Однажды знакомый журналист, беседуя со мной, предположил:
– Вот Ирина на вашем месте никогда бы на поле с судьями не спорила!
Я согласился. Услышав этот разговор, жена вмешалась:
– На поле бы не спорила. Это точно, сдержалась бы! А вот за кулисами я бы за себя постояла, не спустила бы несправедливость.
Помню, как однажды, когда я приехал встретить Иру после тренировки, дежурная спортзала все сокрушалась: «И как она бедненькая только выдерживает?! Мать свою собственную дочку гоняет до седьмого пота». Да, эта девочка, кажется, с пеленок была приучена к труду, и, когда мы познакомились поближе, я не раз поражался ее фантастической работоспособности. Однажды летом 1981 года киевское «Динамо» во время короткого тайм-аута в чемпионате страны провело неделю в Ялте, у моря. Ирина приехала туда вместе со мной на три дня. Наши тренировки продолжались. Она в это время готовилась к чемпионату мира. В один из дней, в самую жару, команде предстояло бежать кросс по пересеченной местности. Надо было видеть выражение лица тренера, когда перед тренировкой к нему подошла Ирина, одетая в шерстяной костюм (ей надо было немного сбросить вес!), и попросила:
– Можно я побегу с вашими ребятами?
Тренер колебался. По давним традициям считается, что присутствие женщины в футбольной команде – плохая примета. А тут просится на тренировку! Но он все-таки разрешил.
– Ну и жена у тебя, Блохин! – говорили мне после кросса ребята.
Почти на равных с нами, в хорошем темпе Ира пробежала четыре километра по ялтинским горам. Да что там кросс, видели бы наши парни Ирину в спортивном зале! На одном лишь занятии она выполняла по 1300–1500 элементов. Разумеется, после такой работы Ира была, по ее собственному выражению, «вся мертвая».
Помню, как однажды в летний воскресный день после недели тяжелейших тренировок Ира отказалась сниматься для телевизионного сюжета: Дерюгина и Блохин дома, в парке, на берегу Днепра. Ей было не до съемок. Но телефон не замолкал. А когда телекомментатор, и оператор поняли, что согласие на съемку по телефону не получат, они приехали к нам домой. Но, услышав звонок в дверь, Ира даже не шевельнулась.
– Олег, ну почему люди не могут понять, что мы с тобой устаем, что не можем все время быть на виду, – со слезами на глазах отрешенно говорила Ирина.
Я ее понимал.
Если бы меня спросили, какое достижение моей жены на помосте я считаю наивысшим, не задумываясь, ответил бы: «Ее бронзовую медаль на чемпионате Советского Союза 1981 года». Это была, пожалуй, самая трудная в спорте победа – победа спортсменки над собой. Истинные ценители большого спорта, люди, понимающие в нем толк, это заметили. Вот что писал корреспондент газеты «Советский спорт» Г. Борисов в своем репортаже о том чемпионате страны:
«Внимание публики и специалистов приковано к выступлениям Ирины Дерюгиной. И не только потому, что киевлянка – Самая титулованная из всех участниц. Дело еще в том, что в истории нашей художественной гимнастики не было случая столь уверенного возвращения на первые роли после тяжелой травмы, после годичного перерыва в выступлениях. Рассказывают, что Дерюгина возобновила тренировки чуть ли не на следующий день после перенесенной сложной операции колена. Это, возможно, преувеличение. Но бесспорно одно: глубокая преданность спорту, удивительная сила воли, стремление „себя преодолеть“ помогли Ирине быстро вернуться в стан лидеров. Ее настойчивость импонирует зрителям».
Она мечтала участвовать в чемпионате мира в 1981 году и осуществила свою мечту! Ирина не могла рассчитывать на успешное выступление в Мюнхене, где собрались сильнейшие гимнастки мира. Но, если судить по большому счету, это поражение, думаю, было ее победой. Хотя иные журналисты, болельщики, да и специалисты наверняка со мной не согласятся. По поводу поражения Дерюгиной на мюнхенском чемпионате мира многие пережевывали старую избитую истину, что из спорта надо вовремя уйти. Но кто может точно сказать, когда надо уйти? А если для тебя тренировки и соревнования – это сама жизнь, разве можно с этим легко расстаться?! Как футбол – моя жизнь, так художественная гимнастика – жизнь Иры. Не испытав себя до конца на помосте, в борьбе с сильнейшими, она не могла расстаться с гимнастикой.
