Совершенно одинаково.
— Вы продали все одеяла?
— Нет. Думаю, у нас осталось несколько в запасе.
Они довольно дорогие и не так быстро продаются.
— Как давно это было? — спросил Сели.
— Больше года назад, — ответил Холл.
— А когда именно?
— Я могу уточнить, но, грубо говоря, можете считать, что это было год назад.
Селби последовал за хозяином в заднюю часть магазина. Холл взял с полки одеяло и развернул, чтобы прокурор мог хорошенько его рассмотреть.
— Ничего подобного теперь не найдешь, — сказал он. — Его легко сложить вдвое, оно пористое, хорошо пропускает воздух между седлом и спиной лошади, поглощает лошадиный пот… и стоит черт знает сколько денег. Но оно того заслуживает.
Селби сказал:
— Я куплю у вас одеяло. Заверните и отложите его в надежное место, сделайте какую-нибудь пометку на пакете, чтобы вы могли вспомнить его.
Он заплатил за одеяло, пошел к выходу, потом повернулся и спросил:
— Нет ли у вас случайно филиала в Туксоне?
— Есть, — ответил Холл.
Волнение снова охватило Селби.
— Сколько одеял ушло в Туксон?
— Не помню, не то пять, не то шесть. Заведующий филиалом в Туксоне не был о них такого высокого мнения, как мы, и… он был прав, а мы ошибались, — сказал Холл.
Селби поблагодарил его и вышел. Пять минут спустя фотограф вручил ему его фотографию и копию, на которой Джеймс Лейси был изображен с пышными усами цвета стали и в сером сомбреро. Кроме легкой нечеткости, ничто не говорило о необычности фотографии, не указывало на подделку.
Селби выдал ему двадцать долларов.
Фотограф вздохнул:
— Самые тяжелые двадцать баксов, которые я когда-либо зарабатывал. Я никак не мог найти фотографии в сомбреро, чтобы можно было бы поменять лица. Пришлось сфотографировать сомбреро, прилепить на голову вашего парня, снова сфотографировать ее, высушить негатив, отретушировать его, увеличить, подрисовать, а затем сделать снимок кабинетного размера. Друг, я здорово поработал!
— Я тоже, — рассеянно сказал Селби и, спохватившись, добавил: — Это не значит, что я не благодарен вам. Большое спасибо.
Он взял фотографию и отправился в отель «Пайонир-Румз». Всю дорогу его подсознательно сверлила мысль, что следует позвонить Рексу Брэндону и дать знать, где он находится, но Селби было приятно чувствовать себя как бы за чертой волшебного круга. Всякие разговоры о том, чем он сейчас занимается, нарушили бы эти чары.
Он будет действовать самостоятельно, а Брэндону позвонит позднее, когда сможет сказать, что тайна уже раскрыта и доказательства у него в руках.
Управляющая отелем «Пайонир-Румз» была крупной женщиной с тяжелым, скептическим взглядом, она смотрела на Селби настороженно, без всякого радушия. Селби объяснил, кто он такой, и спросил ее о человеке, который снимал комнату как Гораций Перн из маклерской компании «Интермаунтен».
Она сказала с досадой:
— Боже, я устала от этого человека! Полиция без конца спрашивает и спрашивает о нем. А я, хоть убей, ничего не могу вспомнить, за исключением того, что ему около пятидесяти или, может быть, чуть меньше, он носил кожаный жилет, сомбреро, у него были висячие седые усы. Их-то я помню лучше всего.
— А не было ли чего-то особенного в его глазах? — спросил Селби.
— Да, — ответила она. — Было в них что-то странное… манера держать их широко открытыми. Эти глаза напоминали мне что-то, но, хоть убей, не могу вспомнить, что именно.
— Вы хотите сказать, что видели их прежде?
— Нет, не думаю, и все же у меня такое ощущение, как если бы я их уже видела. В них есть что-то комичное, что ли. В общем, странные глаза…
— Вы имеете в виду цвет?
— Нет, форму. Что-то в разрезе глаз.
— Может, в нем есть восточная кровь? — спросил Селби наугад, чувствуя, как его все больше охватывает чувство разочарования.
— Нет, не то, но я просто не знаю, в чем тут дело.
— Был он высок, грузен?
— Нет, думаю, он был среднего роста. Ну, может быть, немного выше. Вы знаете, как это бывает. У нас сорок комнат, и большая часть их сдается каждую ночь. Одни приходят, другие уходят. Я смотрю на них лишь для того, чтобы определить, могут ли они напиться, или нашуметь, или вообще сделать что-то такое, что придется вызывать полицию. Я особенно осторожно отношусь к молодым женщинам, которые путешествуют парами. На прочих не очень обращаю внимание.
