Верзила взвыл. Сорвал с себя чемпионскую ленту, перекусил ее от злости на куски и заткнул ими рты Даруне и Яшке.
В этот момент на поляне появился лев Альваро.
- Вот вы где, - сказал он. - Я целый вечер работал на манеже один. Извините, это не по-товарищески. К тому же, говорят, вы грабили... Я этому не верю - мы артисты!..
Яшка и Даруня мычали и дергались.
- Что с детьми? - спросил лев.
Сластена Зуб объяснил:
- Лесным воздухом дышат. Тут кислород, как спирт, - пришлось привязать.
- Как сыро. Как зябко. Я бы посоветовал вам сдаться... Нет, я не верю!
- А кто ты такой? - спросил Верзила Грохот.
- Я? Лев...
- Врешь. Лев - царь зверей. А ты... Танцуй!..
- Позвольте, - сказал лев обиженно.
Верзила рявкнул:
- Танцуй!
Лев, конечно, танцевать не стал - это было бы слишком. Но! Вокруг него с веревкой в руках танцевал Сластена Зуб.
- Я ничего не понимаю, - сказал лев, уже опутанный веревкой.
Сластена ткнул ему в нос кулаком. Лев попятился, и Сластена тут же привязал его к сосне.
- Простите, - сказал лев. - Очень странная шутка.
Даруня наконец выплюнула кляп:
- Да воры они, воры! Сластена Зуб и Верзила Грохот. О них писали в газете. Они сбежали из тюрьмы.
Тут и Яшка Кошкин кляп выплюнул:
- Лев! И вы позволили себя связать? Это же негодяи. Хиляки. А вы же лев! Зубы и справедливость!
- Заткнись, оратор! Ух, как мы над вами будем издеваться... Кстати, лев, кто даст за этого мальчишку выкуп? - Сластена разложил на траве украденную в кондитерской салфетку. Вывалил на нее из мешка все пирожные. Запихал в рот сразу четыре штуки и зажмурился. - Вот жизнь была бы, если бы на свете не было судей, тюрем и собак. Я бы только пирожные воровал. А ты, Верзила?
- Известно - сейфики.
- Вас повесят! - крикнули Даруня и Яшка.
Сластена запихал в рот еще четыре пирожных:
- Верзила, друг, а не пора ли этих субчиков прирезать? Господь с ним, с выкупом.
- Это... Согласен. - Верзила встал, взял Даруню за шею. - Ты, дрянная девчонка, проси у меня прощения или прощайся с жизнью.
- Бандит, - прохрипела Даруня. - Ворюга. Трус. Обжора...
Сластена Зуб подошел к Яшке:
- Слышишь - девочка хрипит. Ты это учти. Проси у меня прощения в ласкательной форме. Говори так: "Сластеночка, извини меня, пожалуйста, будь такой милый".
- Шакал, - сказал Яшка Кошкин. - Лев работал, а ты всю выручку украл. Хиляк! Сладкоежка!
Сластена сдавил Яшкину шею.
- Не трогайте детей! - крикнул лев.
Верзила Грохот и Сластена Зуб захохотали. И закричали:
- Мешок с опилками! Завтрак для блох!
Но!.. Тут случилось такое, о чем следует рассказать подробно.
Раздался треск, рычание - лев шагнул к ним вместе с деревом, к которому был привязан. Горячая пасть его раскрылась, обнажились страшные клыки.
Сластена взвился на сухую елку. Завизжал:
- Верзила! Дай ему как следует! Дай!
Но Верзила Грохот уже лежал и не дышал.
- Я вас просил - не трогайте детей, - сказал лев грустно.
- Я же глухой! - завопил на елке Сластена. - Я же болен золотухой. Я же уже сдаюсь. - Сластена поднял руки и упал. Головой о пенек. Выскочили красивые вставные Сластенины зубы, их ему в тюрьме вставили, как участнику драмкружка. - Я ше уше хооший. Ошень шесный...
