Три полных луны. У них не было возможности хорошо узнать друг друга. Он поклялся; что когда вернется, то приложит все усилия, чтобы сблизиться. Их битва окончилась. Он сделает все, что в его силах, чтобы порадовать ее, и впустит ее в свою жизнь. И он тоже постарается войти в ее жизнь. Он сделает ее счастливой. Он хотел ее, как жаждущий человек, который не в состоянии напиться вином. Потому что она была нужна ему… Потому что он… Олаф закрыл глаза. Возможно, он любил ее. Возможно, не вся любовь умерла в нем вместе с Гренилде.Шум отвлек его, и он тревожно огляделся, чувствуя опасность. Он глубоко дышал и раздраженно вертел головой.Мергвин, как страшная хищная птица и как лунатик одновременно, брел к нему сквозь чащу деревьев.— Клянусь всеми богами, друид, — пробормотал Олаф, — ты можешь заставить кровь бурлить от страха.Мергвин с достоинством остановился, откинул свои длинные рукава и надменно посмотрел на Олафа.— Я думаю, мой лорд, что твоя кровь бурлит независимо от меня.Олаф рассмеялся, но быстро успокоился, вспомнив о том, что произошло днем.— Я у тебя в долгу, друид. Ты спас мне жизнь.Мергвин фыркнул.— Не благодари меня, викинг. Я не спас твою жизнь, а подал руку судьбе. Тебе все равно было суждено побороть Фриггида, — его голос задрожал от боли, — так же как Лейту и Феннену было суждено умереть.Олаф встряхнул головой нетерпеливо.— Люди сами куют свою судьбу, друид. Мергвин внимательно посмотрел на него, потом пожал плечами.— Думай, как хочешь, норвежец.Олаф опять засмеялся.— Ты мне нравишься, Мергвин. И я думаю, каждый должен следовать своей звезде. Ты поступаешь, как тебе предначертано, а я сам создаю свою судьбу.Мергвин опять пожал плечами, а Олаф прищурил свои проницательные синие глаза.— Что случилось на этот раз, друид? Сражение окончено. Завтра мы поедем домой. Враг разгромлен. Или ты поспоришь с этим?— Нет, — покачал головой Мергвин. — Только…— Только что, друид? — спросил Олаф.— Ничего. Ничего. Спокойной ночи, король Дублина. — Бормоча что-то, Мергвин покинул Олафа и поспешил в постель.Олаф остался еще на несколько минут на воздухе, вдыхая свежий запах земли и лета, который казался еще слаще от победы и от того, что обещал завтрашний день. Ниалл уедет в Улстер; они с Аэдом повернут на юг и разъедутся по домам.Он нырнул в палатку, лег на кровать и крепко заснул.Мергвин же спал плохо. В волнении он беспокойно метался, понимая, что тени все еще мечутся по луне. ГЛАВА 17 Пока Олафа не было, наступали такие моменты, когда Эрин отказывалась верить, что стала его женой, считала, что ей приснилось все, что было между ними. Тогда Эрин уезжала на обрыв, смотрела на море и пыталась вспомнить черты его лица, нежную улыбку, возбуждение и восхищение, сверкающие в его глазах. Она пыталась воскресить в памяти тот день, когда он рассказывал норвежские легенды, и ей нравилось мечтать, что он что-то к ней питает в своем сердце.Но большую часть времени Эрин размышляла здраво. Она была его женой, и хотя законы Брегона защищают женщин от посягательств мужчин на их свободу, Олаф не придерживался ирландских законов, если они были неудобны для него. В его глазах она была его собственностью, и как личную собственность он будет охранять ее, заботиться о ней и защищать. Он будет ревниво следить за ней, и она понимала, что ее жизнь может легко повернуть на другую дорогу. Если она примет его правила, он проследит, чтобы ее уважали, как и обещал ее отцу. Но если она переступит черту… Она не знала, как далеко может зайти его гнев, знала только, что он способен действовать бесстрастно и безжалостно. Если хотел, он скрывался за холодной синей сталью своих глаз и судил обо всем беспощадно.Беде вернулась в монастырь через день после отъезда мужчин, и Эрин сильно скучала по своей сестре. Сначала она подумала, не чувствует ли она себя все еще чужой в норвежском городе, но Мойра всегда была рядом, когда Эрин нуждалась в ней, и хотя большая зала казалась очень тихой с тех пор, как все воины, норвежские и ирландские, уехали, ужин всегда был торжественным с немногочисленной стражей, которая осталась. Сигурд хорошо управлял дворцом, и Эрин нечего было бояться в своем собственном доме.