— Вы узнали бы этого человека, если бы снова увидели его?
— Думаю, что узнала бы.
— А может быть, вы все-таки вспомните, что необычного было в его глазах? Что показалось вам знакомым?
— Нет, не могу. Словно я где-то что-то видела, ну, вы знаете, как будто видела его брата или сестру, и… Я вот что сделаю, мистер Селби, — подумаю над этим еще раз и постараюсь вспомнить. Возможно, тут семейное сходство, и, может, он просто напоминает мне кого-то, кого я хорошо знаю.
— Благодарю, — сказал Селби, — а как насчет фотографий? Вы узнали бы его по фотографии?
— Думаю, что да.
Селби открыл портфель и вынул снимок, сделанный фотографом.
— Это тот человек? — спросил он.
Она внимательно посмотрела на снимок.
— Нет. Это не он.
— Вы хотите сказать, что не узнаете в нем человека, который жил здесь, или что это абсолютно не тот человек?
Она проговорила медленно:
— Я не скажу, что это абсолютно не тот человек, он чем-то похож на него и все-таки не похож. Это… о, подождите минутку.
Она опустила снимок, быстро заморгала глазами и сказала:
— Я знаю теперь, на что похожи его глаза.
— На что? — спросил Селби, снова почувствовав волнение.
— Я знала когда-то женщину, которой сделали операцию на лице. Какое-то время лицевые мускулы должны были находиться в покое, чтобы не растянуть кожу. Поэтому ей наложили несколько полосок пластыря от глаз ко лбу — вы знаете, не от самых глаз, а от висков. Это сильно оттягивало кожу назад, и у нее был напряженный остановившийся взгляд. Вот что напомнил мне тот человек.
Селби еще больше заволновался.
— То есть вы полагаете, что на его лоб был наложен пластырь, чтобы изменить выражение глаз и лица?
— Ну, я бы не стала заходить так далеко, просто его глаза напомнили мне об этой женщине. Я знала, что-то в них есть. Просто не могла определить — что.
Селби попросил:
— Посмотрите снова на эту фотографию. Представьте, что кожа от висков подтянута вверх полосками пластыря и оттого разрез глаз кажется странным, необычным. Можно тогда было бы сказать, что это тот же человек?
— Пожалуй, — с запинкой произнесла она. — Я думаю, что такое возможно, но это просто предположение, а не утверждение. Сомбреро, жилет и усы делают облик знакомым — даже если глаза были другими.
— Понимаю, — сказал Селби, — и хочу, чтобы вы обдумали все в целом. Я полагаю, что человек, который жил здесь, был переодет, усы у него фальшивые, а разрез глаз он изменил полосками пластыря, спрятанными под шляпой. Я собираюсь показать вам настоящую фотографию человека, жившего здесь, как я думаю, с загримированным лицом. Но пока я хочу, чтобы вы все это выбросили из головы. Ладно?! Не пытайтесь представить, как бы выглядел этот человек, если бы у него были другие глаза. Вы понимаете?
— Я так и сделаю, мистер Селби, и буду здесь, когда бы вы ни захотели меня видеть.
Селби оставил ее, отправился на телефонную станцию и вызвал Брэндона.
— Ты в Финиксе, Дуг? — В голосе Брэндона звучало изумление.
— Да, — подтвердил Селби. — Пытаюсь отработать эту версию с Аризоной.
— Полиция все уже там проверила, — сказал Брэндон. — Показания владелицы «Пайонир-Румз» ничего не дали. Полиция в Финиксе сделала все, что могла, но ничего не узнала.
— А у вас есть что-нибудь новое? — спросил Селби.
— Мы задержали Лейси, — сообщил шериф. — Дуг, у тебя просто нюх. Перед тем как лечь спать, я позвонил властям в Нью-Мексико. Они перекрыли все посадочные площадки и в каком-то отеле в Альбукерке зацапали Лейси, миссис Берк с ребенком и пилота.
— Где они сейчас?
— Здесь, в тюрьме, — ответил Брэндон. — Утверждают, что собирались вернуться, как только вам потребуются, что они вовсе не убегали — ну и все такое прочее. Так что власти Нью-Мексико решили экстрадировать их и вернули самолетом обратно. В отеле в Альбукерке они были зарегистрированы под вымышленными именами.
— Ну а что поделывает Инес Стэплтон? — поинтересовался Селби.
