Во время нашей первой встречи в этом году я так и не ответила на свой вопрос: что именно изменилось в Сереге за эти месяцы?
Выяснилось, что сегодня утром он позвонил мне на работу, но там девочки, плакавшие по Тарасову (проснувшись, я им позвонила и предупредила, что появлюсь после обеда, и сказала, по какой причине), сообщили, что я дома. Серега поехал ко мне, не посчитав нужным предупредить меня о своем визите.
Интересно, он от себя лично прибыл или от Афганца? В любом случае я решила, что должна проявить все свои актерские способности и получить от Сереги максимум информации и одновременно постараться не предоставить ему никакой. А то еще неизвестно, чем для меня это обернется, в особенности если за Серегиной спиной стоит хитрый жук Лешенька. От этой парочки – Леши с Сережей (и всех их дружков) – можно ожидать любой пакости, тем более что они, в свою очередь, ждут любой гадости от меня, уже неоднократно пообщавшись лично…
После некоторых усилий, пока Серега сбрасывал куртку и снимал обувь, слезы навернулись мне на глаза. В этот момент мой взгляд упал на собственное отражение в зеркале, висевшее в прихожей, и я ужаснулась. Сереже, конечно, приходилось видеть меня и после трех неудачных покушений, совершенных в течение какой-то пары минут, и после схватки с его дружками в доме Андрея-оружейника, но – тем не менее. С бодуна перед его светлыми очами я не представала еще ни разу.
– Ой, прости, что я так выгляжу… – пролепетала я. – Я…
И закатила глазки, одновременно утирая слезки.
– Все в порядке, – легкая улыбка мелькнула на Серегиных губах. – Я же знаю, какая ты красавица, Ланочка. И стрижка тебе больше идет, чем «хвост».
Волосы пришлось подстричь после того, как концы были опалены во время взрыва машины. А я ведь так долго их отращивала, наслушавшись от мужиков, включая двух моих мужей, о том, что противоположный пол предпочитает женщин с длинными волосами. Правда, после того, как я подстриглась, слышу от всех знакомых, что мне так лучше. Вот бы еще Афганец высказал свое мнение… Но, пожалуй, если Лешенька и выскажет свое мнение о моей внешности и обо мне в целом, то только в непечатных выражениях. «А я ведь не прочь его снова увидеть…» – опять подумала я, вспоминая наши прошлые встречи в Лешкиных апартаментах.
– Куда ты меня пригласишь? – спросил Серега, пятерней расчесывавший свои короткие каштановые волосы.
В этот момент из кухни появилась Алла Сергеевна, выглядевшая, как я могла оценить, гораздо хуже, нежели я, – хотя бы потому, что была на семь лет старше, а в нашем возрасте каждый год идет за два.
Серега при виде ее рот раскрыл, правда, довольно быстро закрыл и поздоровался, назвав мою гостью по имени-отчеству. Она тоже знала, как его звать-величать, и пригласила мужчину в мою кухню. «Откуда они знакомы?» – подумала я, но вслух ничего не спросила. Серега проследовал в кухню, держась между нами с Аллой Сергеевной. Костя потрусил следом, бросая на меня вопросительные взгляды. Я пока молчала, предполагая, что в самом скором времени выясню, где мои гости пересекались раньше. Не выбивала ли Алла Сергеевна долги и из Стандецкого с Афганцем? Или, может, требовала выполнения каких-то обязательств? Я усмехнулась, представив, какой дебош Алла Сергеевна могла бы учинить в огромных Лешкиных апартаментах – если она добиралась до них, конечно.
На кухне Серега внимательно огляделся, увидел под раковиной пустые бутылки, кивнул понимающе и уселся на табуретку. Костя поставил перед ним чашку и остался с нами.
– Не ожидал, признаться, застать вас вместе, – заявил Серега. – Хотя… Вы чем-то похожи. – Гость кашлянул. Многозначительно.
– Горе-то общее, – заметила Алла Сергеевна, извлекла из кармана платочек и промокнула глазки. Как я отметила про себя, теперь она говорила совсем другим голосом, не то что со мной, да и сегодня мы уже не ревели. И вообще, сейчас она выглядела по-другому! Это просто ведьма какая-то, умеющая в одно мгновение изменять внешность. Я не могла точно сказать, что именно преобразилось в ее облике – но он стал другим. Напротив меня теперь сидела несчастная слабая женщина, не умеющая бороться с жизненными невзгодами и преодолевать трудности. Она расклеилась, потеряла ориентиры, опору, и будущее представляется ей только в темных тонах.