- Не кажется ли тебе, Яшка Кошкин, что есть способ разукрощения львов без магической микстуры? - спросил лев. Ответа на этот вопрос не требовалось, и Яшка промолчал.
Лев сбросил веревки с себя, отвязал Даруню и Яшку.
- Разве ты не разорвешь их? - спросила Даруня. - Будь я львицей, я бы разорвала...
Сластена встал на четвереньки.
- Не шлушайте ее, пошалушта. Она не жнает уголовный кодекс...
Утром, после знаменательного циркового представления, в город Форс вошел опрятно одетый молодой человек. Это был акробат Примо-Два, который, как известно, заболел от мысли разукротить льва Альваро. Поскольку Примо-Два шагал насвистывая, можно было предположить, что в бутылке, которую он нес в руке, булькает разукротительная магическая микстура.
Примо-Два заглянул в балаган - все мокрое, скамейки перевернуты.
- Альваро! - крикнул акробат.
Лев не отозвался. Не оказалось его и в повозке.
"Интересно, - подумал Примо-Два. - Если шел дождь, то балаган должен быть мокрым снаружи..."
В городе тоже были странности. Посреди улицы лежал сломанный сейф. Вывеска: "Кондитерская несравненной Эмилии" висела на одном гвозде.
Акробат-разукротитель Примо-Два постучал в кондитерскую. Очень приятный, но очень грустный голос спросил из-за двери:
- Что вам угодно?
- Извините, - сказал Примо-Два. - Я акробат из цирка. Может, вы окажете милость, объясните: что тут произошло? Куда девался мой друг, лев Альваро?
За дверью помолчали. Может, минуту. Потом дверь приоткрылась. Кондитерша была чуть полновата, но мила. Она усадила Примо-Два за стол, поставила перед ним тарелку пирожных то ли с кремом, то ли с джемом, то ли с ромом и улыбнулась так учтиво, что акробат почувствовал себя лауреатом.
- Извините. Еще рано, в лавке нет ни лимонада, ни ананасовой воды. Но я сейчас. Я мигом принесу...
Пирожные были вкусными. От них слегка кружилась голова. И вскоре Примо-Два захотелось спеть для кондитерши Эмилии серенаду со словами "милая" и "воздушная".
Тут двери широко распахнулись - в кондитерскую, возглавляемые Эмилией, ворвались граждане и гении, а именно: кузнец Давыд, ювелир Карат, сапожник Сазонт и гидрогений Астигматюк.
- Вот он! - воскликнула Эмилия. - Циркач! - Голос ее звенел, как разящая сабля. - Он их сообщник! Вынюхивает, плут. Схватите его! - Но даже при таких словах лицо ее оставалось милым.
Горожане попытались было взять Примо-Два за горло. Но горла на всех не хватило. Примо-Два подпрыгнул, уцепился за потолочную балку и уселся на ней.
- В чем дело? - спросил он.
Из криков горожан ему удалось понять, что циркачи оказались жуликами. Пока главный жулик, лев Альваро, кривлялся на арене, его сообщники обчистили город. Правда, кроме одного окорока, двадцати девяти пирожных и девочки по имени Даруня, они ничего не успели украсть. Невидимые бриллианты, высыпавшиеся из сейфа, ювелир Карат отыскал при помощи различительного стекла.
- Все тут! - Карат потряс коробкой из-под леденцов.
- Спрячь! Ты что? Сопрет! - шикнул на него Сазонт. - Ишь, как глядит, как кот на сало. - Сазонт схватил со стола бутылку с разукротительной микстурой и нервно отхлебнул глоток. У него першило в горле, ему было до слез обидно, что жулики не польстились на его универваксу.
Как только он глотнул микстуры, нездоровое лицо его озарила великолепная улыбка артиста.
