А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


Вы подтверждаете эти свои показания?
Власик: Я подписал на следствии эти показания, но в них нет ни одного моего слова. Все это – формулировка следователя.
Я говорил на следствии, что не отрицаю фактов ведения мною во время выпивок со Стенбергом служебных разговоров по телефону, но заявлял, что понять из этих разговоров ничего нельзя было. Кроме того, прошу учесть, что Стенберг в течение многих лет работал по оформлению Красной площади и знал очень многое по вопросам работы органов МГБ.
Председательствующий: Вы заявляете, что в протоколе нет ваших слов. Это относится только к разбираемому нами эпизоду или ко всему делу в целом?
Власик: Нет, так это расценивать нельзя. То, что я не отрицаю своей вины в том, что мною велись разговоры служебного характера по телефону в присутствии Стенберга, это я заявлял и на следствии. Я также говорил, что в этих разговорах, возможно, затрагивались вопросы, которые могли быть знакомы Стенбергу, и он мог почерпнуть из них что-либо. Но следователь мои показания записывал своими словами, в несколько иной формулировке, чем та, которую я давал при допросах. Более того, следователи Родионов и Новиков не давали мне возможности вносить какие-либо исправления в записываемые ими протоколы.
Председательствующий: Был случай, когда вы в присутствии Стенберга разговаривали с главой правительств?
Власик: Да, такой случаи имел место. Правда, разговор сводился только к моим ответам на вопросы главы правительства, и Стенберг, кроме того, с кем я говорю, понять ничего из этого разговора не мог.
Председательствующий: Вы что же, называли главу правительства по имени, отчеству или по фамилии?
Власик: Во время разговора я называл его по фамилии.
Председательствующий: О чем был этот разговор?
Власик: Разговор шел о посылке, которую прислали главе правительства с Кавказа. Я эту посылку направил в лабораторию на анализ. Анализ требовал времени, и, естественно, посылка на некоторое время была задержана. Кто-то о получении посылки доложил ему. В результате этого он позвонил мне, стал спрашивать причины задержки передачи ему посылки, стал ругать меня за задержку и потребовал, чтобы посылка была немедленно передана ему. Я отвечал, что сейчас проверю, в каком положении дело, и доложу ему.
Председательствующий: Откуда велся этот разговор?
Власик: С моей загородной дачи.
Председательствующий: Вы сами звонили по телефону или вас вызвали к нему?
Власик: К телефону вызывали меня.
Председательствующий: Но вы могли, зная, с кем будет разговор, удалить Стенберга из комнаты.
Власик: Да, конечно, мог. И, кажется, даже я закрывал дверь в комнату, из которой вел разговор.
Председательствующий: Сколько раз вы предоставляли Стенбергу место в служебном самолете, принадлежащем Управлению охраны?
Власик: Кажется, два раза.
Председательствующий: Вы имели на это право?
Власик: Да, имел.
Председательствующий: Что, это предусматривалось какой-либо инструкцией, распоряжением или приказом?
Власик; Нет. Специальных указаний на этот счет не было. Но я считал возможным разрешить Стенбергу лететь в самолете, так как он отправлялся в рейс пустым. То же самое делал и Поскребышев, предоставляя право полета в этом самолете сотрудникам ЦК.
Председательствующий: А не значит ли это, что, в частности, у вас дружеские и приятельские отношения к Стенбергу взяли верх над служебным долгом?
Власик: Получается так.
Председательствующий: Вы выдавали пропуска для прохода на Красную площадь во время парадов своим друзьям и сожительницам?
Власик: Да, выдавал.
Председательствующий: Вы признаете, что это было злоупотреблением с вашей стороны служебным положением?
Власик: Тогда я этому не придавал особого значения. Сейчас же я расцениваю это как допущенное мною злоупотребление. Но прошу учесть, что давал я пропуска только лицам, которых хорошо знал.
Председательствующий: Но вами давался пропуск на Красную площадь некой Николаевой, которая была связана с иностранными журналистами?
Власик: Я только сейчас осознал, что совершил, давая ей пропуск, преступление, хотя тогда не придавал этому значения и считал, что ничего плохого произойти не может.
Председательствующий: Своей сожительнице Градусовой и ее мужу Шрагеру вы давали билеты на трибуны стадиона «Динамо»?
Власик: Давал.
Председательствующий: А куда именно?
Власик: Я не помню.
Председательствующий: Напоминаю вам, что, пользуясь данными вами билетами, они оказались на трибуне стадиона «Динамо» в секторе, где находились ответственные работники Центрального Комитета и Совета Министров. И вам потом звонили по этому поводу, выражая недоумение указанным фактом. Вы помните это?
Власик: Да, я помню этот факт. Но ничего плохого в результате таких моих действий случиться не могло.
Председательствующий: А вы имели право поступать так?
Власик: Теперь я понимаю, что не имел права и не должен был так поступать.
Председательствующий: Скажите, вы со Стенбергом и своими сожительницами бывали в ложах, предназначенных для охраны правительства, имеющихся в Большом театре и других?
Власик: Да, в Большом театре я был один или два раза. Вместе со мной там были Стенберг с женой и Градусова. Кроме того, мы были раза два или три в Театре Вахтангова, Театре оперетты и т. д.
Председательствующий: Вы объясняли им, что эти ложи предназначены для сотрудников охраны членов правительства?
Власик: Нет. Зная, кто я, они могли сами об этом догадаться.
Член суда Коваленко: Оглашаю выдержку из показаний Власика от 26 февраля 1954 года:
«Стенбергу и сожительницам не только не положено было быть в этих ложах, но и знать о них. Я же, потеряв всякое чувство бдительности, сам посещал с ними эти ложи и, больше того, совершая преступление, неоднократно давал указание пропускать в мое отсутствие Стенберга и сожительниц в ложи для секретарей ЦК».
Это правильно? Такие случаи были?
Власик: Да, были. Но должен сказать, что в таких местах, как Театр оперетты, Театр Вахтангова, цирк и т. п., члены правительства никогда не бывали.
Председательствующий: Вы демонстрировали Стенбергу и своим сожительницам снятые вами кинофильмы о главе правительства?
Власик: Это имело место. Но я считал, что если эти фильмы снимались мною, то я имел право и показывать их. Теперь я понимаю, что этого я не должен был делать.
Председательствующий: Вы им показывали правительственную дачу на озере Рица?
Власик: Да, показывал издали. Но хочу, чтобы суд меня правильно понял. Ведь озеро Рица является местом, которое по указанию главы правительства было предоставлено тысячам людей, приезжавших туда на экскурсию. Мне специально было дано задание организовать порядок осмотра экскурсантами достопримечательностей этого места. В частности, было организовано катание на катерах, причем катера эти держали свой путь в непосредственной близости от расположения правительственных дач, и, конечно, все экскурсанты, во всяком случае большая их часть, знали, в каком месте находится правительственная дача.
Председательствующий: Но не все экскурсанты знали, какая именно дача принадлежит главе правительства, а вы об этом рассказали Стенбергу и своим сожительницам.
Власик: Ее местонахождение знали все экскурсанты, что подтверждается многочисленными агентурными материалами, имевшимися в то время у меня.
Председательствующий: Какие еще секретные сведения вы разглашали в разговорах со Стенбергом?
Власик: Никаких.
Председательствующий: Что вы рассказывали ему о пожаре на даче Ворошилова и о погибших там материалах?
Власик: Точно я об этом не помню, но разговор об этом имел место. Когда я однажды попросил у Стенберга лампочки для елки, то как-то попутно рассказал ему, какие бывают случаи при неосторожном обращении с электроосвещением елки.
Председательствующий: Вы рассказывали ему о том, что именно погибло при этом пожаре?
Власик: Возможно, что я сказал ему, что при пожаре на даче погибли ценные исторические фотодокументы.
Председательствующий: Вы имели право сообщать ему об этом?
Власик: Нет, конечно, не имел. Но я не придавал тогда этому значения.
Председательствующий: Вы говорили Стенбергу, что в 1941. году вы выезжали в Куйбышев для подготовки квартир членам правительства?
Власик: Стенберг тоже в тот период вернулся из Куйбышева, и разговор о моей поездке в Куйбышев у нас был, но что именно я ему говорил, не помню.
Председательствующий: Вы рассказывали Стенбергу, как однажды вам пришлось организовать обман одного из иностранных послов, который хотел проверить, находится ли тело Ленина в Мавзолее, для чего он принес к Мавзолею венок.
Власик: Точно не помню, но какой-то разговор об этом был.
Член суда Коваленко: Оглашаю показания подсудимого Власика от 18 февраля 1953 года:
«Секретные сведения я выбалтывал Стенбергу только из-за своей беспечности. Вот, например, в годы войны, когда тело Ленина было вывезено из Москвы, один из иностранных послов, решив проверить, находится ли оно в Москве, пришел возложить венок в Мавзолей. Об этом мне доложили по телефону на дачу, когда у меня находился Стенберг.
После разговора по телефону я рассказал Стенбергу об этом случае и сказал, что для обмана посла пришлось венок принять и выставить у Мавзолея почетный караул.
Были и другие подобные случаи, но я их не помню, потому что этим разговорам не придавал значения и считал Стенберга честным человеком».
Это правильные Ваши показания?
Власик: Я говорил следователю, что, возможно, был случай, когда мне звонили по телефону. Но присутствовал ли Стенберг во время разговора на эту тему, я не помню.
Председательствующий: Рассказывали ли вы Стенбергу об организации охраны во время Потсдамской конференции?
Власик: Нет. Об этом я ему не говорил. Когда я приехал из Потсдама, то Стенбергу мною был показан кинофильм, который я снял в Потсдаме во время конференции. Так как в этом кинофильме я был заснят в непосредственной близости от охраняемого, то он не мог не понять, что организацией охраны руководил я.
Председательствующий: Подсудимый Власик, скажите, вы раскрыли перед Стенбергом трех секретных агентов МГБ, – Николаеву, Гривову и Вязанцеву?
Власик: Я говорил ему о назойливом поведении Вязанцевой и при этом высказал мысль, что она, может быть, связана с милицией.
Председательствующий: Оглашаю показания свидетеля Стенберга от 22 октября 1953 года.
«От Власика мне лишь известно, что моя знакомая Гривова Галина Николаевна (работающая в тресте внешнего оформления Моссовета) является агентом органов МГБ, а также, что его сожительница Вязанцева Валентина (отчество не знаю) тоже сотрудничает с органами МГБ.
Больше о работе органов МГБ Власик мне ничего не рассказывал».
Вы подтверждаете эти показания?
Власик: Я говорил Стенбергу, что Вязанцева каждый день звонила мне по телефону и просила встретиться с ней. На основании этого и того, что она работала в какой-то продовольственной палатке, я сказал Стенбергу, что она «трепло» и, по всей вероятности, сотрудничает с уголовным розыском. Но о том, что она является секретным агентом МГБ, я Стенбергу не говорил, так как сам не знал об этом. Должен сказать, что Вязанцеву я знал еще маленькой девочкой.
Председательствующий: Вы показывали Стенбергу агентурное дело на него, которое велось в МГБ?
Власик: Это не совсем так. В 1952 году, после приезда из командировки с Кавказа, меня к себе вызвал зам. министра госбезопасности Рясной и дал агентурное дело на Стенберга. При этом он сказал, что в этом деле есть материал и на меня, в частности, о моих служебных разговорах по телефону. Рясной сказал, чтобы я ознакомился с этим делом и изъял из него то, что считал бы необходимым. Я со всем делом не знакомился. Прочитал я только справку – представление в ЦК на арест Стенберга и его жены. После этого я пошел к министру Игнатьеву и потребовал, чтобы он принял решение в отношении меня, Игнатьев мне сказал, чтобы я вызвал к себе Стенберта и предупредил его о необходимости прекращения всяких встреч с неподобающими людьми. Дело он приказал сдать в архив и в случае возникновения какого-либо разговора об этом ссылаться на его указания. Я вызвал Стенберга и сказал ему, что на него заведено дело. Потом показал ему фотографию одной женщины, имевшуюся в этом деле, и спросил, знает ли он ее. После этого я задал ему несколько вопросов, интересуясь его встречами с разными лицами, в том числе и встречей с одним иностранным корреспондентом. Стенберг ответил, что он с ним случайно встретился на Днепрогэсе и больше никогда не видел. Когда же я заявил ему, что в деле имеются материалы, свидетельствующие о том, что он с этим корреспондентом встречался в Москве, уже будучи со мной знакомым, Стенберг заплакал. Я спросил его то же самое и о Николаевой. Стенберг опять заплакал. После этого я повез Стенберга к себе на дачу. Там, чтобы успокоить его, я предложил ему выпить коньяку. Он согласился. Мы с ним выпили по одной-две рюмки и стали играть в бильярд.
Об этом деле я никогда никому не рассказывал. Когда же меня сняли с должности, я запечатал дело Стенберга в пакет и вернул Рясному, не изъяв из него ни одной бумажки.
Председательствующий: Оглашаю показания свидетеля Стенберга от 22 октября 1953 года:
«Когда я поздно вечером в конце апреля 1952 года явился по вызову Власика к нему на службу в здание МГБ СССР, он, предложив закурить, заявил мне: „Я тебя должен арестовать, ты шпион“. На мой вопрос, что это значит, Власик сказал, указывая на лежавшую перед ним на столе объемистую папку: „Вот здесь собраны все документы на тебя. Твоя жена, а также и Степанов тоже американские шпионы“. Далее Власик сообщил мне, что Николаева Ольга Сергеевна (Власик ее называл Лялькой) на допросе в МГБ показала о том, что будто бы я вместе с ней бывал в посольствах, а также с иностранцами посещал рестораны. Показания Николаевой мне зачитывал Власик, в них шла речь о каком-то Володе, с которым Николаева вместе с иностранцами бывала в ресторанах.
Перелистывая объемистую папку, Власик показал мне фотокопию документа о моем переходе в советское гражданство. При этом он спросил, был ли я шведским подданным. Я тут же напомнил Власику о том, что в свое время я подробно рассказал ему как о себе, так и о своих родителях. В частности, я сообщил тогда Власику, что до 1933 года являлся шведским подданным, что в 1922 году выезжал вместе с Камерным театром за границу, что мой отец уехал из Советского Союза в Швецию и там умер и т. д.
Просматривая на меня материалы, Власик показал мне фотокарточку Филипповой и спросил, кто она такая. Кроме того, в этом деле я видел еще ряд фотоснимков. Власик спрашивал также, были ли я и моя жена Стенберг Надежда Николаевна знакомы с американцем Лайонсом; был ли мой брат знаком с Ягодой, кто давал мне рекомендацию при вступлении в советское гражданство и т. д.
В заключение этого разговора Власик сообщил, что дело на меня он передает в другой отдел (Власик назвал этот отдел, но он не сохранился в моей памяти), и просил меня, чтобы о вызове к нему и содержании разговора я никому не говорил.
…Власик мне сказал, что «вас (имея в виду меня, мою жену, Надежду Николаевну, и Степанова) хотели арестовать, но мой парень вмешался в это дело и задержал ваш арест».
Показания свидетеля правильные?
Власик: Они не совсем точные. Я уже показал суду, как было все это в действительности.
Председательствующий: Но вы сказали Стенбергу, что только ваше вмешательство предотвратило арест его и его жены.
Власик: Нет, этого не было.
Председательствующий: Но, показывая Стенбергу материалы агентурного дела на него, вы тем самым раскрывали методы работы органов МГБ.
Власик: Тогда я этого не понимал и не учитывал всю важность проступка.
Председательствующий: Вы говорили Стенбергу, что готовится Потсдамская конференция до того, как это было известно всем официально?
Власик: Нет, этого не было.
Председательствующий: Подсудимый Власик, вы хранили у себя на квартире секретные документы?
Власик: Я собирался составить альбом, в котором в фотографиях и документах была бы отражена жизнь и деятельность Иосифа Виссарионовича Сталина, и поэтому у меня на квартире были кое-какие данные для этого. Кроме того, у меня обнаружены агентурная записка о работе Сочинского горотдела МВД и материалы, касающиеся организации охраны в Потсдаме. Я считал, что эти документы не представляют особой секретности, но, как сейчас вижу, часть из них я должен был сдать на хранение в МГБ. У меня они хранились запертыми в ящиках стола, а за тем, чтобы в ящики никто не лазил, следила жена.
Председательствующий: Подсудимый Власик, вам предъявляется топографическая карта Кавказа с грифом «секретно». Вы признаете, что не имели права хранить на квартире эту карту?
Власик:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20