Светлое
Зимнее утро.
Я выпил горячей воды.
Мягким паром
В лицо дохнуло…

Я книгу взял,
Рассеянным взглядом
Глубоко в картинку ушел,
Выпуская кольца
Табачного дыма.

На полпути пересадка,
А последний трамвай
Ушел.
Я готов был заплакать
Под дождем.

Внезапно подумал я;
«А что, если мне придется
Идти, идти,
Бесконечно идти?»
Пустынная улица ночью.

Ночью я вышел из комнаты.
На перилах балкона
Заиндевелых
Охладил я
Кончики пальцев.

«Пусть будет
То, что будет!» Ц
Таким
Я стал теперь,
И это страшно мне…

Как поезд
Идет через поле пустое,
Так горе
Сквозь сердце
Находит путь.

Жалкая, на серой бумаге
Газета родного края…
Разворачивая утром листы,
Я привычно нашел
Опечатки.

Так давно не случалось
На поезде ехать.
Вот еду Ц и кажется мне:
Возвращаюсь в мой край
Любимый.

О да, я верю,
Что новое завтра придет!
Нет в этих моих словах
Ни капли неправды,
И все же…

Я вдруг но горам стосковался
.
К подножью горы пришел…
Найти бы тот камень,
На котором
Сидел я в прошлом году!

Гляжу на свои
Грязью испачканные руки.
Как будто я вдруг увидел,
Что сталось
С сердцем моим!

Запачканные руки
Я отмыл.
Такая маленькая радость!
За целый день
Одна-единственная радость!

В новогодний день
Отчего-то на сердце
Легко и пусто.
Словно все, что было,
Я позабыл!

Нечаянно
Чашку разбил.
«А ведь это здорово Ц
Ломать!» Ц
Я подумал сегодня утром.

Звонкий стук.
Смех детей. Взлетает волан.
Неужели вернулся
Новый год
Прошедшего года?

Наверно,
В новом году
Сбудется что-то хорошее.
Небо ясно.
Ветер затих.

Засыпая,
Я сердце свое бранил.
Все оно ждет:
«Что-то хорошее завтра случится.
Завтра случится…»

Письмо с поздравлением
От друга.
Он каждый год присылает мне
Две-три танки Ц
На один образец.

Странная у меня голова!
Все думает
О недостижимом.
Неужели так будет
И в этом году?

Все люди
Идут в одну сторону.
А я стою и гляжу,
Поодаль от них,
На обочине.

Словно свеча,
Стала, треща, разгораться.
Ночь
Накануне
Нового года.

Или это уходит от меня
Вся накопленная за год
Усталость?
Так дремлется мне
В первый день новогодний.

Словно я хлопнул в ладоши
И жду,
Пока не послышится сонный отклик.
Жду
С досадливым нетерпеньем.

Новый год миновал.
Наша жизнь
Поплелась, все по той же
Печальной
Дороге.

Плача,
Я с богом спорил.
О этот сон!
Мне он приснился утром
Дня четыре тому назад.

В воротник пальто
Подбородок я спрятал
И в ночной тишине
Напрягаю слух.
Голос девушки, до того похожий!

Сегодня отказались от вина

В деревне многие крестьяне,
Но завтра
От чего откажутся они,
Когда еще труднее станет?

Человеку моложе меня
Говорил я громкие фразы,
Разглагольствовал много часов,
Но душа от этого
Так устала!

Чтобы за ночь одну
Расцвела,
Подогрел я горшок,
Где слива растет.
Ни один цветок не раскрылся.

Я ждал его,
Так его ждал!
А он не пришел.
Стол переставил я
Вот сюда.

Номер старой газеты.
Смотри-ка,
Хвалят
Мои стихи!
Пусть всего два-три слова.

В сумятице переезда
Старый снимок
Мне под ноги упал…
Выцветший снимок.
Ее лицо.

Не замечал я
В то время,
Сколько детских ошибок
Было в них.
Связка старых писем.

Где они?
Куда их спрятал я?
Письма,
Что жена писала мне
Восемь лет тому назад?

Только проснулся
И вдруг Ц щемящее чувство.
В газете заметка: «Старик
Из дома ушел…»
Как мой отец! Брызнули слезы.

Уже, наверно, лет пять
Я не видел
Широкого неба.
Разве можно
Без этого жить?

Всерьез уверена
Дочка моя,
Что люди только затем и пишут,
Чтоб рукопись
Отправить в печать.

В то время
Я часто лгал.
С спокойной совестью лгал.
… Вспомню,
Пот прошибает.

«У нас родился ребенок»,
Открытку я получил.
На минуту
Лицо у меня
Просветлело.

