– Полагаю, его репутация была лишь прикрытием для противозаконной деятельности, – сказал лейтенант. – Господи, если бы я не увидел этого собственными глазами, то ни за что не поверил бы! Вы все свидетели. Бодена не сразу можно будет судить, но мы постараемся, чтобы возмездие нашло его. Провидение помогло нам заработать много денег, и, слава Богу, с угрозой нашему благополучию покончено. Теперь Ренар принадлежит истории.
Энни не могла предположить, что все закончится так восхитительно. Теперь все позади! Она вздохнула с облегчением, предвкушая грядущее счастье. Силы вернулись к ней, и она оттолкнула Джеффри. Она видела, как Бодена перебросили через седло лошади, которая оказалась вовсе не Ураганом. Она слышала, как вооруженные люди поздравляли друг друга с тем, что наконец-то смогли поймать Лиса.
Энни давно должна была предположить, что человек в черном, лежащий на земле, не может быть Люсьеном. Боден был примерно такого же телосложения, но гораздо тяжелее и не так хорошо сложен. Она была слишком встревожена, чтобы сразу здраво оценить ситуацию. Более того, она понимала, что Люсьен находится где-то поблизости, потому что именно он замыслил такую мистификацию.
Погруженная в свои мысли, Энни совсем забыла о Джеффри. Теперь, когда полицейские снова сели верхом на лошадей, фигура Джеффри выделялась на фоне ствола дерева. Его глаза под маской сверкали нездешним огнем, и она чувствовала, как все его существо исторгает нечеловеческую ненависть. От этого ощущения холодок ужаса пробежал по ее спине.
Она отвернулась и тут же встретилась взглядом с лейтенантом, который смотрел на нее с коня.
– Только один вопрос, мисс Уэстон, – сказал он. – Почему вы попытались закричать? Вы как-то связаны с этим разбойником? Может быть, вы одна из его почитательниц? – Он указал в сторону Бодена, чье обмякшее тело было переброшено через луку седла.
– Связана с этим человеком? Ну нет. – И ее ответ прозвучал настолько искренне, что не оставил сомнения ни в ком.
– Понятно. Тогда, возможно, вы закричали потому, что испугались за своего ухажера?
– За моего… ухажера?
– Да, за того, кого вы наградили синяком под глазом. Полагаю, вы все же беспокоитесь о нем, хотя и не хотите этого признать.
Энни убедительно изобразила девичье смущение, опустив глаза и склонив голову. Лейтенант хмыкнул и обратился к Джеффри:
– Вы отвезете ее домой?
– Конечно, – ответил Джеффри.
Энни с ужасом посмотрела вслед лейтенанту, который повел свой отряд через лес к городу. Она хотела умолять его не оставлять ее наедине с этим монстром, в которого превратился Джеффри, но понимала, что он найдет способ оправдаться, будучи припертым к стенке. Он ненавидел ее больше, чем когда бы то ни было, и она догадывалась почему…
Она медленно обернулась и прямо взглянула ему в лицо. За его спиной горел фонарь, и Джеффри подступил к ней ближе, войдя в круг света. Грим на его лице потек от пота, который был вызван бешеной скачкой, и теперь он выглядел просто страшно.
– Ты ведь знаешь, да?
– То, что они поймали не того?
– Того или нет – вопрос точки зрения. Боден – насильник и жестокий рабовладелец. Он заслуживает того, чтобы провести за решеткой остаток дней, – ответила Энни, с достоинством приподняв подбородок.
– Но мы оба знаем, что он не совершал тех преступлений, за которые будет осужден, – сказал Джеффри, скрестив на груди руки и угрожающе подступая к Энни.
– Преступления Ренара оправданы человеческими законами, – ответила она смело, стараясь не дать ему заподозрить себя в трусости. – Я вообще не стала бы называть его действия преступными И, насколько я помню, раньше ты бы тоже не стал.
– Но теперь я ненавижу его. – Он безвольно опустил руки. – Он все еще герой. В твоих глазах он идеал для подражания и преклонения. Ты принесла ему самую дорогую жертву – саму себя. И теперь он уходит безнаказанным. – Он запрокинул голову и рассмеялся: – Подумать только, Делакруа – это Лис! Он действительно очень умен. Никто не заподозрил его в этом, и никто бы не догадался о том, что это так. Боден стал для него прекрасной мишенью. Теперь он расплатится за все его противозаконные действия.
– Ты ведь не расскажешь об этом никому?
– Кто поверит мне после такого искусно разыгранного театрального действа?
– Но у тебя будет награда за его поимку и шанс написать захватывающую статью в газету.
