифашист Адам Габала:
«...Немецкие ученые во главе с профессором Вернером фон Брауном также видели все это. Когда они проходили по штольням, они видели, как тяжело, не разгибая спины, работают заключенные, как над ними издеваются. Во время своих частых посещений лагеря «Дора» профессор Вернер фон Браун ни разу не протестовал против этой жестокости и бесчеловечности... На небольшой площадке рядом с помещением амбулатории валялись кучами трупы заключенных, замученных до смерти непосильным трудом и издевательствами мстительных надзирателей. Трупы людей выглядели издали как сплошная серая масса. Но ведь профессор Вернер фон Браун проходил мимо них, и проходил так близко, что почти касался трупов. Неужели это зрелище не произвело на него ни малейшего впечатления? Даже заключенных охватывал ужас при виде этой картины. Людям становилось дурно, их тошнило, они теряли сознание. Даже момент смерти заключенных не казался столь страшным, как их вид после смерти... Проходивший мимо профессор Вернер фон Браун даже не смотрел в ту сторону. Я не думаю, что в этот момент он был занят только мыслями о межпланетном пространстве и не видел умирающих в грязи и нечистотах. Он должен был их видеть! Почему он молчал?
Профессор Вернер фон Браун жив. Он не ответил на этот вопрос, потому что до сих пор никто не спросил его об этом. Поэтому я первый спрашиваю, почему он молчал?
В подземельях «Доры» кроме профессора Вернера фон Брауна находились и другие известные немецкие ученые, физики и химики, инженеры и техники. Там бывали офицеры и генералы третьего рейха. Они также молча проходили мимо трупов. Представители крупнейших фирм Германии ни одним словом не выразили своего протеста...» «Buchenwald – Mahnung und Verpflichtung», Berlin 1961, S. 371. «Бухенвальд. Документы и сообщения», М., 1962, стр. 318-319.
Фронт антифашистской борьбы проходил тогда не только на Востоке и Западе, он был и в самой Германии. Мужественные подпольщики-антифашисты, несмотря на нечеловеческие условия, боролись с заклятым врагом и в лагере «Дора».
С одним из транспортов заключенных из бухенвальдской внешней команды «Кассель» сюда прибыл истощенный узник в полосатой лагерной одежде.
– Фамилия, имя? – заорал эсэсовский шарфюрер Унтер-фельдфебель. – Прим. перев .
.
– Кунц, Альберт.
– Сколько лет в заключении?
– Одиннадцать.
– Ага, коммунист? – осклабился эсэсовец.
Шарфюрер сделал особую пометку в списке. Шагая в деревянных башмаках, Кунц занял место в строю своих товарищей по мукам. Колонна скрылась во мраке туннеля.
С этого дня в «Доре» начал действовать закаленный в суровых испытаниях член тельмановского Центрального Комитета Коммунистической партии Германии Альберт Кунц. Медник из Вурцена, он вот уже четверть века принадлежал к авангарду германского рабочего класса.
Коммунист Альберт Кунц сразу же стал в центре разгоревшейся в лагере «Дора» антифашистской борьбы. Основную массу заключенных здесь составляли советские люди, французы, чехи и поляки. Кунц нашел надежных людей для связи с этими национальными группами. Одним из них был советский летчик – капитан Еловой из Одессы. В лагере его звали Семен Гринько. Фашисты сбили его над Лодзью; он пытался с чужими документами перейти линию фронта, но гитлеровцы схватили его и отправили в Германию. Знания Елового в области авиации и пилотирующих устройств сослужили подпольной организации ценную службу.
Когда началось производство самолетов-снарядов «Фау-1» и ракет «Фау-2», подпольный лагерный комитет сразу же решил всеми средствами сорвать его. Но делать это надо было так, чтобы не поставить под угрозу жизнь товарищей.
Чтобы установить связь с внешним миром и информировать англичан о грозящей опасности, необходим был радиопередатчик. Очень нужен был подпольному комитету и радиоприемник. Чех Ян Халупка, по специальности радиотехник, успел, прежде чем эсэсовцы убили его, собрать в стерилизационном бараке доктора Чешпивы портативный приемник, при помощи которого Интернациональный лагерный комитет узнал, что линии фронтов приближаются к Германии. В середине 1944 года подпольщикам удалось похитить использовавшийся для ракет радиоаппарат типа «Отто-111» и собрать передатчик. Но одного этого было мало. На помощь пришли французские товарищи. Еще со времен своей партизанской деятельности они знали, на каких волнах работают тайные английские рации и какой код применяется для связи с ними. Французские заключенные первыми установили радиосвязь с англичанами прямо из главного центра производства фашистского «чудо-оружия»!
Поскольку подземный завод был надежно укрыт от воздушных налетов, рассчитывать на помощь англо-американской авиации почти не приходилось. Поэтому Интернациональный лагерный комитет принял решение усилить саботаж производства самолетов-снарядов и ракет. Был брошен лозунг: «Чем медленнее работаешь, тем ближе к миру!» Из уст в уста передавался пароль советских пленных: «Команда икс – работа никс!» и русское «Помаленьку!»
Заключенные преднамеренно выводили из строя на целые часы и дни гидравлические прессы, насосы и другие механизмы. Если даже простое количественное сокращение производительности труда приводило к дезорганизации строго скоординированного серийного производства, то нечего и говорить, что целеустремленный саботаж в таком деле, как изготовление сложных и тонких механизмов для ракет, имел для фашистов поистине катастрофические последствия. Специалисты из числа заключенных сразу нашли наиболее чувствительные места гитлеровского «чудо-оружия» и инструктировали своих товарищей, как приводить его в негодность. Ведь иногда достаточно было испортить пустяковую деталь, чтобы ракета взорвалась на старте или же сошла со своей траектории. Спайки многочисленных контактов делались, к примеру, так непрочно, что расходились сразу же после технического контроля. Важные детали из дефицитных жаропрочных металлов исчезали со складов, полуфабрикаты вдруг «по ошибке» попадали не в тот цех, и все это, вопреки требованиям фон Брауна, тормозило производство.
Непригодными к запуску оказывались каждая вторая ракета «Фау-2» и каждый пятый самолет-снаряд «Фау-1».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19