Я дверь толкнул.
Шагнул
Через порог
Палаты… Показалось мне,
Что коридору нет конца.

Как будто я сбросил с плеч
Тяжелый-тяжелый груз.
Невольно
С чувством таким
Я лег на больничную койку.

«Так, значит,
Вам не хочется жить?» Ц
Строго спросил меня доктор.
И сердце мое
Промолчало в ответ.

Я о себе
Так много возомнил!
Я верил,
Что всего достигну…
Какой я был ребенок!

«Теперь я уверилась
В сердце твоем!» Ц
Сказала мне мать.
Она в сновиденье пришла ко мне
И, плача, снова ушла.

Жена моя с дочкой
Навестили меня.
Я так был рад!
Я снова нашел
Свое настоящее сердце.

«Ну, спите ночью
Хорошенько!» Ц
Мне доктор говорит.
Как будто
Малому ребенку.

Падает путано, сбивчиво
Весенний снег.
Я слежу за ним
Горячими
От лихорадки глазами.

«Когда-нибудь
Издам непременно!» Ц
Все думаю я о книге своей.
Говорю с женой,
Какого цвета будет обложка.

Пять долгих лет,
Как уехал я из деревни.
И вот Ц заболел. Во сне
Мне слышится снова
Голос кукушки.

Как весною
Кричала кукушка
На высокой вершине
Кипариса,
Возле нашего сельского храма!

Нежданно
Подходят ко мне,
Жмут руку мою
И так же нежданно
Уходят люди.

«Это судьба моя
Пришла.
Вот тяжестью на меня навалилась», Ц
Подумал я, пробудившись в полночь,
Одеяло так давило меня!

Пульс
Щупает мне сиделка.
Иной раз рука ее так тепла.
Другой раз
Холодом обдает.

Не знаю сам почему,
Целый день
Мне приходит на память
Имя русское
«Бородин».

Наверно, товарищам и жене
Грустно бывает слушать,
Как я без устали,
Такой больной,
О революции говорю!

Все смотрит на циновку.
Тяжелый,
Неподвижный взгляд…
Спросить ли мне, жена,
О чем ты думаешь теперь?

Русское имя
Соня
Я дал дочурке своей.
И радостно мне бывает
Порой окликнуть ее.

О бедный мой отец!
Я вижу, он газету отложил,
Не в силах более читать,
И на дворе
Играет с муравьем.

Не походи на отца!
Ни на отца своего отца!
Ты слышишь,
О чем я прошу тебя,
Дочка?

Всего пять лет
Дочке моей,
Но и она
Хороню уже знает
Слова «революция» и «рабочий».

Что в голову ей пришло?
Вдруг бросила девочка
Игрушки
И тихо уселась
Возле меня.

Я дочку побранил.
Она заснула
В слезах,
С полуоткрытым ртом…
Я тихо по щеке ее погладил.

Подушку с постели моей
Вынесли на веранду…
После долгой разлуки
Снова встретились мы,
О вечернее небо!

Беленькая собака
Пробежала мимо двора.
Я спросил жену:
«Как ты думаешь,
Может, купим собаку?»


Свист и свисток

После бесконечных споров


У нас бывают чтения, жаркие с
поры,
И наши глаза горят не меньше,
Чем у юношей России полвека назад!
Мы бесконечно спорим: «Что делать?»
Но никто из нас не ударит вдруг
Кулаком о стол и не крикнет: «В народ!»

Все мы знаем, чего мы хотим,
Все мы знаем, чего хочет народ,
Все мы ясно знаем, что делать, Ц
О, много больше, чем знали они!
Но никто из нас не ударит вдруг
Кулаком о стол и не крикнет: «В народ!»

Здесь собрались только очен
ь юные,
Строить новое начинает всегда молодежь.
Старое скоро умрет, победа за нами!
Спор кипит, сверкают глаза.
Но никто из нас не ударит вдруг
Кулаком о стол и не крикнет: «В народ!»

Трижды уже меняли мы свечи,
В недопитом чае плавают мошки,
Но девушки говорят с прежним жаром,
Лишь в глазах после долгого спора
усталость.
Но никто из нас не ударит вдруг
Кулаком о стол и не крикнет: «В народ!»


Надгробная надпись


Я уважал его всегда,
Н я люблю его сейчас еще сильней,
Хотя уже два месяца прошло
С тех пор, как похоронен он
В густой тени каштана
На кладбище далекого предместья.

Да, в самом деле
Уже два долгих месяца прошло
С тех пор, как на собраниях кружка
Его не видно на привычном месте.
Он был не мастер на слова,
Не принимал участья в наших спорах,
Но как его теперь нам не хватает!

Однажды он сказал смущенно:

«Товарищи, меня не осуждайте
За то, что я на диспутах молчу!
Я, право, спорить не умею,
Но я готов всегда
Встать на борьбу с врагом!»

Один товарищ про него сказал
:
«В глазах его укор
Трусливым краснобаям!»
Я часто разделял с ним это чувство.
Но справедливого укора
Никто в его глазах уж больше не прочтет!

Он был рабочий,
Простой рабочий заводской.
Работал с увлеченьем, с огоньком,
А выпадет свободная минутка,
Любил потолковать с друзьями по душам
И был охотник книжку почитать.
Он не курил, не пил вина.

В нем, непреклонном, и прямом,

И мыслящем глубоко человеке,
Казалось, затаился дух
Того Бакунина в горах Юра далеких.

В испепеляющем жару болезни

Он ясность мысли сохранил,
Не бредил он до самого конца.

«Сегодня Первомай,
Наш день, наш праздник!» Ц
Вот те последние слова,
Которые я слышал от него.
Я утром навестил больного,
А к вечеру уснул он вечным сном.

Его широкий лоб,
Его могучие, как молот, руки,
Его прямой, бесстрашный взгляд,
Ни жизни не боявшийся, ни смерти,
Поныне предо мной, едва глаза закрою.

Он, как безбожник,
Сторонник материализма,
Был похоронен просто под каштаном,
И мы, товарищи его,
Решили на могиле начертать
Такую надпись:
«Я готов всегда
Встать на борьбу с врагом!»


В старом чемодане


Друг мой открыл старый чемод
ан
И выпалил книги кучею на пол.
При неясном мерцанье свечи
Он брал их в руки
Одну за другой Ц
Книги, запретные в нашей стране.

Наконец он нашел среди них
Какой-то фотографический снимок,
Протянул мне его:
«Вот она!» Ц
И, отойдя к окну,
Стал насвистывать тихо.
На снимке была молодая женщина.
Я даже красивой ее не назвал бы.


Дом


Едва открыв глаза сегодня ут
ром.
Опять Ц который раз! Ц
Я вдруг подумал:
«Как хочется иметь мне дом,
Который я бы мог назвать своим!»
Я, умываясь, все о нем мечтал,
Мечтал и после трудового дня,
Прихлебывая свой вечерний чаи,
Покуривая папиросу…
Лиловый дым плыл в воздухе тихонько,
И предо мной
Плыла моя мечта,
Напрасная и грустная мечта!

Я с толком выбрал место для н
его:
От станции не слишком далеко.
С деревней тихой по соседству.
Уютный домик в европейском стиле.
Без лишних украшений, невысокий,
Но лестница широкая,
Балкон
И светлый кабинет!
Да Ц не забыть бы! Ц
Такие стулья, чтоб сидеть удобно.

О, много, много раз за эти годы

Во всех подробностях,
Меняя каждый раз
Расположенье комнат понемногу,
Я все отчетливее рисовал
В своем воображенье этот дом!
Уставившись рассеянно глазами
На ярко-белый абажур над лампой,
Я живо представлять себе люблю,
Как будет в этом доме жить чудесно!
II в тесной комнатушке, где жена
Ребенка плачущего кормит грудью,
Я в угол отворачиваюсь вдруг,
Чтоб спрятать беспричинную улыбку.

Пусть перед домом будет двор
широкий,
И пусть трава растет на нем привольно.
С приходом лета
Звонкий летний дождь
Польется на ее густые листья,
А там, в углу двора,
Сосну я посажу.
Под ней поставлю белую скамейку.
Дождь отшумит, и буду я в тени
Покуривать египетский табак
С таким густым, таким приятным дымом!

Я буду разрезать нетороплив
о
Страницы новых книг,
Которые мне будут присылать
От «Марудзэна» чуть не ежедневно.
Так я смогу блаженно отдыхать,
Пока меня не позовут к обеду.
Там на свободе я смогу созвать
К себе всех деревенских ребятишек…
О, сколько я историй расскажу!
Какие будут круглые глаза!
Заслушавшись, дышать забудут дети…

Напрасная и грустная мечта!

Я разлучился с юностью моей,
Устал я каждый день с нуждой бороться,
Но если ты, и сам не знаю как,
Меня, измученного, посетила
Здесь в сутолоке городской,
Напрасная, и грустная моя,
И бесконечно милая мечта,
Мне было б жалко потерять тебя!

