Изучая таблички с ценами, прикрепленные к туфлям, выставленным в витринах, и мысленно быстро переводя кроны в фунты, Кирстен обнаружила, что цены здесь астрономические. Сорок восемь фунтов за простые черные лодочки — такую покупку она бы никогда не посчитала разумной! Но, видимо, цены кусаются только для иностранцев. Доходы норвежцев, вероятно, позволяют платить такие деньги за пару туфель.
«Торвюнн» был одним из крупнейших магазинов. Она зашла сюда из чистого любопытства. Отделы размещались на трех этажах, Кирстен отметила, что товары здесь высшего качества. Процветающий бизнес, решила она, так как у прилавков теснилось множество покупателей. Нильс должен считать себя удачливым человеком, ведь он часть этого доходного дела.
Но Кирстен совсем не предвидела, что как раз на том этаже, где оформлялись крупные покупки, она может столкнуться с ним. Сойдя с последнего эскалатора, в нескольких шагах от лестницы она увидела Нильса, разговаривавшего с каким-то мужчиной. Кирстен торопливо огляделась, ища способа незаметно исчезнуть. Но было слишком поздно! Он уже увидел ее. Когда Нильс, прервав разговор, быстро направился к ней, она из вежливости постаралась разыграть удовольствие от неожиданной встречи.
— Hallo! — приветствовал он ее. — Это случилось даже раньше, чем я надеялся.
— Я всего лишь проходила мимо, — запинаясь, пробормотала она.
— И как раз вовремя, — подхватил он. — Подождите минуту. Я только скажу моему секретарю, и мы пойдем на ленч.
У Кирстен на кончике языка вертелась отговорка, что, мол, она уже приглашена на ленч, но он ушел прежде, чем она успела придумать слова для своего отказа. Да и в самом деле, кем она могла быть приглашена? Нильс прекрасно знал, что, кроме семьи Брюланн, она никого в Бергене не знает, не менее прекрасно он знал также то, что пригласить ее мог только Терье. Ничего, утешала она себя, ведь ленч не продлится больше часа.
Нильс повел ее в итальянский ресторан, который назывался «Микеланджело». Атмосфера и блюда соответствовали названию, хотя Кирстен в такое время дня предпочла бы что-нибудь попроще. Она вновь испытала чувство вины за то, что находится здесь, помня свое отношение к Нильсу. Он напрасно тратил не только деньги, он тратил напрасно свое время.
— Вы бросаетесь деньгами, Нильс! — воскликнула Кирстен, когда они пили кофе. Мысленно подсчитав стоимость блюд, которые они съели, Кирстен пришла в ужас. — Вчера вы, должно быть, истратили на меня целое небольшое состояние.
— Могу себе позволить, — несколько грубовато парировал он. — Наверно, мне не догнать Терье в доходах, но вам нет нужды беспокоиться о моих расходах.
— Я не беспокоюсь и вовсе не имела в виду то, что вы не можете позволить себе такие траты. — Кирстен испустила невольный вздох. — Я только не хотела бы злоупотреблять вашей щедростью. Вот и все.
— Вы стоите каждой потраченной кроны, — улыбнулся Нильс, довольный ее объяснением. — Завтра вечером я поведу вас в ночной клуб.
— Так мило с вашей стороны пригласить меня, — сладким тоном пропела Кирстен, постаравшись, чтобы в голосе прозвучали нотки сожаления, — но боюсь, я уже договорилась на завтрашний вечер.
— С Терье? — Его тон опять стал резким.
? Да.
— Вы знаете, что он и Ингер увлечены друг другом?
— Думаю, я не совсем понимаю, что вы подразумеваете под словом «увлечены», — осторожно возразила она. — Я знаю, что они часто встречаются.
— И не просто встречаются, а делают еще многое другое. — Его губы скривились. — Она надеется, что он женится на ней.
— А вы не надеетесь?
— Нет. Он просто использует ее, потому что она моя сестра, а я именно тот человек, который увел у него Джин.
— Не думаю, что нам стоит обсуждать эту тему, — решительно заявила она.
— Вы хотите сказать, что вам не нравится слушать такое. — Его губы вытянулись в язвительной улыбке, когда он изучал ее лицо. — Очевидно, с вами он тоже не тратил времени зря!
— Очевидно, мне лучше уйти, — бросила она, и краска залила ей лицо.
— Вы привлекаете внимание, — натянуто произнес Нильс и рукой придержал ее, когда Кирстен, попытавшись встать, приподнялась со стула.
