А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

Чадович Николай Трофимович

Тропа - 4. Клинки максаров


 

Здесь выложена электронная книга Тропа - 4. Клинки максаров автора по имени Чадович Николай Трофимович. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Чадович Николай Трофимович - Тропа - 4. Клинки максаров.

Размер архива с книгой Тропа - 4. Клинки максаров равняется 245.72 KB

Тропа - 4. Клинки максаров - Чадович Николай Трофимович => скачать бесплатную электронную книгу





Николай Трофимович Чадович Юрий Михайлович Брайдер
Клинки максаров


Тропа Ц 4



Юрий Брайдер, Николай Чадович
КЛИНКИ МАКСАРОВ

… лабиринт не стоит воздвигать, потому что Вселенная – лабиринт уже существующий.
Х.Л.Борхес

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Словно лавовый поток размером с океан, словно цунами из горящей нефти, словно протуберанец, родившийся в недрах преисподней, на Страну Забвения надвигалось Лето и вместе с ним надвигалась смерть.
Первыми, как всегда, умерли нежные цветы, покрывавшие черепашьи пастбища.
Дети собирали опавшие лепестки и охапками носили их в дом судьи Марвина.
Тот сидел в пустой светлой комнате, стены и потолок которой хранили неистребимые следы предыдущего Лета, и рассеянно составлял из этих лепестков картину. По замыслу судьи ее гамма должна была как-то контрастировать с его собственными невеселыми мыслями.
Однако на этот раз у Марвина ничего не получалось. Как он ни компоновал оттенки, к каким только ухищрениям ни прибегал – мертвые, иссушенные неведомой силой лепестки могли выразить только то, что выражали: тоску, тлен и печаль небытия. Дети тихо стояли вокруг и наблюдали за его кропотливой работой. Большинству из них предстояло умереть в самое ближайшее время, и они знали об этом.
Хотя Лето, как это ему и положено, пришло совершенно неожиданно, все необходимые приготовления были уже сделаны, последние распоряжения отданы и каждый знал свою дальнейшую судьбу.
Судья лично попрощался со всеми, кому на этот раз не хватило места в Убежище – со стариками и калеками, которые и так не протянули бы долго, с чужеродцами, имевшими здесь лишь временный приют, и детьми, слишком взрослыми, чтобы разделить саркофаг с кем-либо из родителей и в то же время слишком юными, чтобы самостоятельно пережить в нем страшную летнюю пору.
За стеной заскрипел песок, послышалась простенькая, еще далекая от совершенства мелодия, и в пустом проеме дверей появился младший брат судьи – Тарвад, на попечении которого находились машины холода. Все свое свободное время он посвящал музицированию и никогда не расставался с оправленной в серебро свирелью.
Марвин отодвинул незаконченную картину и ласковым, но решительным жестом отослал детей прочь. Возле судьи осталась только его дочь. Голову девочки украшал венец смертницы и поэтому ей было позволено многое из того, что не позволялось раньше.
– Какие новости, брат? – спросил судья.
– Черепахи уже перестали пастись и тронулись восвояси, – сказал Тарвад и легонько дунул в свирель.
– Глупые создания. – Судья пожал плечами. – Их путь мучителен и не ведет к спасению. Не лучше ли до самого последнего вздоха наслаждаться пищей, покоем и любовью… Но ведь тебя привели ко мне совсем другие дела. Не так ли, брат?
– Да. – Тарвад был явно смущен. – Я пришел к тебе не как к брату, а как к судье. Всем известна твоя справедливость и рассудительность. Но я пришел не один. Со мной странный человек, чужеродец. Его речи иногда трудно понять, но ты будь терпелив и выслушай до конца. Если он о чем-нибудь попросит тебя, постарайся помочь. Поверь, так будет лучше для всех нас.
Пока изрядно Озадаченный Марвин размышлял над этими словами, мелодия свирели постепенно обретала стройность и полнозвучность.
– Признаться, я впервые слышу такое с тех пор, как научился понимать человеческую речь. – Марвин разжал кулак, выпуская на волю пригоршню пестрых лепестков. – В такую пору ты беспокоишься о судьбе какого-то чужеродца!
– Уж если говорить откровенно, его благорасположение уже само по себе стоит немало. Он восстановил три саркофага, на которые мои помощники уже махнули рукой. Его заботами машины холода стали работать намного лучше… Но дело совсем не в этом. Поговори с ним сам, и ты все поймешь.
– Он здесь?
– Да. Ожидает за порогом.
– Тогда пусть войдет.
Чужеродец кивком головы поприветствовал судью и внимательным взглядом обвел помещение, стены которого наподобие изысканной лепнины украшали застывшие каменные потеки. От уроженца Страны Забвения его отличали разве что неуклюжие движения, да чересчур резкая мимика.
