А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Но это было невозможно.Сообщение Центра это подтверждало. Сейчас Тэнгу и сам не знал, кого он больше боялся: Центра или окружавших его странных людей. Он жил среди них, но не был здесь своим и понимал это. Он двигался вне их орбиты — это можно было сравнить с движением холодной Луны по отношению к Солнцу, из которого она вбирает в себя столько энергии, сколько возможно собрать через разделяющую их огромную бездну.Что-то в нем сопротивлялось уходу, но причину этого внутреннего сопротивления определить он не мог и решил, что лучше об этом не думать.И все равно он не решился бы на уход, если бы не нашел тайник. Это произошло случайно, и впоследствии Тэнгу понял, что только так и можно было наткнуться на столь искусно скрытый тайник.Новички по очереди собирали дневные лилии, которые, сгибаясь от росы, росли на склонах Ёсино, за крепостными стенами. Сегодня была его очередь, и сразу же после заката — как это делал Кусуноки, когда был жив, — Тэнгу отправился в горы в поисках цветов, доставляющих наибольшее эстетическое удовольствие.Возвратясь в додзё, он зашел в опустевший кабинет сэнсэя. По обычаю додзё, эта комната теперь не могла использоваться ни для чего другого, кроме как для учебных созерцаний духа мастера, который был духом всего, чему здесь учили.Тэнгу встал на колени перед керамической вазой, которая стояла на возвышении в токономе, нише для созерцания, расположенной в кабинете Масасиги Кусуноки. Налив свежей родниковой воды в узкое горлышко вазы, он начал старательно составлять букет из лилий.Мысли его, однако, были далеко. Вместо того чтобы сконцентрироваться на душе собранных цветов, он вспоминал все, что сделал за прошлую неделю для того, чтобы раскрыть тайну сэнсэя. Как это было связано с икебаной, он не знал — и не хотел знать.Конечно, его поискам мешала осторожность, которую приходилось соблюдать, живя среди этих крайне опасных людей. Но сейчас он был поглощен размышлениями о том, где им была допущена оплошность.Поскольку разум Тэнгу блуждал в ощущении дзэн, он сделался рассеянным. Но, по иронии судьбы, именно эта рассеянность привела его к разгадке. Когда он составлял букет из лилий, несколько капель воды упало на полированную поверхность деревянного пола. Попытавшись стереть их краем рукава, Тэнгу заметил что-то похожее на тень от волоска.Сначала он принял это за обычную трещинку на лаке, вызванную расширением и сжатием из-за изменения температуры. Но потом сосредоточенность вернулась к нему, и он заметил, что линия проходит прямо, как стрела, на расстоянии около пяти дюймов. Потом он увидел другую линию-волосинку, расположенную под прямым углом к первой. Его пульс участился, и он посмотрел вокруг, опасаясь, что за ним могут следить. Все было тихо.Фарфоровая ваза находилась в самом центре, где могла располагаться потайная дверца. Наскоро засунув цветы в вазу, Тэнгу осторожно приподнял ее и отставил в сторону.Затем открыл складной нож с тонким, как волосок, лезвием и направил его острие к “тени волоска”, обследуя ее с предельной осторожностью: стоило ему сколоть или хотя бы слегка поцарапать гладкую полированную поверхность, и ему конец. Его собрат по оружию уже был каким-то неведомым способом раскрыт и уничтожен. Нельзя было допустить и малейшего намека на то, что в стенах додзё существует другой предатель.Тэнгу напрягал слух, готовый уловить даже самое незначительное изменение на фоне тихих звуков, раздававшихся внутри здания. Он работал лезвием уверенно, методично и терпеливо, радуясь даже самому легкому движению деревянной панели.И наконец его терпение было вознаграждено: навесной петли не оказалось, кусок панели просто-напросто поднимался кверху. Принимая во внимание назначение тайника, это была гораздо более надежная система: сэнсэй непременно обнаружил бы попытку открыть плотно пригнанную крышку по следам на полировке.Под панелью оказалось углубление примерно дюйма в три, а за ним — горизонтальная металлическая дверца с пружинным замком. С помощью своего универсального ножа Тэнгу открыл замок. Внутри он обнаружил бумаги — это было то, что он искал. Он быстро сунул пачку рисовой бумаги в разрез просторной хлопковой куртки, ощущая, как листки трепещут, будто пойманная птица, касаясь его голой кожи. Затем он привел дверцу тайника в первоначальное положение.