Она тоже заметила, что на них смотрят, и нехотя осталась сидеть, разозлившись на себя, ведь реакцией на его замечание она подтвердила интимность своих отношений с Терье.
— Хорошо, давайте забудем об этом, — бросила она.
На мгновение в бледно-голубых глазах мелькнуло раздражение, потом он пожал плечами, словно отметая неприятное, и занялся своим кофе. Кирстен последовала его примеру.
Наконец они вышли из ресторана, и Нильс не сделал попытки удержать ее. Каковы бы ни были его намерения, по крайней мере в данный момент он потерял к ней интерес. Кирстен не могла поверить, будто бы Терье играет привязанностью Ингер лишь ради того, чтобы, как утверждал Нильс, насолить ее брату. Это просто не имело смысла. Но если у Ингер и вправду есть основания предполагать, что он женится на ней, то в их отношениях кроется нечто большее, чем говорил Терье.
Когда Кирстен возвращалась к машине, ей пришла мрачная мысль: именно она та женщина, которую используют. И это надо прекратить раньше, чем она выставит себя полной дурой.
После небольшого дождя облака рассеялись, вечер и ночь обещали быть прекрасными. Кирстен час или больше провела, гуляя по старому Бергену, вызвавшему у нее волнующее чувство, что это город, который знала ее бабушка. Домой она попала в четыре часа, как раз в тот момент, когда Лейф и Терье тоже вернулись из офиса.
— Мы уезжаем в семь, — предупредил ее Терье, когда Лейф уже вошел в дом. — Коттедж не больше чем в сорока минутах езды отсюда. Берта приготовит обед к пяти вместо обычных шести часов. — Он внимательно посмотрел на нее, словно заметив какую-то перемену. — Как ты провела сегодня время?
— Я ходила в Тролльхауген и в Фантофт, потом гуляла по городу, осматривала старый Берген, — ответила она. — Так удачно, что ты позволил мне воспользоваться твоей машиной.
— Оказалось, что я вполне нормально могу ездить вместе с отцом. Что-то не так? — добавил он. — Ты вроде бы стала… рассеянной.
«Подавленной» было бы ближе к истине, подумала Кирстен и решила сразу покончить с неприятным.
— Пока я гуляла по городу, я пришла к некоторым выводам, — проговорила она, не глядя на него. — По-моему, пора прекратить наши отношения.
— Только и всего? — Голос прозвучал спокойно, но отнюдь не мягко. — Вроде бы утром не возникало никаких сомнений?
— Утром я не могла трезво мыслить, — призналась она. — Это дом твоего отца, и я злоупотребляю его гостеприимством.
Они прошли в холл. Терье остановился и окинул Кирстен взглядом, словно ломая ее защитную броню.
— Это и мой дом.
— Так не должно быть, — не сдавалась она. — Не должно быть, если ты хочешь вести холостяцкую жизнь.
— Ты хочешь сказать, что, если бы у меня была своя квартира, ты бы с удовольствием продолжала наш союз?
— Раньше ты использовал слово «связь». — Кирстен попыталась сделать вид, что ей уже все надоело до чертиков. — Да, полагаю, это могло бы что-то изменить.
— Только могло бы?
— Могло бы, — не стала она упираться. — Но ты же не намерен что-то менять.
— Терье! — Лейф вышел из гостиной и остановился в нескольких шагах от них. Первый раз в присутствии Кирстен он обратился к сыну по-норвежски. И когда она слушала четкую речь и следила заменяющимся выражением лица сына, у нее возникло внезапное предчувствие беды.
Терье быстро кивнул и вошел в гостиную, закрыв за собой дверь. Кирстен неуверенно взглянула на Лейфа, надеясь вопреки себе, что инстинкт обманул ее.
— Руне заболел? — спросила она, не в состоянии придумать, что еще сказать.
— Не заболел, но очень озабочен, — подбирая слова, ответил Лейф. — Он слышал, как вы и Терье прошлой ночью поднялись по лестнице, и знает, что вы вместе провели время до утра.
Кирстен закусила губу, чувствуя, как кровь бросилась ей в лицо.
— Простите, — хрипло пробормотала она. — Так… случилось.
— Так часто случается, — без осуждения заметил он. — Я с первой минуты, когда вы вдвоем пришли ко мне в кабинет, обратил внимание, что вас влечет друг к другу.
Она долго без слов смотрела на него, не в силах поверить в то, что услышала.
— И вы не… осуждаете?
— Вы оба в таком возрасте, когда подобные решения полностью ваше личное дело, — слабо улыбнулся он.