— Шумит изо всех сил, — ответил Брэндон. — Утверждает, что содержание матери под арестом грубо нарушает права ребенка, и, вероятно, потребует применения habeas corpus. Я бы хотел, чтобы ты был здесь, Дуг, — добавил он, поколебавшись. — Похоже, готовится какой-то юридический фейерверк, и твое отсутствие будет не очень хорошо выглядеть.
— А я и не покидал округа, — быстро ответил Селби.
— Я заболел. Простудился. Доктор предписал мне полное уединение, хотя бы на сутки. Инес Стэплтон ничего не сможет сделать такого, что дало бы результат раньше понедельника. Так что сиди спокойно, и пусть она добивается применения основного закона или чего она там хочет. Я вернусь сегодня вечером, может быть, завтра во второй половине дня. Сегодня суббота — законный день отдыха. У меня же есть право на весь уик-энд — я болен.
— Береги себя, сынок, — участливо сказал Брэндон. — Как ты себя чувствуешь?
— Прекрасно, — ответил Селби. — До свидания, Рекс, — и повесил трубку.
Он нанял машину, чтобы доехать до Туксона. Управляющий местным филиалом шорного магазина «Холл и Гарден» был загорелым кривоногим молчаливым человеком, который не тратит слов даром. Он посмотрел на кусок одеяла, который вручил ему Селби, на его удостоверение и мрачно подтвердил:
— Да, это от нашего одеяла.
— Сколько их у вас было?
— Четыре.
Селби посмотрел ему в глаза.
— Кому вы их продали?
— Не думаю, что могу сразу вспомнить.
В этом человеке явно чувствовалась враждебность, и это подсказало Селби следующий вопрос:
— Не продавали ли вы одно из них Джеймсу Лейси?
Глаза управляющего стали еще холоднее.
— Лейси, — сказал он, — наш постоянный покупатель. Если вы хотите что-нибудь знать, спросите его самого.
Селби подошел к телефону, вызвал контору шерифа и сказал подошедшему к телефону Рейли:
— Я в городе, Рейли, у меня небольшое затруднение с управляющим местным отделением магазина «Холл и Гарден». Вы не могли бы подъехать?
— Буду через пять минут, — пообещал Рейли.
В течение этих пяти минут управляющий, кажется, обдумывал положение. И все больше и больше нервничал. Один или два раза он как будто хотел заговорить с Селби, но тот держался отчужденно.
Дверь открылась, вошел Рейли. Пожал руку Селби, затем поздоровался за руку с управляющим и спросил у него:
— В чем дело, Том?
— Я не хочу давать информацию о покупателе нашего магазина — Джимми Лейси.
— Ерунда, — заметил Рейли. — Ты же не хочешь попасть в положение человека, отказывающегося помогать правосудию, правда, Том?
— Нет, пожалуй, не хочу.
— Я так и думал, — продолжал Рейли. — А что касается Лейси, то он мой друг. Он имеет политическое влияние. И я не собираюсь наживать в нем врага. Но мой долг — помогать закону, что я и стараюсь делать.
Этот человек задал тебе вопрос. Моя контора работает вместе с ним. Так что считай, что этот вопрос задал я.
Ты намерен на него отвечать?
— Да, — смирился управляющий.
— Что за вопрос? — Рейли повернулся к Селби.
Тот указал на кусок одеяла.
— Я хочу знать, покупал ли Джеймс Лейси одно из таких одеял в этом магазине?
Управляющий кивнул.
— Когда? — спросил Селби.
— Около года назад, сразу после того, как они поступили. Я знал, что одеяло слишком дорого для наших местных покупателей. А щеголи обычно не сами покупают экипировку для лошади. Их снабжают богатые ранчеро. Но Лейси всегда был иным. Ничто не было слишком хорошо для лошади, принадлежащей Джиму Лейси. Я сказал ему про одеяла, и он купил два.
— Два из четырех? — воскликнул Селби.
— Правильно.
— Можете ли вы сказать точнее, когда это было?
— Если точно… надо посмотреть. Было это в прошлом году, а мои прошлогодние книги отправлены в контору в Финикс.
— Том проверит и даст мне знать, а я сообщу вам, — сказал Рейли прокурору. — Вы, насколько мне известно, чертовски занятой человек, Селби.
Селби кивнул.
Рейли выразительно взглянул на Селби.
— А теперь, если вы здесь закончили, поехали в мою контору, я хочу поговорить с вами.
Селби сел в машину Рейли, но тот не поехал в свой офис, он, миновав примерно квартал, припарковал машину и спросил:
— Действительно так важно опознать одеяло?
— Чертовски важно. Я хочу увязать расследование непосредственно с Лейси. При теперешнем положении дел я не могу этого сделать. У меня есть только косвенные доказательства, и все. Существует сто таких одеял.