– Но мне этого мало. – Он подступил ближе. – Это правда, у меня есть сюжет для истории. Но никто не станет восхищаться мной за то, что я разоблачил Ренара. Полицию станут восхвалять за то, что она наконец поймала Ренара. А меня все воспримут как перебежчика. Получается, что я помог поймать человека, чью жизнь спас две недели назад. Понимаешь, в какой безвыходной ситуации я оказываюсь? Мне ведь больше никто никогда не поверит. Моя честность будет поставлена под вопрос.
– И не напрасно, – не смогла удержаться от замечания Энни.
– Да, я возьму деньги, которые полагаются как вознаграждение, а потом мне придется снова карабкаться на вершину. И я сделаю это.
– Тогда ты будешь совершенно доволен собой.
– Нет, Энни. Я не буду доволен, пока не получу последнего. Того, что имел Ренар, того, что имеет Делакруа, того, что я хочу больше всего на свете, – тебя.
– Джеффри, я ведь сказала тебе, что не люблю тебя. Я даже…
Он рассмеялся хриплым и холодным смехом:
– Мне не нужна твоя любовь. – Он бросился к ней, ломая ей руки и впиваясь ногтями в нежную кожу.
Энни помертвела от страха.
– Мне нужно от тебя только это, – прохрипел он и грубо вжался губами в ее уста.
Глава 21
Энни плотно сжала губы и стиснула зубы, но Джеффри жадно протиснулся языком ей в рот. Энни почувствовала, что находится на грани обморока. Он сжал ее с такой силой, что она не в состоянии была шевельнуться. Единственное, что она могла сделать, – это отворачивать в сторону лицо. Но он лишь смеялся и прижимал ее спиной к дереву.
– Мы уже слишком много целовались, мой маленький ангел, – прохрипел он, обжигая дыханием ее лицо. – Я хочу получить немного из тога, что ты давала Делакруа в саду. Или Ренару, как тебе угодно? – Он рассмеялся. – Ты ведь любишь мужчин в масках, не так ли? Вот тебе прекрасный повод доказать это.
Он заломил ей руки за спину, так что она вскрикнула от боли, и держал оба ее запястья одной рукой. Другой рукой он сильно сжал ее грудь. В порыве отчаяния она ударила его коленом между ног. Он взвизгнул, как побитая собака, но не выпустил ее. Вне себя от ярости, он разорвал платье Энни и обнажил ее восхитительную грудь.
Энни зажмурилась и взмолилась о том, чтобы Люсьен спас ее, как когда-то в переулке. Где он сейчас, когда так ей необходим? Джеффри был одержим. Она боялась не изнасилования; она боялась того, что он в конце концов убьет ее…
И вдруг раздался залихватский посвист «Ио-хо», и Джеффри отбросило от нее как соломинку. Энни открыла глаза. Люсьен, одетый как Ренар, но без маски, прижал Джеффри к стволу за горло. Джеффри с трудом мог дышать; его жуткое лицо с поползшим гримом в свете фонаря стало еще ужаснее. Он задыхался.
– Пожалуй, тебя следует убить, ублюдок, – вымолвил Люсьен.
Джеффри стал хвататься за его руки, чтобы получить хотя бы глоток воздуха.
– А, ты не хочешь умирать? Но леди не нравится то, что ты уделяешь ей слишком много внимания. Ты ничуть не лучше, чем Боден, – с отвращением вымолвил Люсьен.
Энни прикрыла обнаженную грудь обрывками материи и увидела, как краснота на лице Джеффри сменилась мертвенной бледностью. Его ресницы часто заморгали.
– Господи, Люсьен, отпусти его! – прошептала она. – У него губы синеют! Ты убьешь его!
– Нет, он просто готовится перейти в новую жизнь, – ответил Люсьен мрачно. – Но прежде чем это произойдет, я хочу ему кое-что сказать. Как, Уиклифф, ты готов меня выслушать?
Глаза Джеффри налились кровью, но он кивнул. Люсьен выпустил его, и он прижался спиной к стволу, жадно глотая воздух. Люсьен молча смотрел на него, а потом сказал:
– Я хочу, чтобы ты убрался из Нового Орлеана. Нет… из страны.
– С радостью, – прошептал Джеффри. – Я уеду завтра же вечером. Мне не нужно больше ничего ни от тебя, ни от нее.
– Запомни, что ты сказал, – сурово предупредил его Люсьен. – Если ты обронишь хоть слово, которое может повредить репутации Энни, я убью тебя. Если ты нарушишь свое обещание, я буду преследовать тебя и в конце концов уничтожу. Ты понял меня, Уиклифф?
Он взглянул на Люсьена, потирая распухшее горло, и с неохотой кивнул. Бросив взгляд на Энни, он вскочил в седло и поскакал по направлению к городу.
Энни снова оказалась в объятиях Люсьена. Она уткнулась головой ему в грудь и тихо пробормотала:
– Откуда ты взялся?
Он взял ее за плечи и отстранил от себя, чтобы взглянуть ей в лицо. Он положил ее голову себе на плечо и кивнул в сторону деревьев:
– Оттуда.
– Ты все время был там?
– Да.
– Ты видел полицию и все, что происходило.
– Да, все.
– Тогда почему ты так долго не приходил? – Она нахмурилась. – Ты ведь видел, что Джеффри идет по пятам за тобой.
– Милая Энни, – снисходительная и отчасти извиняющаяся улыбка скользнула по его устам, – я всего лишь человек. Я оказался в ситуации, когда ничего нельзя было сделать. Я следил за Джеффри, но если бы он почувствовал мое присутствие, то я оказался бы в беспомощном положении.
– У Джеффри был пистолет? – удивилась Энни.
– Да, у правого бедра.
– Но почему он не достал его сейчас?
– Я отобрал у него пистолет прежде, чем прижал к дереву. Он у меня в заднем кармане.
– Слава Богу! – воскликнула Энни.
– Да, и слава Богу, что ты не стала подставляться под пули на этот раз. Вероятно, у тебя есть ангел-хранитель, который занят только тем, что спасает тебя от смертельной опасности. Как тебе удалось выследить меня сегодня? После того как мы расстались в саду, я видел, как ты вошла в дом. Откуда ты взяла, что я затеял какое-то дело?
Энни открыла рот, чтобы объяснить, но Люсьен приложил ей палец к губам, заставив ее замолчать.
– Не важно. Я догадываюсь, что ты приведешь тысячу оправданий. Мне не интересно их слушать. Ты возбуждаешь меня безо всяких объяснений.
Энни не могла сдержать улыбку. Уголки ее губ дрожали. Она расслабилась, как никогда прежде.
– Ты невероятный, восхитительный мужчина, Люсьен Делакруа.
– Просто мужчина? Не герой? – Он приподнял бровь. – Разве я для тебя не идол, как предполагал Уиклифф?
– Ты всегда будешь моим любимым героем, – ответила она и нежно поцеловала его.
– Даже без маски и без романтического костюма? – спросил он.
– Неужели ты думаешь, что Ренар – это все, что я люблю в тебе?
– Такая мысль приходила мне в голову, – отозвался он.
– Тогда ты – дурак! – насмешливо отозвалась она, смахивая слезы с глаз. – Неужели ты так и не понял, что я – против своей воли – влюбилась в Делакруа?
– Но ведь он светский щеголь, – смущенно улыбнулся Люсьен.
– Знаю, – призналась она. – Но вы оба, соединившись вместе, создаете образ очень привлекательного мужчины.
– Но несовершенного, – хмуро заметил Люсьен.
– Несовершенного мужчины, который вполне пригоден для меня, – ответила Энни и обняла его обеими руками за широкие плечи.
– Значит, ты не приносила никакой жертвы тогда, в хижине, как уверял меня Уиклифф? – глухим голосом спросил Люсьен.
– Господи, ну, конечно же, нет! Для меня это было в порядке вещей.
– И в экипаже тоже?
– Я пожертвовала некоторым комфортом, но была вознаграждена за это сторицей, – лукаво улыбнулась она.
Он рассмеялся и снова заключил ее в объятия. Затем отстранил и, обеими руками обхватив ее голову и приподняв лицо, поцеловал в губы. Между ними пробежала искра нежной страсти. Энни почувствовала, как учащенно забилось ее сердце, колени подогнулись. Поцелуи Люсьена всегда доводили ее до умопомрачения, но сегодня в них ощущалось нечто особенное. В том, как он обнимал ее, чувствовалось благоговение. Она ощущала себя бесценным сокровищем в его руках, которым восхищаются и которое… любят?
Они отодвинулись друг от друга. Люсьен поглощал жадным взглядом ее лицо, волосы, грудь, частично обнаженную из-за того, что платье было порвано. Он снял большим пальцем слезинку, которая покатилась по ее щеке, когда она закрыла глаза и подставила губы для его поцелуя. Наконец их глаза встретились.
– Милая Энни, мой непослушный ангел… как я люблю тебя!
Сердце в ее груди рванулось ввысь, как выпущенная на свободу из клетки птичка. Как долго она ждала этих слов! Как сильно ей хотелось их услышать! Теперь она знала, что он ее любит. Она уткнулась лицом ему в грудь и улыбнулась, слезы счастья хлынули из ее глаз. Люсьен просто обнимал ее, покачиваясь из стороны в сторону.
В таком положении их и застал Арман – ангел и разбойник стоят обнявшись посреди кипарисовой чащи. Он вел на поводу коня Люсьена. Люсьен удивленно поднял на него глаза:
– Арман, разве мы не условились встретиться у расщепленной ивы? Что-то случилось?
– Oui, mon ami. – Арман покосился на Энни. – Кэтрин прислала весточку. Энни нельзя возвращаться домой.
– Что стряслось, Арман? Что с дядей Реджи? Ему хуже? – Энни замерла в объятиях Люсьена.
– Да, у него желтая лихорадка, – сурово кивнул тот.
Энни зажала рот рукой, чтобы не разрыдаться в голос. Она была слишком потрясена, чтобы вымолвить хоть слово. У Реджи желтая лихорадка? Она знала, насколько серьезна эта болезнь, от которой умерло множество людей. Ее стала бить нервная дрожь. Вынести все это невозможно! Как только она предположила, что все те, кого она любит, наконец в безопасности, должно же было случиться такое несчастье! Люсьен крепче обнял ее, понимая, что она нуждается в его поддержке.
– Ты поедешь туда, Арман? – спросил Люсьен.
– Конечно. Кэтрин очень просила меня об этом. А куда ты поместишь Энни?
– Сегодня я отвезу ее в хижину, а завтра в Бокаж.
Арман колебался. Десятки возражений против такого плана теснились у него в голове. Он высказал первое, что подвернулось:
– Твои родители будут там?
– Да, – ответил Люсьен. – Я очень хочу, чтобы они там были. Завтра утром они возвращаются в Бокаж на несколько дней, чтобы устроить помолвку Рене.
Энни недоумевала. Как он собирается представить ее своим родителям?
– Удачи тебе, Арман, – сказал Люсьен. – Передай Кэтрин, что я люблю ее.
– И я тоже, – добавила Энни. – Их обоих.
Арман кивнул и ускакал прочь. Люсьен обнял Энни за талию и повел ее к лошади. Ей нравилось ощущать рядом его сильное тело, с ним рядом она чувствовала себя в безопасности. Но ее счастье омрачалось тревожными известиями о болезни Реджи. Оставалось лишь пережить эту ночь в объятиях Люсьена и молиться об улучшении состояния здоровья дяди.
Переступив порог хижины, Энни была потрясена воспоминаниями об их первой ночи с Люсьеном две недели назад. С тех пор столько всего произошло. Она смотрела, как Люсьен зажигает свечи, и комнату постепенно залил мягкий, соблазняющий свет. Он был очень красив в простых черных брюках и белой рубашке. Неужели этот человек – невероятно сильный и красивый – действительно ее любит?
Люсьен обернулся и увидел, что Энни смотрит на него. Она выглядела очень слабой и беззащитной в изорванном в клочья маскарадном костюме, с помятыми крыльями и покосившимся нимбом. Но в ее глазах застыл немой вопрос, который наполнил его сердце состраданием. Он слишком долго держал в тайне свое чувство к ней, хотя она не испугалась первая заявить ему о своей любви. Однако до сегодняшнего дня, пока существовал Ренар, Люсьен не имел ни права, ни возможности полностью открыть ей свое сердце. Теперь следовало убедить Энни в том, что она для него не просто увлечение и что чувство его крепко и надежно.
– Иди сюда, Энни. – Он открыл ей свои объятия.
Она подошла и припала к его груди, как потерявшийся котенок.
– Ты, наверное, устала, cherie, – сказал он, снимая с ее головы нимб и ласково гладя по волосам.
– Да, немножко, – призналась она не шевелясь.
– Только сначала нужно принять ванну, да?
– Здесь? – Она изумленно подняла на него глаза.
– Конечно, – усмехнулся он. – Здесь есть все, что нужно. – Он взял ее за руку и подвел к стулу. – Сядьте и отдохните, пока я приготовлю вам ванну, мадемуазель, – галантно поклонился он.
– Но, Люсьен… – Она смутилась.
– Никаких возражений, Энни. Я хочу это сделать для тебя. – Он предостерегающе поднял палец.
Она покорно замолчала и откинулась на спинку стула, улыбка играла на ее губах. Люсьен вытащил на середину комнаты большую ванну на ножках, разжег огонь в очаге и поставил нагреваться воду. Когда она стала достаточно горячей, он погасил огонь, чтобы в комнате не было слишком жарко. Затем достал из буфета кусок мыла и толстую, но короткую свечу. Энни не понимала, зачем ему такая странная свеча, и особенно удивилась, когда он вышел на минуту и вернулся с большим цветком магнолии.
Люсьен установил свечу в центре соцветия, зажег ее и пустил плавать в ванну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34