Предельно собравшись, он всего за несколько минут составил из дневных лилий простейшую, но внушительную композицию. Его икебаной сэнсэй должен остаться доволен.В угасающем свете дня он уложил свои немудреные пожитки в полотняный мешок, повесил его на плечо и, ощупав сверток бумаг, засунутых под ремень на животе, вышел из комнаты в пустынный коридор.Быстро, но без спешки он прошел через лабиринты додзё, беспрепятственно миновав старинные каменные ворота. Пройдя мимо красных лакированных тории, которые охраняли вход, он направился по тропинке, вьющейся у подножия лесистых склонов Ёсино. Кипарисы, кедры и сосны, наполнявшие воздух пьянящими ароматами, тянулись почти до самого небесного свода, черные и непроницаемые на фоне последней вспышки заката.На востоке уже виднелось несколько ярких звезд, сиявших на темном небесном куполе. Ласточки и серые зуйки метались над шепчущимися в ночи полями, торопясь спрятаться в свои гнезда, пока не проснулись и не вылетели на охоту ночные хищники.За спиной Тэнгу в призрачной и туманной крепости додзё уже загорались огоньки, но ему они уже были не страшны. Пока он находился там, ему требовалась предельная концентрация воли, чтобы поддерживать дисциплину мыслей. Это истощало психику даже такого человека, как Тэнгу. Дело в том, что, как он догадался после некоторых наблюдений, в этом додзё постигали не только многочисленные тайные учения будзюцу, касающиеся тела, но и множество учений, касающихся разума.Пробираясь сквозь лесистый склон, Тэнгу думал об этом. Он был немного знаком с темной стороной “ниндзюцу”, но здесь, в Ёсино, начал входить в такие области, где чувствовал себя не слишком уютно.И лишь когда Тэнгу миновал широкую излучину, за которой скрылся замок, так долго бывший его домом, он почувствовал, как свалилась некая темная тяжесть, камнем лежавшая у него на сердце. И как филин, настигающий в ночи свою добычу и раздирающий ее в воздухе когтями и клювом, он почувствовал, что наполняется неким мрачным восторгом, от которого, казалось, закипает кровь в жилах.И вместе с этим чувством пришло любопытство, с которым он не мог совладать. Отыскав полянку слева в перелеске, на склоне холма, Тэнгу свернул с тропинки и, укрывшись под сенью кедров, сел, скрестив ноги, на плоский замшелый камень, похожий на Токубэй — сказочную огнедышащую жабу.Взбираясь на него, он почувствовал себя настоящим героем, каким не был на самом деле. Его рука скользнула под куртку.Беглец осторожно осмотрелся: в широкой долине внизу, за едва различимой горной тропинкой, там и сям мерцали огоньки маленьких домиков и ферм. Он почувствовал едкий запах дыма, наводящий на мысли о домашнем очаге, о миске дымящегося супа мисо с лапшой. Затем он встряхнулся, достал маленький фонарик-карандаш в пластиковом корпусе и развернул листы рисовой бумаги, похищенные из тайника Кусуноки.Секунду помедлив, Тэнгу принялся разбирать вертикальные линии значков. А почему бы и нет? Он заслужил это по праву. Добрых полчаса он вчитывался в текст, заменяя в нем использовавшийся в “рю” шифр иероглифами. И когда он закончил чтение, сердце заколотилось у него в груди, пульс убыстрился, и он почувствовал, что должен перевести дыхание. “О Будда! — подумал он, — на что же это я натолкнулся!” Листки задрожали в его пальцах при мысли о том, что ожидает Японию.Погруженный в чтение, он не сразу заметил маленькую дрожащую искорку, порхающую, словно блуждающий светлячок, среди стволов кедров. Она была уже совсем близко. Тэнгу тут же погасил фонарик, но было уже слишком поздно. Огонек теперь не мерцал, а светил, ясно и отчетливо на тропинке прямо под той скалой, где сидел Тэнгу.Проклиная свое любопытство, притупившее его обычно острое чувство опасности, он свернул бумаги и сунул их обратно под куртку. Спрятал фонарик, слез с камня и медленно пошел по склону. Он понимал, что лучше выйти из леса самому, чем позволить обнаружить себя. Особенно если там какой-нибудь сэнсэй из додзё. Не исключая такую возможность, Тэнгу предельно обострил внимание, чтобы можно было среагировать в считанные доли секунды.Но когда он вышел на петляющую тропинку, то увидел, что это никакой не сэнсэй, а просто молоденькая девушка. Она была одета в серо-зеленое кимоно и гэта на босу ногу. В одной руке у нее была керосиновая лампа, в другой — дзяномэгаса, разноцветный зонтик, сделанный из рисовой бумаги.Его лицо покрылось каплями влаги, и он заметил, что идет дождь, которого раньше не замечал, находясь под сенью ветвей. Ниточки дождя скатывались с промасленной бумаги зонтика и монотонно падали на землю.— Простите, госпожа, — сказал он, пряча чувство облегчения. — Надеюсь, мой огонек не напугал вас. Я собирал грибы, как вдруг...Она быстро шагнула к нему и подняла лампу так, что свет упал на ее лицо.Его сердце сжалось от страха, когда он узнал ее. Это была Суйдзин, ученица из додзё. Что она здесь делает? Его правая рука стала лихорадочно нащупывать клинок.Но лампа уже стояла на земле. Освободившейся рукой Суйдзин взялась за набалдашник бамбуковой ручки своего зонтика и вынула из него сверкнувший клинок.Едва он успел заметить превращение безобидного зонтика в разящую сталь, как длинное лезвие пронзило ему грудь и надвое рассекло ему сердце.Суйдзин следила за тем, как по мере того, как вытекала пульсирующая кровь, лицо его становилось все более и более безжизненным. В его глазах она видела замешательство, ярость, стыд; потом они закрылись, и все человеческие чувства исчезли с этого лица. Как и маленький беззащитный воин, которого она когда-то в детстве слепила из глины, прутьев и лишайников, он рухнул, утратив координацию движений, лишившись божественной искры. Как и тогда, она приложила руку к напрягшемуся низу живота, пораженная тем, что происходит у нее в матке — источнике будущих жизней.Теперь осталась только колышущаяся груда у ее ног, восковая пародия на то, что когда-то было живым существом. Она бросила клинок на мокрую землю, чтобы освободить руки и чтобы промыть под дождем блестящую поверхность, почерневшую от крови.Падающие вокруг нее дождевые капли промочили ее насквозь, как если бы она упала в воду. Ее ноздри расширились, уловив свежий запах листвы — знак живой жизни. Дождь усиливался, забрызгивая грязью лицо изменника.Суйдзин подозревала о его существовании уже тогда, после смерти Цуцуми. Строго говоря, ее это нисколько не должно было касаться. Она превзошла своего сэнсэя, Масасиги Кусуноки, и это было для нее равносильно окончанию додзё: если пребывание там и научило ее чему-нибудь, так это не оглядываться назад. Достижения всегда связаны с областью настоящего. Те, кто с гордостью оглядываются на прошлые успехи, часто так с этим и умирают.И все же, зная это, она оглянулась. Изучая содержимое карманов предателя и вновь испытывая чувство дикой ярости, охватившей ее при виде того, что он похищает тщательно охраняемые секреты ее учителя, девушка почувствовала, что с Кусуноки словно бы что-то произошло. Каким-то необъяснимым образом он будто воззвал к ней. Она остро переживала эту утрату, и особенно здесь, в чаще этого горного леса, который так любил ее учитель; под порывами ветра и струями дождя она вытирала молчаливые слезы, ее грудь сжималась, сердце наполнялось невыразимой тоской, бремя которой внезапно стало невыносимым.Когда спазм прошел (что это был спазм, Суйдзин поняла только на следующий день), она тщательно обыскала тело. Под курткой предателя она нашла связку бумаг и осторожно отлепила верхний лист от его увлажнившейся кожи.Чтобы защитить бумаги от сырости, она свернула их и сунула в сухое место, под кимоно. Оскорбление, нанесенное памяти Кусуноки, стало ее собственным оскорблением. Она не стала изучать бумаги: они ее не интересовали. Это была собственность ее сэнсэя, и независимо от того, жив он или мертв, их место было там, куда он их положил. Девушка выпрямилась и подняла с земли свой клинок: промытый дождем, он вновь стал чистым и сверкающим. Она вставила его в зонтик, и он исчез в деревянной ручке. Яркие огни додзё приветливо сияли Суйдзин. Может, это было “ками” Кусуноки? Она не знала. Бумаги были при ней, в целости и сохранности, и скоро они вернутся на свое законное место. * * * Когда Жюстин наутро после похорон появилась у “Миллара, Соумса и Робертса”, ее ожидал сюрприз. Мери Кейт Симс не было в ее просторном угловом кабинете: она больше не была вице-президентом.