Я жадно набросился на еду, а священники стояли поодаль. После завтрака они ушли, а я вышел на улицу.
Подойдя к одной из каменных скамей, обращенных во двор, я сел. Солнце только поднималось над кронами деревьев, и я ошушал на лице приятное тепло.
– Как спалось? – послышался сзади чей-то голос. Обернувшись, я увидел падре Санчеса, который стоял вытянувшись как струна и смотрел на меня сверху вниз.
– Очень хорошо, – ответил я.
– Позвольте присоединиться к вам?
– Конечно.
Несколько минут мы оба молчали. Молчание так затя-нулось, что я почувствовал себя неловко. Я не раз бросал на него взгляд, готовясь что-нибудь сказать, но он продолжал смотреть на солнце, чуть склонив голову набок и прищурившись.
В конце концов он заговорил:
– Чудесное место вы здесь нашли. – Надо полагать, он имел в виду эту скамью в этот утренний час.
– Послушайте, – обратился я к нему, – мне нужен ваш совет. Как для меня безопаснее всего вернуться в Штаты?
Священник серьезно взглянул на меня:
– Не знаю. Это зависит от того, насколько опасным человеком вас считают власти. Расскажите, как вы оказались в Кула.
Я рассказал ему все, начиная с того момента, когда я впервые услышал о Манускрипте. Моя недавняя эйфория на вершине казалась теперь надуманной фантазией, поэтому я лишь вкратце упомянул о ней. Однако Санчес тут же стал расспрашивать об этом.
– Что вы делали после того, как ваш преследователь ушел, не заметив вас?
– Я просто просидел там несколько часов. Наверное, приходил в себя.
– А какие еще у вас были ощущения? – не отступал священник.
Я смущенно пожал плечами, а потом решил попробовать рассказать, что это были за чувства.
– Это с трудом поддается описанию, – начал я. – Я ошушал необыкновенную эйфорическую сопричастность всему сущему, всеобъемлющее чувство безопасности и уверенности в себе. Я уже не чувствовал усталости.
Он улыбнулся:
– Вы приобщились к сокровенному. Многие рассказывают, что испытали нечто подобное в том лесу на вершине.
Я нерешительно кивнул.
Падре посмотрел мне прямо в глаза:
– Это переживание, о котором непременно упоминают мистики любой религии. Вы читали о чем-нибудь подобном?
– Читал много лет назад.
– Но до вчерашнего дня это было лишь умственное представление?
– Думаю, что да.
К нам подошел молодой свяше? – 1ник, который поприветствовал меня, а потом что-то прошептал Санчесу. Падре утвердительно кивнул, и юноша, повернувшись, удалился. Мой собеседник принялся наблюдать за каждым действием своего юного собрата. Тот пересек двор и прошел на небольшой, похожий на парк, участок метрах в тридцати от нас. Только сейчас я обратил внимание, что там тоже необычайно чисто и растет множество самых разных растений. Юноша несколько раз переходил от одного места к другому, ненадолго задерживаясь на каждом, словно ища что-то, и наконец опустился на землю. Похоже, он собирался выполнять какое-то упражнение.
Санчес улыбался – по-видимому, он остался доволен юношей, – а затем переключил внимание на меня.
– Я считаю, что для вас, наверное, небезопасно предпринимать попытки вернуться домой прямо сейчас, – ска •ч. зал он. – Но я постараюсь выяснить, какова ситуация и что слышно о ваших друзьях. – Он встал и повернулся ко мне. – Меня ждут дела. Пожалуйста, поймите: мы поможем вам, насколько это в наших силах. А пока надеюсь, что вам будет удобно здесь. Отдыхайте и набирайтесь сил.
Я согласно кивнул.
Священник сунул руку в карман, вытащил какие-то бумаги и передал мне:
– Это Пятое откровение. В нем говорится примерно о том же, что испытали вы. Думаю, это может показаться вам интересным.
Я неохотно взял бумаги, а он продолжал:
– Как вы поняли последнее откровение, которое вам довелось прочитать?
Я ответил не сразу. Не хотелось думать о манускриптах и откровениях. Наконец я проговорил:
– Мы все вовлечены в некую борьбу за обладание энергией друг друга. Когда кому-то из нас удается склонить кого-то к своей точке зрения, эти люди начинают отождествлять себя с нами, в результате чего их энергия переходит к нам, и мы чувствуем себя сильнее.
Падре Санчес улыбнулся:
– Значит, проблема в том, что каждый человек старается подчинить себе другого и манипулировать им из-за энергии, нехватку которой мы ощущаем?
– Совершенно верно.
– Но ведь есть выход, есть другой источник энергии?
– Да, так утверждалось в последнем откровении.
Он кивнул и как ни в чем не бывало направился к церкви.
Какое-то время я сидел, упершись локтями в колени и не обращая внимание на перевод. Я по-прежнему колебался. События последних двух дней поубавили во мне энтузиазма, и я предпочитал думать о том, как вернуться в Штаты. И тут я заметил, что в том самом леске напротив молодой священник встал и неторопливо перешел на другое место, метрах в шести от первого. Он опять повернулся ко мне лицом и сел.
Мне захотелось узнать, чем он занимается. До меня дошло, что он, наверное, упражняется в том, о чем рассказывается в Манускрипте. Открыв первую страницу, я принялся за чтение.
Речь шла о новом понимании того, что в течение длительного времени было известно как сокровенное сознание. В последние десятилетия двадцатого века, утверждалось в этом откровении, об этом знании заговорят как об образе жизни, к которому действительно можно прийти, образе жизни, который практиковали посвященные многих религий. Для большинства людей это сознание останется лишь интеллектуальной концепцией, о которой можно только поговорить и поспорить. Но растет и число тех, для кого это сознание станет практической действительностью, потому что эти люди в своей жизни испытают яркие проявления этого состояния духа. В Манускрипте говорилось, что подобный опыт является ключевым для того, чтобы положить конец противостоянию людей на Земле, так как, испытывая его, мы получаем энергию из другого источника, источника, доступ к которому мы со временем научимся получать по нашему желанию.
Я оторвался от чтения и вновь взглянул на молодого священника. Он сидел с открытыми глазами и, казалось, смотрел прямо на меня. Я кивнул ему, хотя лица его было не разглядеть. К моему удивлению, он кивнул в ответ и кротко улыбнулся. Затем встал и направился к дому. Не глядя на меня он прошел через двор и вошел в дом, а я провожал его глазами.
Позади послышались шаги. Я обернулся и увидел Сан-чеса, выходящего из церкви. Улыбаясь, он направился ко мне.
– Оказалось, меня задержали ненадолго, – объяснил священник. – Хотите посмотреть, что у нас есть еще?
– Хочу. Расскажите о месте вашего созерцания. – И я указал туда, где только что сидел юный пастырь.
«37– Пойдемте, – пригласил он.
Пока мы шли через двор, Санчес рассказал, что миссии уже более четырехсот лет и она основана испанским миссионером, который отличался от остальных своих духовных собратьев убеждением, что обращать местных жителей-индейцев в веру нужно не силой оружия, а находя путь к их сердцам. Этот подход оправдал себя, продолжал свой рассказ Санчес, и отчасти благодаря его успеху, а отчасти потому, что миссия была расположена в удаленном месте, священнику не стали мешать идти дальше своим путем.
– Мы продолжаем завещанную им традицию самосозерцания в поисках истины, – добавил Санчес.
Место, где проходило созерцание, было тщательно продумано. Для него было расчищено около четверти гектара лесных зарослей, а между кустами и цветущими растениями были проложены дорожки, посыпанные речными голышами. Как и во дворе, растения здесь должным образом разрежены, чтобы выделить своеобразие их форм.
– Где хотите устроиться? – спросил Санчес.
Я огляделся. Перед нами было несколько уголков, каждый из которых отличался законченностью и полнотой: в каждом имелось открытое пространство, окруженное красивыми растениями, камнями и деревьями различных форм. В одном из этих уголков, слева, там, где последним побывал юный священник, деревьев было больше.
– Может быть, там? – предложил я.
Санчес согласно кивнул, мы прошли туда и сели. Несколько минут священник был сосредоточен на своем дыхании, а потом обратился ко мне:
– Расскажите еше о ваших переживаниях на вершине горы.
Что-то во мне противилось этому:
– Не знаю, что добавить. Это продолжалось так недолго.
Взгляд священника стал суровым:
L^r-:''1 No k
– Но ведь то, что это ошушение прошло, когда вас снова охватил страх, не умаляет его значимости, не так ли? Может быть, существует возможность обрести его вновь?
– Возможно, – ответил я. – Однако трудно сосредоточиться на гармонии со Вселенной, когда тебя пытаются убить.
Падре Санчес рассмеялся, а затем участливо взглянул на меня.
– Вы здесь, в миссии, изучаете Манускрипт? – спросил я.
– Да, – подтвердил он. – Мы учим других, как приводить себя в состояние, подобное тому, какое вы испытывали там, на вершине. Вы не против того, чтобы хоть отчасти вернуть это ощущение?
Тут до нас донесся голос со двора: какой-то священник звал Санчеса. Извинившись, падре прошел во двор и заговорил с тем, кто его искал. Я сел и принялся рассматривать расположенные поблизости растения и камни, немного сместив фокус своего взгляда. Вокруг ближайшего куста мне с трудом удалось различить свет, но когда я попытался проделать то же самое с камнями, у меня ничего не вышло.
Потом я заметил, что Санчес возвращается.
– Я должен на некоторое время оставить вас, – сообщил он, подойдя ко мне. – У меня в городе встреча, и поэтому, возможно, мне удастся получить какие-нибудь сведения о ваших друзьях или, по крайней мере, выяснить, насколько безопасно передвигаться для вас.
– Хорошо. Вы вернетесь сегодня?
– Вряд ли, – ответил он. – Скорее завтра утром.' Должно быть, у меня на лице появилось сомнение, потому что он подошел ближе и положил мне руку на плечо:
– Не беспокойтесь. Здесь вы в безопасности. Пожалуйста, чувствуйте себя как дома. Осмотритесь. Можете поговорить с любым из священников, но имейте в виду, что, в зависимости от степени совершенствования, некоторые из них будут более восприимчивыми собеседниками, чем другие.Я понимающе кивнул.
Он улыбнулся и, пройдя к церкви, сел в старый грузовичок, которого я раньше не видел. После нескольких попыток грузовичок завелся, и Санчес, проехав за церковью, показался на дороге, которая поднималась в гору.
Несколько часов я просидел там же, стараясь собраться с мыслями и думая о том, все ли в порядке с Марджори и удалось ли уйти от преследователей Уилу. Несколько раз перед глазами вставала картина убийства человека Лженсе-на, но я отгонял это воспоминание и старался сохранять спокойствие.
Около полудня я заметил, что несколько пастырей накрывают посреди двора длинный стол и расставляют еду. Когда стол был накрыт, к ним присоединились еше человек десять свяшенносдужителей, которые расселись на скамьях, наполнили свои тарелки и принялись за еду, не обращая ни на кого внимания. Многие приветливо улыбались друг другу, но разговоров не вели. Один из них посмотрел в мою сторону и указал на пищу.
Я кивнул, пересек двор и положил себе кукурузы и бобов. Казалось, каждый из сидевших за столом остро ощущает мое присутствие, но никто со мной не заговаривал. Я сделал несколько замечаний по поводу еды, но мои слова были встречены лишь улыбками и вежливыми жестами. Когда я пытался смотреть кому-нибудь прямо в глаза, они опускали взгляд.
Расположившись в одиночестве на скамье, я продолжал свою трапезу. Овощи и бобы были несоленые, но с приправой из зелени. Когда обед подходил к концу и все стали собирать посуду, из церкви вышел еше один священник и принялся торопливо наполнять свою тарелку. Он огляделся, иша, где сесть, и наши взгляды встретились. Он улыбнулся, и я узнал в нем молодого священника, которого совсем недавно видел за созерцанием. Я улыбнулся в ответ, и тогда он подошел ко мне и заговорил на ломаном английском:
– Разрешите сесть на вашу скамейку?
– Ла, пожалуйста, – ответил я.
Священник расположился рядом со мною и принялся неторопливо есть, тщательно пережевывая пищу и время от времени с улыбкой поглядывая на меня. Он был небольшого роста, жилистый и подтянутый, с черными как смоль волосами. Глаза у него были светло-карие.
– Вам понравилась еда? – поинтересовался он. Я держал тарелку на коленях. В ней еше оставалось немного кукурузы.
– О, да, – ответил я и отправил ложку в рот. Я снова отметил про себя, как неторопливо и тщательно юный священник пережевывает пишу, и начал так же вдумчиво доедать свою кукурузу, вспомнив, что таким образом за столом ели все.
– Вы выращиваете овощи здесь, в миссии? – спросил я. Он ответил не сразу, неспешно проглотив то, что было во рту.
– Ла, еда – это очень важно.
– Вы созерцаете растения? – продолжал расспрашивать я.
Он посмотрел на меня с нескрываемым изумлением:
– Вы знакомы с Манускриптом?
– Ла, с первыми четырьмя откровениями.
– И вы выращивали продукты?
– О, нет. Я лишь набираюсь знаний обо всем этом.
– Вы видите энергетические поля?
– Ла, иногда.
Какое-то время мы молчали, пока молодой священник, отправив в рот несколько ложек, старательно пережевывал еду.
– В пище мы в первую очередь и обретаем энергию, – проговорил он. Я согласно кивнул.
– Но для того, чтобы в полной мере принять ее в себя из пиши, необходимо оценить по достоинству… э-э… – Мой собеседник, видимо, подыскивал нужное слово по-английски. – Смаковать, – проговорил он наконец. – Ч1Вкус – вот что главное. Нужно отдать должное вкусу. Вот в чем смысл молитвы перед едой. Это не просто вознесение благодарности: молитва предназначена для того, чтобы еда стала священнодействием, а энергия из пиши могла перейти в ваше тело.
Юноша пристально посмотрел на меня, словно пытаясь понять, дошло ли до меня то, что он сказал.
Ни слова ни говоря, я лишь кивнул. Он задумался.
«Священник говорит о том, – рассуждал я про себя, – что подобным неспешным смакованием пиши в действительности и обусловлен общепринятый религиозный обычай вознесения благодарности, в результате чего из пищи поглощается большое количество энергии».
– Однако принятие пищи – это только первый шаг, – добавил он. – После того как ваша собственная энергия таким образом умножится, вы станете более восприимчивы к энергии всего сущего… и тогда научитесь вбирать в себя эту энергию, не принимая пишу.
Я кивнул в знак согласия.
– Все, что окружает нас, – продолжал объяснять он, – исполнено энергии. Но у всякой веши энергия своя, особая. Вот почему некоторые места придают вам больше энергии, чем другие. Это зависит от того, насколько ваш образ соответствуют энергии определенного места.
– Не этим ли вы занимались утром? – спросил я. – Приумножали свою энергию? Он, казалось, расивел:
– Да.
– А как вы это делаете? – не унимался я.
– Необходимо раскрыться, приобщиться, воспользоваться чувством прекрасного, как при наблюдении полей. Но вам нужно сделать этот шаг вперед, чтобы появилось ошушение полноты.
– Мне кажется, я не совсем понимаю вас. От такой дремучести он нахмурился:
– Не хотите ли прогуляться к месту для созерцания? Я могу показать.
– Хорошо, – согласился я. – Отчего бы и не прогуляться?
Молодой священник пошел через двор, и я последовал за ним. Когда мы пришли на место, мой спутник остановился и стал оглядываться по сторонам, словно пытаясь что-то найти.
– Вон там, – проговорил он, указывая на опушку леса.
Мы двинулись по дорожке, которая вилась между деревьями и кустами. Священник выбрал место перед огромным деревом, вокруг которого вздымалась груда больших камней, так что создавалось впечатление, будто гигантский ствол поставлен на них. Корни оплетали камни, прорастали сквозь них и только потом уходили в землю. Напротив этого дерева полукружьями росли какие-то кусты, и я почувствовал необычный сладковатый аромат, исходивший от их желтых цветов. Сзади сплошной зеленой стеной стоял густой лес.
Молодой человек указал мне, куда сесть посреди кустов лицом к покрытому узловатыми наростами дереву. Сам он сел рядом:
– Как вам кажется, это красивое дерево?
– Красивое.
– В таком случае, э-э… постарайтесь ощутить… э-э… Казалось, священнику опять не найти подходящее слово. Поразмыслив, он обратился ко мне:
– Падре Санчес говорил, у вас что-то было на горе. Не могли бы вы вспомнить, что вы там чувствовали?
– Легкость, необыкновенную уверенность в себе и приобщенность.
– Приобщенность к чему?
– Это трудно описать, – признался я. – Будто все вокруг стало частью меня самого.
– Но что же вы ощущали?
На минуту я задумался. Что я ощущал? И тут нужное слово пришло. – Любовь, – произнес я. – Думаю, это была любовь ко всему сушему.
– Да, – согласился юноша. – Именно так. Попробуйте испытать это чувство по отношению к дереву.