Более месяца прошло с отъезда войска, когда Эрин кое-что обнаружила. Сначала она была поражена, а потом смирилась, чувствуя одновременно и возбуждение, и беспокойство.Она была беременна, и с каждым днем уверенность в этом крепла. Ее тошнило по утрам, а к вечеру она чувствовала себя обессиленной.Лежа ночью в постели, она пыталась понять, что это для нее значит, и долго размышляла. Викинг… Она носит ребенка от викинга. Не важно, как у нее в сознании возникли эти слова, это ничего не значило. Ребенок, которого она носила, был его, Волка. Ребенок, который будет выше всех мужчин, как и его отец, сильным и красивым.«Обрадуется ли он? — думала она. — Все ли мужчины хотят детей? Или он потерял это желание вместе с потерей Гренилде?»Эти размышления и волнения могли довести ее до сумасшествия, но временами Эрин заставляла себя думать, что никогда не встречалась с викингами. Каждое утро она объезжала границы города и скакала по утесу над морем, как будто была снова девочкой, и ее не заботило ничто, кроме вольного времяпрепровождения; только Сигурд, как она заметила, всегда скакал за ней.Однажды утром Эрин была поражена, увидев женщину на скалах. Странная дрожь потрясла ее, так как женщина стояла как раз на том месте, где и она, когда Олаф подъехал к ней за день перед отъездом.Сердце Эрин глухо забилось, потом замерло. Она напрягла зрение, борясь с ветром и солеными брызгами. Это была Мэгин, и она стояла слишком близко к обрыву…Недолго думая, Эрин пришпорила кобылу и поскакала. Мэгин не обернулась на цокот копыт, даже когда Эрин спешилась и подошла к ней. Эрин вдруг поняла, что ее бывшая противница не видит и не слышит ее, она была в трансе и смотрела вниз с зубчатой скалы на море.— Мэгин, — окликнула ее Эрин, поколебавшись.Бледная женщина не ответила, она сделала еще один шаг к обрыву. Инстинктивно Эрин бросилась к ней, и они обе покатились в сторону от опасного края.Мэгин, наконец, пришла в себя и встретилась с тревожным взглядом Эрин. Эрин уселась около, продолжая держать ее за запястье. Глаза Мэгин не выражали благодарности.— Почему ты остановила меня? — спросила она тихо.— Ты могла убить себя, — воскликнула Эрин. Она заметила, что прекрасные волосы Мэгин потеряли свой блеск, а некогда пышное тело истощилось. Ее лицо тоже сильно изменилось. Глаза, бывшие когда-то наглыми, вызывающими и смеющимися, стали пустыми и страдающими, как у раненого животного.— Так лучше, — сказала Мэгин вяло. Она на мгновение закрыла глаза. — Ты всегда выигрываешь, не так ли, Эрин из Тары? Это твоя победа. Тебе и золото, и драгоценные камни, и корона, и стоило тебе сказать только одно слово, и я стала ничем. Даже шлюхи, нищие и воры отвернулись от меня.— Что? — прошептала Эрин слабо.Мэгин не успела ответить, так как послышался стук копыт приближающейся лошади. Сигурд, как сторожевая собака, следовал за Эрин.— Эрин! Ты должна сойти с утеса!Сигурд был взволнован, он спешился и подошел к ней.— Я позабочусь об этом. Знаешь ли ты, как ты близко подошла к обрыву, моя леди? Олаф рассердится на нас обоих…Эрин отклонила руку Сигурда, протянутую, чтобы помочь ей подняться. Она не обращала внимания, что гигант викинг кричал, почти кричал на нее в присутствии Мэгин.— Оставь меня, Сигурд. Я не буду подходить близко к краю. Я и сама позабочусь об этом. Сигурд поколебался, нахмурившись.— Только несколько минут, Эрин. Я буду ждать тебя около рощи.Он вскочил на лошадь и поскакал, оглядываясь на нее. Эрин посмотрела вслед ему с раздражением, затем повернулась к Мэгин.— Я никогда не желала твоей смерти, — сказала она, — я не хотела навредить тебе… только… — Эрин заколебалась, глядя на лицо, выражавшее отчаяние. — Мэгин, ты должна понять, что я пришла сюда не по своей воле. Я потеряла всякое уважение к себе и свободу.Мэгин закрыла снова глаза и беззвучно засмеялась.— Моя леди, если бы я была на твоем месте, я бы вырвала себе волосы и глаза, но не из-за неуважения. Ты понимаешь, я люблю Олафа.Ее глаза открылись и устремились на Эрин. Она снова тихо заговорила.— Желаю тебе, моя леди, не полюбить тоже помимо своей воли.Эрин моргнула и не обратила внимания на ее слова.— Мой лорд Олаф — не тот мужчина, которого томят подобные чувства. Он никого не любит.Рука Мэгин поднялась с земли и опять упала.