Лейси купил два из них.
Рейли сказал:
— У меня предчувствие, что я могу вам помочь.
— Что вы имеете в виду? — спросил Селби.
— Вы когда-нибудь ездили верхом?
— Нет, очень редко.
— Я так и думал, — коротко заметил Рейли. — Поэтому вы и проглядели самое лучшее доказательство, которое у вас есть.
— Какое?
— Я заметил пару лошадиных волос, приставших к куску одеяла. Полагаю, он был вырезан из того одеяла, которое вы держите как доказательство. Правильно?
— Да, — согласился Селби.
— Хотите прокатиться? — спросил Рейли.
— Куда?
— Поедем к Лейси домой. Думаю, мы могли бы там кое-что найти.
— Едем, — сказал Селби.
Рейли ехал с большой скоростью. Ранчо было закрыто, и никого не было видно.
— Наш человек находился здесь до самого раннего утра, — объяснил Рейли, — затем ваш шериф позвонил и сообщил, что взял Лейси под арест… Надо полагать, ваше Большое жюри предъявило ему обвинение в убийстве первой степени?
Селби кивнул.
— Должно быть, против него больше доказательств, чем я думал, — сказал Рейли. — Он достаточно вспыльчив и может пальнуть… если на него давят. Вы сами это видели. Сожалею, что посоветовал вам обращаться с ним помягче… Давайте-ка теперь проведем небольшое расследование.
И он завернул на конюшню, где мексиканец чистил стойла.
Рейли заговорил с ним по-испански. Через несколько минут мексиканец неохотно провел их в комнату, которая находилась позади конюшни и была закрыта на висячий замок. Мексиканец достал из кармана ключ, вставил его в замок и открыл дверь. В комнате находился ряд седельных подставок примерно с пятнадцатью седлами. И снова последовал разговор между мексиканцем и помощником шерифа. После этого конюх указал на седло из искусно обработанной кожи, отделанное серебром. Поверх седла было наброшено одеяло.
Рейли подошел и снял одеяло.
— Все в порядке, дружище, — повернулся он к Селби, — может быть, я смогу расплатиться за то, что сбил вас со следа тогда, когда вы были здесь в первый раз.
Парень говорит, это любимое седло Лейси, а это — попона для лошади. Она парная тому одеялу, о котором вы говорили, верно?
Селби внимательно посмотрел на попону и кивнул.
— А вы могли бы выяснить, что случилось с другим одеялом?
Рейли снова пустился в длинный разговор по-испански, указывая то на попону, то на кусок одеяла в руках Селби.
Мексиканец отвечал большей частью односложно.
Наконец он сказал что-то, что вызвало поток красноречия у Рейли. Мексиканец снова заговорил, постепенно становясь более словоохотливым. Через пять минут он уже махал руками, жестикулировал и говорил не переставая.
Рейли повернулся к Селби.
— То одеяло, которое вы пытаетесь опознать… В нем есть прожженная дыра?
Ответ он прочитал на лице Селби.
— Ну, похоже, вы получили все, что вам нужно, приятель, — сказал Рейли. — Парень работает у Лейси два года. Он помнит, когда получил две попоны для лошадей. Говорит, они были совершенно одинаковые. В одной была прожжена дыра: Лейси взял ее в горы, когда охотился на оленей. Кто-то из охотников воспользовался ею вместо одеяла, расстелил попону слишком близко от костра, из огня выскочила искра и прожгла в ткани дыру.
— А что потом случилось с этим одеялом? — спросил Селби.
Рейли снова заговорил с мексиканцем по-испански, затем сказал Селби:
— Оно было где-то здесь, но в последнее время он его не видел.
— Что он подразумевает под словами «последнее время»? — продолжал допытываться Селби.
— Я спрашиваю его, и он отвечает — может быть, с неделю. Вы знаете, как эти люди относятся ко времени. Оно не очень много значит для них.
Селби сказал:
— Послушайте, Рейли, эти сведения чертовски важны. Я не хочу, чтобы с этим парнем что-нибудь случилось. Я не хочу, чтобы он сбежал или чтобы его показания изменились.
— Хорошо, мы позаботимся о нем, — сказал Рейли. — У меня есть и еще одна идея, которая может вам помочь.
— Какая? — спросил Селби.
— Конский волос. Понимаете, у всех лошадей разные волосы. Давайте возьмем отсюда второе одеяло и сверим то, которое есть у вас. Я думаю, вы найдете толкового человека с микроскопом, и он отыщет в них волосы одних и тех же лошадей.
Селби горячо пожал его руку и сказал:
— Рейли, за мной выпивка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
— Вы продали все одеяла?
