А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Здесь выложена электронная книга Гость автора по имени Юденич Марина. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Юденич Марина - Гость.

Размер архива с книгой Гость равняется 157.83 KB

Гость - Юденич Марина => скачать бесплатную электронную книгу





Марина Юденич
Гость



Марина Юденич

Гость

Быть может, бывает погода и похуже. Случаются на свете сокрушительные ураганы, смерчи и цунами, но и с ними мог бы поспорить этот промозглый осенний вечер в Подмосковье.
Был конец октября, пятница. А начиная со среды небо затянуло ледяными, как в самые суровые дни зимы, тучами, мрачно-серыми, ровными, распластавшимися прямо на крышах домов, и полил мелкий холодный дождь. Временами он перемежался со снегом, тоже грязновато-серым и мелким, который таял, едва коснувшись земли, образуя под ногами холодную скользкую грязь. В это тоскливое царство мрака и холода временами врывались пронизывающие порывы ветра, и тогда дождь становился агрессивным, он не просто падал с неба, заливая притихший город, но и яростно хлестал по лицам редких прохожих и бросался на стекла домов и автомобилей, словно пытаясь ворваться внутрь, с тем чтобы уже окончательно и повсеместно установить свою мрачную власть.
Так продолжалось уже три дня, но, казалось, это длится вечность и впредь будет длиться всегда. Тоска и какой-то необъяснимый страх – состояния, которые настигали в такие дни едва ли не любого нормального человека, прочно поселились в городе. В такие дни начинаются самые мрачные депрессии, случаются самоубийства и психические расстройства. Это были очень плохие дни.
Поездка на дачу была не самой лучшей идеей для этой пятницы. Город хоть как-то боролся с мрачным нашествием непогоды – пронизывал пелену дождя яркими огнями реклам и витрин, заглушал монотонный стук воды и вой ветра шумом своих магистралей и рассекал мрак потоком искрящихся автомобильных фар, свет которых, преломляясь в водных каплях, казался гирляндой мерцающих звезд. Здесь же стихия властвовала безраздельно, потоки воды заливали тихие, в большинстве своем пустые дома, редкие светящиеся окна и фонари не могли совладать с наступившей тьмой. Глухо шумели, трепеща, деревья, и гулко завывал ветер, запутавшись в кронах столетних сосен. Знаменитый, уютный и роскошный одновременно подмосковный поселок Николина Гора погрузился в уныние.
Они приехали на дачу не сговариваясь. Просто была пятница и дел в городе, как-то так получилось, на ближайшие два дня не было – ни отложенных встреч, ни протокольных мероприятии, ни косметических салонов и тренажерных залов, ни даже заметных премьер или просто не посмотренных своевременно спектаклей.
Их было четверо, две пары, совершенно непохожих и одновременно очень одинаковых людей.
Настало время поговорить о них.
Хозяин дачи – известный дирижер, недавно возглавивший всемирно знаменитый московский театр, Герман Сазонов, в свои сорок был изумительно, почти демонически, как писали экзальтированные столичные журналистки, красив. Он действительно и как-то почти незаметно из всклокоченного очкастого вундеркинда, позже – худого долговязого молодого дарования с порывистыми движениями и упрямым вздергиванием подбородка превратился в высокого сухопарого мужчину с копной красивых, черных с проседью, волос, с властными манерами римского патриция и патрицианским же орлиным носом. Когда громоздкую оправу сменили контактные линзы, восхищенной аудитории открылись пронзительно синие глаза, которые не было теперь нужды подслеповато щурить, а стремительный взмах тонких рук с узкими ладонями и длинными аристократическими пальцами сводил поклонниц Сазонова с ума. Как и чудное превращение из гадкого утенка, его карьера складывалась не стремительно, но ровно и успешно. Он побеждал на конкурсах, дирижировал разными оркестрами, много ездил. Он был упрям, и деспотичен, и беспощаден, как, очевидно, все дирижеры мира, иначе бы все оркестры мира просто нещадно фальшивили, а то и вовсе не смогли играть. Но, воспитанный в хорошей интеллигентной семье, он никогда не унижал людей и никогда не обижал их понапрасну. У него была очень хорошая репутация. Настолько хорошая, что, когда после очередного