Свой уход с помоста жена перенесла достойно. Для Иры не было проблемы, которая подстерегает иных больших мастеров, когда они оставляют большой спорт. Она знала, чем займется. Еще в пору ее расцвета на вопрос репортера она ответила, что, когда оставит гимнастический помост, станет тренером по художественной гимнастике:
– Нравится ли мне моя будущая профессия? Не то слово! Наверное, это просто у меня в крови, если уже сейчас, па тренировках, я не могу спокойно смотреть, как подруги по команде делают какие-то ошибки. Обязательно подойду, подскажу, исправлю. Еще в раннем детстве на традиционный вопрос: «Кем ты хочешь быть, когда вырастешь?» – я всегда твердо отвечала: «Тренером!»
Так в секции художественной гимнастики киевского «Спартака» у заслуженного тренера СССР Альбины Николаевны Дерюгиной росла не только великолепная спортсменка, но, думаю, грамотный, влюбленный в свое дело специалист. Так оно и случилось в жизни: Ира стала тренером.
В первый год нашей супружеской жизни из-за частых сборов и соревнований – моих и жены – мы виделись крайне редко. И все-таки в те прекрасные дни, когда мы были вместе, я сразу, ощущал, что моя холостяцкая квартира, благодаря заботам жены, превращалась в семейный очаг. Дома мне было легко и спокойно. Жена знала, например, что после трудных матчей, выиграны они или проиграны, со мной не следует заговаривать на футбольные темы, если я сам этого не захочу. Знала и другие мои привычки. А я старался узнать и понять ее. Мы учились понимать друг друга. Это ведь большое счастье, когда тебя понимают! А 15 января 1983 года у нас родилась дочь. Мы назвали ее Ириной.
ГЛАВА 15. ПОД ФЛАГОМ СБОРНОЙ
В главной команде страны
С 1970 года я храню открытку: «Поздравляю с Новым, 1970 годом! Желаю хороших успехов в учебе, железного здоровья, счастья в жизни и золотых медалей в футболе. Е. Лядин». Лаконичный, вроде бы ничем не примечательный текст. Но для меня он звучал как музыка. Ведь с Новым годом меня, семнадцатилетнего парня, поздравлял старший тренер юношеской сборной команды СССР. Пусть юношеской, но все-таки сборной – кто из нас не мечтал надеть алые футболки с белыми буквами и гербом Родины!
Потом в течение десяти лет мне довелось выступать в молодежной, олимпийской и первой сборных страны. Подобных поздравительных открыток от тренеров сборных я уже никогда не получал. Десять лет в составах различных сборных страны – это не только много матчей, зарубежных поездок, голов, побед или поражений. Это еще и общение с людьми. К сожалению, не могу сказать, что с тренерами и руководителями футбольных сборных у меня всегда устанавливались хорошие человеческие взаимоотношения. С некоторыми из них у нас не было даже доверия друг к другу. С 1972-го по 1983-й – в годы моего пребывания в сборной Советского Союза в этой команде произошло одиннадцать смен тренеров!
Каждый новый тренер – это иные взгляды на футбол, новое отношение к стратегии и тактике сборной, свой подход к тренировкам, наконец, другие жизненные принципы. Отсюда и всякого рода разногласия. Бывало, тренеры клуба и сборной даже чисто в футбольном плане не всегда находили между собой общий язык. К примеру, в свое время не раз возникали споры между тренерами сборной Симоняном или Бесковым, с одной стороны, и тренером нашей команды Лобановским – с другой. Тренеры сборной были убеждены в том, что Лобановский, заставляя меня участвовать в оборонительных действиях команды, снижает мой боевой потенциал форварда. В разные годы Симонян и Бесков, не сговариваясь между собой, считали, что форвард моего плана должен выполнять свои главные функции – играть только на острие атаки. Как же я выходил из положения, когда приходилось выполнять тренерскую волю в сборной – и в клубе? Ведь мы, футболисты, тренеров себе не выбираем. Я считаю, что хороший игрок в тактическом плане должен уметь быстро перестраиваться. В определенной степени мне это удавалось, особенно в молодые годы. В клубе мне вполне хватало энергии, скорости, сил то и дело возвращаться назад и помогать партнерам в обороне, а после этого тут же мчаться вперед, чтобы забивать голы. А в сборной я играл только на острие атаки. Но с годами я понял, скорее даже почувствовал, что куда полезнее использовать меня впереди. Если и отходить назад, то эпизодически, чисто из тактических соображений.
