- Вот именно, - кивнул юноша. - Люди с Больших Саней приносили
большой камень. Когда я касался его, то чувствовал, что он живой, словно в
нем горел огонь. Тогда и была раскрыта завеса дней и мы увидели мир таким,
каким он станет, когда исчезнет снег. Солнце ярко светило, везде были
растения. Много, много растений. Между ними ходили люди нашего племени, а
вместе с нами Ленизе, его жена и дети.
- А что мы должны будем делать? - мягко спросил Искатель Гнезд.
Нельзя будет есть некоторые виды растений, - произнес Белое Яблоко,
после чего улыбнулся. - Именно этого я и не понял. Нельзя есть только то,
чего нет. Как можно есть то, чего нет?
- То, что встречается нам очень редко, не может быть съедено. Таков
будет новый закон. Некоторые птицы, например... - Искатель Гнезд замолчал,
и я, поглядывая в сторону уже заполненного темнотой входа. заметил, что
снег уже замел следы недавнего сражения. Даже его кровь, до этой поры ярко
выделявшаяся на белом снегу, исчезла под свежим пушистым снегом.
- Некоторые птицы будут устраивать гнезда на свисающих до земли
ветвях, - объяснил Белое Яблоко. - Когда станет тепло они будут нести
яйца. Их тоже нельзя будет есть.
Искатель Гнезд лежал с закрытыми глазами. Белое Яблоко наклонился ко
мне и закончил шепотом:
- Он когда-то нашел очень много таких гнезд и сейчас переживает из-за
этого. Но тогда это можно было делать. Но можно ли повернуть закон вспять?
Я покачал головой.
Неожиданно отозвался Искатель Гнезд.
- Я думал, что умру, защищая женщин и детей. И не умру возле костра.

ДЕНЬ ШЕСТОЙ
Я прослушал то, что записал вчера и пришел к выводу, что не должен
так резко обрывать рассказ. Это не было преднамеренно, просто после
бегства Миммунка ничего интересного больше не произошло. Снег валил
беспрестанно. Искатель Гнезд лежал возле костра и похрапывал со сне.
Остаток вечера я провел в разговорах с людьми племени, а также
прислушиваясь к их разговорам между собой.
Когда я проснулся рано утром, Искатель Гнезд был уже мертв. Кажется,
это событие ошеломило только меня, потому что члены племени знали о
приближающейся смерти вождя по тем словам, которые тот сказал накануне
вечером.
Все разговоры были о поминках. Я поинтересовался о специальных
приготовлениях для этого в еде. Мне объяснили, что единственным блюдом на
поминках будет только сам Искатель Гнезд. После этого сообщения я
замолчал, но кажется Белое Яблоко заметил выражение моего лица, потому что
отозвал меня в сторону и заверил, что сам Искатель Гнезд часто принимал
участие в таком обряде и что его дух только тогда обретет полный покой,
когда тело полностью вернется в племя, которому принадлежит. Он пожалел,
что нет матери Искателя Гнезд, ведь во время поминок она имела право на
сердце и глаза своего умершего сына.
Во время нашего разговора женщины уже начали разделывать тело. Я не
хотел больше ни на мгновение оставаться здесь. Как можно быстрее покинул
лагерь и направился в сторону зарослей, где были спрятаны мои сани.
Снег еще немного порошил, слабые порывы ветерка я ощущал на своем
лице. Вскоре я убедился, как разумно было снимать парус на ночь и держать
его под одеждой. Оставленный мной на мачте, он замерз так, что расправить
его было невозможно. Я разжег костер и только после этого, расправив его
на рее, смог натянуть шкоты. Сани нужно было еще дотащить до дороги - там
на утрамбованном снегу я мог воспользоваться даже таким слабым ветерком,
только ехал бы с меньшей скоростью.
Потом я обнаружил, что и медленное скольжение имеет свои приятные
стороны. Даже поставив парус по ветру, я мог свободно двигаться в санях,
не опасаясь внезапного поворота. Преодоление каждого небольшого подъема я
воспринимал как большой успех, который я мог еще больше развить на
спусках. В такие минуты парус хлопал на рее и мгновенно опять наполнялся
ветром и как мне казалось, с удвоенной силой тащил меня вперед.
Солнце уже прошло полдороги по небу, когда я заметил Лучистую Сим.
Она бежала впереди меня по дороге сначала такая далекая, что казалась
маленьким бронзово-черным пятнышком на белом фоне снега. При таком ветре
прошло много времени, пока мне удалось поравняться с ней. Помню, что
сначала я подумал, что это - мужчина, не только потому что это казалось
наиболее правдоподобным - одинокий путешественник может быть только
мужчиной, - но также судя по высокому росту, скорости, с которой она
двигалась и которую могла поддерживать, кажется, бесконечно.
При виде ее я испытал какой-то непонятный страх. Она держалась южной
стороны дороги и, если бы я ехал по северной ее части, то в тот момент,
когда мы поравнялись, нас отделяло бы друг от друга не более чем сто
метров. Она могла представлять опасность для меня. Но если бы я проехал
мимо нее без задержки, то потерял бы возможность получить информацию. С
другой стороны, если бы я остановился, то потерял бы превосходство,
которое мне давала скорость саней.
Когда расстояние между нами уменьшилось и я смог наблюдать за ее
движениями, то пришел к выводу, что эта женщина, хотя она и бежала обычным
длинным шагом хорошо тренированного легкоатлета-мужчины. Я отметил также,
что у нее не было никакого оружия, кроме обычной палки, не намного длиннее
тех, которые применяли виггики для своих метателей, с той только разницей,
что у нее она была совсем простой формы.
Я направил сани к ней. Она должно быть услышала скрип полозьев по
замерзшему снегу, так как, не снижая темпа бега, повернула голову в мою
сторону. Может быть, она и удивилась, но ее лицо не относилось к тем, на
которых отражались все чувства: даже сейчас, после десяти или даже больше
часов проведенных вместе с тех пор как я увидел ее, я разглядел только
темные глаза и высокие, ярко выраженные скулы.
Нас все еще разделяло большое расстояние, поэтому мы общались друг с
другом только при помощи криков. Помогая себе жестами, я спросил ее, хочет
ли она сесть в сани. Она коснулась рукой подбородка, что означало
согласие, после чего, не ожидая пока я приторможу или остановлюсь,
несколькими прыжками преодолела разделяющее нас расстояние и без усилий
впрыгнула в сани, уселась на рештовы, которые служили платформой для
транспортировки тела нашвонка.
- Ты хорошо бегаешь, - сказал я вместо приветствия.
- То, что есть у тебя - лучше. Если бы не ты, я была бы должна скоро
остановиться. Ты не можешь ехать быстрее?
- Нет. Ветер слабый. Хотя, постой. Да, сейчас мы начнем двигаться
немного быстрее. Видишь, парус уже наполняется ветром. (В
действительности, я начал опасаться, как бы дополнительная тяжесть ее тела
не повлияла на скорость нашего передвижения)*
- Куда ты едешь?
- Пытаюсь догнать Большие Сани.
- Они не подождали тебя? Почему? Ведь ты один из них.
- Если даже они и ждут, то я ничего об этом не знаю. А ты? Куда
бежишь ты?
Она неожиданно широко улыбнулась, показывая красивые белые зубы.
- Я тоже хочу догнать Большие Сани.
Вначале мне показалось, что это нечто вроде лести, означавшей, что
она пойдет со мной повсюду. Куда я, туда и она. Видимо она догадалась об
этом по выражению моего лица, так как тут же пояснила:
- Ты не веришь мне, но это правда. Ловец Рыб мертв и поэтому Сани -
единственное место, где мне хотелось бы находиться.
Я спросил ее, кто такой, этот Ловец Рыб.
- Один из наших. Кто-то ударил его в лицо палкой. Он был очень плох,
когда прибыли Большие Сани. Мы перенесли его тело на них. Его было так
жаль... - Она замолчала и я не был уверен в том, правильно ли будет
продолжать расспрашивать ее дальше.
Мы доехали до длинного подъема и я воспользовался паузой, чтобы
спрыгнуть с саней и немного подтолкнуть их.
- Ты очень сильный для своего возраста, - заметила она, когда мы
перевалили через вершину и покатили вниз.
Я усмехнулся и ответил, что всю работу за меня сделал ветер.
- Нет, ты сильный. Сани поехали быстрее, как только ты начал толкать
их. Ведь перед вершиной парус совсем не был наполнен ветром.
- Мне кажется, что когда-то я был тяжелее.
В знак непонимания она поднесла два пальца к глазу. Я не знал, как
объяснить ей это. Наконец, немного нескладно начал:
- Думаю, что в другом мире я был больше, а значит, тяжелее, чем
здесь.
- Да, я знаю, что существуют другие миры, хотя сама никогда их не
видела. Никто мне не верил, пока не появились Большие Сани. Я уверена, что
они из другого мира. Существует множество миров, лучших и худших, чем наш.
Из которого ты пришел?
- Не знаю.
- Мне знакомо это чувство, - кивнула она.
- Поэтому ты и хочешь догнать Большие Сани? Потому что ты сама из
другого мира?
- Я уже сказала тебе.
Она сидела, повернувшись ко мне. Ее верхняя одежда имела широкий
воротник, который она подняла теперь так, что мех укрывал ее короткие
медного цвета волосы, словно капор.
- Это единственное место, где я хотела бы быть. Думаешь, мне
позволят?
- Не знаю.
- Конечно, могут отказать... Но может быть, если я буду идти за ними
достаточно долго, они сжалятся надо мной и позволят пойти с ними.
- Ты говорила, что вы отдали им Ловца Рыб. Как он умер?
- Его не убили, если ты это имеешь ввиду. Знаешь, мне кажется, что ты
не один из них... наверное, так оно и есть.
Я почувствовал себя так, словно что-то тяжелое свалилось мне на
голову. Это чувство не прошло у меня даже сейчас, хотя после этого прошло
вот уже десять часов.
- Ты одеваешься также, как они, - продолжала она, - но у тебя другое
лицо. С таким же успехом ты можешь быть одним из наших, который надел их
одежду.
- Чем отличается мое лицо?
- Выражением. Губы слишком широкие и, пожалуй, великоваты зубы. Но
может быть я ошибаюсь, может быть, все дело в выражении. Откуда у тебя эта
одежда?
- Не знаю.
- Забрал у одного из них?
- Не знаю. Когда меня нашли виггики, это было на мне. Я понятия не
имею, откуда взялась эта одежда и откуда я сам.
- А что ты будешь делать, если мы догоним Большие Сани, а они скажут,
что ты убил одного из них?
Я ответил, что никогда не задумывался над этим и, чтоб сменить тему,
спросил, как умер Ловец Рыб.
- Люди с Больших Саней вылечили его. Вначале они не хотели ничего
делать, потому что не они ударили его, но потом сказали, что помогут ему,
так как их присутствие дало мне надежду. Если бы они отказались помочь, то
тем самым нанесли бы мне большую обиду. Они занялись им не потому что он
умирал, а потому что плакал и дергал меня за волосы. Мне это показалось
странным, да и сейчас кажется. Ты скажи, разве не странны эти поступки?
Они забрали его, а когда вернули, он чувствовал себя хорошо и через час
начал ходить без посторонней помощи. Он быстро набирал силы и когда я еще
раз ударила его (она показала свою палку), он умер. И сейчас я хочу быть с
ними. Знаю, что буду выполнять самую грязную работу, хотя я и самая
старшая дочь своего отца. Но все же самая плохая работа там, все же лучше,
чем где-либо. Если понадобиться, я буду потрошить для них дичь и съедать
внутренности. Ты чувствуешь что-то подобное тоже?
- Я чувствую только, что должен быть там, что Большие Сани являются
моим домом или, может быть, часть его...
- Ты счастливый. Я тоже хотела бы так говорить о себе.
- Я могу узнать, как тебя зовут?
Она улыбнулась.
- Я Лучистая Сим. Тебе нравится это имя?
Я дотронулся до подбородка.
- Мой отец хотел назвать меня Семь Снегов, потому что у нас так
обычно называют девочек, но я родилась как раз тогда, когда он был в
лодке. И когда он вернулся, моя мать уже встала с постели и увидела
напоминавшую ясную звездочку Сим, перепрыгивающую с бревна на бревно. Не
дождавшись отца, она дала мне ее имя.
Мы остановились передохнуть, когда солнце уже почти касалось
горизонта. Судя по свежести следа, от Больших Саней нас отделяло несколько
километров. На дороге не было почти никаких заносов, снег был так
утрамбован, что даже при слабом ветре, какой дул сегодня, можно было
скользить с довольно приличной скоростью. Думаю, что если бы сани не были
перегружены Сим, я сегодня уже закончил бы свой путь.
Мне хотелось продолжить поездку, но вспомнив предыдущую ночь, я с
тяжелым сердцем остановился, чтобы мы могли до захода солнца сделать
какое-нибудь укрытие.