О да, я знаю, что тебе не сбыть
ся,
Я столько раз
Тобою был обманут,
Но, ничего не говоря жене,
Я все гляжу на белый абажур.
Таким же взглядом, как, бывало,
В дни юности на девушку глядел,
Когда в нее я тайно был влюблен,
И думаю в молчанье одиноко
Все о тебе, любимая мечта!


Аэроплан


Взгляни, вон там,
Высоко в синем небе,
Сегодня вновь летит аэроплан.

А мальчик в услуженье,
Насилу выпросив свободный день,
Без роздыха, усердно
Сам учится английскому по книжке
В лачужке, где живет вдвоем
С чахоточною матерью…

Давно
Слипаются и тяжелеют веки…
Натружены усталые глаза.

Взгляни, вон там,
Высоко в синем небе,
Сегодня вновь летит аэроплан.



Из книги «Стремления» и не в
ошедшие в сборники

Памяти адмирала Макарова


Утихни, ураган! Прибой, не гро
хочи,
Кидаясь в бешенстве на берег дикий!
Вы, демоны, ревущие в ночи,
Хота на миг прервите ваши клики!
Друзья и недруги, отбросьте прочь мечи,
Не наносите яростных ударов,
Замрите со склоненной головой
При звуках имени его: Макаров!
Его я славлю в час вражды слепой
Сквозь грозный рев потопа и пожаров.
В морской пучине, там, где вал кипит,
Защитник Порт-Артура ныне спит.

О солнце севера! Как величав
о
Сошло оно в крутой водоворот.
Пусть, как в пустыне, все кругом замрет,
Ему в молчанье воздавая славу!
Вы слышите ль, как громкий клич без слов
Вселенную наполнил до краев?
Но что в нем прозвучало? Жажда ль мести
В час гибели иль безрассудный гнев,
Готовый мир взорвать с собою вместе,
Когда валы смыкались, закипев,
Над кораблем, защитником отчизны?
О нет, великий дух и песня жизни!

Враг доблестный! Ты встретил
свой конец,
Бесстрашно на посту командном стоя.
С Макаровым сравнив, почтят героя
Спустя века. Бессмертен твой венец!
И я, поэт, в Японии рожденный,
В стране твоих врагов, на дальнем берегу,
Я, горестною вестью потрясенный,
Сдержать порыва скорби не могу.
Вы, духи распри, до земли склонитесь!
Друзья и недруги, отбросьте прочь мечи!
При имени Макарова молчи,
О битва! Сопричислен русский витязь
Великим полководцам всех времен,
Но смертью беспощадной он сражен.

Когда вдруг запылал от вспыш
ек молний
Над Азией Восточной небосклон
И закипели в Желтом море волны,
Когда у Порт-Артура корабли
В кольце врагов неравный бой вели,
Ты, болью за свою отчизну полный,
Пришел на помощь. О, как был могуч
Последний солнца блеск меж черных туч!
Ты плыл вперед с решимостью железной
В бой за Россию, доблестный моряк!
Высоко реял над ревущей бездной
На мачте гордый адмиральский стяг.
Но миг один Ц все скрылось под волнами:
Победами прославленное знамя
И мощь, которой в мире равной нет…
Где их могила, кто нам даст ответ?

В тот страшный день с утра сг
устились тени
И солнце спрятало свои лучи,
Заклокотало море в белой пене…
(Друзья и недруги, отбросьте прочь мечи,
Все, как один, падите на колени,
Пускай сольет сердца один порыв.)
Скрывалась в море неприметно мина,
И потопил внезапно страшный взрыв
Корабль, что нес морского властелина.
Спокойно руки на груди скрестив,
Вперив свой взор в бездонную пучину,
Где в злобном торжестве кружился вал,
Исчез навеки славный адмирал.

Ах, океан судьбы и грозной бу
рей
Его волнующая злая смерть!
Лишь день вы бушевали в Порт-Артуре,
Но вечно будут помнить черный смерч.
Когда ж вас спросят с гневной укоризной,
Как смели вы такую жизнь отнять,
То перед светлым царством вечной жизни
Какой ответ вы будете держать?
Мгновенно все надежды и величье
Под вашим натиском погребены!
Ужель у вас нет никому отличья
И ничему живущему цены?

Всему конец! Бессчетными сле
зами
Истории омыты письмена.
Но снова льется жгучая, как пламя,
На это имя слез моих волна.
Неизгладимая зияет рана
В груди его, где жил могучий дух…
Скорбит весь мир, что свет его потух
В неведомых глубинах океана.

Но вечно ль смерть владыка
Ц вот вопрос!
Что, если вместо бесконечной тризны
Из нашей скорби, наших жарких слез
Взойдет заря неистребимой жизни?
1 2 3 4