— Ты не понимаешь, моя леди. Я была изгнана из большой залы. Купцы не продают мне ничего. Воины избегают мой дом. Нет человека в городе, который бы кивал мне при встрече.Эрин встала и протянула руку Мэгин. Женщина посмотрела на руку, потом перевела глаза на Эрин, колеблясь.— Возьми мою руку, пожалуйста, Мэгин, — промолвила тихо Эрин. — Ты подсказала мне, что можно использовать мое положение. Я должна занять свое место, — сказала Эрин, печально улыбаясь. — Я была силой отдана замуж, но я все же не могу предоставить тебе ни частицы своего мужа. Но я знаю, что я не жестока, и мне очень тяжело сознавать, что по моей вине ты могла лишиться того, что действительно имеет цену и принадлежит тебе — жизни. Если ты хочешь иметь друга в городе, ты приобрела его. Это я. И ты придешь в большую залу этим вечером, и все узнают, что тебя здесь уважают.Мэгин медленно приняла руку Эрин, все еще глядя на принцессу недоверчиво. Она встала и, наконец, улыбнулась.— Спасибо, моя леди.— Скажи, Мэгин… — Эрин в замешательстве остановилась. — Умеешь ли ты что-нибудь еще, кроме… я имею в виду, есть ли у тебя какие-нибудь способности?Мэгин тихо рассмеялась, и Эрин была рада, что живость и смех снова вернулись к ней.— Ты спрашиваешь, могу ли я быть кем-нибудь, кроме блудницы, моя леди? Да. Я готовлю, шью и веду хозяйство так же, как и другие. Давно уже я узнала, что мужчины непостоянны, быстро отворачивают голову в сторону и ищут другую. Кажется, более мудро и благоприятно — быть женщиной, которой побаиваются мужчины, а не тем бедным созданием, которое они забывают и заставляют штопать, чистить, прислуживать себе.Эрин пожала плечами. Чувства Мэгин не слишком отличались от ее собственных, разве что они приняли другое направление.— Не все мужчины такие, Мэгин, — сказала она тихо. — Мой отец никогда не изменял матери. Но это не то, о чем я хотела сказать тебе. Мойра из Клоннтайрта ждет ребенка. Ты не могла бы позаботиться о ней? Она добрая и нежная и не будет тебя осуждать.Мэгин опустила глаза, дрожа.— Да, моя леди. Я буду рада позаботиться о Мойре и о ее ребенке.— Тогда решено, — прошептала Эрин, — надо возвращаться, так как ветер усиливается и становится холодно.— Поезжай. Я приду следом.— Нет, ты можешь сесть впереди Сигурда. Он отвезет тебя к Мойре.Эрин решительно повернулась, натянула поводья лошади и махнула Сигурду. Мэгин остановила ее, положив руку на плечо.— Эрин из Тары, я сердечно благодарю тебя. Ты предложила мне дружбу, и вот что я тебе скажу: я была простой блудницей, но в ответ тебе я предлагаю преданность и, если понадобится, жизнь, которую ты спасла.Эрин покраснела.— Я только стремлюсь искупить вину за те страдания, которые тебе пришлось вынести из-за меня.— Нет, ты сделала гораздо больше. — — Мэгин поколебалась минуту, потом продолжила:— Ты должна позаботиться и о себе. Первого ребенка зачастую тяжело вынашивать.Эрин нервно посмотрела на свою кобылу и похлопала по ее гладкой шее.— Уже так заметно? — спросила она хрипло.— Нет, — ответила Мэгин, ее глаза светились мудростью, — но я вижу это, как и то, что ты тоже подпала под чары Волка. Следи хорошо за ребенком, Эрин, это свяжет вас сильнее.Эрин ничего не сказала, так как Сигурд подъехал к ним. Она ожидала, что он опять будет сердиться, но он был спокоен и безропотно взял Мэгин на свою лошадь.Сигурд подумал, что королева — истая дочь своего отца, такая же упрямая и мудрая, как Аэд Финнлайт.В город пришло известие, что объединенные силы движутся на север. Эрин заверили, что с ее мужем все в порядке и отец здоров. Она также узнала, что король из Улстера в полном здравии, но о братьях и Грегори ничего не было слышно. Ей оставалось только молиться и надеяться, что датчане вскоре будут разбиты и что войска возвратятся домой.И хотя с большим трудом верилось, что все происшедшее между нею и Олафом правда, Эрин обнаружила, что с каждым днем она все больше скучает по этому человеку, который и близок ей, и чужд. Бессонными ночами она думала о нем, водя пальцами по тому месту на кровати, где он лежал. Она думала, как он проводит эти ночи, и ее мучила мысль, что он нашел по дороге женщин, которые готовы были отдаться ему, и он брал их, и женщины касались его золотой головы, прижимались к его широким плечам, наслаждались его чарующими объятиями.