И всё-таки эти разногласия тренеров, хотя и сказывались на игре, мешали делу меньше, чем возникавшие иногда в команде конфликтные ситуации.
В Г979 году, играя в сборной СССР, я выходил на поле с повязкой капитана команды. Старшим тренером в тот период был Никита Павлович Симонян. Выдающийся в прошлом форвард, грамотный тренер, тонко понимающий футбол, интеллигентный и обаятельный человек, он пользовался у нас, футболистов, большим авторитетом. Мне нравилось работать с Симоняном. В том году дела в сборной не очень-то ладились. Как это бывало и раньше, мы побеждали в товарищеских матчах и теряли очки в официальных.
Девятнадцатого мая на стадионе в Тбилиси мы слабо провели отборочный матч чемпионата Европы со сборной Венгрии (2:2). Четвертого июля нам предстояла официальная встреча с финскими футболистами. Перед выездом в Финляндию на базе сборной в Новогорске состоялось собрание команды, о котором долгие годы я вспоминал с горечью.
Председательствующий поднимал игроков и предлагал рассказать, что каждый думает об игре команды и о своем личном вкладе в общее дело. Меня как капитана подняли последним. На вопрос, почему с марта не забивал голы, ответил, что, если и не забивал сам, то делал передачи партнерам. Одним словом, пытался, как мог, объяснить суть командной игры и свое отношение к ней. Напоследок не удержался и сказал:
– Если сейчас не подхожу для сборной, не включайте меня в нее пока и дайте возможность игрой в клубе вновь, завоевать это право.
– Садись! Все ясно, – махнув рукой, сказал ведущий собрание и объявил перерыв на десять минут.
Когда нас снова пригласили в зал, он объявил:
– Блохин, ты отчисляешься из сборной! Со всеми вытекающими отсюда последствиями – снимем звание заслуженного мастера спорта, сообщим в газеты и так далее. Покинь сборы в течение получаса…
Конфликт был улажен с помощью игроков. Ребята просили меня не покидать сбор, а руководство они уговорили не отчислять меня из состава сборной.
Попробуем критически осмыслить этот эпизод из футбольной биографии Блохина. Он характерен для Олега. Собрание в Новогорске было очень похоже на собрание футболистов киевского «Динамо» в Конче-Заспе в 1976 году, о котором уже упоминалось. Ситуации, на мой взгляд, схожи прежде всего манерой поведения как самого футболиста, так и тех лиц, которые им в ту пору руководили. Бесспорно, Блохин не был во всем прав. Жаль только, что, по его собственному признанию, он это понял лишь с годами. О собрании в Новогорске я подробно беседовал с Н. П. Симоняном. И полностью согласился с ним в том, что на ультимативную фразу: «не подхожу для сборной – не включайте!» – Блохин не имел права. «Кому многое дано, с того больше спрос, – сказал Никита Павлович. – В футболе у Блохина в ту пору уже было имя, от него ждали и требовали большего. И если в играх он не раскрывал всех своих качеств, то и претензий к нему предъявлялось больше, чем к остальным футболистам».
Но Н. П. Симонян согласился со мной в том, что не совсем был прав и спортивный руководитель, угрожавший Блохину снятием звания заслуженного мастера спорта только за то, что он не забивал голы с марта. Убежден, что в командах мастеров (тем более в сборной страны!), в которых играют зрелые спортсмены, сложившиеся личности, нельзя всю работу и взаимоотношения строить на одном только слепом подчинении.
«Только личность может проявить себя в сложной обстановке, только личность может создать противодействие футбольному практицизму, – писал в своих полемических заметках, о которых уже упоминалось в книге, Юрий Рост в „Литературной газете“ – звезд надо растить требовательно, но нежно, и ничего, если они доставляют хлопот больше, чем любой другой футболист. Они ведь и пользы и радости приносят больше.
Надо подняться до уровня талантливого игрока, а не стараться пригнуть его до уровня руководства футболом. Кто командовал нашим футболом во времена Стрельцова, Боброва, Яшина? Не помним. А эти имена помним…»
Блохина тоже будут помнить.