— Нет. Думаю, у нас осталось несколько в запасе.
Они довольно дорогие и не так быстро продаются.
— Как давно это было? — спросил Сели.
— Больше года назад, — ответил Холл.
— А когда именно?
— Я могу уточнить, но, грубо говоря, можете считать, что это было год назад.
Селби последовал за хозяином в заднюю часть магазина. Холл взял с полки одеяло и развернул, чтобы прокурор мог хорошенько его рассмотреть.
— Ничего подобного теперь не найдешь, — сказал он. — Его легко сложить вдвое, оно пористое, хорошо пропускает воздух между седлом и спиной лошади, поглощает лошадиный пот… и стоит черт знает сколько денег. Но оно того заслуживает.
Селби сказал:
— Я куплю у вас одеяло. Заверните и отложите его в надежное место, сделайте какую-нибудь пометку на пакете, чтобы вы могли вспомнить его.
Он заплатил за одеяло, пошел к выходу, потом повернулся и спросил:
— Нет ли у вас случайно филиала в Туксоне?
— Есть, — ответил Холл.
Волнение снова охватило Селби.
— Сколько одеял ушло в Туксон?
— Не помню, не то пять, не то шесть. Заведующий филиалом в Туксоне не был о них такого высокого мнения, как мы, и… он был прав, а мы ошибались, — сказал Холл.
Селби поблагодарил его и вышел. Пять минут спустя фотограф вручил ему его фотографию и копию, на которой Джеймс Лейси был изображен с пышными усами цвета стали и в сером сомбреро. Кроме легкой нечеткости, ничто не говорило о необычности фотографии, не указывало на подделку.
Селби выдал ему двадцать долларов.
Фотограф вздохнул:
— Самые тяжелые двадцать баксов, которые я когда-либо зарабатывал. Я никак не мог найти фотографии в сомбреро, чтобы можно было бы поменять лица. Пришлось сфотографировать сомбреро, прилепить на голову вашего парня, снова сфотографировать ее, высушить негатив, отретушировать его, увеличить, подрисовать, а затем сделать снимок кабинетного размера. Друг, я здорово поработал!
— Я тоже, — рассеянно сказал Селби и, спохватившись, добавил: — Это не значит, что я не благодарен вам. Большое спасибо.
Он взял фотографию и отправился в отель «Пайонир-Румз». Всю дорогу его подсознательно сверлила мысль, что следует позвонить Рексу Брэндону и дать знать, где он находится, но Селби было приятно чувствовать себя как бы за чертой волшебного круга. Всякие разговоры о том, чем он сейчас занимается, нарушили бы эти чары.
Он будет действовать самостоятельно, а Брэндону позвонит позднее, когда сможет сказать, что тайна уже раскрыта и доказательства у него в руках.
Управляющая отелем «Пайонир-Румз» была крупной женщиной с тяжелым, скептическим взглядом, она смотрела на Селби настороженно, без всякого радушия. Селби объяснил, кто он такой, и спросил ее о человеке, который снимал комнату как Гораций Перн из маклерской компании «Интермаунтен».
Она сказала с досадой:
— Боже, я устала от этого человека! Полиция без конца спрашивает и спрашивает о нем. А я, хоть убей, ничего не могу вспомнить, за исключением того, что ему около пятидесяти или, может быть, чуть меньше, он носил кожаный жилет, сомбреро, у него были висячие седые усы. Их-то я помню лучше всего.
— А не было ли чего-то особенного в его глазах? — спросил Селби.
— Да, — ответила она. — Было в них что-то странное… манера держать их широко открытыми. Эти глаза напоминали мне что-то, но, хоть убей, не могу вспомнить, что именно.
— Вы хотите сказать, что видели их прежде?
— Нет, не думаю, и все же у меня такое ощущение, как если бы я их уже видела. В них есть что-то комичное, что ли. В общем, странные глаза…
— Вы имеете в виду цвет?
— Нет, форму. Что-то в разрезе глаз.
— Может, в нем есть восточная кровь? — спросил Селби наугад, чувствуя, как его все больше охватывает чувство разочарования.
— Нет, не то, но я просто не знаю, в чем тут дело.
— Был он высок, грузен?
— Нет, думаю, он был среднего роста. Ну, может быть, немного выше. Вы знаете, как это бывает. У нас сорок комнат, и большая часть их сдается каждую ночь. Одни приходят, другие уходят. Я смотрю на них лишь для того, чтобы определить, могут ли они напиться, или нашуметь, или вообще сделать что-то такое, что придется вызывать полицию. Я особенно осторожно отношусь к молодым женщинам, которые путешествуют парами. На прочих не очень обращаю внимание.