— Это ваш дом.
Лейф пожал плечами.
— Два года назад, когда умерла жена, лишь в своих личных интересах я попросил Терье снова переехать ко мне. Мне хотелось, чтобы он был рядом со мной. Но я не допускал и мысли, что переезд должен как-то его ограничивать, заставить поменять образ жизни. Когда вы здесь в одном с ним доме и, очевидно, питаете к нему те же чувства, что он к вам, случившееся было неизбежным. Единственное, что я могу просить у вас обоих, — это быть немного скромнее. У Руне для его возраста прекрасный слух, а спит он очень чутко.
— Простите, — повторила Кирстен. — Я правда, Лейф, чувствую себя очень виноватой. Такие вещи для меня непривычны.
? Я и не думаю, что они для вас привычны, — возразил он. В голубых глазах, так похожих на глаза Терье, застыло непонятное ей выражение. — И это позволяет мне верить, что ваши чувства к моему сыну, наверно, больше, чем просто физическое влечение. Я прав?
Она могла дать лишь один ответ, не разрушив последние крупицы самоуважения, еще сохранившиеся в ней. Если бы вопрос повторил сам Терье, она бы примирилась с тем, что есть.
— Может быть, — тихо произнесла Кирстен.
— Настолько больше, что вы могли бы подумать о браке?
От потрясения у нее перехватило дыхание. Несколько секунд она стояла, вытаращив на Лейфа глаза, не в силах выдавить из себя ни слова. Наконец спазм отпустил.
— О чем вы говорите? — выдохнула она. — Даже вопроса не…
— Руне весь день думал и пришел к такому заключению, — перебил ее Лейф, — ваш дедушка был порядочным человеком и женился на его сестре, чтобы окончательно не опозорить ее. Поэтому Терье должен совершить такой же поступок, чтобы сохранить семейную честь.
— Но это же смешно! — У Кирстен все смешалось в голове.
— Смешно или нет, но именно этого Руне потребует от Терье.
— Совсем не похоже, чтобы Терье согласился! — Нервный смешок выдавал переполнявшую ее горечь.
— Если Терье согласится, готовы ли вы сделать тоже самое?
— Такой вопрос даже не вставал, — в отчаянии проговорила она. — Эта идея нелепа! Терье убедит Руне в абсурдности его намерения.
— Если отец что-то решил, его нелегко отговорить, — сухо заметил Лейф. — Вы и сами уже столкнулись с этим.
— А что думаете вы? — спросила Кирстен. — Уверена, что вы тоже не согласны с ним.
— Он старый человек, ему мало осталось жить. Мне важен его покой, — объяснил Лейф. — И надеюсь, Терье тоже. Вы приехали сюда, чтобы добиться объединения семьи. Есть ли для этого лучший способ?
— Я бы хотела пойти в свою комнату, — неуверенно проговорила она. — У меня это не укладывается в голове.
— Но подумайте над моим предложением, — настойчиво посоветовал Лейф.
Поднимаясь по лестнице, она слышала голоса в гостиной. Говорили на повышенных тонах. Не стоит ломать голову, что будет дальше, вяло убеждала себя Кирстен: Терье, очевидно, все устроит сам. Его, естественно, тоже возмутило неожиданное решение Руне. Ведь, в конце концов, свадьба под дулом пистолета — это пережиток средневековья. Кирстен лежала на кровати, уставясь невидящими глазами в потолок. Немного спустя раздался стук в дверь, которая открылась раньше, чем она успела ответить. Вошел Терье и закрыл за собой дверь. Все ее существо разом отреагировало на его появление. — Нам надо поговорить, — предложил он.
— О чем говорить? — Кирстен села, заставив себя казаться спокойной. — Думаю, что вы сказали деду то же самое, что я сказала вашему отцу.
Она предвидела ответ и ждала его, а ответа все не было, и сердце болезненно заныло в груди. Терье стоял, глубоко засунув руки в карманы брюк, выражение лица его было мрачным, натянутым. Очевидно, он тоже боролся с собой.
— Насколько я понимаю, отец уже объяснил вам, чего Руне ждет от нас, — наконец проговорил он. — Как вы к этому относитесь?
— Так же, как и вы, конечно. Разумеется, вы сказали ему, что об этом не может быть и речи!
— Он отказывается принимать такой ответ.
— Он должен принять его! — твердо заявила она. — У него нет другого выбора.
— Но его сердце в любую минуту может остановиться от огорчения, — без всяких эмоций возразил Терье. — Даже сейчас он пришел в страшное возбуждение, когда я попытался растолковать ему современные взгляды. Мне было бы ужасно неприятно стать причиной его преждевременной смерти.
Кирстен неуверенно уставилась на него потемневшими глазами.
—Что вы ему говорили?
—Я перестал спорить с ним, чтобы не начался сердечный приступ.
—Вы имеете в виду, что согласились сделать, как он хочет, и сказали Руне об этом?
—Я сказал, что должен поговорить с вами.
—Теперь вы поговорили со мной. — Голос звучал так, будто доносился из невидимой дали.
—У этой идеи есть свои достоинства. — В голубых глазах ни одной искры. — Мы уже создали фундамент.
—Не для брака. — Она боролась с собой, чтобы не дать проиграть голосу разума. — Мы знаем друг друга всего несколько дней. Какого рода фундамент мы могли создать?
—Достаточный, чтобы начать строить на нем. — Он с минуту изучал ее, потом вынул руки из карманов и решительно подошел к постели. — Вот такой.
Она не шелохнулась, чтобы отстраниться от него, по одной простой причине: руки и ноги ее просто не слушались. Приблизившись к изножью кровати, он притянул ее к себе и закрыл поцелуем рот. От его прикосновения дрожь пронзила ее тело. Как легко было бы согласиться со всем, что он говорит, потрясенно подумала она. Слишком легко. Если Терье женится на ней по приказу деда, в их отношениях по-прежнему не будет ясности.
— Я не могу, — с разбитым сердцем прошептала она. — Этого мало.
— Тогда мы должны сделать, чтобы не было мало, — без тени сомнения возразил он. — Или ты предпочитаешь нести ответственность за то, что может произойти в случае твоего отказа?
— Ты загоняешь меня в тупик, — запротестовала она. — Это несправедливо!
— У меня нет выбора. Если Руне должен прожить сто лет, как он всегда надеялся, надо идти ему на уступки. — Терье помолчал и чуть заметно улыбнулся. — Кроме того, я последний в нашей ветви семьи, и мне пора произвести наследника.
Кирстен откинула назад голову и взглянула на него, не в состоянии поверить, что он говорит серьезно.
— Но тогда кровь уже больше не будет чистой. Ведь понятно, что Руне не захочет чужой примеси?
— В дни его молодости даже не слыхали о надежных противозачаточных средствах. Вероятно, дед полагает, что сейчас уже поздно. В том смысле, как произошло с твоей бабушкой… Ну, когда дело раскрылось…
— Если его волнует только это, то можешь заверить старика, что опасности нет, я об этом позаботилась.
— Сомневаюсь, чтобы он поверил твоему слову.
Кирстен долго молчала, раздираемая противоречивыми чувствами. Если она согласится, то получит в одном лице и мужа и любовника, но у нее по-прежнему не будет его любви. Могла ли она пойти на это?
— А как же Ингер? — вдруг спросила она и увидела, как изменилось его лицо.
— Ингер не имеет отношения к делу.
— Но она же любит тебя, — запротестовала Кирстен. — Ты должен знать.
— Э то не имеет значения, — отрезал он. — Ты единственная, на ком я женюсь.
— Только если я скажу «да»!
— Так скажи. — Он опять притянул ее к себе и целовал со страстью, смешанной со злостью. — Скажи!
— Хорошо — да! — Согласие было буквально вырвано натиском его воли. У нее не оставалось выбора, успокаивала она себя. Жизнь Руне зависела от настойчивости внука. Могла ли она рисковать и отнимать у старика оставшиеся года? — Ладно! — уже мягче произнесла Кирстен.
В его ярких голубых глазах, пожалуй, больше покорности, чем триумфа, подумала Кирстен. Что ж, менять решение поздно. Если у нее будет время, она сумеет заставить его полюбить себя. Не стоит в этом сомневаться. Она должна заставить его полюбить себя! Кирстен жадно поцеловала его, дав волю естественному чувству, и сердце у нее запело от полученного ответа. По крайней мере он все еще хотел ее. Пока она может довольствоваться этим.
Он взял ее лихорадочно, почти яростно, будто злость тоже играла немалую роль в его желании. И нежность вернулась к нему только в конце, когда он прижался губами к виску, к которому прилипла прядь ее влажных волос. Он что-то бормотал на родном языке, но она не могла понять. Слова замерли у нее на губах, она никак не могла решиться выговорить их. Все хорошо в свое время, убеждала она себя. Все в свое время.