громкого скандала с мерзкими разоблачениями, газетной перепалкой и криками об окончательном крушении российской культуры один из самых популярных музыкальных театров страны остался без художественного руководителя, позвали его. Потому что он оказался не только очень талантливым, но и неправдоподобно для нашего времени порядочным, каким анахронизмом ни звучит это слово, человеком. Именно порядочным. Конечно, сторонники других кандидатов, и свита отставленного мэтра, и просто интересующиеся темой, и те, кому это положено по должности, сразу же бросились искать на него компромат, и делали это весьма усердно, но не нашли ничего. Оказалось, что Герман Сазонов не загубил ни одного талантливого соперника, не обманул ни одной женщины, хотя знавал их немало, не оставил ни одного ребенка, честно декларировал все свои огромные, надо сказать, гонорары, не афишируя того, занимался благотворительностью. Эт цетера, эт цетера. Его назначили. Он удивительно быстро успокоил бушевавший театр и уже прогремел двумя новыми постановками, при этом не отменив ни один из зарубежных контрактов. Завершая портрет, надо сказать, что женился он довольно поздно, еще не будучи знаменитым, но став вполне известным, и, судя по всему, в браке был счастлив. Марии Корниловой было тридцать девять лет. Об этом знали многие, потому что она никогда этого не скрывала, напротив, при каждом уместном случае говорила об этом, прямо глядя в глаза собеседнику и едва заметно усмехаясь, – в этом был свой шик – никто не разглядел бы в ней сорокалетнюю женщину. Хрупкая брюнетка с ярко-синими, как у мужа, глазами, она порой казалась двадцатилетней, порой «тянула» на тридцать, но и только. Они были чем-то похожи с мужем, и незнакомые люди иногда принимали ее за его младшую сестру.
Это был ее третий брак. Когда рушился первый, который просуществовал чуть больше пяти лет, она сильно страдала и надолго впала в тяжелую депрессию. В ту пору психоанализ обретал в России второе дыхание, и, посещая входящих в моду психоаналитиков, она вдруг поняла, что понимает, а быть может, чувствует больше, чем они, ей стало интересно, депрессия незаметно, как-то сама собой, улетучилась. И совершенно неожиданно для всех, и даже для себя, она отказалась от довольно успешной журналистской и продюсерской карьеры на престижном телевизионном канале и поступила на факультет психологии МГУ. Через три года у нее был уже диплом с отличием, через пять – степень кандидата наук, а после года стажировки в Сорбонне – международный диплом, несколько изданных и довольно популярных трудов и репутация крупного специалиста по психоанализу. Между всеми этими важными вехами было у нее изрядное количество романов и еще один короткий брак, но мысль, которую она часто высказывала в своих лекциях, статьях и беседах, что любовь – всего лишь сильнейшая форма психологической зависимости, была взята ею на вооружение и в собственной жизни и помогала избегать серьезных душевных потрясений.
Роман с Сазоновым, банально начавшийся на каком-то приеме, она восприняла поначалу как приятное и, прямо скажем, престижное приключение. Но он продолжал искать с ней встреч, и, с удовольствием плывя по течению легкого, красивого (с уик-эндами в Ницце и полетами на его концерты в Вену) флирта, она почувствовала, что рядом с этим мужчиной ощущает себя удивительно легко и спокойно. Толпы его поклонниц, их звонки и послания только веселили ее, приятно пощекатывая самолюбие. Частое отсутствие и гостиничный стиль жизни освобождали от необходимости отказываться от укоренившегося и высокоценимого ею собственного образа жизни. К тому же он был отменным любовником. «Любая связь целесообразна тогда, когда она комфортна», – утверждала Мария Корнилова-психолог. И это был именно тот случай. Уже много позже, став его женой, она поняла и даже почувствовала при этом легкий укол профессиональному самолюбию, что все то же самое определило и его выбор, но он понял, а скорее почувствовал, это намного раньше ее, едва ли не с первого дня, а точнее ночи, их знакомства. Они были спокойны и абсолютно надежны относительно друг друга – и это было главным, все прочее становилось лишь приятным или не очень приятным к сему дополнением.