Интересно, что буквально на следующий день после собрания в Новогорске сборная СССР вновь и единогласно избрала его своим капитаном.
В том же 1979 году, после того как 4 июля в Хельсинки сборная страны сыграла вничью (1:1) отборочный матч чемпионата Европы, произошла очередная смена старшего тренера: Н. П. Симоняна сменил К. И. Бесков. Футбольные заслуги Константина Ивановича Бескова достаточно известны. Я, например, впервые узнал о нем еще в мальчишеские годы, когда прочитал книжку «19:9» о легендарной поездке московских динамовцев в Англию.
Бесков всегда производил па меня впечатление человека, тщательно обдумывающего свои поступки, хорошего психолога, умеющего строить свои взаимоотношения с разными людьми – как с подчиненными, так и с начальством. И все-таки порой в решении каких-то принципиальных вопросов верх у Бескова брали эмоции.
В 1980 году между Блохиным и Бесковым после матча, проведенного сборной в Исландии, произошел серьезный конфликт, результатом которого явилось отлучение Блохина от сборной. Н. П. Старостин рассказывал мне, что ему в Исландии так и не удалось повлиять «на молодого Колоскова и чрезмерно-горячего Бескова».
– Понадобилось полгода для того, чтобы доказать Колоскову, что он был не прав, – рассказывал Старостин. – Обстоятельства складывались так, что вместе с водой можно было и ребенка выплеснуть. Я не думаю, что таких, как Блохин, у нас много. Конечно, он тронут славой, но в целом все-таки парень хороший! Я определяю поведение знаменитых игроков и степень их зазнайства не по тому, как они держатся с начальством, а по тому, как они держатся с партнерами. А Блохин с ребятами ведет себя просто. Слепое подчинение от спорта далеко… А тот разнос, который учинили парню в Новогорске – «забирай вещи, уезжай домой» – все это, знаете, говорит о том, что мы что имеем не храним, а потерявши плачем. Когда я в Исландии вступился за него, мне отвечали, что, дескать, нужна твердая рука. Рука-то, конечно, нужна твердая, только должна она действовать в нужном направлении…
– А что вы думаете о Блохине как об игроке?
– Футболист он отличный! – воскликнул Николай Петрович. – У него есть то неоценимое качество, о котором писал в свое время еще Борис Андреевич Аркадьев, которого я считаю нашим лучшим тренером и лучшим теоретиком. Он писал, что самое страшное у противника – быстрота, против которой все средства недейственны. Блохин быстр. Это самое главное потому, что если человек быстрый в движениях, то он быстрый и в решениях.
Беседуя в июне 1981 года с К. И. Бесковым, я спросил его, чем было вызвано отлучение Блохина от сборной.
– Это связано сугубо с какими-то изъянами в характере этого человека, его капризным поведением. А такое не укрепляет команду, – ответил главный тренер сборной.
– А новое приглашение Блохина в сборную в 1981 году вызвано какими-то переменами в нем самом? – спросил я Бескова.
– Ну, приглашение в сборную связано с тем, что он все-таки ведущий игрок в нашей стране.
– И чисто как футболист он вам нравится?
– Блохин импонирует мне своим футбольным мастерством. Он от природы талантливый игрок. Обладает великолепной скоростью, техникой и пониманием игры. И по своим общим игровым качествам он, конечно же, занимает место в числе лучших игроков мира…
Для полноты картины дополним рассказ о Блохине высказываниями его партнеров по сборной.
Капитан сборной СССР 1981 – 1983 годов, игрок тбилисского «Динамо» Александр Чивадзе:
– Мне как защитнику довелось играть против ярких футбольных личностей – таких, как Киган, Марадона, Румменигге. Блохин тоже личность. Я это всегда ощущал, когда мы встречались с киевскими одноклубниками. Быстрый и легкий бег, обводка, сильный удар с обеих ног, игра на опережение, удары головой – все, чем должен владеть классный форвард, характерно для Олега. Когда выходил с ним на поле в составе сборной, знал, что главное – не пропустить мяч к своим воротам, а впереди Блохин обязательно что-то сделает, создаст момент и не упустит свой шанс. Мне нравилось его отношение к тренировкам, к играм. В каждом матче он умел себя мобилизовать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
– Вот Ирина на вашем месте никогда бы на поле с судьями не спорила!
Я согласился. Услышав этот разговор, жена вмешалась:
– На поле бы не спорила. Это точно, сдержалась бы! А вот за кулисами я бы за себя постояла, не спустила бы несправедливость.
Помню, как однажды, когда я приехал встретить Иру после тренировки, дежурная спортзала все сокрушалась: «И как она бедненькая только выдерживает?! Мать свою собственную дочку гоняет до седьмого пота». Да, эта девочка, кажется, с пеленок была приучена к труду, и, когда мы познакомились поближе, я не раз поражался ее фантастической работоспособности. Однажды летом 1981 года киевское «Динамо» во время короткого тайм-аута в чемпионате страны провело неделю в Ялте, у моря. Ирина приехала туда вместе со мной на три дня. Наши тренировки продолжались. Она в это время готовилась к чемпионату мира. В один из дней, в самую жару, команде предстояло бежать кросс по пересеченной местности. Надо было видеть выражение лица тренера, когда перед тренировкой к нему подошла Ирина, одетая в шерстяной костюм (ей надо было немного сбросить вес!), и попросила:
– Можно я побегу с вашими ребятами?
Тренер колебался. По давним традициям считается, что присутствие женщины в футбольной команде – плохая примета. А тут просится на тренировку! Но он все-таки разрешил.
– Ну и жена у тебя, Блохин! – говорили мне после кросса ребята.
Почти на равных с нами, в хорошем темпе Ира пробежала четыре километра по ялтинским горам. Да что там кросс, видели бы наши парни Ирину в спортивном зале! На одном лишь занятии она выполняла по 1300–1500 элементов. Разумеется, после такой работы Ира была, по ее собственному выражению, «вся мертвая».
Помню, как однажды в летний воскресный день после недели тяжелейших тренировок Ира отказалась сниматься для телевизионного сюжета: Дерюгина и Блохин дома, в парке, на берегу Днепра. Ей было не до съемок. Но телефон не замолкал. А когда телекомментатор, и оператор поняли, что согласие на съемку по телефону не получат, они приехали к нам домой. Но, услышав звонок в дверь, Ира даже не шевельнулась.
– Олег, ну почему люди не могут понять, что мы с тобой устаем, что не можем все время быть на виду, – со слезами на глазах отрешенно говорила Ирина.
Я ее понимал.
Если бы меня спросили, какое достижение моей жены на помосте я считаю наивысшим, не задумываясь, ответил бы: «Ее бронзовую медаль на чемпионате Советского Союза 1981 года». Это была, пожалуй, самая трудная в спорте победа – победа спортсменки над собой. Истинные ценители большого спорта, люди, понимающие в нем толк, это заметили. Вот что писал корреспондент газеты «Советский спорт» Г. Борисов в своем репортаже о том чемпионате страны:
«Внимание публики и специалистов приковано к выступлениям Ирины Дерюгиной. И не только потому, что киевлянка – Самая титулованная из всех участниц. Дело еще в том, что в истории нашей художественной гимнастики не было случая столь уверенного возвращения на первые роли после тяжелой травмы, после годичного перерыва в выступлениях. Рассказывают, что Дерюгина возобновила тренировки чуть ли не на следующий день после перенесенной сложной операции колена. Это, возможно, преувеличение. Но бесспорно одно: глубокая преданность спорту, удивительная сила воли, стремление „себя преодолеть“ помогли Ирине быстро вернуться в стан лидеров. Ее настойчивость импонирует зрителям».
Она мечтала участвовать в чемпионате мира в 1981 году и осуществила свою мечту! Ирина не могла рассчитывать на успешное выступление в Мюнхене, где собрались сильнейшие гимнастки мира. Но, если судить по большому счету, это поражение, думаю, было ее победой. Хотя иные журналисты, болельщики, да и специалисты наверняка со мной не согласятся. По поводу поражения Дерюгиной на мюнхенском чемпионате мира многие пережевывали старую избитую истину, что из спорта надо вовремя уйти. Но кто может точно сказать, когда надо уйти? А если для тебя тренировки и соревнования – это сама жизнь, разве можно с этим легко расстаться?! Как футбол – моя жизнь, так художественная гимнастика – жизнь Иры. Не испытав себя до конца на помосте, в борьбе с сильнейшими, она не могла расстаться с гимнастикой.
Свой уход с помоста жена перенесла достойно. Для Иры не было проблемы, которая подстерегает иных больших мастеров, когда они оставляют большой спорт. Она знала, чем займется. Еще в пору ее расцвета на вопрос репортера она ответила, что, когда оставит гимнастический помост, станет тренером по художественной гимнастике:
– Нравится ли мне моя будущая профессия? Не то слово! Наверное, это просто у меня в крови, если уже сейчас, па тренировках, я не могу спокойно смотреть, как подруги по команде делают какие-то ошибки. Обязательно подойду, подскажу, исправлю. Еще в раннем детстве на традиционный вопрос: «Кем ты хочешь быть, когда вырастешь?» – я всегда твердо отвечала: «Тренером!»
Так в секции художественной гимнастики киевского «Спартака» у заслуженного тренера СССР Альбины Николаевны Дерюгиной росла не только великолепная спортсменка, но, думаю, грамотный, влюбленный в свое дело специалист. Так оно и случилось в жизни: Ира стала тренером.
В первый год нашей супружеской жизни из-за частых сборов и соревнований – моих и жены – мы виделись крайне редко. И все-таки в те прекрасные дни, когда мы были вместе, я сразу, ощущал, что моя холостяцкая квартира, благодаря заботам жены, превращалась в семейный очаг. Дома мне было легко и спокойно. Жена знала, например, что после трудных матчей, выиграны они или проиграны, со мной не следует заговаривать на футбольные темы, если я сам этого не захочу. Знала и другие мои привычки. А я старался узнать и понять ее. Мы учились понимать друг друга. Это ведь большое счастье, когда тебя понимают! А 15 января 1983 года у нас родилась дочь. Мы назвали ее Ириной.
ГЛАВА 15. ПОД ФЛАГОМ СБОРНОЙ
В главной команде страны
С 1970 года я храню открытку: «Поздравляю с Новым, 1970 годом! Желаю хороших успехов в учебе, железного здоровья, счастья в жизни и золотых медалей в футболе. Е. Лядин». Лаконичный, вроде бы ничем не примечательный текст. Но для меня он звучал как музыка. Ведь с Новым годом меня, семнадцатилетнего парня, поздравлял старший тренер юношеской сборной команды СССР. Пусть юношеской, но все-таки сборной – кто из нас не мечтал надеть алые футболки с белыми буквами и гербом Родины!
Потом в течение десяти лет мне довелось выступать в молодежной, олимпийской и первой сборных страны. Подобных поздравительных открыток от тренеров сборных я уже никогда не получал. Десять лет в составах различных сборных страны – это не только много матчей, зарубежных поездок, голов, побед или поражений. Это еще и общение с людьми. К сожалению, не могу сказать, что с тренерами и руководителями футбольных сборных у меня всегда устанавливались хорошие человеческие взаимоотношения. С некоторыми из них у нас не было даже доверия друг к другу. С 1972-го по 1983-й – в годы моего пребывания в сборной Советского Союза в этой команде произошло одиннадцать смен тренеров!
Каждый новый тренер – это иные взгляды на футбол, новое отношение к стратегии и тактике сборной, свой подход к тренировкам, наконец, другие жизненные принципы. Отсюда и всякого рода разногласия. Бывало, тренеры клуба и сборной даже чисто в футбольном плане не всегда находили между собой общий язык. К примеру, в свое время не раз возникали споры между тренерами сборной Симоняном или Бесковым, с одной стороны, и тренером нашей команды Лобановским – с другой. Тренеры сборной были убеждены в том, что Лобановский, заставляя меня участвовать в оборонительных действиях команды, снижает мой боевой потенциал форварда. В разные годы Симонян и Бесков, не сговариваясь между собой, считали, что форвард моего плана должен выполнять свои главные функции – играть только на острие атаки. Как же я выходил из положения, когда приходилось выполнять тренерскую волю в сборной – и в клубе? Ведь мы, футболисты, тренеров себе не выбираем. Я считаю, что хороший игрок в тактическом плане должен уметь быстро перестраиваться. В определенной степени мне это удавалось, особенно в молодые годы. В клубе мне вполне хватало энергии, скорости, сил то и дело возвращаться назад и помогать партнерам в обороне, а после этого тут же мчаться вперед, чтобы забивать голы. А в сборной я играл только на острие атаки. Но с годами я понял, скорее даже почувствовал, что куда полезнее использовать меня впереди. Если и отходить назад, то эпизодически, чисто из тактических соображений.
И всё-таки эти разногласия тренеров, хотя и сказывались на игре, мешали делу меньше, чем возникавшие иногда в команде конфликтные ситуации.
В Г979 году, играя в сборной СССР, я выходил на поле с повязкой капитана команды. Старшим тренером в тот период был Никита Павлович Симонян. Выдающийся в прошлом форвард, грамотный тренер, тонко понимающий футбол, интеллигентный и обаятельный человек, он пользовался у нас, футболистов, большим авторитетом. Мне нравилось работать с Симоняном. В том году дела в сборной не очень-то ладились. Как это бывало и раньше, мы побеждали в товарищеских матчах и теряли очки в официальных.
Девятнадцатого мая на стадионе в Тбилиси мы слабо провели отборочный матч чемпионата Европы со сборной Венгрии (2:2). Четвертого июля нам предстояла официальная встреча с финскими футболистами. Перед выездом в Финляндию на базе сборной в Новогорске состоялось собрание команды, о котором долгие годы я вспоминал с горечью.
Председательствующий поднимал игроков и предлагал рассказать, что каждый думает об игре команды и о своем личном вкладе в общее дело. Меня как капитана подняли последним. На вопрос, почему с марта не забивал голы, ответил, что, если и не забивал сам, то делал передачи партнерам. Одним словом, пытался, как мог, объяснить суть командной игры и свое отношение к ней. Напоследок не удержался и сказал:
– Если сейчас не подхожу для сборной, не включайте меня в нее пока и дайте возможность игрой в клубе вновь, завоевать это право.
– Садись! Все ясно, – махнув рукой, сказал ведущий собрание и объявил перерыв на десять минут.
Когда нас снова пригласили в зал, он объявил:
– Блохин, ты отчисляешься из сборной! Со всеми вытекающими отсюда последствиями – снимем звание заслуженного мастера спорта, сообщим в газеты и так далее. Покинь сборы в течение получаса…
Конфликт был улажен с помощью игроков. Ребята просили меня не покидать сбор, а руководство они уговорили не отчислять меня из состава сборной.
Попробуем критически осмыслить этот эпизод из футбольной биографии Блохина. Он характерен для Олега. Собрание в Новогорске было очень похоже на собрание футболистов киевского «Динамо» в Конче-Заспе в 1976 году, о котором уже упоминалось. Ситуации, на мой взгляд, схожи прежде всего манерой поведения как самого футболиста, так и тех лиц, которые им в ту пору руководили. Бесспорно, Блохин не был во всем прав. Жаль только, что, по его собственному признанию, он это понял лишь с годами. О собрании в Новогорске я подробно беседовал с Н. П. Симоняном. И полностью согласился с ним в том, что на ультимативную фразу: «не подхожу для сборной – не включайте!» – Блохин не имел права. «Кому многое дано, с того больше спрос, – сказал Никита Павлович. – В футболе у Блохина в ту пору уже было имя, от него ждали и требовали большего. И если в играх он не раскрывал всех своих качеств, то и претензий к нему предъявлялось больше, чем к остальным футболистам».
Но Н. П. Симонян согласился со мной в том, что не совсем был прав и спортивный руководитель, угрожавший Блохину снятием звания заслуженного мастера спорта только за то, что он не забивал голы с марта. Убежден, что в командах мастеров (тем более в сборной страны!), в которых играют зрелые спортсмены, сложившиеся личности, нельзя всю работу и взаимоотношения строить на одном только слепом подчинении.
«Только личность может проявить себя в сложной обстановке, только личность может создать противодействие футбольному практицизму, – писал в своих полемических заметках, о которых уже упоминалось в книге, Юрий Рост в „Литературной газете“ – звезд надо растить требовательно, но нежно, и ничего, если они доставляют хлопот больше, чем любой другой футболист. Они ведь и пользы и радости приносят больше.
Надо подняться до уровня талантливого игрока, а не стараться пригнуть его до уровня руководства футболом. Кто командовал нашим футболом во времена Стрельцова, Боброва, Яшина? Не помним. А эти имена помним…»
Блохина тоже будут помнить.
Интересно, что буквально на следующий день после собрания в Новогорске сборная СССР вновь и единогласно избрала его своим капитаном.
В том же 1979 году, после того как 4 июля в Хельсинки сборная страны сыграла вничью (1:1) отборочный матч чемпионата Европы, произошла очередная смена старшего тренера: Н. П. Симоняна сменил К. И. Бесков. Футбольные заслуги Константина Ивановича Бескова достаточно известны. Я, например, впервые узнал о нем еще в мальчишеские годы, когда прочитал книжку «19:9» о легендарной поездке московских динамовцев в Англию.
Бесков всегда производил па меня впечатление человека, тщательно обдумывающего свои поступки, хорошего психолога, умеющего строить свои взаимоотношения с разными людьми – как с подчиненными, так и с начальством. И все-таки порой в решении каких-то принципиальных вопросов верх у Бескова брали эмоции.
В 1980 году между Блохиным и Бесковым после матча, проведенного сборной в Исландии, произошел серьезный конфликт, результатом которого явилось отлучение Блохина от сборной. Н. П. Старостин рассказывал мне, что ему в Исландии так и не удалось повлиять «на молодого Колоскова и чрезмерно-горячего Бескова».
– Понадобилось полгода для того, чтобы доказать Колоскову, что он был не прав, – рассказывал Старостин. – Обстоятельства складывались так, что вместе с водой можно было и ребенка выплеснуть. Я не думаю, что таких, как Блохин, у нас много. Конечно, он тронут славой, но в целом все-таки парень хороший! Я определяю поведение знаменитых игроков и степень их зазнайства не по тому, как они держатся с начальством, а по тому, как они держатся с партнерами. А Блохин с ребятами ведет себя просто. Слепое подчинение от спорта далеко… А тот разнос, который учинили парню в Новогорске – «забирай вещи, уезжай домой» – все это, знаете, говорит о том, что мы что имеем не храним, а потерявши плачем. Когда я в Исландии вступился за него, мне отвечали, что, дескать, нужна твердая рука. Рука-то, конечно, нужна твердая, только должна она действовать в нужном направлении…
– А что вы думаете о Блохине как об игроке?
– Футболист он отличный! – воскликнул Николай Петрович. – У него есть то неоценимое качество, о котором писал в свое время еще Борис Андреевич Аркадьев, которого я считаю нашим лучшим тренером и лучшим теоретиком. Он писал, что самое страшное у противника – быстрота, против которой все средства недейственны. Блохин быстр. Это самое главное потому, что если человек быстрый в движениях, то он быстрый и в решениях.
Беседуя в июне 1981 года с К. И. Бесковым, я спросил его, чем было вызвано отлучение Блохина от сборной.
– Это связано сугубо с какими-то изъянами в характере этого человека, его капризным поведением. А такое не укрепляет команду, – ответил главный тренер сборной.
– А новое приглашение Блохина в сборную в 1981 году вызвано какими-то переменами в нем самом? – спросил я Бескова.
– Ну, приглашение в сборную связано с тем, что он все-таки ведущий игрок в нашей стране.
– И чисто как футболист он вам нравится?
– Блохин импонирует мне своим футбольным мастерством. Он от природы талантливый игрок. Обладает великолепной скоростью, техникой и пониманием игры. И по своим общим игровым качествам он, конечно же, занимает место в числе лучших игроков мира…
Для полноты картины дополним рассказ о Блохине высказываниями его партнеров по сборной.
Капитан сборной СССР 1981 – 1983 годов, игрок тбилисского «Динамо» Александр Чивадзе:
– Мне как защитнику довелось играть против ярких футбольных личностей – таких, как Киган, Марадона, Румменигге. Блохин тоже личность. Я это всегда ощущал, когда мы встречались с киевскими одноклубниками. Быстрый и легкий бег, обводка, сильный удар с обеих ног, игра на опережение, удары головой – все, чем должен владеть классный форвард, характерно для Олега. Когда выходил с ним на поле в составе сборной, знал, что главное – не пропустить мяч к своим воротам, а впереди Блохин обязательно что-то сделает, создаст момент и не упустит свой шанс. Мне нравилось его отношение к тренировкам, к играм. В каждом матче он умел себя мобилизовать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22