Но почему он решил перед своей кончиной, что полковник сможет ей помочь? Вероятно, думала она, сознание Перси тогда уже затуманилось.– Благодарю вас, – сказала она. – Вы сделаете доброе дело.Полковник кивнул и наконец отвел от нее взгляд. Попрощавшись с преподобным Паддлом, он подошел к коню и через минуту уже был в седле.– Важная особа, – заметил викарий.– Да, – согласилась с ним Ева. И совершенно очевидно, он человек слова. Она поняла, что к предложению Бедвина о помощи, сделанному сегодня утром, и к его решению остаться еще на один день, чтобы произнести речь на завтрашней поминальной службе, доброта не имеет никакого отношения. Ему спасли жизнь, и он чувствовал себя в долгу перед ее братом. Он дал Перси слово, что будет ее защищать, и пока, не видя иного способа оказать ей услугу, он останется и произнесет возвышенные слова в память о Перси ради ее успокоения и в назидание ее соседям. Ева была ему благодарна. * * * Эйдан не считал, что владеет даром красноречия. Конечно, он никогда не произносил речей. Он похоронил столько своих солдат и офицеров, что ему было тяжело об этом вспоминать. Но полковые капелланы всегда находили нужные слова.– Капитан Персиваль Моррис однажды рисковал собственной жизнью, чтобы спасти меня, и был тяжело ранен, – начал он, когда наступило время произнести слово прощания перед внушительным собранием прихожан, заполнивших красивую, типично английскую сельскую церковь.Мисс Моррис во всем сером, сидела на передней скамье рядом с тетушкой, облаченной в черное, с черной же вуалью. Здесь же находились молодая светловолосая женщина, которую он видел на лужайке в Рингвуде вместе с детьми, и экономка, из которой, подумал Эйдан, помнивший, как она решительно шагала за своей хозяйкой, получился бы превосходный сержант, будь она другого пола. Большинство паствы в знак уважения были в черном. Вероятно, некоторые удивлялись, почему только мисс Моррис не последовала их примеру.– Я был рядом с капитаном Моррисом, когда он умер, – через несколько минут закончил Эйдан заранее приготовленную речь. – Его последние мысли были о сестре. Он просил меня лично передать ей весть о его кончине. И еще он просил меня передать ей, чтобы она не носила по нему траура. И, выполняя его желание, она сегодня в сером. Мы все должны считать большой честью для себя, что нам довелось знать этого храбрейшего человека, беззаветно служившего своим соотечественникам и своей стране. Мы должны оказать ему уважение. с уважением относясь к его сестре, которую он любил до последнего вздоха.Эйдан отвесил Еве короткий по-военному поклон и вернулся на свое место. Он заметил, что она сидела выпрямившись, с сухими глазами, бледная, как призрак. Миссис Причард и некоторые прихожане прикладывали к глазам носовые платки.Он не следил за дальнейшей службой. Печально зазвонил церковный колокол, служба окончилась.Эйдан пожал руку преподобному Паддлу и похвалил его за поминальную церемонию, проведенную с таким вкусом и достоинством. Он подумал, удобно ли сейчас поговорить с мисс Моррис, или приличнее подождать до завтрашнего дня, но она избавила его от сомнений и сама подошла к нему. Она протянула Эйдану затянутую в перчатку руку.– Благодарю вас, полковник, – обратилась она к нему. – Я навсегда сохраню в памяти все, что вы сказали о Перси, многого я раньше не знала. И я всегда буду помнить, как вы были добры ко мне, задержавшись здесь еще на один день.– Я сделал это с удовольствием, – ответил он, взяв ее тонкую теплую руку.– Как чувствует себя ваш денщик? – удивила она его вопросом.– Намного лучше, спасибо.– Рада это слышать. – Она кивнула. – Некоторые мои друзья и соседи зайдут ко мне выпить чаю. Может, вы тоже придете?Он даже не решался на это надеяться. Шансов на то, что ему удастся поговорить с ней наедине, было мало, но вдруг у него окажется такая возможность. Он еще не знал, что он ей скажет, о чем ее спросит, не сочтет ли она его слишком дерзким.Эйдан не успел ей ответить. Какой-то человек с ног до головы в черном, кланяясь и улыбаясь, выступил вперед. Даже носовой платок, зажатый в руке в черной перчатке, был черным.– Какая прочувственная речь, милорд, – обратился он к изумленному Эйдану. – Я едва удержался от слез. А моя матушка не смогла сдержаться. Каким утешением, должно быть, было для бедного Персиваля то, что в последнюю минуту рядом находился офицер такого знатного происхождения. Как я понимаю, вашим отцом был покойный герцог Бьюкасл, а ваш брат сейчас обладает этим титулом? Я благодарен вам от всей души, милорд, что сегодня вы почтили нас своим присутствием.– Сэр? – с холодным высокомерием произнес Эйдан.– Полковник, – вмешалась мисс Моррис, ее глаза смотрели с неприязнью на человека в черном, – позвольте вам представить моего кузена, мистера Сесила Морриса.– Это великая честь, милорд, – с дурацкой ухмылкой сказал Сесил Моррис, кланяясь и шаркая ногами. – Не могу ли я представить вам свою матушку? Где же она? – Он повернулся к толпе, собравшейся на церковном дворе. – Куда она подевалась? А, вон она, разговаривает с миссис Филпот и мисс Драббл. – Он замахал носовым платком.Эйдан внимательнее вгляделся в Сесила. Так вот кому достанется Рингвуд! Низенький толстяк с выпяченной грудью, казалось, был готов лопнуть от важности. Уж слишком он подобострастный, этот кузен мисс Моррис. У него не было, как заметил Эйдан, и намека на валлийский выговор. Напротив, по сравнению с ним даже произношение Бьюкасла не казалось провинциальным.– Полковник Бедвин сможет познакомиться с тетей в Рингвуде, Сесил, – сказала мисс Моррис. – Он придет к нам на чай. По крайней мере я надеюсь. – Она вопросительно посмотрела на Эйдана.– О, вы просто обязаны прийти, милорд, – добавил Сесил Моррис, отказавшись от попытки привлечь внимание матери. – Я убедительно прошу оказать нам честь и присоединиться к нашему обществу, каким бы непритязательным, не сомневаюсь, ни был Рингвуд по сравнению с владениями герцога. Линдсей-Холл, по-моему? Матушка будет так польщена.– Спасибо, – Эйдан, не обращая внимания на кузена, поклонился мисс Моррис. – Я приду.Он быстро зашагал в сторону гостиницы. Ему хотелось поскорее вскочить в седло и помчаться куда глаза глядят. Помоги Бог бедной женщине, если через год после смерти отца ей предстоит провести всю жизнь в обществе своего кузена и его матери.Не это ли так беспокоило капитана Морриса? * * * После поминальной службы Ева была доброжелательно расположена к полковнику Эйдану Бедвину. Но к тому времени, когда он после чаепития покинул Рингвуд, она презирала его и искренне радовалась тому, что больше никогда его не увидит.Соседи были к ней внимательны. Почти все вернулись вместе с ней в ее дом, с добрым сочувствием вспоминая о поминальной службе и о Перси. Серина Робсон, жена Джеймса, просидела рядом с Евой почти час. Она не выпускала ее руку из своей, гладила ее и убеждала девушку, что этот день был для нее тяжким, но неизбежным испытанием, и теперь, когда все позади, она почувствует облегчение;– Знаешь, – совершенно искренне сказала Серина, когда рядом с ними никого не было. – Мы очень хотим, чтобы ты переехала к нам и жила у нас, Ева. Джеймс вполне со мной согласен, что это было бы удобно для нас.Ева взглянула на Джеймса, стоявшего в другом конце комнаты. Бедняга, этого-то ему наверняка не хотелось. Но ее тронула доброта Серины. Они были подругами с тех пор, как пять лет назад Серина вышла замуж за Джеймса. Но и у дружбы есть границы.– Я даже не хочу думать о том, что будет завтра, Серина, – ответила Ева. – Но спасибо тебе. Ты так добра.По правде говоря, весь этот день она не могла заставить себя серьезно и здраво подумать о будущем. Даже в церкви ей было трудно сосредоточиться, так она устала. Только речь полковника привлекла ее внимание.Время истекало.Она и все, кого она опекала, не оказались бы в таком трудном положении, если бы в течение этого года она вышла замуж. Она получила несколько предложений, но ни к одному не отнеслась серьезно. Она ждала Джона. Глупышка, она уже сомневалась в том, что Джон когда-нибудь вернется. Но даже если это и произойдет, будет поздно спасать ее домочадцев и друзей.Ева не могла поверить, что она способна сомневаться в Джоне. Вопреки здравому смыслу она его любила и доверяла ему, хотя уже более года от него не было вестей.О них с Джоном никто не знал, даже тетушка Мэри. Джон, виконт Денсон, был сыном графа Лаффа. Когда отец Евы предложил графу породниться, тот запретил сыну жениться. Джон состоял на дипломатической службе и в настоящее время предположительно находился в посольстве в России или, возможно, уже был на пути в Англию. Он обещал, что в марте, по возвращении, сразу же приедет домой и наконец открыто объявит об их тайной помолвке. К тому времени он станет уважаемым дипломатом, важной персоной, и отец будет не в силах помешать ему жениться на своей избраннице. Еще до конца лета они сочетаются браком.Ева слабо улыбнулась еще одному из соседей, который наклонился к ней, чтобы выразить свои соболезнования и восхищение прекрасной поминальной службой. Все были так добры к ней. Как хорошо иметь друзей, которым ты не безразлична.Где сейчас, в эту минуту, Джон? Она этого не знала. Они даже не написали друг другу ни одного письма за все долгие месяцы его отсутствия. Нельзя же переписываться мужчине и женщине, когда они не женаты и даже официально не помолвлены. По крайней мере этим, не имея от Джона известий, утешала себя Ева в первые месяцы разлуки. Она не могла написать ему сама, ибо он не дал ей своего адреса. Она все чаще думала, пытаясь отогнать эту мысль, что он мог бы найти способ дать о себе знать, не рискуя ее репутацией. Если бы только он приехал, думала Ева. Если бы в эту минуту она подняла глаза и увидела его на пороге, светловолосого и прекрасного, как всегда беззаботного и уверенного в себе! Но она увидела всего лишь полковника Бедвина, который слушал разглагольствования Сесила.Странно, полковник явно не пытался от него избавиться. Ева чуть было не рассмеялась, когда он поставил Сесила на место на церковном дворе, и была разочарована, что сейчас он своим вниманием поддерживает в кузене сознание своей значимости. В то же время она была рада тому, что избавлена от необходимости быть любезной с суровым полковником. Она все еще чувствовала бы себя объектом его благодеяний, если бы этот день закончился по-другому.Ева подошла к краю террасы, чтобы проводить уезжавших Джеймса и Серину Робсон. Помахав им вслед рукой, она вдруг почувствовала себя усталой и страшно одинокой. Она собиралась вернуться в дом, когда из дверей вышли Сесил и тетя Джемайма. Их карета уже подъезжала к дому. С ними был полковник Бедвин. Если не считать смущенной улыбки тети Джемаймы, поспешившей отвести глаза, они не обратили на Еву никакого внимания, словно ее и не существовало.– Сейчас это, – широким жестом Сесил обвел дом и парк, – нельзя назвать имением истинного джентльмена. Можно сказать, неприглядная сельская развалюха. Мраморный портик в греческом стилем с колоннами и ступенями, вот что я имею в виду. Это будет производить впечатление, вы согласны со мной, милорд?Ева с сомнением оглядела красивый фасад дома, увитый плющом. Она ожидала, что полковник даст резкую отповедь ее бестактному кузену, не посчитавшемуся с ее присутствием.– Безусловно, – согласился полковник с высокомерием аристократа. – Такие перемены в принадлежащем вам имении еще более возвысят вас в глазах общества, сэр.Сесил огляделся.– И дорогу надо расширить и вымостить, – сказал он. – Здесь едва могут разъехаться две приличные кареты. Придется спилить несколько деревьев.Несколько дорогих ее сердцу старых деревьев, подумала ошеломленная Ева.– Прекрасная идея, – согласился полковник Бед-вин. – Это всего лишь деревья. Карета джентльмена куда важнее.Сесил с удовлетворением оглядывался вокруг, пока не подъехала его карета.– Я был очень рад познакомиться с вами, милорд, – сказал он. – А какое это удовольствие и честь для моей матушки. Может быть, как-нибудь, когда вы будете в Оксфордшире, вы посетите нас. К тому времени я превращу Рингвуд в место, где смогу достойно принять сына герцога. Может быть, вы со мной поохотитесь. А может, даже герцог, ваш брат… – он не решился продолжать свои нелепые предположения.Полковник наклонил голову и протянул руку тете Джемайме, которая была так взволнована, что не сразу поняла, что он собирается помочь ей сесть в карету. Поняв наконец, чего он хочет, она поспешно взобралась по ступенькам.– Ева! – Перед тем как занять свое место в экипаже, Сесил наконец удостоил ее вниманием. – Я перееду сюда через четыре дня. Надеюсь, ты не устроишь вульгарную сцену в знак протеста. Ты же знаешь, у мамы слабые нервы.– До свидания, Сесил, – ответила Ева. – Прощайте, тетя. Спасибо, что приехали.Тетка со слабой доброй улыбкой приложила к глазам черный носовой платок.Утром, когда они только приехали, Джемайма, беспокойно оглядываясь, шепотом спросила: «А как поживают Бекки и Дэви?» Но она неудачно выбрала момент – к ним приближался Сесил. Тетя Джемайма улыбнулась, чуть кивнула и сказала, что ей надо взять рецепт приготовления торта у Евиной кухарки.Когда карета отъехала, Ева осталась стоять рядом с полковником.– Мадам, – начал он, – могу ли я…Она не дослушала. Один только звук его голоса вызывал у нее негодование. Ева повернулась и не оглядываясь вошла в дом. Глава 4 – Мне уже лучше, сэр, – сказал денщик. – Мы могли бы уехать еще до ужина.Эйдан, стоявший в гостиничном номере, закрыл глаза. О, какое искушение! Через несколько мгновений он произнес вслух все ужасные, грязные, непристойные, богохульные слова, какие только были ему известны.Денщик шмыгнул носом.– Прочисти свой проклятый нос! – приказал Эйдан. Эндрюс повиновался, издав звук, подобный звуку треснувшей трубы.– Мое штатское платье, – распорядился Эйдан, расстегивая красный мундир.– Для верховой езды? – спросил Эндрюс.– Нет, черт побери! – Эйдан снял мундир и бросил его на спинку стула, чтобы денщик потом убрал его. – Разве я сказал, для верховой езды?– Нет, сэр, – признался денщик. – Я подумал, что, возможно, вы решили вечером уехать. – Нос у него по-прежнему был забит.– Ты ошибся, – сердито сказал Эйдан. – Я сам тебе сообщу, когда соберусь оставить эту чертову гостиницу.Не прошло и получаса, как он уже был в белой рубашке и галстуке, в синем облегающем сюртуке тонкого сукна и кремовом жилете, в панталонах цвета буйволовой кожи и высоких сапогах с белыми отворотами. Полковник побрился. Но его отвратительное настроение за эти полчаса нисколько не улучшилось, скорее наоборот.Он все еще не мог поверить в то, что узнал от Сесила Морриса. Эйдану без особого труда удалось выудить из того интересовавшие его сведения. Он просто польстил ему своим вниманием, задавая вопросы и полностью одобряя все его идиотские ответы. Но с каким наслаждением он бы придушил этого маленького гаденыша.Старик Моррис, вероятно, был отвратительным типом, с презрением думал Эйдан, принимаясь за обед в своем номере. В таком настроении ему не хотелось появляться в пабе. Когда Моррису не удалось заставить дочь выйти замуж ни за одного из предлагаемых им женихов, занимавших более высокое, чем он, положение в обществе, он позаботился о том, чтобы и из могилы сохранять над ней свою власть.Согласно завещанию, которое он написал незадолго до смерти, Моррис действительно все оставил своей дочери сроком на один год, после чего наследство переходило к ее брату, а в случае его преждевременной кончины – к ее кузену. Но он предусмотрел одно привлекательное для Евы условие. Она сможет распоряжаться унаследованным всю жизнь, если в течение этого года выйдет замуж.До первой годовщины смерти Морриса оставалось четыре дня.Сесил Моррис вот-вот вступит в права наследования. Он, когда это было в его интересах, очевидно, надоедал Еве предложениями руки и сердца. Но теперь он в ней не нуждался и не желал, чтобы она ему мешала. Через четыре дня ее должны выселить из дома. Сесил Моррис не желал ничего знать о ее дальнейшей судьбе.Известие о смерти брата, полученное два дня назад, оказалось для мисс Моррис двойным ударом. Естественно, эта смерть потрясла девушку. Последнее время у нее был и без того измученный вид. Вероятно, последствия смерти брата также оказались тяжким ударом. Капитан Моррис в своем завещании оставлял все ей, он даже подписал бумаги, отказываясь от всех прав на Рингвуд в пользу сестры. К сожалению, его великодушие оказалось напрасным. Он умер, не успев получить в собственность Рингвуд, и, следовательно, не имел права им распоряжаться.Через четыре дня мисс Моррис станет бездомной и, по-видимому, нищей. Отец не оставил ей даже приданого и ни гроша на жизнь.Эйдан закончил обед и отпустил Эндрюса, затем, обращаясь к пустой комнате, он старательно повторил все ругательства, произнесенные ранее в присутствии Эндрюса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30