Она вставала утром изнуренной, говорила себе, что она просто глупа и горько рыдала от того, что родилась женщиной. Она отдала ему все, а он ожидал от нее верности, как должного, тогда как сам… Она не знала, что он делал «тогда как». Она только помнила, что он прикончит ее, если заподозрит измену, и ее собственный отец поддержит его. Это несправедливо. Она также знала, что он не доверяет ей, а Сигурду приказано постоянно смотреть за ней.Эрин проводила дни с Мойрой, шила крошечные вещички для ее ребенка, но держала в тайне свое собственное положение.Она продолжала размышлять, как Олаф воспримет это известие, и как она это ему расскажет. Когда он вернется, будет ли она для него такой же желанной, или он решит, что приручил свою дикую ирландскую жену, и больше ничего не пожелает?Как она его встретит? Вообще-то, он должен быть ею доволен. В его отсутствие дом содержался в порядке. Сигурд подтвердит это и то, что она не делала попыток нарушить его наказы.Была середина лета, когда ее разбудил шум и возня на внутреннем дворе. Наскоро одевшись, Эрин сбежала по лестнице и тревожно спросила, что случилось.Сигурд, забыв все церемонии, поднял ее высоко в воздух и поцеловал в лоб.— Все кончено, — объяснил он. — Датчане разгромлены благодаря лорду Олафу, и войска возвращаются.Эрин почувствовала головокружение от радости, но спросила испуганно:— Мой отец?— Твой отец жив, — сказал Сигурд. Он встретился взглядом с юными посланцами, которые доставили ему это известие. За эти дни Сигурд полюбил взбалмошную красавицу, на которой женился их король и которую любила его жена. Он не решился рассказать ей о смерти брата до возвращения Олафа.— О, слава Богу! — прошептала Эрин. Она взглянула на Сигурда, сверкнув изумрудными глазами. — Я должна приготовиться, мы должны устроить грандиозный пир…— Стоп, ирландка! — рассмеялся Сигурд. — Им еще предстоит долгая дорога домой. Еще пройдет много дней, прежде чем они вернутся.— Все же, — прошептала она, — есть вещи, которым я должна немедленно уделить внимание.Ее сердце больно забилось, и она ощутила покалывание в позвоночнике. Он возвращается… Он возвращается домой…Она была взволнована и испугана. Закрыла глаза, вспоминая дикую страсть, которая вспыхнула в них в последний раз. Она вспомнила его грубые слова о том, что он сомневается, не желает ли она ему все еще смерти от датского боевого топора. Эрин опять задрожала. Независимо от того, что он чувствовал — злобу, которая таилась в его сердце, брал ли он ее нежно или бурно — он всегда тонко ощущал ее, зажигая в ней огонь, как зажигал в себе.Был ли ребенок зачат в этот последний раз? Или в самый первый? Или когда они встретились на утесе, когда проливной дождь? Казалось, это было так давно.Как он встретит ее, думала Эрин, и эти размышления вызывали у нее страх, но она научилась подавлять его. Он такой холодный и чужой. Его глаза сверкают льдом так же, как и огнем. Он был все же викинг-завоеватель. Всегда чужой. Но несмотря на его слова о недоверии и ее страх, она уже страстно стремилась к нему, дрожа от предчувствий, возрожденных воспоминаниями.Однажды ночью, не в силах заснуть, Эрин соскользнула с кровати, сняла ночное платье, надела свою рубаху и побежала стремглав вниз по лестнице. Возможно, после того как она посидит перед огнем в большой зале, выпьет кружку эля, она сможет заснуть.Но когда она шла по направлению к зале, то вдруг задержалась, услышав голос Сигурда. И хотя Эрин попыталась отключиться, его слова все же были хорошо слышны. Он разговаривал с начальником стражи Дублина, и голос был тревожным. Прижавшись к стене, которая отделяла лестницу от большой залы, Эрин осторожно, на цыпочках подошла ближе.— Если бы мы могли убедить ирландцев из Мита присоединиться к нам, я бы не беспокоился. А наши войска малочисленны. Мы не можем отослать всех наших мужчин из города. Он останется тогда совсем незащищенным. Я не знаю, что делать. Олаф всегда настороже в бою, но он не будет ожидать нападения банды подлых изменников после отражения войска Фриггида.Эрин не расслышала, что ответил молодой начальник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37