В большом, зеленого мрамора камине, украшенном старинным бронзовым литьем, бушевало пламя, бесшумно плавились свечи в тяжелых канделябрах, отблески пламени трепетали в огромном венецианском зеркале, мерцали, скрываясь в узорах обрамляющей его золоченой рамы, словно рассыпавшиеся по комнате брызги огня, радужно сияли в гранях тяжелых хрустальных фужеров, подсвечивая янтарную жидкость. В любое другое время даже мимолетный взгляд на эту пронизанную отблесками живого огня картину, сдобренный к тому же глотком хорошего старого бренди, породил бы устойчивое ощущение тепла, уюта и покоя. В любое другое время, но только не в этот октябрьский вечер.
Да, конечно, – словно говорил кто-то невидимый, кто, собственно, и заварил всю эту промозглую кашу, – я не могу проникнуть к вам сквозь плотно закрытые двери и зашторенные тяжелыми гардинами окна, мне не под силу погасить пламя ледяными порывами ветра и потоками дождя, это так. Но ведь и вы не чувствуете сейчас тепла и покоя, вы слышите, как безраздельно властвует моя стихия в мире, окружающем вас, а если вам придет в голову идея включить музыку погромче и заглушить стук дождя и завывание ветра – что ж, тогда вы будете помнить о том, что я повелеваю всем снаружи, вы ни на минуту не сможете забыть об этом, и вы не почувствуете себя в безопасности. Я здесь! Драгоценный напиток разлит в ваших бокалах, но и он не принесет облегчения сегодня, а только разбудит страшные фантазии и призовет тоску. Вы красивые сильные люди, вооруженные немалыми знаниями, талантами и искусствами, но и в общении друг с другом вы не найдете сегодня радости отдохновения. Ибо все подчинено сегодня моей воле.
Разговор действительно не ладился. Обсуждение занятных и интересных всем присутствующим тем едва разгоралось, стремясь перейти в легкую приятную беседу, как вдруг прерывалось едва ли не на полуслове – все напряженно прислушивались вдруг, словно ожидая чего-то, молчали, потом, словно оправдываясь, говорили какие-то одинаковые фразы про ненастье, повторяя их почти слово в слово уже многократно.
Расходиться, впрочем, тоже не собирались, гостям невыносима была, кажется, сама мысль ступить сейчас за порог. Хозяев не радовала перспектива остаться в одиночестве в огромном пустом доме. Спать же не хотелось никому.