– Я рад видеть тебя, чужеродец, – мягко сказал судья. – Хотя мы встретились не в самую лучшую пору. Знаешь ли ты, что очень скоро сюда придет Лето?
– Знаю.
– А тебе известно, что это такое?
– Известно. – Голос гостя был хрипловат, а из всех подходящих для этого случая слов он выбирал самые простые.
– Когда ты явился сюда, тебя предупредили, что нашим гостеприимством можно пользоваться только до наступления Лета.
– Кажется, мне говорили что-то такое. Но тогда я не придал этим словам особого значения.
– А надо было. Ведь для тебя начало Лета означает конец жизни.
– Никто не волен распоряжаться моей жизнью, судья. Даже я сам.
– Никто и не пытается распоряжаться твоей жизнью. Но ты сам вскоре попросишь о смерти. Поверь, в этом нет ничего противоестественного. Если бы не обязанности судьи, я сам давно бы уже распрощался с жизнью. Для этого существует немало безболезненных способов. Ты сможешь выбирать любой.
– Увы, судья. Моя жизнь еще может мне пригодиться.
– Но тогда тебе придется взять взамен чужую жизнь. Уцелеть ты сможешь только лишив кого-нибудь из нас саркофага.
– И этого я не собираюсь делать.
– Тогда я не понимаю тебя. Возможно, твой ум повредился от страха?
– Все очень просто, судья. Я не стану дожидаться Лета. Я уйду отсюда. Как уходят вон те твари. – Он указал в окно на бесчисленные стада черепах, медленно-медленно ползущих в одном направлении.
– Когда Лето вновь отступит и мы покинем Убежище, выжженная земля вокруг будет усыпана их пустыми панцирями.
– Это твоя дочь, судья? – казалось, чужеродец не обратил никакого внимания на последние слова Марвина.
– Да.
– Красивая… Она тоже умрет?
– Это не должно тебя беспокоить. – Марвин едва сдержал вспышку гнева. Речи чужеродца были настолько бестактны, что даже бесконечному терпению судьи подошел конец.
– Ты хочешь жить, малышка? – словно не замечая состояния Марвина, спросил у девочки чужеродец.
– Нет, – она беззаботно покачала головой.
– Так вот, – докучливый гость снова обратился к судье. – Я постараюсь спасти самого себя и всех тех, кто мне поверит.
– Каким образом, хотелось бы знать? – Судья прикрыл глаза, чтобы не видеть лицо собеседника.
– Сейчас я отвечу. Но сначала сам задам несколько вопросов. – Он прошелся по комнате, разглядывая кое-какие сохранившиеся вещи: причудливые комки оплавленного металла, радужные хрустальные слитки, прекрасную керамику, почти не тронутую огнем. – Ты случайно не знаешь предназначенье этого предмета, судья? – Он указал на прихотливую сосульку, в которой слились воедино медь, стекло и железо.
– По-твоему, каждый предмет должен иметь какое-нибудь предназначенье? – Марвин устало погладил дочку по щеке. – Он просто красив, вот и все. Присмотрись, как играют на нем отблески света. Он украшает нашу жизнь так же, как цветы, музыка, дети…
– А я уверен, что этот предмет был создан с совершенно определенной целью. Он предназначен для измерения… как бы это лучше выразиться… в вашем языке нет близкого понятия… Ну, скажем так: для измерения длительности таких, например, явлений, как жизнь.
– Ты говоришь очень путано. Как можно измерить жизнь? Да и зачем? Детство обязательно сменится юностью, а зрелость старостью.
– Представь себе, все на свете имеет свое мерило. От этой стены до той двенадцать шагов. Точно так же можно измерить и жизнь. Но для этого нужно иметь какие-то отметки, вехи. Смену времени года, смену дня и ночи.
– Ночь может наступить еще до того, как ты сомкнешь губы, а может – только в следующем поколении.
– То-то и оно. Небесные явления утратили логику и порядок. Но когда ваши предки создавали эту штуку, – он снова коснулся странной сосульки, в глубине которой поблескивали деформированные зубчатые колесики, – они умели измерять длительность любых событий. Стало быть, когда-то здесь случилось нечто такое, после чего подобные измерения утратили смысл. Кроме того, с той поры сохранилось множество других предметов, назначение которых вами забыто.
– Он говорит о восьминогих машинах, которые хранятся в тупиковом тоннеле Убежища. – Тарвад на мгновение оторвался от свирели. – Одну из них он заставил двигаться. Я видел это своими глазами.
– Такие машины могут двигаться в десятки раз быстрее человека. На одной из них я собираюсь убежать от Лета. – В словах чужеродца судье почудился оттенок гордости.
– Куда? В какие края?
– Вот об этом я и собираюсь поговорить с тобой. – Чужеродец опять уставился на черепах. – Значит, все эти твари должны погибнуть?
– Да. Им не уйти от Лета.
– Но когда Лето отступит, здесь появятся другие такие же?
– После того, как пройдут дожди и взойдет трава, их приползет видимо-невидимо. Иначе чем бы мы тогда питались? Ведь о всех других животных мы знаем только из древних преданий.
– И какого размера будут эти черепахи?
– Раз в пять-шесть меньше тех, которые ты видишь. Здесь они будут отъедаться вплоть до прихода нового Лета.
– Следовательно, должно существовать такое место, где эти твари могут жить и размножаться, пока земля тут превращается в камень, а камень в песок.
– Если такое место и существует, до него не так-то легко добраться. Да и человеку там придется совсем несладко. Черепахи съедобны, но они совершенно чужды нам. У них нет ни ног, ни мозга, ни внутренностей. Неизвестно даже, способны ли они видеть и слышать. Трудно себе представить, какой мир мог породить столь странных существ. Кроме того, там, где бродит столько мяса, должны бродить и его пожиратели. В наши края они, к счастью, не забредают. Но панцири некоторых черепах носят страшные шрамы. В рост человека длиной и глубиной по локоть.
– Неужели никто из вас не добирался до тех мест?
– Плести небылицы – любимое занятие стариков. Спроси лучше у них. Я и так рассказал тебе слишком много. Ты же знаешь, что у нас не принято откровенничать с чужеродцами. Если не хочешь умереть как человек, поступай, как знаешь. Можешь взять себе машину, о которой ты говорил. Нам она не нужна. Поезжай на ней куда угодно.
– Но этому мешает одно обстоятельство.
– Какое же? – Судья уже понял, что от чужеродца не так-то легко отвязаться, но решил терпеть до конца.
– Черепахи едят траву, а вы – черепах. Машине тоже нужна пища.
– Что ты имеешь в виду?
– Она движется с помощью жидкого воздуха, который производят ваши машины холода.
– Вот его ты никогда не получишь! – голос судьи зазвенел. – Холод нужен тем, кто скоро ляжет в саркофаг. Если он окончится раньше, чем температура в Убежище упадет до приемлемого предела, мы все просто изжаримся. Холод для нас – это жизнь! Нам дорог каждый сосуд!
– Мне нужно всего десять-двенадцать штук. Для вас такое количество ничего не значит.
– Десять сосудов – это минимальная норма для одного саркофага. У кого именно ты предлагаешь отобрать их?
– А ведь я мог бы спасти твою дочь. И не ее одну. Отдай свои собственные сосуды и поезжай вместе сынами. Если мы доберемся до страны, которую не сжигает Лето, впоследствии туда сможет перебраться весь ваш народ.
– Ты безумец! Ты ровным счетом ничего не знаешь о нас. Мы здесь родились и здесь умрем. Нам не позволено уйти.
– Кем не позволено?
– Нашими отцами. Нашим опытом. Нашей жизнью. Впрочем, и сам ты далеко не уйдешь. Твоя машина не пройдет и несколько тысяч шагов, можешь мне поверить…
– Все ее механизмы вполне надежны.
– Не в механизмах дело. В них ты, возможно, и разбираешься, а вот во всем остальном – нет. Ты слишком мало прожил в этой стране и ничему не научился. Даже из нашего разговора ты ровным счетом ничего не понял. Прощай, чужеродец!
– Надеюсь, мы еще встретимся, судья. Подумай над моими словами. Подумай и о своей дочери. – Он протянул руку, словно собираясь снять с девочки венец смертницы, но так и не дотронулся до него. – Только думай не очень долго.
После того, как чужеродец ушел, в комнате еще долго стояла тишина.
– И все-таки, я на твоем месте сделал бы все, чтобы он ушел как можно быстрее, – словно самому себе сказал Тарвад. – Боюсь, как бы его присутствие не накликало на нас беду.
– Худшей беды, чем та, которая скоро обрушится на нас, не бывает.
– Кто знает, кто знает… – Тарвад задумчиво вертел в руках свирель.
– Что ты хочешь этим сказать? Чужеродцу не удалось вывести меня из себя, но боюсь, что у тебя это получится.
– Умерь гнев, брат. Он редкая дичь. И, наверное, ценная. За ним могут явиться такие охотники, что и нам всем здесь не поздоровится.
– Ничто уже не явится сюда, кроме всепожирающего пламени. А теперь оставь меня одного, брат. Я очень устал и хочу побыть в одиночестве. Иди и ты, дочка…
– Боюсь, как бы тебе не пришлось пожалеть об этом решении. Не забывай о тех, милостью которых существует наш народ. Не забывай о том, чем мы должны платить за эту милость. Если чужеродец не сможет убраться подобру-поздорову, он кинется на поиски другого пути спасения. И кто знает, не обнаружит ли он его… Вот тогда уж каждый из нас возжелает смерти в геенне огненной, как избавленья. – Тихо наигрывая на свирели, Тарвад вышел.