Жюстин приготовилась идти за объяснениями к Рику Миллару — ни Мин, ни каких-либо других знакомых рядом не было, — когда он сам вошел в ее скромный кабинет.— Я услышал, что вы уже здесь, — сказал он, пристально глядя ей в лицо. — Мне кажется, я говорил вам, чтобы вы денька два не приходили на службу. Вам совсем не обязательно...— Для меня сейчас начать работать — самое лучшее, — сказала она. — Я ненавижу сидеть дома и сталкиваться с тенями. Боюсь, одичаю совсем.Рик почтительно наклонил голову:— О’кей. В любом случае я рад, что вы здесь: мне надо вам кое-что показать. — С этими словами он начал легонько подталкивать ее к двери.— Одну минуточку, — начала она, — я кое-что...— Успеется, — сказал он, ведя ее в холл по направлению к лифту. — Это важнее.Поднявшись на следующий этаж, он повел ее по коридору.— Вот здесь. Вам нравится?“О Боже, — подумала Жюстин, — только этого мне и не хватало!”— Откуда, черт побери, взялось мое имя на двери кабинета Мери Кейт?— Теперь это ваш кабинет, Жюстин. Тот маленький кабинет внизу был временным, вы не могли не знать этого.Она повернулась к нему, вся вспыхнув.— Временным? Вы хотите сказать, что взяли меня на то время, пока не избавитесь от Мери Кейт?— Это был ее собственный выбор: вчера вечером она положила мне на стол заявление об уходе.— Я вам не верю! — запальчиво произнесла Жюстин. — Если бы она думала уходить, она сказала бы об этом мне. Вы забыли, что мы с ней подруги?По настоянию Рика они зашли в кабинет и закрыли дверь.— Немедленно объяснитесь, или я уйду отсюда прямо сейчас, — вскричала Жюстин.После того, что случилось с отцом, что произошло у нее с Николасом, это было уже слишком. Весь мир ополчился против нее... У Жюстин закружилась голова, и ей пришлось схватиться за край стола, чтобы не упасть.— Дело в том, что Мери Кейт не справлялась. К ней было множество нареканий со стороны старших служащих. Я, разумеется, говорил с ней, и не однажды. Но... — Он пожал плечами. — Вы же ее знаете.— Я знаю только одно, Рик: она не захотела мириться с вашим враньем. — Жюстин покачала головой. — Я не верю ни одному вашему слову. Я помню, как вы использовали любой предлог, чтобы завести ее, когда мы завтракали втроем. Вы с самого начала прочили меня на ее место!Рик снова пожал плечами.— Это обычная вещь, Жюстин. Не понимаю, из-за чего вы так кипятитесь? Победила сильнейшая. Вы можете дать десять очков вперед такой девушке, как Мери Кейт. Вам надо...— Как вы смеете так обращаться со мной, с нами?! — Она подбежала к нему и наградила его звонкой пощечиной. — Какой же вы подонок! — Она быстро собрала свои вещи. — Поищите кого-нибудь другого для таких штучек, а я вам не гожусь.— Превосходный удар, — засмеялся Рик. — Если вы захотите прибавку к жалованью, я готов пойти вам навстречу. Кое-кого придется поприжать, но это ни в коей мере...— Вы в своем уме?! — Жюстин опрометью кинулась к двери. — Я не возьму ни доллара от вашей фирмы. Убирайтесь из моей жизни ко всем чертям!Оказавшись на шумной улице, Жюстин поняла, что ей, в сущности, некуда идти. Она не могла вернуться в квартиру, пустую и заброшенную, не могла видеть там одежду, вещи, фотографии Николаса. У нее и в мыслях не было пойти к Гелде: ее депрессии она не смогла бы выдержать. А что касается открытия собственного дела, это сейчас ей было не под силу.В смятении Жюстин пересекла улицу и зашла в кафе напротив. Она не почувствовала вкуса принесенного ей кофе, хотя, возможно, он был и неплох. Слезы катились по ее щекам, когда она смотрела на солнечные блики, пробегавшие снаружи. Надо немедленно что-то сделать, сказала она самой себе.В ближайшем отделении своего банка Жюстин сняла со счета пять тысяч долларов. Половину взяла наличными, половину в чеках. Она купила кое-что из одежды, после чего выбрала в галантерейном магазине легкую дорожную сумку, в которую сложила все покупки. С косметикой проблем не было, но ей все равно пришлось зайти на квартиру за некоторыми необходимыми вещами. Она пробыла там недолго и тем не менее не могла не заметить поразительные изменения в квартире, которая больше не казалась домом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72