Сим знала это дело гораздо лучше меня. Я хотел было сделать привал на
открытом месте, поближе к дороге. Однако, она посоветовала направиться к
маленькому оврагу, находившемуся в нескольких сотнях метров от дороги.
Здесь протекал ручей и был сушняк для костра, а также несколько довольно
толстых веток, из которых можно было сделать защиту от ветра. Я сказал,
что у меня нет с собой еды, однако она только рассмеялась и приказала
выдолбить во льду прорубь. Сим тут же опустила в воду свою палку и спустя
несколько минут, разломав ниже по течению лед, я вытащил несколько
десятков снулой рыбешки. Мы съели сытный ужин, немного поговорили о том о
сем и начали постепенно дремать.
Сейчас Сим уже спит, ветер набирает силу и, если Большие Сани
задержатся в ночи хотя бы на несколько часов, то наверняка у меня будет
большой шанс догнать их перед завтрашним полуднем. Если же это не удастся,
то нас ожидает очередной день погони.

ДЕНЬ СЕДЬМОЙ
Как обычно, я прослушал все, что записал вчера и даже удивился,
сколько событий произошло за один день. После записи я заснул.
Наше убежище имело стенки только с трех сторон - вместо четвертой мы
разожгли костер. Я разрешил Сим спать тут же, рядом с огнем, но не из-за
того, что руководствовался при этом какими-то глупыми предрассудками, типа
женской "слабости", а потому что был уверен, что мех ее одеяния не то, что
мой комбинезон.
Где-то среди ночи я проснулся и увидел, что костер почти погас. Сим
дрожала во сне от холода, а я никак не мог найти приготовленные куски
дерева для костра. Скорее всего, она уже побросала все запасы в огонь. Мне
стало стыдно и поэтому я, осторожно переступив через нее, отправился за
дровами.
На небе светили обе луны. Их блеск отражался от восхитительного
белого снега, на фоне которого узкие полоски ото льда воды выглядели, как
небрежно разбросанные обрывки черной тесьмы. Возле нашего убежища мы
собрали все, что могло гореть еще вчера вечером, поэтому я отошел
подальше, метров на двести вниз по ручью и вскоре вернулся к шалашу с
охапкой веток.
В первый момент я подумал, что галлюцинирую - двойные лунные тени (от
деревьев, как я сначала подумал), казалось были сгруппированы около нашего
гаснущего костра. Одна из теней внезапно наклонилась и что-то подняла с
земли. Когда тень повернулась, свет обеих лун упал на лицо Сим. Ее голова
безвольно свешивалась вниз, а щеки были белее снега.
Я бросил свой груз, за исключением толстого длинного сука и с криком
бросился на пришельцев. Это было глупо, в чем я убедился уже через
мгновение. Незнакомцев было четверо и каждый из них был, по крайней мере,
трехметрового роста. Несмотря на это, я все же смог нанести удар.
Когда один из них заслонил мне дорогу к держащему на руках Сим, я
коротко взмахнул и ударил палкой по чему-то издавшему металлический звон.
В то же мгновение я почувствовал, что меня словно окатил жидким огнем. Я
рухнул на спину и то, что я ударил, склонилось надо мной. Я хочу сказать,
что оно имело лицо, пришедшее ко мне из каких-то кошмарных снов, но
похоже, что я уже тогда был в бреду и сейчас говорю это только потому, что
боюсь заснуть и снова увидеть его.
На снегу я пролежал несколько часов. Боль сосредоточилась на правой
стороне грудной клетки, как раз над тем местом, где начинаются ребра.
Однако, я знал, что ничего страшного не произошло, что это было что-то
вроде удара кнута или укуса шмеля. Поэтому я больше беспокоился, чтобы не
замерзнуть, нежели о том, что они сделали со мной.
Наконец, когда боль немного утихла, я смог заставить двигаться свои
руки и, расстегнув комбинезон, дотронулся до центра боли. Когда я вынул
руку, она была вся в крови.
Вскоре я смог встать, собрать разбросанные ветки и разжечь костер.
Много бы я отдал за какую-нибудь жестянку, чтобы собрать снег и натопить
воды для промывки раны, но ничего такого не было под рукой. Поэтому я
вынужден был промыть рану ледяной водой из ручья и тот час же вернуться к
огню, так как холод был пронизывающий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9