Отойдя на порядочное расстояние от дома судьи, Артем повалился на мягкую траву под стеной какого-то полуразрушенного здания. Разговор с Марвином опрокинул все его планы, и теперь надо было искать какой-то другой выход. С жизнью расставаться он не собирался, даже самым безболезненным способом. Проще всего было бы украсть нужное количество никем не охраняемого жидкого воздуха, но это было бы то же самое, что надругаться над младенцем или убить старика. Хотя машины холода и работали сейчас на треть продуктивнее, чем раньше, но все сосуды высокого давления были наперечет.
Небо мерцало и переливалось всеми оттенками синего цвета и было больше похоже не на небо, а на океан, если смотреть на него с большой высоты. Какие-то тени двигались в его глубине, заслоняя одна другую, кое-где темнели бездонные фиолетовые провалы, а кое-где среди белесой голубизны величаво текли бирюзовые реки. Впрочем, на своем, не таком уж долгом веку, Артем видел немало всяких чужих небес, и это было еще не самое странное. Даже не верилось, что очень скоро дыхание неба испепелит здесь все живое.
«А жалко, – подумал Артем, глядя на отцветающую, но все еще пеструю и благоухающую равнину. – Очень жалко… Зеленая трава, чистая вода, тишина, не нарушаемая ни бурями, ни грозами. Здесь не бывает холодов, а солнце не слепит глаза. Да и вообще, этого солнца никто никогда не видел, по крайней мере, на жизни последних десяти поколений. В общем – почти „джанна“, мусульманский рай. Разве что чернооких гурий не хватает. Впрочем, зеленоглазые женщины Страны Забвения отменно красивы, добры и знают толк в любви».
Если что-то и напоминало тут Артему о его родном, уже почти забитом мире, то только здешние люди. Люди, да еще, пожалуй, руины…
Зато все остальное было какое-то чужое, ни на что не похожее. Эти лишенные головы и лап, огромные, как стога сена, черепахи… Трава, чей густой и горячий, как кровь, сок во тьме вызывает ожоги, которые сам же излечивает при свете дня… Цветы, в чашечках которых копошится серая, клейкая мошкара, рождающаяся и умирающая вместе с этими цветками… И вообще, зачем здесь нужны такие яркие и пахучие цветы, если птицы и летающие насекомые напрочь отсутствуют?
Внезапно по всему небу стремительно побежали темные пятна-кляксы, которые все множились и росли в размерах, сливаясь между собой. Прошло еще одно мгновение – и небо оцепенело, приобретя равномерный чернильный цвет. Так бывает, когда кристаллизируется перенасыщенный раствор какой-нибудь соли. Сумрак разом погасил все краски дня. Наступила Синяя ночь – уже пятая подряд, если память не подводила Артема. Впрочем, подобные события давно уже перестали занимать его. Он утратил всякое представление о времени и жил так же, как и все в этой стране – спал, когда уставал, работал, если имел желание, ел, когда чувствовал голод. Никто здесь не строил никаких планов на будущее и не считал ничего, что количеством превышало число пальцев на руках и ногах. От прошлого остались только смутные воспоминания и сказки, но нельзя же в сказках искать ответ на то, почему в этом мире спутались все концы и начала, почему исчезло солнце, хотя не исчез свет, и откуда появляется всегда нежданное Лето.
Скоро мысли в голове Артема стали путаться и он уснул, но внезапно проснулся, почувствовав на себе чей-то пристальный взгляд. Накрепко въевшееся в кровь и плоть чувство самосохранения заставило его мгновенно сгруппироваться, приготовившись к схватке.
Однако это была всего лишь дочь судьи. В полумраке Синей ночи лицо ее казалось неестественно бледным, и только сейчас, лежа у ее ног, Артем разглядел, что это вовсе не ребенок, а девушка-подросток в пору раннего расцвета.

Тропа - 4. Клинки максаров - Чадович Николай Трофимович => читать онлайн электронную книгу дальше


Было бы хорошо, чтобы книга Тропа - 4. Клинки максаров автора Чадович Николай Трофимович дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Тропа - 4. Клинки максаров у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Тропа - 4. Клинки максаров своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Чадович Николай Трофимович - Тропа - 4. Клинки максаров.
Если после завершения чтения книги Тропа - 4. Клинки максаров вы захотите почитать и другие книги Чадович Николай Трофимович, тогда зайдите на страницу писателя Чадович Николай Трофимович - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Тропа - 4. Клинки максаров, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Чадович Николай Трофимович, написавшего книгу Тропа - 4. Клинки максаров, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Тропа - 4. Клинки максаров; Чадович Николай Трофимович, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн