– Он говорил уверенно, да и никто из рабов возразить не пытался; возможно, рабовладелец не врал.
Даэррин попытался поймать взгляд Джейсона, но тот подчеркнуто не замечал его.
– Тарен! – Имя упало, как удар плети. – Довольно.
Джейсон повернул коня прочь, остальные последовали за ним.
– Прости, Даэррин, – проговорил юноша, когда они свернули за угол и скрылись с глаз рабовладельцев. – Но я должен был выяснить.
– Об этом поговорим позже, – буркнул гном. – Позже. – Он дернул плечом. – Нет, будь оно все проклято – поговорим сейчас. Никогда, слышишь – никогда больше – не играй со мной в независимость. Здесь командуешь не ты – я. Если не смогу я – командовать будет Фалхерен, потом – Микин, потом – Аррикол. Ты станешь командиром, только оставшись один – ежели мы все трое сложимся.
У Джейсона горели уши.
– Ты, парень, встрял в то же, во что всегда встревал твой отец, – продолжал гном. – Но он всегда умел и выбраться. Ты – не он. Он мог положить эту троицу один, и голыми руками; ты – нет.
– И что? – не удержался, чтобы не возразить, Джейсон. – Ну да – я рискнул…
– Дерьмо собачье! – взорвался гном. – Рискуй сколько влезет – но не в отряде. Не в моем отряде. Когда ты что-то делаешь, ты рассчитываешь на нас всех, так же как мы рассчитываем на тебя. Инициативы у тебя никто не отнимает, но не действуй так, будто ты – сам по себе.
Помолчали.
– А они все уродки, – заметил вдруг Микин. – Как обычно.
– Чего?
– Да вот Уолтер Словотский вечно болтал об освобожденных им красавицах…
– Кое-что в его байках есть, – возразил Даэррин. – Возьми хоть Эйю – очень симпатичная девочка… для человека.
– Но большей частью все – как эти. – Микин ткнул большим пальцем в сторону клети. Там не было ни одной симпатичной девчонки. Все рабыни выглядели загнанными клячами.
– Насколько я знаю, – заметил, не останавливаясь, Даэррин, – уродливые люди страдают так же, как красивые. – Гном поцокал языком, заставляя своего пони идти быстрей. – Ну, да тут уж ничего не поделаешь. Поехали за продуктами.
* * *
Закупить нужную им овсянку не заняло много времени – хотя Даэррин торговался впятеро дольше, чем Джейсон на его месте – и еще меньше времени понадобилось, чтобы погрузить мешки в телегу.
Ритуал повторялся у каждой лавки – торг, плата, погрузка. Сперва зерно для животных, потом несколько мешков сушеного мяса, яблоки, картошка и тыква – и для людей, и для животных.
Но наконец последний мешок был развязан, проверен, последнее яблоко (извлеченное через разрез в боку мешка из самой его середины, пока торговец стоял спиной) разрезано на дольки – причем Даэррин откровенно «забыл» убрать нож, чего продавец, уже знакомый с подозрительным гномом, вроде бы не заметил – и предложено продавцу, которым и съедено… и лишь после этого последний медяк перешел из рук Даэррина в руки продавца яблок.
– Ну а теперь что – возвращаемся в лагерь? – спросил Джейсон.
– Не сразу. Он называл это – ставить последнюю точку, хоть это и не всегда было ему по вкусу. Пугало его – как и меня. Хоть страх ничего и не менял. – Даэррин пристально глянул на Джейсона. – Думаешь, я хочу сотворить ту же глупость, что сотворил ты? Разница в том, что я решил ее сделать – а не просто из прихоти полез на рожон. Понял? Рассчитанный риск – вовсе не то, что дурацкий порыв.
– Сделать что? – спросил Джейсон, когда Даэррин утвердился в седле и пустил своего конька рысью.
– То, что мы сделаем, Тарен, – ответствовал гном. – То, что я сделаю… Негоже, чтобы традиция умерла…
… с ним. Невысказанные слова повисли в воздухе.
– Таверна – вон там, – сказал гном. Фалхерену пришлось потрудиться, разворачивая телегу.
* * *
Таверна оказалась одноэтажным глинобитным домиком. От других домов на улочке она отличалась, во-первых, огромной, в четверть роста Джейсона, кружкой, висящей над дверью, а во-вторых – тем, что перед ней на мостовой столпилась добрая пара дюжин солдат в красно-коричневых кожаных туниках Городской Стражи князя Гирена.
Командир – скуластый, с длинными маслянистыми усами, свисающими ниже подбородка, вскинул руку и, когда Даэррин спешился, знаком велел остальным подождать.
Даэррин нацепил на лицо легкомысленную улыбочку.
– Привет, капитан?..
– Аскланц. Привет и тебе, Даэррин.
– О? Мы разве встречались?
Капитан кивнул:
– Пару лет назад. Я и еще несколько ребят пытались наняться к вам в налетчики. Вы нас не взяли, но это, может, и к лучшему – мы пришли сюда. Платят здесь, правда, мало, но крови проливать не приходится – и это нам нравится.
– Эй, Фал! – окликнул гном, одновременно давая знак Микину и Аррикену спешиться. – Вы с Тареном – постерегите телегу. А мы пойдем поставим капитану пару-тройку кружек.
Джейсон глянул на Даэррина. «Передай: я не позволю держать себя вне игры…» – по привычке начал он, но вспомнил, что Эллегон далеко.
Но гном и без того все понял.
– Приказ отменяется, – сказал он. – Тарен, у тебя слишком жаждущий вид, чтобы бросить тебя на улице.
Джейсон пошарил в закоулках своего разума. Да – дракон на месте, только кликни, и, кажется, чем-то интересуется: уж не тем ли, как идут дела?
Юноша попытался передать ему ощущение спокойной уверенности, но не был уверен, что смог хотя бы ощутить это, а уж тем паче – передать. Пожав плечами, он следом за Даэррином вошел в таверну. За ними втянулись Аскланц и полдюжины стражников.
Возможно, из правила, что все кабаки одинаковы, и были исключения – как уже успел заметить Джейсон, все Законы Словотского имели исключения – но эта таверна таковым явно не была. Темная, прокуренная, она тускло освещалась несколькими масляными лампами, которые не столько светили, сколько чадили. К тому же она была переполнена. На табуретах за грубо оструганными столами сидели человек сорок, почти все тут же уставились на Даэррина, его спутников и вошедших следом солдат. Большей частью народ был местный: кое-кто – купцы в чистых кафтанах, другие – в замызганных серых крестьянских рубахах и потертых штанах, подхваченных веревками; были и оружные – у одних мечи пристегнуты, у других – приставлены к стенке.
– Ну и вонища! – Гном с шумом втянул носом воздух. – Работорговой гильдии форма ни к чему – от них и так за версту разит.
В зале стало вдруг очень тихо. Крестьяне за одним из дальних столов переглянулись, и, бросив недоеденный хлеб и недопитое пиво, потянулись к двери.
Один из работорговцев медленно, осторожно положил руку на меч – на предостерегающий жест Аскланца он внимания не обратил, и выпустил рукоять, лишь когда его товарищ дважды быстро мотнул головой.
Не отрывая от работорговцев взгляда, Даэррин опустился за ближайший стол.
Хозяин – толстяк с обычным для любителя пива брюхом и большими руками – подскочил к гному, вытирая руки о фартук.
– Пиво? Или пиво и ужин?
– Только эль, – произнес Даэррин. – Четыре кружки. Аррикен – иди, помоги там.
– Это ни к чему. – Аскланц сел рядом, за спиной гнома. Он не подал своим никакого знака – но шестерка разбрелась по зале: двое устроились в ближнем углу, двое – у дверей кухни, а последняя парочка встала прямо рядом с работорговцами, у дальней стены залы.
– Может, и ни к чему, – не оборачиваясь, ответил Даэррин. Но Аррикену он ничего не сказал, и тот, нырнув следом за хозяином в кухню, вернулся с четырьмя кружками, каждая с шапкой пены. Отпив из каждой по очереди, он поставил первую перед Даэррином, вторую – перед Микином, третью – перед Джейсоном, а последнюю оставил себе.
– Пей, Тарен, – сказал он. – Если дела пойдут плохо, ты по крайней мере сдохнешь с пивком в брюхе. – Он уселся напротив гнома и шумно отхлебнул из кружки, марая губы и бороду пеной.
Все молчали. Наконец один из работорговцев встал. Даэррин чуть заметно качнул головой – и Микин, готовый, казалось, перемахнуть стол, осел назад. Он взял себя в руки, но ровно до той же степени, в какой держал себя в руках Джейсон: чуть-чуть.
Джейсону все это не нравилось. Работорговцы вообще-то зло – Армин, тот просто был воплощенная жестокость, – но этот никак не был похож на воплощение зла. Просто парень лет двадцати в рубахе, штанах и куртке, какие носили по всему Эрену. Меч его висел на поясе, ножны укреплены так, чтобы удобно было вытаскивать его наискосок.
Лицо его вовсе не походило на череп, глаза не были пустыми провалами. Обычный парень с каштановыми волосами и, быть может, чуть слишком игривой улыбкой на широком лице. Но улыбка была едва видной.
– Привет, – сказал он и плюхнулся на табурет, обеими руками держа кружку. – Биллем, старший подмастерье Работорговой гильдии. А вы?
– Аррикен, налетчик.
– Тарен, налетчик.
– Смерть, – прошипел Микин каким-то неузнаваемым голосом.
– Микин! – негромко рявкнул Даэррин. – Та хават.
– Я твоя смерть, – повторил Микин. Он натянуто улыбнулся – улыбкой, что не отразилась в глазах. – Я – то, что видишь перед концом. – Шепот был ласковым, почти нежным.
Еще ребенком Микин – и его родители – попал в лапы работорговцам. Он сам и его отец были освобождены летучим отрядом Карла Куллинана. О матери никто никогда больше не слышал.
– Микин, – повторил гном. – Та хават, я сказал. Мы просто ставим последнюю точку, – продолжал он по-английски, – а не нарываемся на неприятности. Уймись, малыш.
Микин будто не слышал.
– Помни обо мне, – прошептал он. – Всегда помни.
Джейсон ощутил во рту металлический привкус: вкус крови, вкус страха. «Эллегон!»
Ответа не было.
Аскланц трижды хлопнул в ладоши:
– Довольно. Мы не допустим здесь драк. – Он кивнул одному из своих людей, тот сунул в рот пальцы и испустил переливчатый свист; снаружи ответили тем же.
Джейсон, Даэррин, Микин и Аррикен внезапно оказались окружены дюжиной солдат с мечами наголо; в глубине залы точно так же окружили работорговцев.
– Энкиар нейтрален, – проговорил Аскланц. – И Энкиар останется и нейтральным, и мирным – даже если мне придется казнить тысячу налетчиков и работорговцев. Властью, данной мне князем Гиреном, я повелеваю вам покинуть город. Даэррин, ты и твои люди выедете завтра по дороге на Приют. Биллем, ты передашь мастеру Лифежу, что вы должны уехать завтра. Направитесь в Кхар.
– Мы так и собирались, – сказал Биллем. – Так и собирались.
Солдаты начали теснить Даэррина и его отряд к выходу; другие стражники подталкивали работорговцев к задней двери.
И тогда из темноты залы донесся негромкий выкрик.
– Воин жив! – раздалось оттуда. – Воин жив!..
Джейсон не смог разглядеть, кто сказал это, зато заметил выражение лица Биллема, прежде чем солдаты выпихнули его из дверей.
Лицо работорговца было белым.
Воин жив? Что это значит? И почему это так напугало работорговцев?
– Вы уедете на рассвете, – сказал Аскланц. – На рассвете, слышите?
– Слышим, – откликнулся Даэррин. – Не уверен, что мы всё поняли, но мы слышим.
Глава 10
ПРОЩАНИЯ
«Приятным я считаю того человека, – говорил Хьюго Бун, – который со мной соглашается».
Бенджамин Дизраэли
Спор – одно из величайших наслаждений, даже если спорить приходится с самим собой. Разумеется, я буду рад любым возражениям.
Уолтер Словотский
«Врагов не наблюдается. Снижаюсь». Спускаясь кругами, Эллегон падал с предвечернего неба. Ветер, поднятый мощными, быстрыми ударами его крыльев, заставил коней попятиться и тревожно заржать и разметал по траве искры угасающего костра.
Так бывало не раз, и полдюжины Даэрриновых часовых были уже наготове: пятеро затоптали искры, шестой держал бадью – чтобы наверняка.
Дюжина энкиарских стражников оказалась отлично вымуштрована: хотя некоторые кони плясали и взбрыкивали, ни один всадник не позволил своему коню понести. Нейтралитет Энкиара, очевидно, распространялся и на дружественных драконов.
«Верю, пока у них на стрелах нет „драконьего рока“, – мрачно заметил Эллегон.
«Я полагал – ты их просветил».
«Думай что хочешь. Я же могу только сказать, что никто из них не знает, что стрелы отравлены. Сомневаюсь, что мне будет какой-то прок от того, что стрелы смазали, не поставив в известность стрелков. Давайте-ка взлетать. Быстрее».
Дарайн уже подтянул драконову сбрую и теперь подсадил на седла сперва Эйю, потом Брена Адахана. «Я сейчас».
Пока другие усаживались, Джейсон улучил момент перекинуться словечком с Даэррином.
– Что там насчет воина, который жив?
– Кто знает? – Гном пожал плечами. – Не бери в голову. Может, их пуганул какой-то одиночка – они ведь последние годы шарахаются от собственной тени. Но ежели так – то рано или поздно, а объявится он в Приюте непременно.
Микин повел его коня прочь.
– Я ничего об этом не знаю. Может, послать кого по их следу да выяснить – что скажешь?
Гном покачал головой:
– Нет. Нет, и все. Там добрая сотня работорговцев, так что нам эти заморочки ни к чему.
– Тогда пошли меня одного, – сказал Микин. Голос его звучал как-то странно, были в нем нотки и решимости, и страха. – Я просто должен…
– Нет, – отрезал гном. – За последние годы мерзавцы кое-чему научились. Наверняка выставят позади себя сторожевой кордон.
– Тогда давай обрядим меня бродячим мастеровым – инструмент для странствующего кузнеца у нас есть…
– Черт, Микин, мы ж обсуждали это десятидневье назад, и ты сам сказал – инструменты почти негодны, так что ж…
– Микин, – спросил Джейсон, – в чем дело? – Сперва он подумал, что Микин просто хочет разыграть работорговца, но тут было что-то другое.
– Я вспомнил голос. Это был его голос. Когда нас продавали. Я слышал голос.
Гном фыркнул.
– Не может он быть тем самым. Это ж было лет двадцать назад. А парень немногим старше тебя.
– Тогда это его брат, или сын, или какой-нибудь чертов родич, или просто ублюдок с похожим голосом… – Микин сжал кулаки. – Но он мой. Слышишь, Даэррин? Мой. Ты прав: отряд за ними пускать нельзя. А одного меня – можно.
«Джейсон, нам пора».
«Еще минутку».
– Даэррин, это твой отряд, и мне не хотелось бы лезть в то, как ты им командуешь…
– Точно! – Гном рассмеялся. – Обычный Куллинанов зачин, прежде чем начать спорить со мной насчет командования… Думаешь, надо отпустить его на верную смерть?
– Нет. Не думаю, что тебе стоит отпускать его. Если только ты сам не передумаешь. – «Передай, пожалуйста: Но я думаю – он уйдет, что бы ты ни сказал, так что лучше отпустить его, чем получить дезертира». – И если Микин не обещает не подставляться по пустякам. Мой отец, когда умирал, прихватил с собой немало работорговцев.
– Что да, то да! – В бороде Минина блеснула улыбка.
– Но нам было бы лучше, останься он жив. – Джейсон с силой сжал плечо Микина. – Всем нам.
Микин поколебался, потом согласно склонил голову.
«Он по-прежнему намерен уйти. Но гном говорит: Ладно, малыш. Отправляйся. Я сделаю вид, что раздумываю, а там позволю ему сбежать – ночью, на марше».
– Береги себя, Джейсон. – Даэррин стиснул пальцы юноши. – Я знаю, после этого раза ты собрался осесть, но если когда-нибудь передумаешь – у меня всегда найдется для тебя дело. Плата небольшая, и условия – так себе, зато кормежка – что надо.
Глава 11
ВЕНЕСТ
Боже, дай мне мудрости различать ненужную жестокость и жестокую необходимость. Хотя бы иногда.
Давид Варцинский
Возможно, самый главный выбор, который приходится делать людям, – это различать нужную и ненужную жестокость. Мне бы хотелось найти в этом хоть что-то смешное – да не выходит.
Уолтер Словотский
Возвращаясь в Приют из обычных полетов, Эллегон, как правило, делал остановку в Венесте. Отчасти это происходило потому, что от любой из точек встреч до него был ровно день лета, возможно – потому, что в полетах за товаром не всегда удавалось распродать все, а клинки Негеры хорошо шли где угодно.
На сей раз полет не был обычный; но в Венест Эллегон все равно залетел.
Земля рванулась навстречу – более ощутимая, чем зримая. Трепещущие крылья Эллегона подняли такой ветер, что глаза Джейсона закрылись сами собой, но он чувствовал приближение земли – словно она, потянувшись, сорвала их с неба; потом падение вдруг замедлилось, и дракон приземлился с толчком, от которого у Джейсона лязгнули зубы.
«Вылезайте, приехали», – сказал дракон.
Слезали они в темноте. Тэннети и Дарайн скользнули за деревья и встали на часах.
Какое-то время висела тишина, потом Эллегон фыркнул.
«Разжигайте костер. Поблизости никого нет».
Выбранная Эллегоном полянка была просто прогалом в подлеске – за редкими соснами виднелось отдыхающее, поросшее сорняками поле. В другой стороне, за холмом, был Венест, но, разводя огонь, они ничем не рисковали: легкий ветерок дул в лес, так что дым от костра если и станет видим, то только днем, а до него еще несколько часов.
Глядя, с какой быстротой растет груда сушняка, Джейсон улыбнулся. По крайней мере зажигать ее ему не придется. Карл Куллинан настоял, чтобы сын научился разводить огонь с помощью кремня и кресала – занятие трудоемкое, утомительное и донельзя скучное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
Даэррин попытался поймать взгляд Джейсона, но тот подчеркнуто не замечал его.
– Тарен! – Имя упало, как удар плети. – Довольно.
Джейсон повернул коня прочь, остальные последовали за ним.
– Прости, Даэррин, – проговорил юноша, когда они свернули за угол и скрылись с глаз рабовладельцев. – Но я должен был выяснить.
– Об этом поговорим позже, – буркнул гном. – Позже. – Он дернул плечом. – Нет, будь оно все проклято – поговорим сейчас. Никогда, слышишь – никогда больше – не играй со мной в независимость. Здесь командуешь не ты – я. Если не смогу я – командовать будет Фалхерен, потом – Микин, потом – Аррикол. Ты станешь командиром, только оставшись один – ежели мы все трое сложимся.
У Джейсона горели уши.
– Ты, парень, встрял в то же, во что всегда встревал твой отец, – продолжал гном. – Но он всегда умел и выбраться. Ты – не он. Он мог положить эту троицу один, и голыми руками; ты – нет.
– И что? – не удержался, чтобы не возразить, Джейсон. – Ну да – я рискнул…
– Дерьмо собачье! – взорвался гном. – Рискуй сколько влезет – но не в отряде. Не в моем отряде. Когда ты что-то делаешь, ты рассчитываешь на нас всех, так же как мы рассчитываем на тебя. Инициативы у тебя никто не отнимает, но не действуй так, будто ты – сам по себе.
Помолчали.
– А они все уродки, – заметил вдруг Микин. – Как обычно.
– Чего?
– Да вот Уолтер Словотский вечно болтал об освобожденных им красавицах…
– Кое-что в его байках есть, – возразил Даэррин. – Возьми хоть Эйю – очень симпатичная девочка… для человека.
– Но большей частью все – как эти. – Микин ткнул большим пальцем в сторону клети. Там не было ни одной симпатичной девчонки. Все рабыни выглядели загнанными клячами.
– Насколько я знаю, – заметил, не останавливаясь, Даэррин, – уродливые люди страдают так же, как красивые. – Гном поцокал языком, заставляя своего пони идти быстрей. – Ну, да тут уж ничего не поделаешь. Поехали за продуктами.
* * *
Закупить нужную им овсянку не заняло много времени – хотя Даэррин торговался впятеро дольше, чем Джейсон на его месте – и еще меньше времени понадобилось, чтобы погрузить мешки в телегу.
Ритуал повторялся у каждой лавки – торг, плата, погрузка. Сперва зерно для животных, потом несколько мешков сушеного мяса, яблоки, картошка и тыква – и для людей, и для животных.
Но наконец последний мешок был развязан, проверен, последнее яблоко (извлеченное через разрез в боку мешка из самой его середины, пока торговец стоял спиной) разрезано на дольки – причем Даэррин откровенно «забыл» убрать нож, чего продавец, уже знакомый с подозрительным гномом, вроде бы не заметил – и предложено продавцу, которым и съедено… и лишь после этого последний медяк перешел из рук Даэррина в руки продавца яблок.
– Ну а теперь что – возвращаемся в лагерь? – спросил Джейсон.
– Не сразу. Он называл это – ставить последнюю точку, хоть это и не всегда было ему по вкусу. Пугало его – как и меня. Хоть страх ничего и не менял. – Даэррин пристально глянул на Джейсона. – Думаешь, я хочу сотворить ту же глупость, что сотворил ты? Разница в том, что я решил ее сделать – а не просто из прихоти полез на рожон. Понял? Рассчитанный риск – вовсе не то, что дурацкий порыв.
– Сделать что? – спросил Джейсон, когда Даэррин утвердился в седле и пустил своего конька рысью.
– То, что мы сделаем, Тарен, – ответствовал гном. – То, что я сделаю… Негоже, чтобы традиция умерла…
… с ним. Невысказанные слова повисли в воздухе.
– Таверна – вон там, – сказал гном. Фалхерену пришлось потрудиться, разворачивая телегу.
* * *
Таверна оказалась одноэтажным глинобитным домиком. От других домов на улочке она отличалась, во-первых, огромной, в четверть роста Джейсона, кружкой, висящей над дверью, а во-вторых – тем, что перед ней на мостовой столпилась добрая пара дюжин солдат в красно-коричневых кожаных туниках Городской Стражи князя Гирена.
Командир – скуластый, с длинными маслянистыми усами, свисающими ниже подбородка, вскинул руку и, когда Даэррин спешился, знаком велел остальным подождать.
Даэррин нацепил на лицо легкомысленную улыбочку.
– Привет, капитан?..
– Аскланц. Привет и тебе, Даэррин.
– О? Мы разве встречались?
Капитан кивнул:
– Пару лет назад. Я и еще несколько ребят пытались наняться к вам в налетчики. Вы нас не взяли, но это, может, и к лучшему – мы пришли сюда. Платят здесь, правда, мало, но крови проливать не приходится – и это нам нравится.
– Эй, Фал! – окликнул гном, одновременно давая знак Микину и Аррикену спешиться. – Вы с Тареном – постерегите телегу. А мы пойдем поставим капитану пару-тройку кружек.
Джейсон глянул на Даэррина. «Передай: я не позволю держать себя вне игры…» – по привычке начал он, но вспомнил, что Эллегон далеко.
Но гном и без того все понял.
– Приказ отменяется, – сказал он. – Тарен, у тебя слишком жаждущий вид, чтобы бросить тебя на улице.
Джейсон пошарил в закоулках своего разума. Да – дракон на месте, только кликни, и, кажется, чем-то интересуется: уж не тем ли, как идут дела?
Юноша попытался передать ему ощущение спокойной уверенности, но не был уверен, что смог хотя бы ощутить это, а уж тем паче – передать. Пожав плечами, он следом за Даэррином вошел в таверну. За ними втянулись Аскланц и полдюжины стражников.
Возможно, из правила, что все кабаки одинаковы, и были исключения – как уже успел заметить Джейсон, все Законы Словотского имели исключения – но эта таверна таковым явно не была. Темная, прокуренная, она тускло освещалась несколькими масляными лампами, которые не столько светили, сколько чадили. К тому же она была переполнена. На табуретах за грубо оструганными столами сидели человек сорок, почти все тут же уставились на Даэррина, его спутников и вошедших следом солдат. Большей частью народ был местный: кое-кто – купцы в чистых кафтанах, другие – в замызганных серых крестьянских рубахах и потертых штанах, подхваченных веревками; были и оружные – у одних мечи пристегнуты, у других – приставлены к стенке.
– Ну и вонища! – Гном с шумом втянул носом воздух. – Работорговой гильдии форма ни к чему – от них и так за версту разит.
В зале стало вдруг очень тихо. Крестьяне за одним из дальних столов переглянулись, и, бросив недоеденный хлеб и недопитое пиво, потянулись к двери.
Один из работорговцев медленно, осторожно положил руку на меч – на предостерегающий жест Аскланца он внимания не обратил, и выпустил рукоять, лишь когда его товарищ дважды быстро мотнул головой.
Не отрывая от работорговцев взгляда, Даэррин опустился за ближайший стол.
Хозяин – толстяк с обычным для любителя пива брюхом и большими руками – подскочил к гному, вытирая руки о фартук.
– Пиво? Или пиво и ужин?
– Только эль, – произнес Даэррин. – Четыре кружки. Аррикен – иди, помоги там.
– Это ни к чему. – Аскланц сел рядом, за спиной гнома. Он не подал своим никакого знака – но шестерка разбрелась по зале: двое устроились в ближнем углу, двое – у дверей кухни, а последняя парочка встала прямо рядом с работорговцами, у дальней стены залы.
– Может, и ни к чему, – не оборачиваясь, ответил Даэррин. Но Аррикену он ничего не сказал, и тот, нырнув следом за хозяином в кухню, вернулся с четырьмя кружками, каждая с шапкой пены. Отпив из каждой по очереди, он поставил первую перед Даэррином, вторую – перед Микином, третью – перед Джейсоном, а последнюю оставил себе.
– Пей, Тарен, – сказал он. – Если дела пойдут плохо, ты по крайней мере сдохнешь с пивком в брюхе. – Он уселся напротив гнома и шумно отхлебнул из кружки, марая губы и бороду пеной.
Все молчали. Наконец один из работорговцев встал. Даэррин чуть заметно качнул головой – и Микин, готовый, казалось, перемахнуть стол, осел назад. Он взял себя в руки, но ровно до той же степени, в какой держал себя в руках Джейсон: чуть-чуть.
Джейсону все это не нравилось. Работорговцы вообще-то зло – Армин, тот просто был воплощенная жестокость, – но этот никак не был похож на воплощение зла. Просто парень лет двадцати в рубахе, штанах и куртке, какие носили по всему Эрену. Меч его висел на поясе, ножны укреплены так, чтобы удобно было вытаскивать его наискосок.
Лицо его вовсе не походило на череп, глаза не были пустыми провалами. Обычный парень с каштановыми волосами и, быть может, чуть слишком игривой улыбкой на широком лице. Но улыбка была едва видной.
– Привет, – сказал он и плюхнулся на табурет, обеими руками держа кружку. – Биллем, старший подмастерье Работорговой гильдии. А вы?
– Аррикен, налетчик.
– Тарен, налетчик.
– Смерть, – прошипел Микин каким-то неузнаваемым голосом.
– Микин! – негромко рявкнул Даэррин. – Та хават.
– Я твоя смерть, – повторил Микин. Он натянуто улыбнулся – улыбкой, что не отразилась в глазах. – Я – то, что видишь перед концом. – Шепот был ласковым, почти нежным.
Еще ребенком Микин – и его родители – попал в лапы работорговцам. Он сам и его отец были освобождены летучим отрядом Карла Куллинана. О матери никто никогда больше не слышал.
– Микин, – повторил гном. – Та хават, я сказал. Мы просто ставим последнюю точку, – продолжал он по-английски, – а не нарываемся на неприятности. Уймись, малыш.
Микин будто не слышал.
– Помни обо мне, – прошептал он. – Всегда помни.
Джейсон ощутил во рту металлический привкус: вкус крови, вкус страха. «Эллегон!»
Ответа не было.
Аскланц трижды хлопнул в ладоши:
– Довольно. Мы не допустим здесь драк. – Он кивнул одному из своих людей, тот сунул в рот пальцы и испустил переливчатый свист; снаружи ответили тем же.
Джейсон, Даэррин, Микин и Аррикен внезапно оказались окружены дюжиной солдат с мечами наголо; в глубине залы точно так же окружили работорговцев.
– Энкиар нейтрален, – проговорил Аскланц. – И Энкиар останется и нейтральным, и мирным – даже если мне придется казнить тысячу налетчиков и работорговцев. Властью, данной мне князем Гиреном, я повелеваю вам покинуть город. Даэррин, ты и твои люди выедете завтра по дороге на Приют. Биллем, ты передашь мастеру Лифежу, что вы должны уехать завтра. Направитесь в Кхар.
– Мы так и собирались, – сказал Биллем. – Так и собирались.
Солдаты начали теснить Даэррина и его отряд к выходу; другие стражники подталкивали работорговцев к задней двери.
И тогда из темноты залы донесся негромкий выкрик.
– Воин жив! – раздалось оттуда. – Воин жив!..
Джейсон не смог разглядеть, кто сказал это, зато заметил выражение лица Биллема, прежде чем солдаты выпихнули его из дверей.
Лицо работорговца было белым.
Воин жив? Что это значит? И почему это так напугало работорговцев?
– Вы уедете на рассвете, – сказал Аскланц. – На рассвете, слышите?
– Слышим, – откликнулся Даэррин. – Не уверен, что мы всё поняли, но мы слышим.
Глава 10
ПРОЩАНИЯ
«Приятным я считаю того человека, – говорил Хьюго Бун, – который со мной соглашается».
Бенджамин Дизраэли
Спор – одно из величайших наслаждений, даже если спорить приходится с самим собой. Разумеется, я буду рад любым возражениям.
Уолтер Словотский
«Врагов не наблюдается. Снижаюсь». Спускаясь кругами, Эллегон падал с предвечернего неба. Ветер, поднятый мощными, быстрыми ударами его крыльев, заставил коней попятиться и тревожно заржать и разметал по траве искры угасающего костра.
Так бывало не раз, и полдюжины Даэрриновых часовых были уже наготове: пятеро затоптали искры, шестой держал бадью – чтобы наверняка.
Дюжина энкиарских стражников оказалась отлично вымуштрована: хотя некоторые кони плясали и взбрыкивали, ни один всадник не позволил своему коню понести. Нейтралитет Энкиара, очевидно, распространялся и на дружественных драконов.
«Верю, пока у них на стрелах нет „драконьего рока“, – мрачно заметил Эллегон.
«Я полагал – ты их просветил».
«Думай что хочешь. Я же могу только сказать, что никто из них не знает, что стрелы отравлены. Сомневаюсь, что мне будет какой-то прок от того, что стрелы смазали, не поставив в известность стрелков. Давайте-ка взлетать. Быстрее».
Дарайн уже подтянул драконову сбрую и теперь подсадил на седла сперва Эйю, потом Брена Адахана. «Я сейчас».
Пока другие усаживались, Джейсон улучил момент перекинуться словечком с Даэррином.
– Что там насчет воина, который жив?
– Кто знает? – Гном пожал плечами. – Не бери в голову. Может, их пуганул какой-то одиночка – они ведь последние годы шарахаются от собственной тени. Но ежели так – то рано или поздно, а объявится он в Приюте непременно.
Микин повел его коня прочь.
– Я ничего об этом не знаю. Может, послать кого по их следу да выяснить – что скажешь?