– Но простите, – возразил я. – Любовь – это чувство, которое приходит само по себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
Подойдя к одной из каменных скамей, обращенных во двор, я сел. Солнце только поднималось над кронами деревьев, и я ошушал на лице приятное тепло.
– Как спалось? – послышался сзади чей-то голос. Обернувшись, я увидел падре Санчеса, который стоял вытянувшись как струна и смотрел на меня сверху вниз.
– Очень хорошо, – ответил я.
– Позвольте присоединиться к вам?
– Конечно.
Несколько минут мы оба молчали. Молчание так затя-нулось, что я почувствовал себя неловко. Я не раз бросал на него взгляд, готовясь что-нибудь сказать, но он продолжал смотреть на солнце, чуть склонив голову набок и прищурившись.
В конце концов он заговорил:
– Чудесное место вы здесь нашли. – Надо полагать, он имел в виду эту скамью в этот утренний час.
– Послушайте, – обратился я к нему, – мне нужен ваш совет. Как для меня безопаснее всего вернуться в Штаты?
Священник серьезно взглянул на меня:
– Не знаю. Это зависит от того, насколько опасным человеком вас считают власти. Расскажите, как вы оказались в Кула.
Я рассказал ему все, начиная с того момента, когда я впервые услышал о Манускрипте. Моя недавняя эйфория на вершине казалась теперь надуманной фантазией, поэтому я лишь вкратце упомянул о ней. Однако Санчес тут же стал расспрашивать об этом.
– Что вы делали после того, как ваш преследователь ушел, не заметив вас?
– Я просто просидел там несколько часов. Наверное, приходил в себя.
– А какие еще у вас были ощущения? – не отступал священник.
Я смущенно пожал плечами, а потом решил попробовать рассказать, что это были за чувства.
– Это с трудом поддается описанию, – начал я. – Я ошушал необыкновенную эйфорическую сопричастность всему сущему, всеобъемлющее чувство безопасности и уверенности в себе. Я уже не чувствовал усталости.
Он улыбнулся:
– Вы приобщились к сокровенному. Многие рассказывают, что испытали нечто подобное в том лесу на вершине.
Я нерешительно кивнул.
Падре посмотрел мне прямо в глаза:
– Это переживание, о котором непременно упоминают мистики любой религии. Вы читали о чем-нибудь подобном?
– Читал много лет назад.
– Но до вчерашнего дня это было лишь умственное представление?
– Думаю, что да.
К нам подошел молодой свяше? – 1ник, который поприветствовал меня, а потом что-то прошептал Санчесу. Падре утвердительно кивнул, и юноша, повернувшись, удалился. Мой собеседник принялся наблюдать за каждым действием своего юного собрата. Тот пересек двор и прошел на небольшой, похожий на парк, участок метрах в тридцати от нас. Только сейчас я обратил внимание, что там тоже необычайно чисто и растет множество самых разных растений. Юноша несколько раз переходил от одного места к другому, ненадолго задерживаясь на каждом, словно ища что-то, и наконец опустился на землю. Похоже, он собирался выполнять какое-то упражнение.
Санчес улыбался – по-видимому, он остался доволен юношей, – а затем переключил внимание на меня.
– Я считаю, что для вас, наверное, небезопасно предпринимать попытки вернуться домой прямо сейчас, – ска •ч. зал он. – Но я постараюсь выяснить, какова ситуация и что слышно о ваших друзьях. – Он встал и повернулся ко мне. – Меня ждут дела. Пожалуйста, поймите: мы поможем вам, насколько это в наших силах. А пока надеюсь, что вам будет удобно здесь. Отдыхайте и набирайтесь сил.
Я согласно кивнул.
Священник сунул руку в карман, вытащил какие-то бумаги и передал мне:
– Это Пятое откровение. В нем говорится примерно о том же, что испытали вы. Думаю, это может показаться вам интересным.
Я неохотно взял бумаги, а он продолжал:
– Как вы поняли последнее откровение, которое вам довелось прочитать?
Я ответил не сразу. Не хотелось думать о манускриптах и откровениях. Наконец я проговорил:
– Мы все вовлечены в некую борьбу за обладание энергией друг друга. Когда кому-то из нас удается склонить кого-то к своей точке зрения, эти люди начинают отождествлять себя с нами, в результате чего их энергия переходит к нам, и мы чувствуем себя сильнее.
Падре Санчес улыбнулся:
– Значит, проблема в том, что каждый человек старается подчинить себе другого и манипулировать им из-за энергии, нехватку которой мы ощущаем?
– Совершенно верно.
– Но ведь есть выход, есть другой источник энергии?
– Да, так утверждалось в последнем откровении.
Он кивнул и как ни в чем не бывало направился к церкви.
Какое-то время я сидел, упершись локтями в колени и не обращая внимание на перевод. Я по-прежнему колебался. События последних двух дней поубавили во мне энтузиазма, и я предпочитал думать о том, как вернуться в Штаты. И тут я заметил, что в том самом леске напротив молодой священник встал и неторопливо перешел на другое место, метрах в шести от первого. Он опять повернулся ко мне лицом и сел.
Мне захотелось узнать, чем он занимается. До меня дошло, что он, наверное, упражняется в том, о чем рассказывается в Манускрипте. Открыв первую страницу, я принялся за чтение.
Речь шла о новом понимании того, что в течение длительного времени было известно как сокровенное сознание. В последние десятилетия двадцатого века, утверждалось в этом откровении, об этом знании заговорят как об образе жизни, к которому действительно можно прийти, образе жизни, который практиковали посвященные многих религий. Для большинства людей это сознание останется лишь интеллектуальной концепцией, о которой можно только поговорить и поспорить. Но растет и число тех, для кого это сознание станет практической действительностью, потому что эти люди в своей жизни испытают яркие проявления этого состояния духа. В Манускрипте говорилось, что подобный опыт является ключевым для того, чтобы положить конец противостоянию людей на Земле, так как, испытывая его, мы получаем энергию из другого источника, источника, доступ к которому мы со временем научимся получать по нашему желанию.
Я оторвался от чтения и вновь взглянул на молодого священника. Он сидел с открытыми глазами и, казалось, смотрел прямо на меня. Я кивнул ему, хотя лица его было не разглядеть. К моему удивлению, он кивнул в ответ и кротко улыбнулся. Затем встал и направился к дому. Не глядя на меня он прошел через двор и вошел в дом, а я провожал его глазами.
Позади послышались шаги. Я обернулся и увидел Сан-чеса, выходящего из церкви. Улыбаясь, он направился ко мне.
– Оказалось, меня задержали ненадолго, – объяснил священник. – Хотите посмотреть, что у нас есть еще?
– Хочу. Расскажите о месте вашего созерцания. – И я указал туда, где только что сидел юный пастырь.
«37– Пойдемте, – пригласил он.
Пока мы шли через двор, Санчес рассказал, что миссии уже более четырехсот лет и она основана испанским миссионером, который отличался от остальных своих духовных собратьев убеждением, что обращать местных жителей-индейцев в веру нужно не силой оружия, а находя путь к их сердцам. Этот подход оправдал себя, продолжал свой рассказ Санчес, и отчасти благодаря его успеху, а отчасти потому, что миссия была расположена в удаленном месте, священнику не стали мешать идти дальше своим путем.
– Мы продолжаем завещанную им традицию самосозерцания в поисках истины, – добавил Санчес.
Место, где проходило созерцание, было тщательно продумано. Для него было расчищено около четверти гектара лесных зарослей, а между кустами и цветущими растениями были проложены дорожки, посыпанные речными голышами. Как и во дворе, растения здесь должным образом разрежены, чтобы выделить своеобразие их форм.
– Где хотите устроиться? – спросил Санчес.
Я огляделся. Перед нами было несколько уголков, каждый из которых отличался законченностью и полнотой: в каждом имелось открытое пространство, окруженное красивыми растениями, камнями и деревьями различных форм. В одном из этих уголков, слева, там, где последним побывал юный священник, деревьев было больше.
– Может быть, там? – предложил я.
Санчес согласно кивнул, мы прошли туда и сели. Несколько минут священник был сосредоточен на своем дыхании, а потом обратился ко мне:
– Расскажите еше о ваших переживаниях на вершине горы.
Что-то во мне противилось этому:
– Не знаю, что добавить. Это продолжалось так недолго.
Взгляд священника стал суровым:
L^r-:''1 No k
– Но ведь то, что это ошушение прошло, когда вас снова охватил страх, не умаляет его значимости, не так ли? Может быть, существует возможность обрести его вновь?
– Возможно, – ответил я. – Однако трудно сосредоточиться на гармонии со Вселенной, когда тебя пытаются убить.
Падре Санчес рассмеялся, а затем участливо взглянул на меня.
– Вы здесь, в миссии, изучаете Манускрипт? – спросил я.
– Да, – подтвердил он. – Мы учим других, как приводить себя в состояние, подобное тому, какое вы испытывали там, на вершине. Вы не против того, чтобы хоть отчасти вернуть это ощущение?
Тут до нас донесся голос со двора: какой-то священник звал Санчеса. Извинившись, падре прошел во двор и заговорил с тем, кто его искал. Я сел и принялся рассматривать расположенные поблизости растения и камни, немного сместив фокус своего взгляда. Вокруг ближайшего куста мне с трудом удалось различить свет, но когда я попытался проделать то же самое с камнями, у меня ничего не вышло.
Потом я заметил, что Санчес возвращается.
– Я должен на некоторое время оставить вас, – сообщил он, подойдя ко мне. – У меня в городе встреча, и поэтому, возможно, мне удастся получить какие-нибудь сведения о ваших друзьях или, по крайней мере, выяснить, насколько безопасно передвигаться для вас.
– Хорошо. Вы вернетесь сегодня?
– Вряд ли, – ответил он. – Скорее завтра утром.' Должно быть, у меня на лице появилось сомнение, потому что он подошел ближе и положил мне руку на плечо:
– Не беспокойтесь. Здесь вы в безопасности. Пожалуйста, чувствуйте себя как дома. Осмотритесь. Можете поговорить с любым из священников, но имейте в виду, что, в зависимости от степени совершенствования, некоторые из них будут более восприимчивыми собеседниками, чем другие.Я понимающе кивнул.
Он улыбнулся и, пройдя к церкви, сел в старый грузовичок, которого я раньше не видел. После нескольких попыток грузовичок завелся, и Санчес, проехав за церковью, показался на дороге, которая поднималась в гору.
Несколько часов я просидел там же, стараясь собраться с мыслями и думая о том, все ли в порядке с Марджори и удалось ли уйти от преследователей Уилу. Несколько раз перед глазами вставала картина убийства человека Лженсе-на, но я отгонял это воспоминание и старался сохранять спокойствие.
Около полудня я заметил, что несколько пастырей накрывают посреди двора длинный стол и расставляют еду. Когда стол был накрыт, к ним присоединились еше человек десять свяшенносдужителей, которые расселись на скамьях, наполнили свои тарелки и принялись за еду, не обращая ни на кого внимания. Многие приветливо улыбались друг другу, но разговоров не вели. Один из них посмотрел в мою сторону и указал на пищу.
Я кивнул, пересек двор и положил себе кукурузы и бобов. Казалось, каждый из сидевших за столом остро ощущает мое присутствие, но никто со мной не заговаривал. Я сделал несколько замечаний по поводу еды, но мои слова были встречены лишь улыбками и вежливыми жестами. Когда я пытался смотреть кому-нибудь прямо в глаза, они опускали взгляд.
Расположившись в одиночестве на скамье, я продолжал свою трапезу. Овощи и бобы были несоленые, но с приправой из зелени. Когда обед подходил к концу и все стали собирать посуду, из церкви вышел еше один священник и принялся торопливо наполнять свою тарелку. Он огляделся, иша, где сесть, и наши взгляды встретились. Он улыбнулся, и я узнал в нем молодого священника, которого совсем недавно видел за созерцанием. Я улыбнулся в ответ, и тогда он подошел ко мне и заговорил на ломаном английском:
– Разрешите сесть на вашу скамейку?
– Ла, пожалуйста, – ответил я.
Священник расположился рядом со мною и принялся неторопливо есть, тщательно пережевывая пищу и время от времени с улыбкой поглядывая на меня. Он был небольшого роста, жилистый и подтянутый, с черными как смоль волосами. Глаза у него были светло-карие.
– Вам понравилась еда? – поинтересовался он. Я держал тарелку на коленях. В ней еше оставалось немного кукурузы.
– О, да, – ответил я и отправил ложку в рот. Я снова отметил про себя, как неторопливо и тщательно юный священник пережевывает пишу, и начал так же вдумчиво доедать свою кукурузу, вспомнив, что таким образом за столом ели все.
– Вы выращиваете овощи здесь, в миссии? – спросил я. Он ответил не сразу, неспешно проглотив то, что было во рту.
– Ла, еда – это очень важно.
– Вы созерцаете растения? – продолжал расспрашивать я.
Он посмотрел на меня с нескрываемым изумлением:
– Вы знакомы с Манускриптом?
– Ла, с первыми четырьмя откровениями.
– И вы выращивали продукты?
– О, нет. Я лишь набираюсь знаний обо всем этом.
– Вы видите энергетические поля?
– Ла, иногда.
Какое-то время мы молчали, пока молодой священник, отправив в рот несколько ложек, старательно пережевывал еду.
– В пище мы в первую очередь и обретаем энергию, – проговорил он. Я согласно кивнул.
– Но для того, чтобы в полной мере принять ее в себя из пиши, необходимо оценить по достоинству… э-э… – Мой собеседник, видимо, подыскивал нужное слово по-английски. – Смаковать, – проговорил он наконец. – Ч1Вкус – вот что главное. Нужно отдать должное вкусу. Вот в чем смысл молитвы перед едой. Это не просто вознесение благодарности: молитва предназначена для того, чтобы еда стала священнодействием, а энергия из пиши могла перейти в ваше тело.
Юноша пристально посмотрел на меня, словно пытаясь понять, дошло ли до меня то, что он сказал.
Ни слова ни говоря, я лишь кивнул. Он задумался.
«Священник говорит о том, – рассуждал я про себя, – что подобным неспешным смакованием пиши в действительности и обусловлен общепринятый религиозный обычай вознесения благодарности, в результате чего из пищи поглощается большое количество энергии».
– Однако принятие пищи – это только первый шаг, – добавил он. – После того как ваша собственная энергия таким образом умножится, вы станете более восприимчивы к энергии всего сущего… и тогда научитесь вбирать в себя эту энергию, не принимая пишу.
Я кивнул в знак согласия.
– Все, что окружает нас, – продолжал объяснять он, – исполнено энергии. Но у всякой веши энергия своя, особая. Вот почему некоторые места придают вам больше энергии, чем другие. Это зависит от того, насколько ваш образ соответствуют энергии определенного места.
– Не этим ли вы занимались утром? – спросил я. – Приумножали свою энергию? Он, казалось, расивел:
– Да.
– А как вы это делаете? – не унимался я.
– Необходимо раскрыться, приобщиться, воспользоваться чувством прекрасного, как при наблюдении полей. Но вам нужно сделать этот шаг вперед, чтобы появилось ошушение полноты.
– Мне кажется, я не совсем понимаю вас. От такой дремучести он нахмурился:
– Не хотите ли прогуляться к месту для созерцания? Я могу показать.
– Хорошо, – согласился я. – Отчего бы и не прогуляться?
Молодой священник пошел через двор, и я последовал за ним. Когда мы пришли на место, мой спутник остановился и стал оглядываться по сторонам, словно пытаясь что-то найти.
– Вон там, – проговорил он, указывая на опушку леса.
Мы двинулись по дорожке, которая вилась между деревьями и кустами. Священник выбрал место перед огромным деревом, вокруг которого вздымалась груда больших камней, так что создавалось впечатление, будто гигантский ствол поставлен на них. Корни оплетали камни, прорастали сквозь них и только потом уходили в землю. Напротив этого дерева полукружьями росли какие-то кусты, и я почувствовал необычный сладковатый аромат, исходивший от их желтых цветов. Сзади сплошной зеленой стеной стоял густой лес.
Молодой человек указал мне, куда сесть посреди кустов лицом к покрытому узловатыми наростами дереву. Сам он сел рядом:
– Как вам кажется, это красивое дерево?
– Красивое.
– В таком случае, э-э… постарайтесь ощутить… э-э… Казалось, священнику опять не найти подходящее слово. Поразмыслив, он обратился ко мне:
– Падре Санчес говорил, у вас что-то было на горе. Не могли бы вы вспомнить, что вы там чувствовали?
– Легкость, необыкновенную уверенность в себе и приобщенность.
– Приобщенность к чему?
– Это трудно описать, – признался я. – Будто все вокруг стало частью меня самого.
– Но что же вы ощущали?
На минуту я задумался. Что я ощущал? И тут нужное слово пришло. – Любовь, – произнес я. – Думаю, это была любовь ко всему сушему.
– Да, – согласился юноша. – Именно так. Попробуйте испытать это чувство по отношению к дереву.
– Но простите, – возразил я. – Любовь – это чувство, которое приходит само по себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31