Массивные бронзовые часы на камине, как нельзя более соответственно моменту и настроению, пробили полночь хрипловатым, чуть надтреснутым боем, и неровный полумрак словно сгустился даже, растворив в своем зыбком пространстве откуда ни возьмись просочившуюся темень, – может, просто прогорели дрова в камине или поугасло пламя свечей. Как бы там ни было, все почувствовали то ли легкую тревогу, то ли просто неудобство оттого, что приходилось напрягать зрение, и, не сговариваясь между собой, хозяйка дома направилась к выключателю, а гость подошел к камину подбросить дров в огонь. Огромная хрустальная люстра и точные копии ее поменьше – два бра на стенах – вспыхнули одновременно, заливая гостиную ярким праздничным светом, но показалось, что ослепительное сияние хрусталя было вроде бы ледяным, в комнате сразу стало прохладнее, а свежие поленья в камине неожиданно громко и злобно зашипели. Впрочем, возможно, все дело было просто в порыве ветра, который усиливался с каждым часом, а дрова в новой вязанке – обычное дело – оказались сыроваты.
Расскажем теперь о гостях этого дома.
Игорю Лозовскому было сорок два года.
За это время он прожил как бы две жизни, очень разные, словно это были жизни совершенно разных людей. В первой своей жизни он был младшим научным сотрудником одного из бесчисленных московских НИИ. Более того, он был типичным и даже типичнейшим представителем этого многочисленного клана советской технической интеллигенции со всеми свойственными ему плюсами и минусами. К первым, безусловно, относились аналитический пытливый ум, хорошее, довольно широкое, не исчерпывающееся лишь профессиональной сферой образование, наличие некоторых творческих способностей – Игорь неплохо играл на гитаре и пел, сочинял даже песенки и был неизменным участником КСП, сочинял смешные эпиграммы на друзей и начальство. Он был добр, весел, ироничен, щедр и гостеприимен.
Что же до минусов, то они также были типичны – он был хронически беден и, как тогда казалось, абсолютно не способен каким-либо образом зарабатывать деньги, задирист и упрямо-непримирим, ирония порой превращалась в желчный сарказм, который сильно раздражал окружающих, порой с ним случались затяжные приступы меланхолии, в течение которых он, бывало, запивал и тогда становился довольно агрессивным. Впрочем, случалось это не часто. В первой своей жизни он был женат на женщине умненькой, но удивительно некрасивой, старательной зубрилке-отличнице, не отягощенной, впрочем, широким интеллектом. Они познакомились на втором курсе, поженились на третьем, на пятом родили слабенькую болезненную дочь и дружно прозябали в нищете и вечной надежде на новую светлую жизнь, которая начнется с покупки магнитофона, отдельной квартиры, кухонного гарнитура, подержанного «Москвича» и далее, далее… до бесконечности. Они часто скандалили, поскольку его жене, правильной провинциальной девочке в прошлом, стремительно стареющей и не умеющей этому противостоять, к тому же измученной вечным безденежьем, были непонятны и возмутительны его интеллигентские порывы – будь то покупка «Метаморфоз» Овидия за сумму, равную одной четверти его зарплаты, либо долгие, до рассвета, посиделки на крохотной кухоньке при свечах под дешевое сухое вино литрами, преферанс, диссидентские разглагольствования и гитарное бренчание. Дочь к тому же часто болела и росла до обидного некрасивым и злобным ребенком.
Он сам покончил со своей первой жизнью, правда не вдруг, не одним рывком.
В еще очень советском восемьдесят восьмом году он решился вместе с приятелем зарегистрировать индивидуальное частное предприятие, которое занялось написанием и продажей компьютерных программ. Нет, они не ощутили на себе дыхание катившегося компьютерного бума, просто это было единственное, что они умели делать профессионально. Предприятие это держалось втайне ото всех, и прежде всего от его жены, которая много лет мучительно пробивалась в ряды КПСС, только в том году получила вожделенный партбилет и вместе с ним надежду приобщиться к кормушке, а посему в объявленной уже практически официально капитализации ощущала скрытую угрозу и уверенно объявляла ее тонким ходом мудрейшей партии, направленным на выявление затаившихся жуликов и спекулянтов.
Им везло, как, впрочем, и всем, кто начинал в ту пору, – деньги действительно валялись под ногами и нужно было только нагнуться, чтобы их поднять. К программам добавилась и торговля «железом» – самими компьютерами, потом их полулегальная сборка в каком-то арендованном подвале, потом вполне легальное производство, которое стремительно разрасталось. Когда объяснять все прибывающие заработки нежданными премиями, удачными халтурами и родительскими подачками стало уже невозможно и к тому же возникла необходимость заняться бизнесом не в свободное от основной работы время, он решился рассказать все жене, подсластив признание королевскими по ее представлениям подарками – французскими духами и еще какой-то шикарной парфюмерией. Но это не помогло. Скандал был жутким – она бросилась драться, расцарапала ему лицо, она кричала, что он погубил ее карьеру и жизнь, что теперь ее наверняка исключат из партии, его же рано или поздно посадят или убьют, дочь будет расти в стыде и позоре. Она выбросила в окно изящный флакончик и яркие коробочки и, закрывшись в ванной, долго рыдала, изредка выкрикивая проклятия в его адрес. Под этот аккомпанемент он вступил в новую жизнь.
В этой новой жизни все складывалось у него, не так как в прежней, легко и удачно – он стремительно богател, о нем много и восторженно писала пресса, как о человеке, который занялся производством компьютерной техники в ту пору, когда другие лишь снимали сливки с ее перепродажи. В ту счастливую пору все, и почти бесплатно, работали на него – правительственные чиновники, высоколобые творцы новых технологий, журналисты, «красные бароны» – директора предприятий ВПК, западные партнеры, банкиры и адвокаты. Однако он понимал: эта благодать кончится скорее рано, чем поздно, и неустанно возводил параллельные структуры и структурочки, плодил «дочек» и «внучатых племянниц» в России и далеко за ее пределами, он не скупясь покупал депутатов и лоббировал назначение своих людей в самые разные сферы управления, у него хватало ума подкармливать отставных чиновников и вышедших в тираж политиков еще тогда, когда практика неожиданных возвращений и стремительных смен команд еще не стала привычным делом, он строил империю, и, когда счастливые времена романтического бизнеса, как и романтической политики, закончились, она выстояла, хотя и понесла существенные потери.

Гость - Юденич Марина => читать онлайн электронную книгу дальше


Было бы хорошо, чтобы книга Гость автора Юденич Марина дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Гость у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Гость своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Юденич Марина - Гость.
Если после завершения чтения книги Гость вы захотите почитать и другие книги Юденич Марина, тогда зайдите на страницу писателя Юденич Марина - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Гость, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Юденич Марина, написавшего книгу Гость, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Гость; Юденич Марина, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн