– В сотый раз говорю тебе, что да! – не выдержала Тина. – Синьор профессор все взял на себя. С кладбища поедем в ресторан, там уже заказали и зал, и все остальное.
– Он заботился о Мило, когда был жив, – сказал Аннунциата, – не забывает и после смерти.
Собор был полон, поскольку прибыли общины и резчиков, и мраморщиков, и даже община столяров прислала свою делегацию. Флорентийские коллеги явились все до единого. Капитан чувствовал, что это неспроста. Его преследовала фраза, вычитанная в газете: «Английский водитель оставил его умирать». Сборище в церкви походило на демонстрацию – тихую, но угрожающую.
Гроб стоял на черном катафалке в глубине собора. Вот появилась семья. Головы повернулись к Аннунциате и Тине, занявшим места в первом ряду. Тина увидела капитана и слабо ему улыбнулась.
– Вечный покой пошли ему, Господь!
В соборе было душно. Пламя свечей трепетало, как отлетавшие души.
– Пусть вечный свет Господен озаряет его!
Почему христианская церковь превращает в такой унылый обряд то, что кто-то меняет земное существование на жизнь вечную, которая по её же утверждению гораздо краше и счастливее? Этруски делали лучше. Они прощались пиром и танцами, и отправляли в путь с едой и питьем и всем необходимым.
– Будь славен наш Господь в Сионе…
В первом ряду что-то произошло, Аннунциата беспомощно пыталась встать. Опираясь на руку Тины, кое-как доковыляла к маленьким боковым дверям. Все повернули головы, но священник невозмутимо продолжал службу; ему была доверена душа умершего, чувства живых и их слабости его не интересовали.
Капитан Комбер пробрался к выходу, обогнул собор и нашел Аннунциату и Тину, сидевших на могильной плите. Аннунциата по-прежнему была бела, как мел, но уже пришла в себя.
– Хочет вернуться в церковь, – сакзала Тина. – Но я ей не разрешила, иначе это случится снова.
– Там ужасно душно, – заметил капитан. – На вашем месте я бы не рисковал, синьора Зеччи.
– Я должна вернуться, – сказала Аннунциата. Но, попытавшись встать, тут же упала обратно.
Капитан сказал Тине:
– Вы, Тина, возвращайтесь и берите все на себя. Я позабочусь о вашей матери. У меня за углом машина, и как только она сможет идти, отвезу её домой и постараюсь уговорить лечь.
– Думаете, она вас послушает?
– Положитесь на британского моряка.
– Ну ладно. Постараюсь вернуться поскорее. Мамочка, послушайтесь капитана и пожалейте себя.
– Все пройдет, только не надо спешить, – сказал капитан. – Возьмите меня за шею и обопритесь как следует. Вот так.
В машине Аннунциата ожила. Больше волновалась не за себя, а за похороны, на которых отсутствовала.
– Идите, Бога ради, домой и отдохните как следует, – сказал капитан. – Никто не посмеет подумать о вас худо из-за того, что вас там не было. Тину я привезу, как только кончится церемония.
– Вы очень добры, – сказала Аннунциата. В доме стояла мертвая тишина. Такая, что, услышав шорох, она не сомневалась – кто-то в кухне!
Неужели Диндони? Кто же еще? Видно сбежал из церкви и вернулся домой. Но как он сюда попал? Ну, сейчас посмотри.
Она рывком распахнула дверь в кухню. Там были двое мужчин. Здоровяк стоял за дверью и захлопнул её пинком, как только Аннунциата перешагнула порог. Партнер его с искаженным от натуги лицом стоял на стуле, что-то ковыряя над очагом. В руке его была маленькая черная коробочка, а из деревянной обшивки стены тянулся длинный черный провод, который он скручивал в моток.
– Что… – начала Аннунциата.
Здоровяк подхватил одной рукой кухонный стул, поставил его перед Аннунциатой и велел:
– Садись и закрой рот!
Аннунциата возразила:
– Не сяду и рта не закрою! Убирайтесь сейчас же!
– Уйдем, когда все будет готово.
Аннунциата обожгла его взглядом. Шок избавил её от слабости. Взглянув на дверь, она поняла, что к ним не успеет. Кричать тоже смысла нет, стены слишком толстые.
Понадобится оружие. На буфете лежал нож, тяжелый и толстый кухонный нож. Она схватила его.
– А теперь прочь от двери!
– Ненормальная, – сказал здоровяк. Партнер его даже не обернулся, спокойно делая свое дело.
– Или ты меня выпустишь, или получишь свое, – сказала Аннунциата.
Она величественно выпрямилась, сжимая нож.
Здоровяк подпустил её к себе почти вплотную, не отступил, только наклонился вперед. Рука с ножом замахнулась, но как-то нерешительно, рука здоровяка последовала за ней. Он не пытался поймать запястье, но резко размахнулся и нож вылетел у Аннунциаты из руки, которая бессильно упала.
– Так, хватит дурака валять, – сказал мужчина. – Говорят тебе, сядь и заткнись!
Что, тебя вздуть, чтобы ты послушалась? Это можно.
Аннунциата села. Она все ещё не столько боялась, сколько злилась. – Я подчиняюсь, раз вас тут двое, сила солому ломит, но вечно вы тут торчать не будете, и только уйдете – я тут же пошлю за полицией. Так что увидим…
– Что увидим?
– Вы бандиты. Вы вломились сюда…
– Что? Что ты скажешь полиции? Мы вломились сюда? Докажи это! Мы что-то украли?
Что именно?
– Вон ту черную коробочку. Я знаю, что это. Я о таких вещах уже слышала. Это подслушивающее устройство.
– Подслушивающее устройство? Да тебя просто высмеют. Кому нужно утруждать себя, монтируя подслушивающее устройство у тебя в кухне? Ты что, политик? Или дипломат?
Или генерал?
– Я хозяйка этого дома, – гордо сказала Аннунциата.
– Это мой дом. Вы вломились в него. А полиция разберется.
Дело уже было сделано. Удалив мелкие черные скобочки, придерживавшие провод, его свободный конец вытянули из вентиляционного отверстия над кухонным окном. Не осталось и следа. Оба визитера, как заметила Аннунциата, были в перчатках.
– Будет лучше, если ты ни о чем не расскажешь полиции.
– Я вас не боюсь, – заявила Аннунциата. – Только вы уйдете, иду прямо в участок.
У них там есть фотографии таких бандитов, как вы. Я вас узнаю. Никуда не денетесь.
Здоровяк внимательно взглянул на Аннунциату. Да, она говорила правду. Эта седовласая пожилая женщина с королевской статью его действительно не боится.
Нагонять на людей страх было его профессией, так что ошибиться он не мог. Оценив проблему со всех сторон, он сказал:
– Полагаю, тебе стоит подумать. То, что мы здесь – это неважно. С тобой ничего не случилось, с домом тоже. Но если ты действительно отправишься в полицию, будет хуже. Ты влезешь в дела больших, очень больших людей, и даром тебе это с рук не сойдет.
– Ты говоришь, со мной ничего не случилось? – взорвалась Аннунциата от гнева и обиды. – А с Мило? С моим мужем Мило?
Мужчины переглянулись и тот, что раньше не произнес ни слова, сказал:
– Его переехал машиной англичанин, мы здесь не при чем.
– При чем. Потому что вы знали, куда он собрался в тот вечер. Вы знали это, подслушали все этой вашей коробочкой.
– О коробочке лучше забудь, как её и не было. – Та уже исчезла в кармане вместе с мотком черного провода и пакетиком черных скобок.
– Не забуду и постараюсь, чтобы не забыла и полиция.
Сунув руку в карман, мужчина достал кожаный бумажник. Из него вынул вырезку из газеты, помятую и захватанную пальцами, и развернул её.
– Читай!
– Для чего? – Аннунциата все-таки взяла вырезку. – Что мне до нее? О чем здесь?
– О молодой девушке, которую нашли на улице в Палермо. – Мужчина ткнул пальцем в нужный абзац. – Вот здесь, видишь? Там написано, что случилось, но написано не все, Я потом ту девушку видел, ей пришлось ампутировать левую грудь.
Аннунциата уставилась на вырезку. Глаза её бегали с вырезки на мужчину и обратно.
Прошептала:
– Зачем вы мне это показываете?
– Эта девушка была не при чем, но семья её наделала глупостей. И к тому же дважды не подчинились. Вот это и произошло. Печальная история, она у них была единственной дочерью. – Он оскалися, показав черные зубы. – У тебя тоже дочь и тоже единственная. Не забывай, что случилось в Палермо, может произойти и во Флоренции.
Сложив вырезку, он убрал её в бумажник, а бумажник – в карман. Все это проделал хладнокровно и аккуратно.
Когда они ушли, Аннунциата долго сидела не двигаясь, только губы дрожали. Когда через два часа вернулась Тина, нашла её на том же месте. Пораженная её видом, кинулась к ней.
– Мамочка, что с тобой? Что случилось?
Аннунциата, обняв её, прошептала:
– Ничего не случилось, девонька моя, и уже не случится.

5. Полный вперед!
Харфилд Мосс писал своему коллеге в Питтсбург:
«Похоже, все несколько задерживается. Вчера меня предупредили, хотя и из третьих рук; главные действующие лица не могут позволить себе, чтобы их увидели вместе.
Их противники не скрывают своего существования и ведут свои игры как коты вокруг блюдца сметаны. Мне пришло как-то в голову, что задержки могут быть только предлогом, чтобы вздуть цену, но и сам я в это не верю. Они также заинтересованы в этой сделке, как мы. В любом случае я подожду ещё с неделю, посмотрю, что из этого выйдет.
Больше здесь ничего нового, как всегда готовятся очередные выборы, стены все залеплены плакатами, с вертолетов и машин разбрасывают листовки. Один из тех, с кем я тут познакомился, англичанин по фамилии Брук, угодил в тюрьму за то, что сбил человека и скрылся. Теперь может получить за это до семи лет…»

***
– Я получил письмо, – сказал капитан Комбер. Элизабет и Тина уже привыкли собираться у него. – Толком не могу его разобрать. Там полно ошибок, да и до каллиграфии далеко. Подписал его некто Лабро Радичелли.
– Лабро? – спросила Элизабет. – Это не тот человек, о котором говорил Роберт?
– Покажите, – попросила Тина.
Капитан подал ей свернутый листок зеленой бумаги с неровным краем, исписанный фиолетовыми чернилами.
– Конверт сохранился? – спросила Элизабет.
– Разумеется. Но если вы имеете ввиду почтовый штемпель, то не надейтесь. Он нечитаем, как и все штемпели в Италии. Только кончается на «О».
– А начинается, вероятно, на «А» или на «Е».
– Вполне возможно, – согласился капитан. – Ну, разбираете вы почерк, Тина?
– Я бы сказала, что человек этот хочет нам дать информацию, касающуюся синьора Брука, и требует сто тысяч лир до востребования в Ареццо. Авансом.
– Иными словами, – сказал капитан, – если мы решим выбросить фунтов пятьдесят – семьдесят, можем что-то за них получить, а можем – нет. Не на тех напал.
– Не отдать ли нам это письмо в полицию? – спросила Элизабет. – Если он что-то знает, они смогут заставить его говорить.
– Только он не пишет, что знает об аварии. Это может быть о чем угодно.
– В любом случае это подозрительно. Будь он порядочным человеком, так дал бы адрес, чтобы можно было с ним связаться.
– Так-так, – протянул капитан.
Тина спросила:
– Вы хотите с ним поговорить? Я могу узнать, где он живет.
– В самом деле?
– Ничего сложного. Радичелли – многие сотни, это очень разветвленный род.
Большинство из них из Ареццо. Мамин племянник, сын её старшего брата, женат на одной из них. Он узнает, к какой ветви рода относится Лабро, понимаете? Если тот боится оставаться во Флоренции, значит уехал в деревню к родственникам, там мы его и найдем.
– Это может помочь, – заметил капитан. – Спросите у мамы, не знает ли она.
– Спрошу обязательно, – По лицу Тины скользнула тень.
– Что случилось, Тина? – спросила Элизабет. – У вашей мамы неприятности?
– Да нет. Но со дня похорон она никак не придет в себя. Посмотрим, что будет дальше.
Когда она ушла, Элизабет сказала:
– Нам нужно будет информировать адвоката Роберта, доктора Тоскафунди. В конце концов, бороться придется ему.
– Это так, – кивнул капитан, но в голове его слышалось осторожное сомнение. – Но информировать его будем выборочно. Надо бы мне зайти к нему и немного его прощупать.

***
Кабинет доктора Тоскафунди находился в старом доме на улице Корсо Бруно дельи Альбицци. С улицы внутрь вел десятиметровый портал, украшенный княжеским гербом.
Весь крытый подъезд занимал спортивный автомобиль «мазерати» оливково-зеленого цвета со старомодными бронзовыми фонарями. Протиснувшись мимо него, капитан нашел лифт, кое-как поднявший его на третий этаж. Доктор Тоскафунди, несмотря на договоренность, заставил его ждать так долго, чтобы капитан успел понять, со сколь занятым человеком имеет дело.
– Прошу, садитесь, – предложил он. – Какая печальная история! Вы приятель синьора Брука? Прошу, закуривайте.
– Не курю, – ответил капитан. – Не могу себе этого позволить.
Тоскафунди слегка усмехнулся.
– Я только что получил из прокуратуры текст показаний Брука. Прокурор Риссо очень честолюбивый парень, но способный.
Капитан торопливо пролистал полдюжины машинописных страниц.
– Мне не кажется, что там есть что-то новое… нет, ничего…
– Согласен. Это только подтверждает то, что мы уже знаем. Брук в тот вечер ехал в своем автомобиле по Виа Канина. И не помнит, что сбил Мило Зеччи.
Что– то в тоне адвоката капитану не понравилось.
– Судя по вашим словам, вы считаете, он его все-таки сбил…
– Такой возможностью не следует пренебрегать.
– Я полагал, мы с вами здесь для того, чтобы даже не обсуждать такую возможность.
– Заметно, синьор капитан, что вы не юрист. Моя задача – оценить любые возможности и потом подсказать клиенту, какой вариант поведения для него наиболее выгоден.
– Я вас не очень понимаю.
– В случае Брука мне не нравятся две вещи, а если не нравятся мне, голову дам на отрез, это насторожит и суд. Во – первых – что он страдает приступами амнезии, и во-вторых – что не может объяснить, как разбил фару. Она не просто лопнула, стекло разбито вдребезги, металлическая оправа повреждена. Якобы у гаража играли дети, – но никто их там не видел и не слышал.
– Вы предлагаете – давайте говорить в открытую, – чтобы Брук сознался?
– Посоветовать ему такой шаг, – это большая ответственность, но, возможно, мне придется взять её на себя. – Адвокат заерзал на стуле и наклонился вперед, словно желая подчеркнуть свои слова. – Я видел результат вскрытия. Мило Зеччи был жив ещё минимум два часа после того, как был равен в голову. Он был оглушен, но не убит на месте. Можете представить себе, как на это отреагирует суд? Только представьте себе, – старый Мило лежит в кювете, он беспомощен и умирает, но живой ещё бесконечные два часа. Вывод: если бы водитель остановился и вызвал помощь, Мило остался бы жив.
– Это ухудшает нашу позицию, – неохотно признал капитан, – но почему вы думаете, что должно повлиять на наш курс?
– Напрашиваются, дорогой синьор капитан, два курса, – если мне можно воспользоваться вашей метафорой. С одной стороны, – и я понимаю, что именно это вы имеете ввиду, – мы можем стоять до последнего. Можем утверждать, что Брук не задавил Мило, что опознание машины свидетелем Кальцалетто – ошибка или попросту ложь. Что разбитая фара с несчастьем не связана. Все это можем утверждать. Но если суд нам не поверит, если сочтет, что он лжет, то, что он не остановился помочь, будет истолковано как умысел. И результаты такого хода вещей могут быть очень тяжелыми.
– Ладно. Что тогда вы предлагаете?
– Я предлагаю, чтобы Брук допустил возможность, что Мило Зеччи он все-таки сбил.
И заявил, что ничего не помнит. В этом случае показания об амнезии можно было бы истолковать в его пользу, а не наоборот. Вы меня понимаете?
– Да, – уныло сказал капитан, – понимаю.
– Отлично. В таком случае…
– Я пришел вам кое-что сообщить. Возможно, это не впишется в сложившееся у вас впечатление, но я все равно скажу. Речь идет о Лабро Радичелли.
– Ах, о Лабро? Да?
Вежливо выслушав капитана, Тоскафунди сказал:
– Боюсь, что вы гонитесь за призраком, но в конце концов это ваше дело.
– Так вы не думаете, что у Лабро есть с этим что-то общее?
– Я абсолютно уверен, что нет, и советую вам тоже выбросить его из головы.
Извините, но я уже опаздываю в мэрию.
– Извините, что я вас задержал.
– Ну что вы, что вы…
Скрипучим лифтом они вместе спускались вниз. Привратник уже распахнул дверцу машины.
– Вас куда-нибудь подвезти? – спросил Тоскафунди.
– Спасибо, я предпочитаю ходить пешком, – сказал капитан.
Оливково-зеленый «мазерати» величественно влился в словно расступившийся перед ним уличный поток. Капитан долго глядел ему вслед, воинственно выпятив бородку.
Потом, развернувшись на каблуке, зашагал в противоположную сторону.

***
– Насколько я знаю, синьор капитан, – сказал мэр, – вы отстаиваете интересы Роберта Брука. Если это так, можете рассчитывать на мою помощь. Синьор Брук, как вы знаете, мой фронтовой друг, а такие связи прочнее всего на свете. Правда, пока я не знаю, чем мог бы помочь.
– Для начала хотелось бы знать, что вы думаете об адвокате по фамилии Тоскафунди?
Мэр усмехнулся.
– Разумеется, я его знаю. Мы даже вместе учились.
– Как вы думаете, он хороший адвокат?
– Очень известный. Пожалуй, самый известный из флорентийских адвокатов.
– Порядочный?
– Дорогой синьор капитан, о таких вещах у юристов спрашивать не принято.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19