— Должно быть, уже пять, — вместо непроизнесенных слов пробормотала она.
— И мы должны успокоить Руне, — согласился Терье, выпуская ее из объятий. — Надеюсь, ты не ждешь от него слишком многого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
«Торвюнн» был одним из крупнейших магазинов. Она зашла сюда из чистого любопытства. Отделы размещались на трех этажах, Кирстен отметила, что товары здесь высшего качества. Процветающий бизнес, решила она, так как у прилавков теснилось множество покупателей. Нильс должен считать себя удачливым человеком, ведь он часть этого доходного дела.
Но Кирстен совсем не предвидела, что как раз на том этаже, где оформлялись крупные покупки, она может столкнуться с ним. Сойдя с последнего эскалатора, в нескольких шагах от лестницы она увидела Нильса, разговаривавшего с каким-то мужчиной. Кирстен торопливо огляделась, ища способа незаметно исчезнуть. Но было слишком поздно! Он уже увидел ее. Когда Нильс, прервав разговор, быстро направился к ней, она из вежливости постаралась разыграть удовольствие от неожиданной встречи.
— Hallo! — приветствовал он ее. — Это случилось даже раньше, чем я надеялся.
— Я всего лишь проходила мимо, — запинаясь, пробормотала она.
— И как раз вовремя, — подхватил он. — Подождите минуту. Я только скажу моему секретарю, и мы пойдем на ленч.
У Кирстен на кончике языка вертелась отговорка, что, мол, она уже приглашена на ленч, но он ушел прежде, чем она успела придумать слова для своего отказа. Да и в самом деле, кем она могла быть приглашена? Нильс прекрасно знал, что, кроме семьи Брюланн, она никого в Бергене не знает, не менее прекрасно он знал также то, что пригласить ее мог только Терье. Ничего, утешала она себя, ведь ленч не продлится больше часа.
Нильс повел ее в итальянский ресторан, который назывался «Микеланджело». Атмосфера и блюда соответствовали названию, хотя Кирстен в такое время дня предпочла бы что-нибудь попроще. Она вновь испытала чувство вины за то, что находится здесь, помня свое отношение к Нильсу. Он напрасно тратил не только деньги, он тратил напрасно свое время.
— Вы бросаетесь деньгами, Нильс! — воскликнула Кирстен, когда они пили кофе. Мысленно подсчитав стоимость блюд, которые они съели, Кирстен пришла в ужас. — Вчера вы, должно быть, истратили на меня целое небольшое состояние.
— Могу себе позволить, — несколько грубовато парировал он. — Наверно, мне не догнать Терье в доходах, но вам нет нужды беспокоиться о моих расходах.
— Я не беспокоюсь и вовсе не имела в виду то, что вы не можете позволить себе такие траты. — Кирстен испустила невольный вздох. — Я только не хотела бы злоупотреблять вашей щедростью. Вот и все.
— Вы стоите каждой потраченной кроны, — улыбнулся Нильс, довольный ее объяснением. — Завтра вечером я поведу вас в ночной клуб.
— Так мило с вашей стороны пригласить меня, — сладким тоном пропела Кирстен, постаравшись, чтобы в голосе прозвучали нотки сожаления, — но боюсь, я уже договорилась на завтрашний вечер.
— С Терье? — Его тон опять стал резким.
? Да.
— Вы знаете, что он и Ингер увлечены друг другом?
— Думаю, я не совсем понимаю, что вы подразумеваете под словом «увлечены», — осторожно возразила она. — Я знаю, что они часто встречаются.
— И не просто встречаются, а делают еще многое другое. — Его губы скривились. — Она надеется, что он женится на ней.
— А вы не надеетесь?
— Нет. Он просто использует ее, потому что она моя сестра, а я именно тот человек, который увел у него Джин.
— Не думаю, что нам стоит обсуждать эту тему, — решительно заявила она.
— Вы хотите сказать, что вам не нравится слушать такое. — Его губы вытянулись в язвительной улыбке, когда он изучал ее лицо. — Очевидно, с вами он тоже не тратил времени зря!
— Очевидно, мне лучше уйти, — бросила она, и краска залила ей лицо.
— Вы привлекаете внимание, — натянуто произнес Нильс и рукой придержал ее, когда Кирстен, попытавшись встать, приподнялась со стула.
Она тоже заметила, что на них смотрят, и нехотя осталась сидеть, разозлившись на себя, ведь реакцией на его замечание она подтвердила интимность своих отношений с Терье.
— Хорошо, давайте забудем об этом, — бросила она.
