Ц Ну, допустим.
Ц Скажите, вы хорошо знаете Амиранашвили?
Я настораживаюсь. Разговор перестает забавлять меня. Неизвестно, к чему
клонит этот парень. А отвязаться от него, скорее всего, будет непросто.
Ц А вам зачем?
Ц Мне бы переговорить с ним… Да мы, к несчастью, незнакомы. Может быть, вы п
оспособствуете?
Ц Право, не знаю, Ц церемонно ответила я.
Ц Да вы не бойтесь! Ц В тоне Колоскова зазвучал неожиданный напор. Ц Ск
ажите только: президент корпорации «Полтергейст плюс».
Ц «Полтергейст плюс» что?
Ц «Полтергейст плюс» Ц это название фирмы, Ц терпеливо объяснил Коло
сков. Ц И кстати, не думайте, это не безвозмездно. Всякая работа должна бы
ть оплачена.
Ц Ладно, посмотрим, Ц уклончиво улыбнулась я.
Ц Да чего тут смотреть? Ц потерял терпение Колосков. Ц Представите ме
ня Амиранашвили, да еще одну вещь сделаете, совсем простую. И двести баксо
в ваши.
Ц Двести баксов? А что за вещь?
Ц Когда будете писать отчет о празднике, упомяните, что на нем присутств
овал Колосков, президент корпорации «Полтергейст плюс». Договорились?

Ц За двести баксов? Не пойдет!
Ц Сколько же вы хотите?
Ц Больше на порядок!
Ц Да вы чё? С дуба рухнули?
Теперь уж точно пора заканчивать. Я вижу, что мальчик не на шутку огорчен,
но и за собой вины не чую. Кто сказал ему, что я журналистка? Думает, умный… В
идит на три метра под землей!
Ц Что ж, ваше дело. Ц Я вальяжно поднимаюсь и отправляюсь на поиски Дави
да.
Вслед мне несется: «Постойте, давайте поговорим!»
Давида я застала в обществе крупной красивой дамы в синем бархатном кост
юме. Он, просияв, оборвал разговор на полуслове:
. Ц Где ты была? Я искал тебя! Мне стало стыдно. Он меня ищет, радуется моему
появлению, а я зубами скрежещу…
Ц Это Настя, бухгалтер «СВ-фарм», представил он свою собеседницу. Ц А Ма
рина Ц моя супруга.
Ц Мы с вами как-то общались, Ц своеобразно отреагировала на меня Булыж
ная, при этом ее взгляд был устремлен на Давида.
Ц По телефону, Ц холодно ответила я.
Ц Ну и что дальше было, Дод?
Ц Ничего. Как только мы идентифицировали его личность, он сразу исчез с н
ашего горизонта. Я уже не ожидал его встретить. И вот сегодня, в Рождествен
скую ночь… Ц Давид сдержанно усмехнулся.
Булыжная захохотала, пожирая его глазами. В этот момент к нам подошел оче
редной приятель Давида:
Ц Дод, неужели это ты?
Доля секунды Ц и рассеянное выражение лица Давида сменилось радостным:

Ц А неужели это ты, Гришка? Дальше смех, рукопожатия.
Ц Познакомься, моя супруга, Марина!
Боковым зрением я уже давно слежу за увивающимся вокруг нас Колосковым.
Последняя фраза повергает его в шок Ц смазливая физиономия покрываетс
я красными пятнами.
«Мужайтесь», Ц мысленно советую я ему, с трудом сдерживая смех.
Ц А это Настя, мой бухгалтер.
Гришка Ц университетский приятель Давида. Остаток ночи мы провели вчет
вером. Пили шампанское за счастливые годы юности, вспоминали комичные эп
изоды. Я размышляла о том, что рано вышла замуж, и, как следствие, юность быс
тро закончилась. Но все равно мне тоже есть что вспомнить.
Гришка по грузинской традиции осыпал нас с Булыжной комплиментами, при э
том не отдавая предпочтения ни одной: комплимент ей, комплимент мне. Чтоб
ы никто не обижался.
Потом пригласил меня танцевать, поинтересовался, давно ли мы с Давидом ж
енаты… Я рассеянно наблюдала, как Давид танцует с Булыжной, положив руку
на ее роскошное плечо. И мне вдруг ужасно захотелось оказаться на ее мест
е.
К счастью, следующий танец был моим.
Ц Ну, как настроение? Ц спросил Давид.
Ц Прекрасно! Ц Я чуть прижимаюсь к нему щекой.
Ц Развеялась немножко?
Ц Да… Все было замечательно! Ц Может, исчезнем?
Ц Неудобно.
Ц Ничего…
В машине я беззаботно смеюсь, чувствуя себя соучастницей побега. Мы медл
енно едем по пустынным, неестественно тихим и ярко освещенным улицам. Я с
любопытством гляжу в окно машины. А вернувшись домой Ц в окно спальни. Да
вид неслышно вошел в комнату, встал возле меня.
Мы смотрим на то, что видим каждый день: монастырскую стену, пятиглавый со
бор, набережную, уходящие в бесконечность огни большого города. Привычны
й пейзаж сейчас навевает мысли о том, что пространство, время, душа Ц мате
риальные понятия. И еще я остро ощущаю, что смотрю за окно не одна. Совсем д
ругое дело Ц видеть мир в четыре глаза. В темноте я отыскиваю руку Давида
, и по тому, как он реагирует, догадываюсь, что он думает о том же.
Мы засыпаем в предутренний час, познав счастье гармонии.
А утром мне опять скверно. «Давид летит в Стокгольм. В Стокгольм летит Дав
ид» Ц первая мысль, которая оказывается в моей голове. Я плетусь на кухню
и в отупении принимаюсь варить кофе.
После кофе Давид исчез. Я даже не успела спросить, когда вернется. Вчера бы
л такой чудесный вечер. А сегодня Ц в наш последний день! Ц ему даже не хо
чется побыть со мной…
Кот зеленый, дуб ученый. В Давид летит Стокгольм…
Нет, нужно уметь справляться с собой! Как вчера, как третьего дня! Потерпи,
осталось немного.
Я вытащила гуся из холодильника (все-таки праздник, Рождество!). Пока он бу
дет оттаивать, посмотрю телевизор. Все равно больше нечем заняться.
По «Культуре» показывали Грецию.
«Дорические колонны, кариатиды, белый мрамор, Ц с достоинством вещал го
лос за кадром. Ц Не одно поколение поэтов воспело в своих стихах знамени
тый Акрополь. Осип Мандельштам писал в начале XX века:

Кто может знать при слове расставанье,
Какая нам разлука предстоит?
Что нам сулит петушье восклицанье?
Какой огонь в Акрополе горит?»

Отреагировать на это зловещее пророчество мне не дали Ц в коридоре зазв
онил мобильный. На бегу я пыталась вспомнить, вытащила ли вчера телефон и
з сумки. Нет, вроде не вытаскивала.
Телефон валялся на полочке под зеркалом. Значит, вытащила. На автопилоте.
В последние дни со мной такое не редкость.
Ц Алло! Ц весело и нетерпеливо зазвучало из трубки, едва я поднесла ее к
уху.
Голос был незнакомый, женский, юный, мелодичный.
Ц Слушаю вас, Ц холодно отозвалась я.
Ц Можно Давида? Ц спросила трубка по-прежнему оживленно, нисколько не
смущаясь моей холодностью.
Ц Давида? Ц опешила я. Ц Его нет… Кто говорит?
Ева, Ц сообщила трубка простодушно. И Добавила вкрадчиво, как будто объя
сняла прописные истины темному, непосвященному человеку: Ц Ева Амирана
швили.
Я стояла как громом пораженная. Младшая сестра? Дальняя родственница? А е
сли не то и не другое, то кто же тогда? Мысли вихрем носились в моей и без тог
о измученной голове. И вдруг в этот сумбур врезалась мелодия битловской
«Мишели».
