Нью-йоркский выговор, широкополая шляпа и огромные солнечные очки а-ля Жаклин Кеннеди. Лет ей было под семьдесят, и шестьдесят восемь из них она определенно провела под солнцем. Кожа у нее была коричневой и пятнистой, как у ящериц, снующих по двору. Она курила сигарету и держала на поводках двух чудовищно жирных рыжих котов. При виде ее я ненадолго утратила дар речи.
– Ищу свою племянницу, – выговорила я наконец. – Эрин Сибрайт. Она ведь здесь живет?
Дама кивнула, бросила на землю окурок и затоптала его обутой в прозрачный шлепанец ногой.
– Эрин. Такая миленькая. Солнце мое, я ее уже дня два не видела.
– Да? И ее родные тоже. Мы уже начинаем волноваться.
Дама беспечно махнула рукой.
– Не стоит. Она, должно быть, у своего парня.
– У парня? Мы и не знали, что у нее есть парень.
– Вот новость! – язвительно откликнулась старуха. – Девочка, которая ничего не рассказывает родным. Впрочем, мне кажется, они скоро разбегутся. Я слышала, как они ругались во дворе как-то ночью.
– Когда именно?
– На прошлой неделе. Не помню. В четверг, а может, в пятницу. – Она пожала плечами. – Я ведь на пенсии. Что мне считать дни? Они все одинаковые. Помню только, что наутро вывела моих деток погулять, а кто-то расцарапал ключом весь бок автомобиля Эрин. Вообще-то у меня есть калитка, чтобы во двор не лазил кто попало, вот только мой лентяй сын все не соберется зайти починить ее. Мог бы побеспокоиться, вдруг меня изнасилуют и убьют. Думает, все ему достанется.
Хихикнув, она любовно взглянула на своих рыжих котов, которые весили, наверное, килограммов по двенадцать.
– А вы бы не позволили мне заглянуть к ней в комнату? – вкрадчиво спросила я. – Может, я хоть пойму, куда она уехала. Ее мать места себе не находит.
– Разумеется, – пожала плечами хозяйка. – Почему ж нет? Вы ей не чужая.
Всем бы нам таких квартирных хозяек! Неприкосновенность жилища? Какая еще такая неприкосновенность?
Она привязала котов к ручке разбитой сетчатой двери и направилась к фасаду гаража. Передняя стенка с заложенными старыми воротами была обшита вагонкой, и здесь теперь были две двери и два окна.
– Когда строили домик для гостей, я попросила сделать здесь две квартирки с отдельными входами, – пояснила женщина. – Ванная одна. Если сдавать, так получается выгоднее. Почти отдельное жилье. Семьсот пятьдесят в месяц.
Семьсот пятьдесят долларов в месяц за то, чтобы жить в гараже и пользоваться одной ванной неизвестно с кем…
– Кстати, меня зовут Ева, – прибавила она, поднимая темные очки на лоб. – Ева Розен.
– Эллен Стюарт.
– По фамилии и не скажешь, что вы с Эрин родня, – подмигнув, заметила Ева, открывая мне дверь в комнату.
– Это фамилия мужа.
Квартирка состояла из одной комнаты с тусклым линолеумом на полу. В один угол втиснулась малогабаритная кухонька: маленькая раковина, полная грязной посуды, по которой ползали полчища муравьев, двухконфорочная плитка, микроволновая печь, мини-холодильник. В глубине комнаты пряталась неубранная кровать. Других признаков того, что здесь кто-то живет, не было. Ни одежды, ни обуви, никаких личных мелочей.
– Похоже, она выехала, – сказала я. – Вы не видели, она не укладывала вещи в машину?
Ева вдруг резко обернулась ко мне, открыв рот. Сигарета прилипла к нижней губе и раскачивалась, грозя упасть.
– Нет! Про выезд мне никто ни слова не говорил. Да еще посуду грязную оставила! Селишь людей в приличные условия, а они с тобой вот как!
– А за последние несколько дней никто еще сюда не наведывался?
– Нет. Только та, другая. Толстушка.
– Джилл Морон? – догадалась я.
– Ну да. Противная она какая-то. Глазки эти маленькие… Я бы на такую моих деток ни за что не оставила.
– Она живет во второй комнате?
– Кто-то должен будет мне за это ответить, – пробормотала Ева. – Договаривались на сезон. Пусть деньги платят.
– А кто платит за квартиру?
– Чеки всегда привозит Пэрис. Очень хорошая девочка. Поверить не могу, чтобы она такое допустила.
Сердито пыхнув сигаретой, Ева шагнула к раковине и включила воду. В кране зашипело. Потом наконец потекла рыжая от ржавчины струйка.
– Не могут же люди выехать вот так, среди ночи, и думать, что платить не надо! Мой никчемный сынок одним хорош: он судебный исполнитель. Он всех знает.