На мгновение в бледно-голубых глазах мелькнуло раздражение, потом он пожал плечами, словно отметая неприятное, и занялся своим кофе. Кирстен последовала его примеру.
Наконец они вышли из ресторана, и Нильс не сделал попытки удержать ее. Каковы бы ни были его намерения, по крайней мере в данный момент он потерял к ней интерес. Кирстен не могла поверить, будто бы Терье играет привязанностью Ингер лишь ради того, чтобы, как утверждал Нильс, насолить ее брату. Это просто не имело смысла. Но если у Ингер и вправду есть основания предполагать, что он женится на ней, то в их отношениях кроется нечто большее, чем говорил Терье.
Когда Кирстен возвращалась к машине, ей пришла мрачная мысль: именно она та женщина, которую используют. И это надо прекратить раньше, чем она выставит себя полной дурой.
После небольшого дождя облака рассеялись, вечер и ночь обещали быть прекрасными. Кирстен час или больше провела, гуляя по старому Бергену, вызвавшему у нее волнующее чувство, что это город, который знала ее бабушка. Домой она попала в четыре часа, как раз в тот момент, когда Лейф и Терье тоже вернулись из офиса.
— Мы уезжаем в семь, — предупредил ее Терье, когда Лейф уже вошел в дом. — Коттедж не больше чем в сорока минутах езды отсюда. Берта приготовит обед к пяти вместо обычных шести часов. — Он внимательно посмотрел на нее, словно заметив какую-то перемену. — Как ты провела сегодня время?
— Я ходила в Тролльхауген и в Фантофт, потом гуляла по городу, осматривала старый Берген, — ответила она. — Так удачно, что ты позволил мне воспользоваться твоей машиной.
— Оказалось, что я вполне нормально могу ездить вместе с отцом. Что-то не так? — добавил он. — Ты вроде бы стала… рассеянной.
«Подавленной» было бы ближе к истине, подумала Кирстен и решила сразу покончить с неприятным.
— Пока я гуляла по городу, я пришла к некоторым выводам, — проговорила она, не глядя на него. — По-моему, пора прекратить наши отношения.
— Только и всего? — Голос прозвучал спокойно, но отнюдь не мягко. — Вроде бы утром не возникало никаких сомнений?
— Утром я не могла трезво мыслить, — призналась она. — Это дом твоего отца, и я злоупотребляю его гостеприимством.
Они прошли в холл. Терье остановился и окинул Кирстен взглядом, словно ломая ее защитную броню.
— Это и мой дом.
— Так не должно быть, — не сдавалась она. — Не должно быть, если ты хочешь вести холостяцкую жизнь.
— Ты хочешь сказать, что, если бы у меня была своя квартира, ты бы с удовольствием продолжала наш союз?
— Раньше ты использовал слово «связь». — Кирстен попыталась сделать вид, что ей уже все надоело до чертиков. — Да, полагаю, это могло бы что-то изменить.
— Только могло бы?
— Могло бы, — не стала она упираться. — Но ты же не намерен что-то менять.
— Терье! — Лейф вышел из гостиной и остановился в нескольких шагах от них. Первый раз в присутствии Кирстен он обратился к сыну по-норвежски. И когда она слушала четкую речь и следила заменяющимся выражением лица сына, у нее возникло внезапное предчувствие беды.
Терье быстро кивнул и вошел в гостиную, закрыв за собой дверь. Кирстен неуверенно взглянула на Лейфа, надеясь вопреки себе, что инстинкт обманул ее.
— Руне заболел? — спросила она, не в состоянии придумать, что еще сказать.
— Не заболел, но очень озабочен, — подбирая слова, ответил Лейф. — Он слышал, как вы и Терье прошлой ночью поднялись по лестнице, и знает, что вы вместе провели время до утра.
Кирстен закусила губу, чувствуя, как кровь бросилась ей в лицо.
— Простите, — хрипло пробормотала она. — Так… случилось.
— Так часто случается, — без осуждения заметил он. — Я с первой минуты, когда вы вдвоем пришли ко мне в кабинет, обратил внимание, что вас влечет друг к другу.
Она долго без слов смотрела на него, не в силах поверить в то, что услышала.
— И вы не… осуждаете?
— Вы оба в таком возрасте, когда подобные решения полностью ваше личное дело, — слабо улыбнулся он.
— Это ваш дом.
Лейф пожал плечами.
— Два года назад, когда умерла жена, лишь в своих личных интересах я попросил Терье снова переехать ко мне. Мне хотелось, чтобы он был рядом со мной. Но я не допускал и мысли, что переезд должен как-то его ограничивать, заставить поменять образ жизни. Когда вы здесь в одном с ним доме и, очевидно, питаете к нему те же чувства, что он к вам, случившееся было неизбежным. Единственное, что я могу просить у вас обоих, — это быть немного скромнее. У Руне для его возраста прекрасный слух, а спит он очень чутко.
— Простите, — повторила Кирстен. — Я правда, Лейф, чувствую себя очень виноватой. Такие вещи для меня непривычны.
? Я и не думаю, что они для вас привычны, — возразил он. В голубых глазах, так похожих на глаза Терье, застыло непонятное ей выражение. — И это позволяет мне верить, что ваши чувства к моему сыну, наверно, больше, чем просто физическое влечение. Я прав?
Она могла дать лишь один ответ, не разрушив последние крупицы самоуважения, еще сохранившиеся в ней. Если бы вопрос повторил сам Терье, она бы примирилась с тем, что есть.
— Может быть, — тихо произнесла Кирстен.
— Настолько больше, что вы могли бы подумать о браке?
От потрясения у нее перехватило дыхание. Несколько секунд она стояла, вытаращив на Лейфа глаза, не в силах выдавить из себя ни слова. Наконец спазм отпустил.
— О чем вы говорите? — выдохнула она. — Даже вопроса не…
— Руне весь день думал и пришел к такому заключению, — перебил ее Лейф, — ваш дедушка был порядочным человеком и женился на его сестре, чтобы окончательно не опозорить ее. Поэтому Терье должен совершить такой же поступок, чтобы сохранить семейную честь.
— Но это же смешно! — У Кирстен все смешалось в голове.
— Смешно или нет, но именно этого Руне потребует от Терье.
— Совсем не похоже, чтобы Терье согласился! — Нервный смешок выдавал переполнявшую ее горечь.
— Если Терье согласится, готовы ли вы сделать тоже самое?
— Такой вопрос даже не вставал, — в отчаянии проговорила она. — Эта идея нелепа! Терье убедит Руне в абсурдности его намерения.
— Если отец что-то решил, его нелегко отговорить, — сухо заметил Лейф. — Вы и сами уже столкнулись с этим.
— А что думаете вы? — спросила Кирстен. — Уверена, что вы тоже не согласны с ним.
— Он старый человек, ему мало осталось жить. Мне важен его покой, — объяснил Лейф. — И надеюсь, Терье тоже. Вы приехали сюда, чтобы добиться объединения семьи. Есть ли для этого лучший способ?
— Я бы хотела пойти в свою комнату, — неуверенно проговорила она. — У меня это не укладывается в голове.
— Но подумайте над моим предложением, — настойчиво посоветовал Лейф.
Поднимаясь по лестнице, она слышала голоса в гостиной. Говорили на повышенных тонах. Не стоит ломать голову, что будет дальше, вяло убеждала себя Кирстен: Терье, очевидно, все устроит сам. Его, естественно, тоже возмутило неожиданное решение Руне. Ведь, в конце концов, свадьба под дулом пистолета — это пережиток средневековья. Кирстен лежала на кровати, уставясь невидящими глазами в потолок. Немного спустя раздался стук в дверь, которая открылась раньше, чем она успела ответить. Вошел Терье и закрыл за собой дверь. Все ее существо разом отреагировало на его появление. — Нам надо поговорить, — предложил он.
— О чем говорить? — Кирстен села, заставив себя казаться спокойной. — Думаю, что вы сказали деду то же самое, что я сказала вашему отцу.
Она предвидела ответ и ждала его, а ответа все не было, и сердце болезненно заныло в груди. Терье стоял, глубоко засунув руки в карманы брюк, выражение лица его было мрачным, натянутым. Очевидно, он тоже боролся с собой.
— Насколько я понимаю, отец уже объяснил вам, чего Руне ждет от нас, — наконец проговорил он. — Как вы к этому относитесь?
— Так же, как и вы, конечно. Разумеется, вы сказали ему, что об этом не может быть и речи!
— Он отказывается принимать такой ответ.
— Он должен принять его! — твердо заявила она. — У него нет другого выбора.
— Но его сердце в любую минуту может остановиться от огорчения, — без всяких эмоций возразил Терье. — Даже сейчас он пришел в страшное возбуждение, когда я попытался растолковать ему современные взгляды. Мне было бы ужасно неприятно стать причиной его преждевременной смерти.