— Вы узнали бы этого человека, если бы снова увидели его?
— Думаю, что узнала бы.
— А может быть, вы все-таки вспомните, что необычного было в его глазах? Что показалось вам знакомым?
— Нет, не могу. Словно я где-то что-то видела, ну, вы знаете, как будто видела его брата или сестру, и… Я вот что сделаю, мистер Селби, — подумаю над этим еще раз и постараюсь вспомнить. Возможно, тут семейное сходство, и, может, он просто напоминает мне кого-то, кого я хорошо знаю.
— Благодарю, — сказал Селби, — а как насчет фотографий? Вы узнали бы его по фотографии?
— Думаю, что да.
Селби открыл портфель и вынул снимок, сделанный фотографом.
— Это тот человек? — спросил он.
Она внимательно посмотрела на снимок.
— Нет. Это не он.
— Вы хотите сказать, что не узнаете в нем человека, который жил здесь, или что это абсолютно не тот человек?
Она проговорила медленно:
— Я не скажу, что это абсолютно не тот человек, он чем-то похож на него и все-таки не похож. Это… о, подождите минутку.
Она опустила снимок, быстро заморгала глазами и сказала:
— Я знаю теперь, на что похожи его глаза.
— На что? — спросил Селби, снова почувствовав волнение.
— Я знала когда-то женщину, которой сделали операцию на лице. Какое-то время лицевые мускулы должны были находиться в покое, чтобы не растянуть кожу. Поэтому ей наложили несколько полосок пластыря от глаз ко лбу — вы знаете, не от самых глаз, а от висков. Это сильно оттягивало кожу назад, и у нее был напряженный остановившийся взгляд. Вот что напомнил мне тот человек.
Селби еще больше заволновался.
— То есть вы полагаете, что на его лоб был наложен пластырь, чтобы изменить выражение глаз и лица?
— Ну, я бы не стала заходить так далеко, просто его глаза напомнили мне об этой женщине. Я знала, что-то в них есть. Просто не могла определить — что.
Селби попросил:
— Посмотрите снова на эту фотографию. Представьте, что кожа от висков подтянута вверх полосками пластыря и оттого разрез глаз кажется странным, необычным. Можно тогда было бы сказать, что это тот же человек?
— Пожалуй, — с запинкой произнесла она. — Я думаю, что такое возможно, но это просто предположение, а не утверждение. Сомбреро, жилет и усы делают облик знакомым — даже если глаза были другими.
— Понимаю, — сказал Селби, — и хочу, чтобы вы обдумали все в целом. Я полагаю, что человек, который жил здесь, был переодет, усы у него фальшивые, а разрез глаз он изменил полосками пластыря, спрятанными под шляпой. Я собираюсь показать вам настоящую фотографию человека, жившего здесь, как я думаю, с загримированным лицом. Но пока я хочу, чтобы вы все это выбросили из головы. Ладно?! Не пытайтесь представить, как бы выглядел этот человек, если бы у него были другие глаза. Вы понимаете?
— Я так и сделаю, мистер Селби, и буду здесь, когда бы вы ни захотели меня видеть.
Селби оставил ее, отправился на телефонную станцию и вызвал Брэндона.
— Ты в Финиксе, Дуг? — В голосе Брэндона звучало изумление.
— Да, — подтвердил Селби. — Пытаюсь отработать эту версию с Аризоной.
— Полиция все уже там проверила, — сказал Брэндон. — Показания владелицы «Пайонир-Румз» ничего не дали. Полиция в Финиксе сделала все, что могла, но ничего не узнала.
— А у вас есть что-нибудь новое? — спросил Селби.
— Мы задержали Лейси, — сообщил шериф. — Дуг, у тебя просто нюх. Перед тем как лечь спать, я позвонил властям в Нью-Мексико. Они перекрыли все посадочные площадки и в каком-то отеле в Альбукерке зацапали Лейси, миссис Берк с ребенком и пилота.
— Где они сейчас?
— Здесь, в тюрьме, — ответил Брэндон. — Утверждают, что собирались вернуться, как только вам потребуются, что они вовсе не убегали — ну и все такое прочее. Так что власти Нью-Мексико решили экстрадировать их и вернули самолетом обратно. В отеле в Альбукерке они были зарегистрированы под вымышленными именами.
— Ну а что поделывает Инес Стэплтон? — поинтересовался Селби.
— Шумит изо всех сил, — ответил Брэндон. — Утверждает, что содержание матери под арестом грубо нарушает права ребенка, и, вероятно, потребует применения habeas corpus. Я бы хотел, чтобы ты был здесь, Дуг, — добавил он, поколебавшись. — Похоже, готовится какой-то юридический фейерверк, и твое отсутствие будет не очень хорошо выглядеть.
— А я и не покидал округа, — быстро ответил Селби.
— Я заболел. Простудился. Доктор предписал мне полное уединение, хотя бы на сутки. Инес Стэплтон ничего не сможет сделать такого, что дало бы результат раньше понедельника. Так что сиди спокойно, и пусть она добивается применения основного закона или чего она там хочет. Я вернусь сегодня вечером, может быть, завтра во второй половине дня. Сегодня суббота — законный день отдыха. У меня же есть право на весь уик-энд — я болен.
— Береги себя, сынок, — участливо сказал Брэндон. — Как ты себя чувствуешь?
— Прекрасно, — ответил Селби. — До свидания, Рекс, — и повесил трубку.
Он нанял машину, чтобы доехать до Туксона. Управляющий местным филиалом шорного магазина «Холл и Гарден» был загорелым кривоногим молчаливым человеком, который не тратит слов даром. Он посмотрел на кусок одеяла, который вручил ему Селби, на его удостоверение и мрачно подтвердил:
— Да, это от нашего одеяла.
— Сколько их у вас было?
— Четыре.
Селби посмотрел ему в глаза.
— Кому вы их продали?
— Не думаю, что могу сразу вспомнить.
В этом человеке явно чувствовалась враждебность, и это подсказало Селби следующий вопрос:
— Не продавали ли вы одно из них Джеймсу Лейси?
Глаза управляющего стали еще холоднее.
— Лейси, — сказал он, — наш постоянный покупатель. Если вы хотите что-нибудь знать, спросите его самого.
Селби подошел к телефону, вызвал контору шерифа и сказал подошедшему к телефону Рейли:
— Я в городе, Рейли, у меня небольшое затруднение с управляющим местным отделением магазина «Холл и Гарден». Вы не могли бы подъехать?
— Буду через пять минут, — пообещал Рейли.
В течение этих пяти минут управляющий, кажется, обдумывал положение. И все больше и больше нервничал. Один или два раза он как будто хотел заговорить с Селби, но тот держался отчужденно.
Дверь открылась, вошел Рейли. Пожал руку Селби, затем поздоровался за руку с управляющим и спросил у него:
— В чем дело, Том?
— Я не хочу давать информацию о покупателе нашего магазина — Джимми Лейси.
— Ерунда, — заметил Рейли. — Ты же не хочешь попасть в положение человека, отказывающегося помогать правосудию, правда, Том?
— Нет, пожалуй, не хочу.
— Я так и думал, — продолжал Рейли. — А что касается Лейси, то он мой друг. Он имеет политическое влияние. И я не собираюсь наживать в нем врага. Но мой долг — помогать закону, что я и стараюсь делать.
Этот человек задал тебе вопрос. Моя контора работает вместе с ним. Так что считай, что этот вопрос задал я.
Ты намерен на него отвечать?
— Да, — смирился управляющий.
— Что за вопрос? — Рейли повернулся к Селби.
Тот указал на кусок одеяла.
— Я хочу знать, покупал ли Джеймс Лейси одно из таких одеял в этом магазине?
Управляющий кивнул.
— Когда? — спросил Селби.
— Около года назад, сразу после того, как они поступили. Я знал, что одеяло слишком дорого для наших местных покупателей. А щеголи обычно не сами покупают экипировку для лошади. Их снабжают богатые ранчеро. Но Лейси всегда был иным. Ничто не было слишком хорошо для лошади, принадлежащей Джиму Лейси. Я сказал ему про одеяла, и он купил два.
— Два из четырех? — воскликнул Селби.
— Правильно.
— Можете ли вы сказать точнее, когда это было?
— Если точно… надо посмотреть. Было это в прошлом году, а мои прошлогодние книги отправлены в контору в Финикс.
— Том проверит и даст мне знать, а я сообщу вам, — сказал Рейли прокурору. — Вы, насколько мне известно, чертовски занятой человек, Селби.
Селби кивнул.
Рейли выразительно взглянул на Селби.
— А теперь, если вы здесь закончили, поехали в мою контору, я хочу поговорить с вами.
Селби сел в машину Рейли, но тот не поехал в свой офис, он, миновав примерно квартал, припарковал машину и спросил:
— Действительно так важно опознать одеяло?
— Чертовски важно. Я хочу увязать расследование непосредственно с Лейси. При теперешнем положении дел я не могу этого сделать. У меня есть только косвенные доказательства, и все. Существует сто таких одеял.
Лейси купил два из них.
Рейли сказал:
— У меня предчувствие, что я могу вам помочь.
— Что вы имеете в виду? — спросил Селби.
— Вы когда-нибудь ездили верхом?
— Нет, очень редко.
— Я так и думал, — коротко заметил Рейли. — Поэтому вы и проглядели самое лучшее доказательство, которое у вас есть.
— Какое?
— Я заметил пару лошадиных волос, приставших к куску одеяла. Полагаю, он был вырезан из того одеяла, которое вы держите как доказательство. Правильно?
— Да, — согласился Селби.
— Хотите прокатиться? — спросил Рейли.
— Куда?
— Поедем к Лейси домой. Думаю, мы могли бы там кое-что найти.
— Едем, — сказал Селби.
Рейли ехал с большой скоростью. Ранчо было закрыто, и никого не было видно.
— Наш человек находился здесь до самого раннего утра, — объяснил Рейли, — затем ваш шериф позвонил и сообщил, что взял Лейси под арест… Надо полагать, ваше Большое жюри предъявило ему обвинение в убийстве первой степени?
Селби кивнул.
— Должно быть, против него больше доказательств, чем я думал, — сказал Рейли. — Он достаточно вспыльчив и может пальнуть… если на него давят. Вы сами это видели. Сожалею, что посоветовал вам обращаться с ним помягче… Давайте-ка теперь проведем небольшое расследование.
И он завернул на конюшню, где мексиканец чистил стойла.
Рейли заговорил с ним по-испански. Через несколько минут мексиканец неохотно провел их в комнату, которая находилась позади конюшни и была закрыта на висячий замок. Мексиканец достал из кармана ключ, вставил его в замок и открыл дверь. В комнате находился ряд седельных подставок примерно с пятнадцатью седлами. И снова последовал разговор между мексиканцем и помощником шерифа. После этого конюх указал на седло из искусно обработанной кожи, отделанное серебром. Поверх седла было наброшено одеяло.
Рейли подошел и снял одеяло.
— Все в порядке, дружище, — повернулся он к Селби, — может быть, я смогу расплатиться за то, что сбил вас со следа тогда, когда вы были здесь в первый раз.
Парень говорит, это любимое седло Лейси, а это — попона для лошади. Она парная тому одеялу, о котором вы говорили, верно?
Селби внимательно посмотрел на попону и кивнул.
— А вы могли бы выяснить, что случилось с другим одеялом?
Рейли снова пустился в длинный разговор по-испански, указывая то на попону, то на кусок одеяла в руках Селби.
Мексиканец отвечал большей частью односложно.
Наконец он сказал что-то, что вызвало поток красноречия у Рейли. Мексиканец снова заговорил, постепенно становясь более словоохотливым. Через пять минут он уже махал руками, жестикулировал и говорил не переставая.
Рейли повернулся к Селби.
— То одеяло, которое вы пытаетесь опознать… В нем есть прожженная дыра?
Ответ он прочитал на лице Селби.
— Ну, похоже, вы получили все, что вам нужно, приятель, — сказал Рейли. — Парень работает у Лейси два года. Он помнит, когда получил две попоны для лошадей. Говорит, они были совершенно одинаковые. В одной была прожжена дыра: Лейси взял ее в горы, когда охотился на оленей. Кто-то из охотников воспользовался ею вместо одеяла, расстелил попону слишком близко от костра, из огня выскочила искра и прожгла в ткани дыру.
— А что потом случилось с этим одеялом? — спросил Селби.
Рейли снова заговорил с мексиканцем по-испански, затем сказал Селби:
— Оно было где-то здесь, но в последнее время он его не видел.
— Что он подразумевает под словами «последнее время»? — продолжал допытываться Селби.
— Я спрашиваю его, и он отвечает — может быть, с неделю. Вы знаете, как эти люди относятся ко времени. Оно не очень много значит для них.
Селби сказал:
— Послушайте, Рейли, эти сведения чертовски важны. Я не хочу, чтобы с этим парнем что-нибудь случилось. Я не хочу, чтобы он сбежал или чтобы его показания изменились.
— Хорошо, мы позаботимся о нем, — сказал Рейли. — У меня есть и еще одна идея, которая может вам помочь.
— Какая? — спросил Селби.
— Конский волос. Понимаете, у всех лошадей разные волосы. Давайте возьмем отсюда второе одеяло и сверим то, которое есть у вас. Я думаю, вы найдете толкового человека с микроскопом, и он отыщет в них волосы одних и тех же лошадей.
Селби горячо пожал его руку и сказал:
— Рейли, за мной выпивка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22