- Чушь, - сказал он. - Зачем артисту бриллианты? Зачем ему универвакса и сладкое мыло? Артисту нужны свобода и фрукты. Я тоже хочу в циркачи. Я, можно сказать, всю жизнь мечтал. Буду ходить на руках. Какая экономия на обуви. А жизнь какая! Прожектора, оркестры, леопарды...
У кондитерши Эмилии от сапожниковой речи перехватило дыхание. Она взяла у Сазонта бутылку, налила себе немного и выпила. Ее улыбка тут же стала улыбкой примадонны.
- И я, - сказала она. - Икарийские игры!
И ювелир Карат хлебнул:
- Я буду фокусником-магом.
Гидрогений Астигматюк, хоть и относился иронически ко всяким микстурам, тоже хлебнул разукротительной.
Его осанка стала гордой.
- Водная феерия. Цветные струи, - сказал он, пододвигая бутылку кузнецу Давыду. - Мыльные пузыри величиной с цистерну. И мы с тобой, Давыд, в гидрокостюмах...
- Эй-эй! - закричал Примо-Два. - Остановитесь. Это для Альваро! Примо-Два спрыгнул с балки, схватил бутылку, но в ней уже ни капли не осталось. Последний глоток выпил кузнец Давыд.
- Я - лошадей ковать, - сказал он. - Ах, где моя Даруня?
- Я здесь! - Даруня вбежала в кондитерскую.
На улице раздался львиный рык. Такой настоящий, что все гении привстали, а все негении присели. Потом высыпали из кондитерской на улицу и увидели льва Альваро, бесстрашного и прекрасного, как все неукрощенные львы. Рядом с ним стоял Яшка Кошкин - с синяком, но гордый.
К столбу посреди площади были привязаны Верзила Грохот и Сластена Зуб.
- Мы виноваты, - скулили они. - У нас было тяжелое детство. Нас баловали бабушки. Все разрешали. Делали за нас уроки...
- Альваро! - воскликнул Примо-Два. - Ты ли это? - Примо-Два смотрел только на Эмилию, но все же заметил перемену, происшедшую со львом. - Я тебе микстуру принес...
Лев Альваро засмеялся.
- Мой добрый Примо-Два, микстуры хороши от кашля, но львы должны разукрощаться сами. Прощайте.
И они с Яшкой пошли гордые, решив на голодный желудок стать справедливыми разбойниками.
Даруне тоже хотелось стать справедливой разбойницей, но еще больше ей хотелось стать наездницей на белой лошади, тем более что белая лошадь в городе Форсе была, звали ее Роза. Но... Об этом во второй главе.
II
Выйдя на большую дорогу, лев Альваро причесался и тихо сказал:
- Я думаю о справедливости.
Яшка тоже думал о ней; справедливость представлялась ему в виде свежего яйца всмятку, толстого бутерброда и кружки кофе с молоком.
- Когда я работал на арене, все было просто. Хотя я понимаю, странно видеть льва, танцуюшего на проволоке. Одну минутку... - Лев вскарабкался на утес, нависший над дорогой, прикинул на глаз высоту и прыгнул. Сделал четыре сальто прогнувшись и сальто с пируэтом. - Смертельный номер, сказал он Яшке, тяжело дыша. - Но рисковал я только своей головой. А справедливость... Яша, я боюсь ошибиться.
Яшка Кошкин понял, что справедливость - это ответственно. Попросил у льва гребень, причесался и сказал глухо:
- Справедливость - тяжелый хлеб. Но, ничего не поделаешь, нужно идти.
И они пошли вперед по той бесконечной дороге, что все время вздымается в гору.
Они шли и напевали песню без слов, поскольку слова к песне справедливых разбойников должны созревать в сердцах населения как чудесные плоды.
- Как ты думаешь, с чего справедливые разбойники начинают свою деятельность? - спросил лев.
- С разведки.
- Вот и пойди. А я полежу. Буду прощаться с цирком.
- Но ты же разукротился? - воскликнул Яшка.
- И разукрощенные львы подвержены высоким чувствам. - Лев лег под куст олеандра, и никому бы не пришло в голову, что под кустом лежит лев.
Вокруг ликовали Фауна и Флора. Горный орел висел в вышине. А по дороге легкой трусцой бежала белая лошадь Роза. Она тащила телегу, груженную дынями.
Дыни пахли так сладко... Яшка, позабыв гордость, сказал:
- Дай дыньку, лошадь.
- Невежа! Беспризорник! - услышал он в ответ.
Лев Альваро под кустом олеандра зевнул:
- Яша, по-моему, нас оскорбили.
Белая лошадь Роза упала на колени.
- Это ты, Альваро? - сказала она. - Пощади!
Лев Альваро прыгнул из-под куста на середину дороги:
- Откуда вам известно мое имя? Что значит "Пощади"?
- Ах, Альваро, "пощади" я говорю в смысле "Прости меня, если можешь..." Когда-то я звалась Газель Зи-Зи Ципильма Роза.
- Но! Это не укладывается в моем сознании! - Голос льва стал жутким. - Если это розыгрыш, то берегитесь! Вы, полагаю, знаете, что лев ударом лапы способен перебить хребет быку. - Лев выхватил гребень и нервно с треском причесался.
Яшке почему-то стало жаль лошадь Розу.
- Вы ничего не напутали, сударыня? Газель Зи-Зи была львицей. Красивой, но коварной, - сказал он тихо.
- Газель Зи-Зи была прекрасна!.. Но! Понимаете, юноша, даже заурядный волшебник может превратить львицу в лошадь...
Выяснилось, что сейчас лошадь Роза принадлежит кузнецу Давыду из города Форса, что он на ней возит уголь для кузницы или сдает внаем кому попало, даже туристам.
Ни среднешкольнику, ни среднешкольнице не понять, что может происходить в такую минуту в сердце льва - пускай обманутого, пускай разукрощенного... Лев метался, ломал кусты, жевал крапиву и так рычал, что с Лиловых Гор слетела лиловая пыль. Горные лисицы попрятались. Горные куропатки и перепела, наоборот, вылезли из-под лопухов - рычание львов они предпочитают тявканью лисиц.
Наконец, воскликнув трижды: "О, Роза! О, Роза!", лев взял себя в руки.
- Передай моему другу акробату Примо-Два, чтобы он немедленно забрал тебя в свой цирк. Тебя помоют, почистят. Ты отдохнешь, поправишься. О, я уверен - на арене ты будешь бесподобна.
- Спасибо, Альваро, - сказала белая лошадь Роза и медленно побрела в город Форс.
Лев и Яшка стояли на дороге до тех пор, пока сладкий запах дынь не угас в безветрии и не запахло жареным...
Почему-то крадучись, они пошли на запах.
В километре за поворотом стояла придорожная харчевня "Шкварки". Окна открыты. Двери открыты. Из них, а также из трубы, завиваясь невидимой, но сногсбивающей спиралью, шел дух свинины, жаренной с луком, с картошкой, с куриными пупками, с макаронами и без гарнира. Горные лисы от этого запаха пьянели. Горный орел свалился с неба на крышу курятника.
Лев Альваро и Яшка все время прибавляли шагу, а перед самой харчевней "Шкварки" бросились вскачь. Дух жареной свинины был таким сильным, что лев Альваро позабыл о Розе - будем к нему снисходительны. Конечно, лев и Яшка могли бы подумать о приличной для справедливых разбойников сдержанности, но они буквально ворвались в харчевню.
- Р-р-р... - сказал лев, желая сказать - "Разрешите?"
- З-з-з... - сказал Яшка, желая сказать - "Здравствуйте!"
Лишь малый миг видели они пятки убегающих, выпрыгивающих из харчевни туристов. Лишь несколько секунд слышали они их затухающий в отдалении визг. Под окнами и у дверей в кухню валялись оторванные пуговицы, пряди волос, деньги, женская туфелька, пенсне... А на столах стояли тарелки с почти доеденными отбивными.
Яшка потянулся было схватить одну, но лев сказал:
- Яша, твоя гордость дала большой крен.
И они, из последних сил удерживая гордость в вертикальном положении, направились на кухню, как две яхты класса "Дракон".
А там... На кухне!.. На плите!..
Стояло громадное блюдо с громадным окороком. И этот окорок был обложен круглыми картофелинами, от которых шел пар. А эти картофелины были посыпаны укропом...
Лев схватил это блюдо!
Устроившись у окна, они принялись наслаждаться. А насладившись, облизали пальцы. И тут услышали вздох под столом.
Яшка приподнял скатерть и увидел: сидит под столом король.
- Но почему вы под столом? - спросил Яшка.
- По двум причинам, - ответил король. - Причина первая - естественное для короля чувство страха, если в харчевню, где он обедает, врывается рычащий лев. Причина вторая - естественное для короля чувство такта присутствие коронованной особы отрицательно влияет как на аппетит, так и на пищеварение львов. Кстати, нам следует смываться.
- Прямо сейчас? - спросил лев.
- Немедленно. Окорок, который вы съели, был приготовлен для знаменитого силача Карателло, который вот-вот прибудет на автомобиле. Карателло - смелый мужчина, он пойдет на вас с кулаками, и вам придется перебить ему хребет ударом лапы. Вы же этого не хотите?
- Не хочу, - сказал лев.
- Тогда вперед! - Король, придерживая корону, выскочил в окно.
За ним Яшка. Последним лев.
Нырнули они в темные заросли рододендронов и олеандров, глициний и горной горчицы. И вовремя. В харчевне уже громко звучали бранные выражения и угрозы. Нужно сказать, что ни король, ни лев, ни Яшка Кошкин этого не любили.
- А чем вы, собственно, занимаетесь? - спросил король.
- Мы - справедливые разбойники, - сказал Яшка, тяжело дыша.
- Но нам не ясно направление и круг нашей деятельности, - сказал лев.
Король рукой махнул.
- Ерунда. Даже очень просто. Приходим в харчевню, нанимаемся колоть дрова. Назначаем цену за покол. Спрашиваем у хозяина: "Справедлива ли цена?" Он радостно отвечает: "Справедлива!" - сейчас покольщиков мало много радиотехников. Колем дрова, получаем деньги и уходим. А хозяин спрашивает у кухарки: видала ли она когда-нибудь подобных разбойников? Получается, и справедливые, и разбойники. А почему? Потому что несделанная работа всегда дороже сделанной. Я знаю - столько лет работал королем... Сейчас-то я в бегах. Не могу больше. Ну зачем я им? Я имею в виду подданных. Все они работают хорошо. Сапоги тачают сапожники. Пироги пекут пирожники. Никто не строит лестниц в никуда. Все как один стараются. Обо мне, короле, верите, могут целый год не вспоминать. На день рождения букет цветов и торт - и все. И остается мне только мечтать. - Король лег на бугорок, поросший шелковистой травкой, корону на глаза надвинул, заслоняясь от солнца.
- А вы не склонны поделиться вашими мечтами? - спросил лев Альваро очень вежливо. - Вас интересно слушать.
- Я мечтаю работать в цирке. Цирк - самое правдивое, что есть на свете. Следите за моей мыслью. Если в театре актер так страстно говорит о смерти, и закалывает себя кинжалом, и падает, и хрипит леденящим душу хрипом, то закрывается занавес, актер встает и направляется пить пиво. А в цирке? Если гимнаст падает с трапеции на арену, то не закрывается занавес и гимнаст не идет пить пиво. Вам ясно? Фокусник в цирке - фокусник. А картонные гири поднимает клоун.
- И кем бы вы хотели быть в цирке? - спросил лев Альваро.
- Я бы хотел объявлять номера громким голосом и первым начинать аплодисмент.
1 2 3