Ну конечно! «Мишель» Ц рождественский подарок Дениса! Вчера я поставила
ее на телефон, с тех пор мне никто не звонил. Телефон благополучно лежит в
сумке, а с Евой я говорила по мобильнику Давида. Естественно. С какой стати
Ева будет названивать мне? Господи, но что же я стою? Это, наверное, мальчик
и. Звонят, думают, мама волнуется. А маме-то не до них…
Я судорожно принялась рыться в сумке, одновременно настраиваясь на разг
овор с Денисом, но вместо сына услышала Ленку Власову.
Ц Марина, нам нужно встретиться, Ц решительно начала она, как всегда иг
норируя приветствия.
Ц Зачем? Ц невежливо уточнила я.
Ц Мне нужно отдать вам деньги.
Ц Вы же платили недавно. К чему такая спешка?
Ц Это не по телефону. Продиктуйте адрес, я пишу.
Ц Большие Каменщики… Ц нехотя заговорила я.
Ц Все. Буду через двадцать минут. Счастливо, Ц добавила Ленка, чем-то чре
звычайно довольная.
Ну вот! Через двадцать минут неизвестно зачем приедет Ленка, Давид вообщ
е может вернуться в любой момент, а праздничный гусь по-прежнему стынет в
раковине. Я метнулась на кухню. Пока занималась гусем, вспомнила, что так и
не поговорила с сыновьями. Торопливо сунув гусятницу в духовку, набрала
номер Дениса. Телефон не отвечал. Тогда я позвонила маме. Трубку взяли мгн
овенно.
По голосу невозможно было понять, довольна моя мамочка или нет. Я решила с
просить прямо.
Ц А чем быть недовольной? Кормят, поят, развлекают, номер шикарный.
Ц Значит, все хорошо? Ц осторожно уточнила я.
Ц А Илюшка сегодня на завтрак ел одни бутерброды с беконом, Ц невинным
тоном сообщила мама. Ц От фруктов и творога отказался, потом убежал в бас
сейн, хоть я и возражала.
Ц А Денис? Они звонили тебе?
Ц И тебе, между прочим, тоже. Но ты спишь до двенадцати и о детях не беспоко
ишься.
Ц Мы вчера поздно легли, Ц машинально стала оправдываться я.
Ц «Поздно легли»! Ц передразнила мама, давая волю своему раздражению.
Ц Что за барская привычка?
Наверное, у Дениса с Олегом все нормально, решила я, отключившись. Но време
ни подумать не было совершенно. Сейчас же запиликал домофон, и одновреме
нно кто-то затрезвонил по городскому телефону.
Ц Маришка! Ц Я узнала голос Аньки. Ц С праздником тебя, с Рождеством!
Ц И тебя, Аня! Пусть в твоей жизни наконец все определится.
Ц Пусть! А знаешь, где мы? В Швейцарских Альпах!
Ц С Максом?
Ц Он передает тебе привет.
Ц А мадам?
Ц Ее больше не существует.
Ц То есть она умерла?
Ц Нет, что ты… Просто исчезла с нашего горизонта.
Ц Как это исчезла?
Ц Абсолютно добровольно. Все, Мариш, мы на Новый год в Москве. Обязательн
о созвонимся. Доду привет. Целую.
Ленка уже ждала в коридоре.
Ц Я привезла деньги. Здесь сумма за год вперед.
Что-то подсказывало мне, что деньги лучше не брать.
Ц Но год Ц большой срок. Многое может измениться…
Ц Дело в том, что мы на некоторое время срываемся за границу. Мне не хочет
ся оставлять долги…
Ц Но я могу передумать сдавать квартиру. Ц Я, наконец собралась с мысля
ми.
Ленка выпрямилась во весь свой небольшой рост.
Ц Тогда вам придется вернуть мне часть денег.
Ц Каких денег? Ц удивилась я.
Ц За ремонт, который мы сделали в вашей квартире. У меня сохранились все
чеки и расписки рабочих.
Ремонт? Чеки, расписки? Нет, я абсолютно не готова общаться с ней. А главное
было что-то тяжелое, смутное, еще до Ленки. Что? Мама? Анька? Серебряный голо
с Евы Амиранашвили?
Ободренная моим молчанием, Ленка продолжила:
Ц Обычно большая предоплата предполагает скидки. Но мы ни на что не расс
читываем. Надеюсь, вы меня правильно поняли. Ц С этими словами она положи
ла деньги на подзеркальную полку, где по-прежнему валялся мобильный Дав
ида, и вышла вон.
Нужно было сосредоточиться. Я пересчитала деньги. Потом еще раз. Раздели
ла на двенадцать. Все правильно. Но все равно ужасно. Она уже не пускает ме
ня в мой собственный Дом! Не надо было брать деньги. Да и сейчас еще не позд
но позвонить, сказать: заберите. Но тут она достанет свои чеки Ц начнутся
бесконечные, нудные разбирательства… Нет на это сил.
Из задумчивости меня вывела «Мишель».
Ц Мама, скажи ей, Ц прошептал Илья в трубку.
По мнению моих сыновей, эта неказистая фраза Ц панацея, волшебная палоч
ка, и после произнесения заклинания суровая, безапелляционная бабушка д
олжна превратиться в этакую умильную старушку.
Ц Бабушка беспокоится о твоем здоровье, Илья. И ты должен быть благодаре
н…
Ц Если ты ей не скажешь, я убегу…
Ц Что?! Ц взорвалась я. Его слова стали каплей, переполнившей чашу моего
терпения. Все как один, и даже собственный ребенок, сегодня против меня.
Ц Что ты сказал, повтори?!
Ц Я у-бе-гу, Ц невозмутимо сообщил Илюшка. Ц Сяду в поезд и приеду к тебе
!
Ц Это мне подарок такой к Рождеству?! Я выбирала тур, старалась…
Ц Мама…Ц Я узнала его манеру сдерживать из последних сил слезы. Ц Она
заставляет есть творог. А я его, Ц голос предательски дрогнул, Ц с детст
ва ненавижу! И в бассейн не пускает.
Ц Илюша, ты же уже взрослый! После бассейна легко простудиться. Плавай ве
чером перед сном…
Я еще что-то объясняла сыну, но на плите уже загудел таймер.
Ц Все, Илья. Не омрачайте друг другу жизнь, вы же на отдыхе.
«Чтобы убедиться в готовности птицы, проткните ее тонкой иглой. Если выд
елившийся сок не содержит крови, значит, птица готова». Что ж, проткнем.
Затем птицу следует выложить на специальное блюдо, украсить тушеными яб
локами, квашеной капустой, жареным картофелем, маринованными фруктами».
Из всего списка у меня были только яблоки, и то неважнецкие. Но все равно п
олучилось красиво. Блюдо с гусем на белой накрахмаленной скатерти, таинс
твенно поблескивающее столовое серебро, мерцающий в сумерках хрусталь
…
е Ц У нас праздник? Ц спросил Давид, вернувшись.
Ц Считай как хочешь, Ц ответила я. Ц И кстати, где ты был?
Он довольно усмехнулся:
Ц Узнаешь в свое время. Но что с тобой? Ц Он пристально посмотрел на меня.
Ц Что ты такая замученная?
Ц Ты не представляешь, что тут было! Ц воскликнула я фальшиво воодушевл
енно. Ц Просто паломничество к нам! Звонки, звонки. Между прочим, звонила
Аня. Знаешь, где они с Максом? В Швейцарских Альпах!
Ц Я слышал. Макс говорил, что собирается… надо бы и нам съездить туда. Хоч
ешь?
Ц Давай!
Ц Выпьем за будущее путешествие!
Ц С удовольствием!
Вино, пряное, ароматное, успокаивало, убаюкивало, умиротворяло. И верилос
ь, что будут Альпы, гостиничный номер в какой-нибудь горной деревушке, сне
г, мягко падающий за окном, Ц не будет этой тоски, холодящих душу предчув
ствий. Про Еву все разъяснится само собой. Пусть, например, она окажется юн
ой кузиной Давида, вдруг почувствовавшей себя взрослой и решившей позво
нить ему запросто. Вот это будет облегчение! От одной лишь мысли я улыбнул
ась.
Ц Какая ты загадочная сегодня. То грустная, то улыбаешься. Чему это ты ул
ыбаешься? Ц спросил Давид.
Ц Узнаешь в свое время, Ц ответила я его же словами.
Потом мы пили за то, чтоб скорее наступило «свое время». Дурачились, включ
или телевизор, перепрыгивали с канала на канал, подлавливали смешные сов
падения и хохотали до слез. Вечером с недопитой бутылкой вина и фруктами
перебрались в спальню.
Уютно устроившись в кресле, я жевала безвкусный зимний виноград. Давид в
ошел в комнату и объявил торжественно:
Ц Пришло время узнать, где я был сегодня. Ц И он вручил мне маленькую бор
довую коробочку.
«Из ювелирного», Ц подумала я и, немного помедлив, щелкнула замочком. С а
лого бархата сверкнули бриллианты. В коробке оказалось кольцо. Классиче
ское, простое, изящное, но почему-то чувствовалось, что очень дорогое.
«Обручальное?» Ц Я внутренне замерла. А вслух сказала:
Ц Тебе звонила Ева. Ц Потом добавила с ее интонациями: Ц Ева Амиранашв
или.
И испугалась. В комнате стало неестественно тихо. Только гулко стучали ч
асы. Казалось, достучат Ц и рванет. Я сидела, опустив голову, боясь взглян
уть на Давида. Потом все-таки взглянула. Больше не оставалось сомнений: Ев
а Амиранашвили, девушка с серебряным голосом, Ц его Жена.
Ц Прости, Ц медленно, с трудом подбирая слова, наконец заговорил Давид.
Ц Мне давно надо было поговорить с тобой. Но я не мог. Я не знал, как ты… то е
сть я знал и поэтому…
Мне казалось, что боль, как морская волна, захлестывает меня с головой. Был
о больно дышать, смотреть, и слушать тоже было больно. Но он продолжал:
Ц Пойми меня! Постарайся хотя бы понять! Я тоже живой человек. Когда в пер
вый раз ты стояла в прихожей, комкала перчатки и была так красива, так безз
ащитна и так несчастна… Но я еще сопротивлялся. А когда снова увидел тебя
через полчаса… Мне показалось, это судьба.
Неожиданно для себя я истерически расхохоталась.
Ц Я прошу тебя, успокойся. Давай поговорим. Ты была моей ожившей мечтой. Я
не верил, что ты можешь существовать в реальности…
Моя боль посторонилась, уступив место холодной злобе.
Ц Давид, это наши последние часы. Не превращай их в фарс. Брось пошлости.

Он резко встал и вдруг заговорил тем властным, хозяйским тоном, каким ког
да-то перечислял мне должностные обязанности домработницы.
Ц Успокойся! Выпей и выслушай меня. А дальше ты вольна поступать как угод
но.
Не подчиниться было невозможно.
Рюмка дрожала в руках, но я все-таки выпила, поднялась, поставила рюмку на
столик и сказала почти равнодушно:
Ц Я выслушаю тебя, Давид. Хотя это ничего не изменит…
Сначала я мучилась вопросом, верить Ц не верить. Такая боль застыла в его
глазах, а голос… Ц родной. С другой стороны, сколько можно верить? Пора бы
уж и поумнеть!
Постепенно кое-что стало проясняться. Я вспомнила, с какой тоской смотре
л он на меня вначале. Теперь я знала причину его тоски… Здесь, в этой комна
те, он порывисто обнимал меня, повторяя: «Я боюсь потерять тебя». Тогда я н
едоумевала, хотя как-то угадывала недоброе. Все тайное стремительно ста
новилось явным. Под конец я получила ответы на все так долго мучившие мен
я вопросы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23