Ева открыла дверь, и я следом за нею прошла через общую ванную на вторую половину гаража, которую занимала Джилл Морон. На полу кучей валялись мокрые полотенца, стенки душевой кабины пестрели рыжими пятнами ржавчины и черными – плесени.
– Эта еще здесь, – буркнула Ева. – Свинюшка. Поглядите, что она тут развела.
Впечатление было такое, будто в комнате только что закончился обыск, но, скорее всего, у девушки просто такая манера вести хозяйство. Повсюду глянцевые журналы и разбросанная одежда. На кофейном столике – пепельница с горой окурков. Я заметила на полу номер «Сайдлайнз», открытый на моей фотографии, и поспешно задвинула его ногой под диван.
– А в воскресенье вы дома были, миссис Розен?
– Мисс . Да, весь день.
– А вечером?
– По вечерам в воскресенье я хожу в тайский ресторанчик с моим другом Сидом. Я взяла карри из курицы. Такое острое! Потом несколько дней изжогой мучилась.
– А во сколько вернулись?
– А вот это не ваше дело!
– Мисс Розен, прошу вас, это может быть очень важно. Эрин пропала.
Она еще немного поломалась, затем склонила голову набок и повела плечиком.
– Сид – особенный друг, если вы меня понимаете. Домой я вернулась только в понедельник. Около полудня.
Значит, у Эрин было полно времени, чтобы собрать вещи – или чтобы кто-нибудь сделал это за нее.
– Она сбежала с парнем, вот что, – резюмировала Ева, докурив сигарету и сунув окурок в переполненную пепельницу. – Не в обиду вам будь сказано, племянница ваша из тех, кто носит майки в обтяжку и серьгу в пупке.
И это говорит семидесятилетняя дама в бикини!
– А про парня ее что можете сказать? – спросила я. – Какая у него машина?
– Я шестьдесят семь лет прожила в Куинсе. Что я понимаю в машинах?
Я задержала дыхание, чтобы успокоиться. Когда же я все-таки научусь дипломатии в разговорах с людьми?
– Меня интересует цвет, размер, особые приметы, которые я могла бы сообщить полиции.
– Кажется, черный. Или темно-синий. Я только один раз видела, и то ночью.
– А сам парень? Какой он из себя?
– Это что, допрос с пристрастием? – с притворным возмущением воскликнула Ева. – Или меня снимают в «Законе и порядке», а вы – окружной следователь, мисс?
– Мисс Розен, я просто волнуюсь из-за племянницы. Боюсь, вдруг с ней что-нибудь случилось. Она никому не говорила, что переезжает. Об этом ее парне тоже никто из родных не слыхал. Откуда нам знать, что она отправилась с ним по доброй воле?
Ева задумалась, на секунду в ее глазах блеснуло любопытство, но затем она с деланым равнодушием отмахнулась.
– Не разглядела я его. Услышала, что ругаются, выглянула в щелку жалюзи, но он стоял спиной ко мне.
– Как вам показалось, он высокий или не очень? Молодой или постарше?
Она пожала плечами.
– Роста среднего. Говорю же, спиной ко мне стоял.
– А человека, у которого работала Эрин, вы знаете? – спросила я.
– Какого еще человека? Я думала, она у Пэрис работает.
– Его зовут Дон Джейд. Средних лет, худощавый, очень симпатичный.
– Нет, не знаю. Знаю только Пэрис. Она такая милая, всегда находит минутку расспросить меня о моих детках. Наверно, и не знает, что Эрин сбежала, иначе сказала бы мне.
– Уверена, так оно и есть, – кивнула я. – А что-нибудь еще об этом парне можете сказать? Что угодно, мисс Розен.
Ева Розен покачала головой:
– Извините, милая. Я помогла бы, если б хоть что-нибудь знала. Понимаете, я ведь тоже мать. А у вас дети есть? – поинтересовалась она, с подозрением глядя на мою стрижку.
– Нет.
– С ними с ума сойдешь. А потом одни разочарования. Таков наш крест!
– Вы не слышали, Эрин называла своего друга по имени? – спросила я.
Ева задумалась.
– Может быть. Кажется, в ту ночь я слышала какое-то имя… Да. Что-то вроде как из мыльной оперы. Брэд? Тед?
– Может быть, Чед?
– Точно!
Господи, неужели Чед Сибрайт?..
Итак, запретная любовь. Интересно, повлиял ли этот шекспировский сюжет на изгнание Эрин из родительского дома. Вряд ли Брюс Сибрайт был в восторге от того, что его сын встречается с его же падчерицей, независимо от отсутствия между ними кровного родства. А если Брюс проявил неудовольствие, то и Кристал тоже…
Еще интересно, почему Молли не рассказала мне про Эрин с Чедом и вообще ни словом о существовании Чеда не обмолвилась. Может, подумала, что и я не пойму? Если так, она явно меня переоценивает. Мне слишком мало дела до ее сестры. Личная жизнь Эрин занимает меня исключительно в связи с ее исчезновением.
Я вернулась к особняку Сибрайтов. На дорожке перед домом Чед Трудолюбивый мыл свою черную «Тойоту». Такой стопроцентно американский мальчик в штанах хаки и белой футболке. Он мельком взглянул на меня и продолжал шлангом смывать с колесных колпаков мыльную пену.
– Хорошая машина, – заметила я, подходя к нему. – Ева Розен мне о ней рассказывала.
– Ева Розен? Это кто?
– Квартирная хозяйка Эрин. Очень, надо сказать, наблюдательная старушка.
Чед выпрямился, сразу забыв и о шланге, и о колесах.
– Прошу прощения, – вежливо сказал он, – не помню, как вас зовут…
– Елена Эстес. Я ищу твою сводную сестру.
– Как я уже говорил вам сегодня утром, мисс Эстес, я ее давно не видел.
– Странно, а Ева сказала, ты был у нее во дворе позапрошлой ночью. Кажется, она знает о тебе много интересного, Чед. О вас с Эрин.
Он пожал плечами, тряхнул головой и для полного сходства с Мэттом Дэймоном добавил обаятельную мальчишескую усмешку.
– Извините. Я не понимаю, о чем вы говорите.
– Брось, Чед, – не отступала я. – Я же не вчера на свет родилась. Мне-то все равно, что у тебя там с Эрин. Если парень трахает сводную сестру, меня это ничуть не шокирует.
Он насупился, но промолчал.
– Поэтому Эрин ушла из дома, верно? – нажимала я. – Твой отец не желал мириться с тем, что вы делаете это у него под носом?
– Между нами ничего нет, – упрямо повторил он.
– Ева мне рассказала, что у вас вышла ссора той ночью, у нее во дворе. Что случилось, Чед? Эрин тебя бросила? Дай угадаю: как только ее мамочка и отчим перестали наблюдать за вами, ты стал ей неинтересен.
Чед смотрел в сторону, очевидно, решая, как вести игру дальше. Сказать правду, возмутиться, продолжать все отрицать, сохранять спокойствие? Сначала он явно выбрал последнюю из тактик, но мое тупое упорство уже начинало его доставать.
– Не знаю, кто вы такая, мэм, – сказал он, все еще сохраняя показное благодушие, – но вы не в своем уме.
Я прислонилась к капоту пикапа, скрестив руки на груди. Все-таки у меня был кое-какой опыт раскалывания таких вот мальчишек.
– На кого она тебя променяла, Чед? На папика постарше? Может, на шефа своего?
Чед молча выплеснул мыльную воду прямо на дорожку и понес ведро в гараж. Я пошла следом.
– Ладно, пусть у меня сдвиг по фазе. Может, ссора у вас вышла совсем по другому поводу. Судя по твоему утреннему похмелью, тусовки ты любишь. Эрин, насколько я слышала, тоже не прочь оторваться. И вот перед нею конно-спортивный центр, целый новый мир торговцев дурью и тех, кто уже подсел. Может, именно из-за этого вы и ссорились во дворе Евы Розен – из-за наркотиков?
Чед с грохотом поставил ведро на полку, где, как на витрине, были аккуратно рядом выстроены средства по уходу за автомобилем.
– Леди, у вас действительно сдвиг по фазе.
– Она хотела выбросить тебя из доли, сынок? Поэтому ты потом вернулся и попортил ей машину?
– Да что с вами? – вскипел Чед. – Почему вы вообще еще здесь? У вас что, ордер на арест есть?
– Не нужен мне ордер, Чед, – проникновенно сказала я, не спуская с него глаз. – Я не из тех полицейских.
Что я имела в виду, он не очень понял, но занервничал. Подбоченился, переступил с ноги на ногу и с опаской выглянул на улицу.
– Где Эрин? – спросила я.
– Говорю вам, не знаю. Я ее не видел.
– Как давно? С пятницы? С той ночи, когда вы поссорились? С той ночи, когда ты поцарапал ей машину ключом?
– Об этом я вообще понятия не имею. Расспросите ту толстую корову, с которой она работает, – буркнул Тед. – Джилл Морон. Она чокнутая. Вот ее и спросите, где Эрин. Может, она ее убила и съела.
– А откуда ты знаешь Джилл Морон? – поинтересовалась я. – Откуда знаешь вообще что-нибудь о людях, с которыми Эрин работает, если давно с ней не общаешься?
Парень промолчал и снова выглянул за дверь.
Попался! Приятно сознавать, что навыков не утратила.
– Из-за чего вы ссорились ночью в ту пятницу, Чед? – снова спросила я и стала терпеливо ждать, покуда он вымучит какой-нибудь ответ.
– Я ее бросил! – наконец выпалил он и отвернулся к полкам. – Мне неприятности ни к чему!
– Угу. Брехня это. Кто так делает – бросить девушку, потом вернуться и расцарапать ей машину? Смысла никакого, если только тебя самого не бросили.
– Я ей машину не царапал!
– Не верю.
– Ну, это уж ваша проблема.
– Не вижу, Чед, зачем бы тебе ее бросать. Эрин сорвалась с крючка у Брюса и Кристал, поскольку ушла из дома. Но ты-то по-прежнему мог доставать своего старика, продолжая с ней встречаться.
– О моей семье вы ничего не знаете!
– Ничего? – Я обвела взглядом гараж, где каждая вещь лежала на своем месте и было место для каждой вещи. – Папаша у тебя помешался на дисциплине. Правильно только то, что делает он. Его мнение – единственно верное. Все остальные в доме годны только для того, чтобы обслуживать его и соглашаться с его превосходством. Продолжать или хватит?
Чед метнулся обратно к машине и начал яростно тереть полотенцем засохшие на полировке капли воды.
– Он тебя сожрет, если ты не ототрешь эти пятнышки, верно, Чед? – спросила я, обходя следом за ним вокруг автомобиля. – Пятен на машине быть не должно. Что подумают соседи?! А представляешь, если они узнают про вас с Эрин? Позор какой – спутаться со сводной сестрой! Практически кровосмешение. Нашел ты у папочки любимую мозоль, а?
– Леди, вы меня злите!
Я не стала объяснять ему, что того и добиваюсь.
– Скажи мне то, что я хочу знать, и я уйду.
– Нечего тут говорить. Где Эрин, я не знаю, и мне наплевать!
– Не сомневаюсь; но посмотрим, что ты запоешь, когда тебе прижмут хвост. Потому что исчезновение Эрин может быть связано с наркотиками, и тогда твоего папочку вызовут на допрос. Тебе, наверно, понравится, если…
Чед развернулся ко мне, вскинув руки, будто я держала его на прицеле.
– Ладно! Ладно. Господи, ну вы и штучка, – выдохнул, тряхнув головой.
Я ждала.
– Ладно, – снова повторил он. – Да, Эрин и я раньше были вместе. Я думал, это что-то значит, но для нее это не значило ровно ничего. Она меня бросила. Вот и все. Вся история. Наркотики, темные дела и прочее здесь ни при чем. Понимаете? Она меня бросила!
Он передернул плечами и вяло, безвольно уронил руки, как будто признание вытянуло из него все силы. Мужское самолюбие – штука хрупкая, что в семнадцать лет, что в семьдесят.
– А она объяснила, почему? – негромко спросила я, отчего Чед напрягся еще больше. – Я не задала бы этого вопроса, но там, где работала Эрин, что-то произошло. И теперь неизвестно, куда она подевалась.
– У нее неприятности?
– Не знаю.
Чед подумал с минуту.
– Она сказала, у нее есть другой человек. Мужчина, как она выразилась. А я кто тогда, пацан двенадцатилетний? – Он негодующе тряхнул головой.
– А кто, сказала?
– Я не стал спрашивать. Мне-то какое дело? Я знаю, она на шефа своего запала, но ему ведь лет пятьдесят!
– Она не говорила, что куда-то собирается? Переезжать, менять работу?
Он покачал головой.
– А про то, чтобы поехать в Окалу, никогда не говорила?
– В Окалу? А зачем ей туда?
– Ее шеф говорит, что она уволилась и уехала в Окалу.
– Для меня это новость. Да нет, не может быть. Зачем ей это? Смысла никакого.
– Спасибо за информацию. – Я достала из кармана визитку со своим телефоном. – Если что-нибудь от нее будет, позвони, будь добр, по этому номеру и оставь сообщение.
Чед карточку взял и принялся вдумчиво читать.
Я вернулась в машину и с минуту посидела, оглядывая окрестности. Спокойно, уютно, дорого; позади дома – поля для гольфа. Американская мечта.
Я задумалась о Сибрайтах. Благополучные, успешные, но при этом нервные, беспокойные, раздираемые тайными обидами. Американская мечта в кривом зеркале…
Я поставила машину на улице перед школой и подумала, что даже в церковном хоре не чувствовала бы себя настолько не в своей тарелке, как здесь, среди мамашек. Из дверей посыпались детки, побежали кто к автобусам, кто к автостоянке.
Кристал Сибрайт видно не было, да я и не ожидала ее увидеть. Мне уже стало предельно ясно, что Молли – просто маленькая девочка, которая случайно живет в одном доме с Кристал. Молли сделала себя отрезанным ломтем – из чувства самосохранения, или из любви к детективным сериалам, или просто так вышло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42