Гном покачал головой:
– Нет. Нет, и все. Там добрая сотня работорговцев, так что нам эти заморочки ни к чему.
– Тогда пошли меня одного, – сказал Микин. Голос его звучал как-то странно, были в нем нотки и решимости, и страха. – Я просто должен…
– Нет, – отрезал гном. – За последние годы мерзавцы кое-чему научились. Наверняка выставят позади себя сторожевой кордон.
– Тогда давай обрядим меня бродячим мастеровым – инструмент для странствующего кузнеца у нас есть…
– Черт, Микин, мы ж обсуждали это десятидневье назад, и ты сам сказал – инструменты почти негодны, так что ж…
– Микин, – спросил Джейсон, – в чем дело? – Сперва он подумал, что Микин просто хочет разыграть работорговца, но тут было что-то другое.
– Я вспомнил голос. Это был его голос. Когда нас продавали. Я слышал голос.
Гном фыркнул.
– Не может он быть тем самым. Это ж было лет двадцать назад. А парень немногим старше тебя.
– Тогда это его брат, или сын, или какой-нибудь чертов родич, или просто ублюдок с похожим голосом… – Микин сжал кулаки. – Но он мой. Слышишь, Даэррин? Мой. Ты прав: отряд за ними пускать нельзя. А одного меня – можно.
«Джейсон, нам пора».
«Еще минутку».
– Даэррин, это твой отряд, и мне не хотелось бы лезть в то, как ты им командуешь…
– Точно! – Гном рассмеялся. – Обычный Куллинанов зачин, прежде чем начать спорить со мной насчет командования… Думаешь, надо отпустить его на верную смерть?
– Нет. Не думаю, что тебе стоит отпускать его. Если только ты сам не передумаешь. – «Передай, пожалуйста: Но я думаю – он уйдет, что бы ты ни сказал, так что лучше отпустить его, чем получить дезертира». – И если Микин не обещает не подставляться по пустякам. Мой отец, когда умирал, прихватил с собой немало работорговцев.
– Что да, то да! – В бороде Минина блеснула улыбка.
– Но нам было бы лучше, останься он жив. – Джейсон с силой сжал плечо Микина. – Всем нам.
Микин поколебался, потом согласно склонил голову.
«Он по-прежнему намерен уйти. Но гном говорит: Ладно, малыш. Отправляйся. Я сделаю вид, что раздумываю, а там позволю ему сбежать – ночью, на марше».
– Береги себя, Джейсон. – Даэррин стиснул пальцы юноши. – Я знаю, после этого раза ты собрался осесть, но если когда-нибудь передумаешь – у меня всегда найдется для тебя дело. Плата небольшая, и условия – так себе, зато кормежка – что надо.
Глава 11
ВЕНЕСТ
Боже, дай мне мудрости различать ненужную жестокость и жестокую необходимость. Хотя бы иногда.
Давид Варцинский
Возможно, самый главный выбор, который приходится делать людям, – это различать нужную и ненужную жестокость. Мне бы хотелось найти в этом хоть что-то смешное – да не выходит.
Уолтер Словотский
Возвращаясь в Приют из обычных полетов, Эллегон, как правило, делал остановку в Венесте. Отчасти это происходило потому, что от любой из точек встреч до него был ровно день лета, возможно – потому, что в полетах за товаром не всегда удавалось распродать все, а клинки Негеры хорошо шли где угодно.
На сей раз полет не был обычный; но в Венест Эллегон все равно залетел.
Земля рванулась навстречу – более ощутимая, чем зримая. Трепещущие крылья Эллегона подняли такой ветер, что глаза Джейсона закрылись сами собой, но он чувствовал приближение земли – словно она, потянувшись, сорвала их с неба; потом падение вдруг замедлилось, и дракон приземлился с толчком, от которого у Джейсона лязгнули зубы.
«Вылезайте, приехали», – сказал дракон.
Слезали они в темноте. Тэннети и Дарайн скользнули за деревья и встали на часах.
Какое-то время висела тишина, потом Эллегон фыркнул.
«Разжигайте костер. Поблизости никого нет».
Выбранная Эллегоном полянка была просто прогалом в подлеске – за редкими соснами виднелось отдыхающее, поросшее сорняками поле. В другой стороне, за холмом, был Венест, но, разводя огонь, они ничем не рисковали: легкий ветерок дул в лес, так что дым от костра если и станет видим, то только днем, а до него еще несколько часов.
Глядя, с какой быстротой растет груда сушняка, Джейсон улыбнулся. По крайней мере зажигать ее ему не придется. Карл Куллинан настоял, чтобы сын научился разводить огонь с помощью кремня и кресала – занятие трудоемкое, утомительное и донельзя скучное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21