Кирстен неуверенно уставилась на него потемневшими глазами.
—Что вы ему говорили?
—Я перестал спорить с ним, чтобы не начался сердечный приступ.
—Вы имеете в виду, что согласились сделать, как он хочет, и сказали Руне об этом?
—Я сказал, что должен поговорить с вами.
—Теперь вы поговорили со мной. — Голос звучал так, будто доносился из невидимой дали.
—У этой идеи есть свои достоинства. — В голубых глазах ни одной искры. — Мы уже создали фундамент.
—Не для брака. — Она боролась с собой, чтобы не дать проиграть голосу разума. — Мы знаем друг друга всего несколько дней. Какого рода фундамент мы могли создать?
—Достаточный, чтобы начать строить на нем. — Он с минуту изучал ее, потом вынул руки из карманов и решительно подошел к постели. — Вот такой.
Она не шелохнулась, чтобы отстраниться от него, по одной простой причине: руки и ноги ее просто не слушались. Приблизившись к изножью кровати, он притянул ее к себе и закрыл поцелуем рот. От его прикосновения дрожь пронзила ее тело. Как легко было бы согласиться со всем, что он говорит, потрясенно подумала она. Слишком легко. Если Терье женится на ней по приказу деда, в их отношениях по-прежнему не будет ясности.
— Я не могу, — с разбитым сердцем прошептала она. — Этого мало.
— Тогда мы должны сделать, чтобы не было мало, — без тени сомнения возразил он. — Или ты предпочитаешь нести ответственность за то, что может произойти в случае твоего отказа?
— Ты загоняешь меня в тупик, — запротестовала она. — Это несправедливо!
— У меня нет выбора. Если Руне должен прожить сто лет, как он всегда надеялся, надо идти ему на уступки. — Терье помолчал и чуть заметно улыбнулся. — Кроме того, я последний в нашей ветви семьи, и мне пора произвести наследника.
Кирстен откинула назад голову и взглянула на него, не в состоянии поверить, что он говорит серьезно.
— Но тогда кровь уже больше не будет чистой. Ведь понятно, что Руне не захочет чужой примеси?
— В дни его молодости даже не слыхали о надежных противозачаточных средствах. Вероятно, дед полагает, что сейчас уже поздно. В том смысле, как произошло с твоей бабушкой… Ну, когда дело раскрылось…
— Если его волнует только это, то можешь заверить старика, что опасности нет, я об этом позаботилась.
— Сомневаюсь, чтобы он поверил твоему слову.
Кирстен долго молчала, раздираемая противоречивыми чувствами. Если она согласится, то получит в одном лице и мужа и любовника, но у нее по-прежнему не будет его любви. Могла ли она пойти на это?
— А как же Ингер? — вдруг спросила она и увидела, как изменилось его лицо.
— Ингер не имеет отношения к делу.
— Но она же любит тебя, — запротестовала Кирстен. — Ты должен знать.
— Э то не имеет значения, — отрезал он. — Ты единственная, на ком я женюсь.
— Только если я скажу «да»!
— Так скажи. — Он опять притянул ее к себе и целовал со страстью, смешанной со злостью. — Скажи!
— Хорошо — да! — Согласие было буквально вырвано натиском его воли. У нее не оставалось выбора, успокаивала она себя. Жизнь Руне зависела от настойчивости внука. Могла ли она рисковать и отнимать у старика оставшиеся года? — Ладно! — уже мягче произнесла Кирстен.
В его ярких голубых глазах, пожалуй, больше покорности, чем триумфа, подумала Кирстен. Что ж, менять решение поздно. Если у нее будет время, она сумеет заставить его полюбить себя. Не стоит в этом сомневаться. Она должна заставить его полюбить себя! Кирстен жадно поцеловала его, дав волю естественному чувству, и сердце у нее запело от полученного ответа. По крайней мере он все еще хотел ее. Пока она может довольствоваться этим.
Он взял ее лихорадочно, почти яростно, будто злость тоже играла немалую роль в его желании. И нежность вернулась к нему только в конце, когда он прижался губами к виску, к которому прилипла прядь ее влажных волос. Он что-то бормотал на родном языке, но она не могла понять. Слова замерли у нее на губах, она никак не могла решиться выговорить их. Все хорошо в свое время, убеждала она себя. Все в свое время.
— Должно быть, уже пять, — вместо непроизнесенных слов пробормотала она.
— И мы должны успокоить Руне, — согласился Терье, выпуская ее из объятий. — Надеюсь, ты не ждешь от него слишком многого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19