Пока мы пили чай, Серега никаких конкретных вопросов не задавал. Разговор, конечно, вертелся вокруг случившегося, Алла Сергеевна то и дело промокала глаза платочком, я по большей части угрюмо молчала. Костя бросал вопросительные взгляды во все стороны, но свое любопытство сдерживал, хотя, как я подозреваю, ему не терпелось его удовлетворить.
Затем Серега пообщался с Аллой Сергеевной насчет организации похорон, но она изобразила из себя далекую от таких дел особу, не умеющую не только что-то организовать, но даже не представляющую, к кому надо обратиться.
– Фирма, наверное, все возьмет на себя, – пролепетала Алла Сергеевна. – И на вас лично надеюсь, Сереженька. А вы случайно не знаете, как там Венечка себя чувствует?
– Вы имеете в виду Багловского? Он в больнице.
Затем Серега повернулся ко мне и спросил, не можем ли мы где-то поговорить с ним наедине. Это соответствовало моим желаниям.
– Я вам мешаю?! – трагическим голосом воскликнула Алла Сергеевна. – Ну что ж, раз так… – Голос у нее стал еще более трагическим. – Тогда я поеду, Ланочка. Звони мне и приезжай. Вместе нам будет легче! Сейчас я запишу тебе на бумажке все свои телефоны.
Сборы Аллы Сергеевны заняли минут сорок, на протяжении которых Серега тихо зверел, правда, вслух он ничего не высказывал, хотя, пожалуй, ему страшно хотелось дать Алле пинка под зад, чтобы наконец ее выпроводить. Костя молча стоял в прихожей с шубой, готовый в любой момент ее подать, но у братца руки затекли гораздо раньше, чем Алла Сергеевна сунула руки в рукава. А я думала: что она из себя изображает? Или тоже хочет вытянуть из Сереги какую-то информацию?
Затем я попыталась взглянуть на Аллу Сергеевну глазами Сереги. Что бы я подумала о ней? Интересно, кстати, как она вчера себя вела с ментами? Знает ли Серега про ее дебоши? Пожалуй, да… Как она вообще ведет себя с мужиками?
На месте Сереги, который наверняка все-таки был наслышан о прошлых Аллиных подвигах (раз они знакомы лично), я признала бы Аллу Сергеевну не совсем здоровой психически – и это еще мягко сказано. А если еще менты узнают о том, какими способами она отваживала соперниц…
Алла Сергеевна готовит себе запасной аэродром? Ведь если она окажется признанным психом, в тюрьму ее не засадишь – даже если будет безоговорочно доказано, что Стаса убила она. Алла Сергеевна решила, что психушка предпочтительнее? Ну, если та, элитная, в которой работает одна Веркина знакомая (бывшая «ночная бабочка»), тогда – конечно.
Наконец мадам Тарасова нас покинула, облобызав меня, пожав руку Косте и погладив Серегу по плечу, как старого товарища, а также заявив ему, что она на него надеется.
Когда за Аллой Сергеевной закрылась дверь, я издала глубокий вздох облегчения, Серега с Костей последовали моему примеру, мы с ними встретились взглядами – и вздохнули еще раз. В общем, поняли друг друга без слов. Я снова пригласила гостя в кухню, рассказала о вчерашнем приезде Аллы и о нашей совместной пьянке, правда, о деловых предложениях, поступивших от нее сегодня, умолчала и тут же спросила, откуда Сережа знаком с удивительной женщиной – Аллой Сергеевной.
Гость скривился и рассказал, что Алла Сергеевна еще в девяностые годы первой из жен бизнесменов (насколько известно Сереже) обратилась к «крыше» мужа за помощью для возвращения его в семью, причем делала она это неоднократно, в результате чего у «крыши» возникло желание бизнесмена кастрировать, чтобы больше никогда не видеть его жену и не слышать ее жалоб. «Крышеванием» тогда занимался теперешний бизнесмен Лешка Афганец со товарищи.
– Как она на вас вышла? – поинтересовалась я.
– Ты хоть немного знакома с Аллой Сергеевной? В курсе ее подвигов?
Я ответила, что она в свое время разгромила мой офис.
– Вот так и вышла, – сказал Серега, добавив парочку колоритных выражений в адрес вдовушки. – Она на кого захочет – на того и выйдет. По-моему, Ланочка, из всех женщин ты одна в состоянии составить ей конкуренцию. Ну и, может, твоя Верка. Кстати, как ты считаешь, почему Тарасова приехала именно к тебе? – посмотрел на меня Серега.
– Наверное, больше не к кому было, – ответила я. – Если я правильно поняла, у нее нет подруг. А я… Она же в курсе, что мы много лет общались со Стасом, но никогда с ним не спали. Мне она физиономию не царапала, волосы не рвала, так что имела основания считать, что я не пошлю ее подальше, как все остальные тарасовские бабы.
Серега смотрел на меня, не отрываясь.
– В чем дело? – спросила я.
– Ты в самом деле не знаешь? – уточнил он.
– Что?
– Тарасов оставил завещание. То ли он что-то чувствовал, то ли… Вчера была ровно неделя, как он его составил.
– А я-то тут при чем? – спросила я с самым невинным выражением лица.
– Тебе достается десять процентов «Невы-металл».
Я открыла рот и долго не могла его закрыть, затем стала судорожно вспоминать суть своего разговора с Аллой Сергеевной. Так знала она об этом или нет? Чего она от меня хотела? Ничего подписать она мне не предлагала, продать – тоже. Наверное, она в курсе, что акции «Невы-металл» нельзя украсть, а затем пользоваться ими, как деньгами. Владелец должен заноситься в реестр акционеров, да и продаются они, по идее, только на бирже. Более того, преимущественное право на покупку может принадлежать другим акционерам – но это нужно смотреть в уставе. Алла хотела заручиться моей поддержкой, просила ее консультировать…
Я задала Сереге вполне логичный вопрос: кому достались остальные акции тарасовской фирмы? Этого мой гость не знал, мог только сообщить, что десять процентов у коммерческого директора Багловского (что я уже слышала от Аллы), тридцать – у Афганца (как мило!), а насчет меня Тарасов заранее предупреждал Лешку (чтобы тот в обморок не рухнул, узнав, что я и сюда влезла?), сказав, что поручает мне обеспечить соблюдение интересов его незаконнорожденного сына, за что и оставляет мне часть своих акций.
– Тебя в самом скором времени пригласят к нотариусу, – продолжал Серега. – Сообщи, пожалуйста, сразу же, каким образом распределились акции «Невы-металл». Тарасов наотрез отказался говорить нам об условиях своего завещания. А если узнаешь, что кто-то желает продать акции, звони немедленно. Получишь свой процент.
Значит, Алексей Петрович с Серегой положили глаз на фирму. Лешка хочет стать единоличным владельцем, ну, или на пару с Серегой или с кем-то из верных соратников? Завод явно приносит неплохую прибыль, причем, подозреваю, б?льшая ее часть налогами не облагается. Не удивлюсь, если окажется, что все эти гвозди – левые или производятся из ворованной катанки.
Ну что ж – от Афганца этого вполне можно было ожидать. Когда мне предложат продать мои акции? Я считала, что это предложение поступит в самом скором времени.
Но чего опасался Тарасов? С какой стати он решил оставить завещание? Мы не в Америке живем, не принято это у нас как-то, даже в бизнесмено-банкирской среде.
– И, Лана, если вдруг вокруг тебя начнет происходить… что-то странное, тут же дай мне знать.
– Что ты имеешь в виду? – не поняла я. То, что для обычных людей – странное, для меня может оказаться в порядке вещей. Взрыв машины, например, или неудавшиеся покушения профессиональных киллеров.
Серега долго молчал, потом вдруг решился и сообщил, что Тарасовым активно интересовались органы. Проверяли они и меня как давнюю знакомую Стаса, поддерживавшую с ним дружеские отношения на протяжении многих лет. Я вопросительно смотрела на него. А Серега сообщил информацию, заставившую меня серьезно задуматься: несколько бывших любовниц Тарасова бесследно исчезли, причем всего лишь через пару-тройку месяцев после расставания со Станиславом.
В свое время, занимаясь исчезновением одной девушки, некий дотошный мент выяснил, что оно удивительно похоже на другое исчезновение, которым он занимался за полгода до этого. Обеих женщин объединял мужчина: и та и другая прошли через постель Станислава Леонидовича Тарасова, мужчины очень любвеобильного. Тогда майор Сидорчук стал выяснять имена всех бывших пассий упомянутого гражданина. Список получился длинным, но самым удивительным оказалось то, что три женщины исчезли в неизвестном направлении.
– Алла Сергеевна? – подал голос Костя, до этого слушавший Серегу, не перебивая. – Это она их… ну, в общем…
– Пока я не могу ничего утверждать. Доказательств нет. Но если в неизвестном направлении исчезли три бывшие любовницы Тарасова, это наводит на кое-какие размышления, не так ли? Больше у этих женщин не имелось ничего общего. Ну, конечно, все они были молоды и хороши собой. Лана их видела. Они ездили отдыхать с Тарасовым через ее турфирму.
– Я женщин Тарасова видела только на паспортных фотографиях.
– Поверь тогда мне на слово, – продолжал Серега. – Менты получили разрешение на прослушивание его телефонов, но это тоже ничего не дало. В общем, они пришли к выводу, что это не он. Да и Тарасов так любил женщин – всех женщин, – что просто не мог приносить вам зло.
Я улыбнулась, вспоминая Станислава. Он в самом деле относился к той замечательной породе мужиков, которые просто обожают баб, причем всех. И его женщины любили.
– А зная о том, как его женушка борется за свое сокровище, невольно задумаешься, не она ли избавляется от соперниц?
– Но как?! – воскликнула я. – Тем более, если я тебя правильно поняла, они пропадали после того, как с ними разобралась Алла Сергеевна, наглядно продемонстрировав им, что они связались не с тем мужчиной?
– Я не знаю, что случилось с теми девчонками, – устало сказал Серега. – Мы с ребятами сами обалдели, когда узнали, что происходит что-то непонятное. Согласись: если пропало три бабы, все – бывшие любовницы Тарасова, то это, по крайней мере, странно.
Не так давно милиция, до этого только следившая за Тарасовым и собиравшая о нем информацию, допросила его лично. Для него полученная информация была шоком. Он не поддерживал отношений со своими бывшими женщинами и знать не знал, что с ними происходит. Стас припер к стенке Аллу Сергеевну, но та, признав, что устраивала дебоши, клялась всеми святыми, что никаких действий после расставания девчонок с Тарасовым не предпринимала. Зачем? Она ведь уже донесла до них то, что хотела.
– А вы с Афганцем зачем влезли в это дело? – поинтересовалась я. – От широты душевной? Из природного благородства?
– Нам был не нужен лишний интерес ментов к Тарасову. А они заинтересовались активно. Мы, в свою очередь, тоже. Зачем терять выгодный бизнес из-за какой-то ерунды?
«Ничего себе – ерунда», – подумала я, но смолчала. Кстати, а гвозди – лакомый кусок или не очень? Мне почему-то казалось, что пирог этот – большой и сладкий, иначе Афганец им бы не заинтересовался.
Серега тем временем заявил, что пришел меня предупредить.
– Будь осторожна, Лана! В особенности теперь, когда тебе досталось наследство. А ведь ты, по идее, не должна была получить ничего.
– Но я и не претендовала ни на что! – воскликнула я.
– Ты думаешь, это играет какую-то роль для Аллы Сергеевны? На ее месте ты посчитала бы это справедливым? Алла Сергеевна, по твоему мнению, спокойно воспримет эту новость? Скажет: Ланочка заслужила десять процентов фирмы за то, что помогала скрывать Тарасову его любовные связи от законной жены?
Я погрузилась в размышления, вслух ничего не комментируя.
– Он пошел составлять завещание после того, как его допросили менты, – продолжал Серега. – То есть… Они его взяли за жабры в начале марта, даже в феврале, он как раз из Таиланда вернулся. Стас Инне – своей последней бабе – охрану обеспечил, о своих соображениях насчет исчезновения прежних своих баб никому ничего не сказал, вернее, сказал, что должен подумать. Последний месяц он крутился как белка в колесе. Что-то выяснял, что-то узнавал. С кем только не встречался… Когда Лешка его о чем-то пытался спросить, он отвечал: потом, потом. Менты к нему регулярно шлялись, но, насколько мне известно, он и им ничего не сообщил.
– Но сейчас милиция расследует убийство Тарасова? – уточнила я. – А для того, чтобы его убить, чтобы вообще кого-то убить, нужен мотив. Ну, это – насколько я понимаю. Ведь если кто-то заранее готовился, подкладывал взрывное устройство…
– Дела об исчезновении девушек пока не закрыты, – сообщил мне Серега. – К ним просто прибавилось еще одно – об убийстве Тарасова.
1 2 3 4 5 6
Выяснилось, что сегодня утром он позвонил мне на работу, но там девочки, плакавшие по Тарасову (проснувшись, я им позвонила и предупредила, что появлюсь после обеда, и сказала, по какой причине), сообщили, что я дома. Серега поехал ко мне, не посчитав нужным предупредить меня о своем визите.
Интересно, он от себя лично прибыл или от Афганца? В любом случае я решила, что должна проявить все свои актерские способности и получить от Сереги максимум информации и одновременно постараться не предоставить ему никакой. А то еще неизвестно, чем для меня это обернется, в особенности если за Серегиной спиной стоит хитрый жук Лешенька. От этой парочки – Леши с Сережей (и всех их дружков) – можно ожидать любой пакости, тем более что они, в свою очередь, ждут любой гадости от меня, уже неоднократно пообщавшись лично…
После некоторых усилий, пока Серега сбрасывал куртку и снимал обувь, слезы навернулись мне на глаза. В этот момент мой взгляд упал на собственное отражение в зеркале, висевшее в прихожей, и я ужаснулась. Сереже, конечно, приходилось видеть меня и после трех неудачных покушений, совершенных в течение какой-то пары минут, и после схватки с его дружками в доме Андрея-оружейника, но – тем не менее. С бодуна перед его светлыми очами я не представала еще ни разу.
– Ой, прости, что я так выгляжу… – пролепетала я. – Я…
И закатила глазки, одновременно утирая слезки.
– Все в порядке, – легкая улыбка мелькнула на Серегиных губах. – Я же знаю, какая ты красавица, Ланочка. И стрижка тебе больше идет, чем «хвост».
Волосы пришлось подстричь после того, как концы были опалены во время взрыва машины. А я ведь так долго их отращивала, наслушавшись от мужиков, включая двух моих мужей, о том, что противоположный пол предпочитает женщин с длинными волосами. Правда, после того, как я подстриглась, слышу от всех знакомых, что мне так лучше. Вот бы еще Афганец высказал свое мнение… Но, пожалуй, если Лешенька и выскажет свое мнение о моей внешности и обо мне в целом, то только в непечатных выражениях. «А я ведь не прочь его снова увидеть…» – опять подумала я, вспоминая наши прошлые встречи в Лешкиных апартаментах.
– Куда ты меня пригласишь? – спросил Серега, пятерней расчесывавший свои короткие каштановые волосы.
В этот момент из кухни появилась Алла Сергеевна, выглядевшая, как я могла оценить, гораздо хуже, нежели я, – хотя бы потому, что была на семь лет старше, а в нашем возрасте каждый год идет за два.
Серега при виде ее рот раскрыл, правда, довольно быстро закрыл и поздоровался, назвав мою гостью по имени-отчеству. Она тоже знала, как его звать-величать, и пригласила мужчину в мою кухню. «Откуда они знакомы?» – подумала я, но вслух ничего не спросила. Серега проследовал в кухню, держась между нами с Аллой Сергеевной. Костя потрусил следом, бросая на меня вопросительные взгляды. Я пока молчала, предполагая, что в самом скором времени выясню, где мои гости пересекались раньше. Не выбивала ли Алла Сергеевна долги и из Стандецкого с Афганцем? Или, может, требовала выполнения каких-то обязательств? Я усмехнулась, представив, какой дебош Алла Сергеевна могла бы учинить в огромных Лешкиных апартаментах – если она добиралась до них, конечно.
На кухне Серега внимательно огляделся, увидел под раковиной пустые бутылки, кивнул понимающе и уселся на табуретку. Костя поставил перед ним чашку и остался с нами.
– Не ожидал, признаться, застать вас вместе, – заявил Серега. – Хотя… Вы чем-то похожи. – Гость кашлянул. Многозначительно.
– Горе-то общее, – заметила Алла Сергеевна, извлекла из кармана платочек и промокнула глазки. Как я отметила про себя, теперь она говорила совсем другим голосом, не то что со мной, да и сегодня мы уже не ревели. И вообще, сейчас она выглядела по-другому! Это просто ведьма какая-то, умеющая в одно мгновение изменять внешность. Я не могла точно сказать, что именно преобразилось в ее облике – но он стал другим. Напротив меня теперь сидела несчастная слабая женщина, не умеющая бороться с жизненными невзгодами и преодолевать трудности. Она расклеилась, потеряла ориентиры, опору, и будущее представляется ей только в темных тонах.
Пока мы пили чай, Серега никаких конкретных вопросов не задавал. Разговор, конечно, вертелся вокруг случившегося, Алла Сергеевна то и дело промокала глаза платочком, я по большей части угрюмо молчала. Костя бросал вопросительные взгляды во все стороны, но свое любопытство сдерживал, хотя, как я подозреваю, ему не терпелось его удовлетворить.
Затем Серега пообщался с Аллой Сергеевной насчет организации похорон, но она изобразила из себя далекую от таких дел особу, не умеющую не только что-то организовать, но даже не представляющую, к кому надо обратиться.
– Фирма, наверное, все возьмет на себя, – пролепетала Алла Сергеевна. – И на вас лично надеюсь, Сереженька. А вы случайно не знаете, как там Венечка себя чувствует?
– Вы имеете в виду Багловского? Он в больнице.
Затем Серега повернулся ко мне и спросил, не можем ли мы где-то поговорить с ним наедине. Это соответствовало моим желаниям.
– Я вам мешаю?! – трагическим голосом воскликнула Алла Сергеевна. – Ну что ж, раз так… – Голос у нее стал еще более трагическим. – Тогда я поеду, Ланочка. Звони мне и приезжай. Вместе нам будет легче! Сейчас я запишу тебе на бумажке все свои телефоны.
Сборы Аллы Сергеевны заняли минут сорок, на протяжении которых Серега тихо зверел, правда, вслух он ничего не высказывал, хотя, пожалуй, ему страшно хотелось дать Алле пинка под зад, чтобы наконец ее выпроводить. Костя молча стоял в прихожей с шубой, готовый в любой момент ее подать, но у братца руки затекли гораздо раньше, чем Алла Сергеевна сунула руки в рукава. А я думала: что она из себя изображает? Или тоже хочет вытянуть из Сереги какую-то информацию?
Затем я попыталась взглянуть на Аллу Сергеевну глазами Сереги. Что бы я подумала о ней? Интересно, кстати, как она вчера себя вела с ментами? Знает ли Серега про ее дебоши? Пожалуй, да… Как она вообще ведет себя с мужиками?
На месте Сереги, который наверняка все-таки был наслышан о прошлых Аллиных подвигах (раз они знакомы лично), я признала бы Аллу Сергеевну не совсем здоровой психически – и это еще мягко сказано. А если еще менты узнают о том, какими способами она отваживала соперниц…
Алла Сергеевна готовит себе запасной аэродром? Ведь если она окажется признанным психом, в тюрьму ее не засадишь – даже если будет безоговорочно доказано, что Стаса убила она. Алла Сергеевна решила, что психушка предпочтительнее? Ну, если та, элитная, в которой работает одна Веркина знакомая (бывшая «ночная бабочка»), тогда – конечно.
Наконец мадам Тарасова нас покинула, облобызав меня, пожав руку Косте и погладив Серегу по плечу, как старого товарища, а также заявив ему, что она на него надеется.
Когда за Аллой Сергеевной закрылась дверь, я издала глубокий вздох облегчения, Серега с Костей последовали моему примеру, мы с ними встретились взглядами – и вздохнули еще раз. В общем, поняли друг друга без слов. Я снова пригласила гостя в кухню, рассказала о вчерашнем приезде Аллы и о нашей совместной пьянке, правда, о деловых предложениях, поступивших от нее сегодня, умолчала и тут же спросила, откуда Сережа знаком с удивительной женщиной – Аллой Сергеевной.
Гость скривился и рассказал, что Алла Сергеевна еще в девяностые годы первой из жен бизнесменов (насколько известно Сереже) обратилась к «крыше» мужа за помощью для возвращения его в семью, причем делала она это неоднократно, в результате чего у «крыши» возникло желание бизнесмена кастрировать, чтобы больше никогда не видеть его жену и не слышать ее жалоб. «Крышеванием» тогда занимался теперешний бизнесмен Лешка Афганец со товарищи.
– Как она на вас вышла? – поинтересовалась я.
– Ты хоть немного знакома с Аллой Сергеевной? В курсе ее подвигов?
Я ответила, что она в свое время разгромила мой офис.
– Вот так и вышла, – сказал Серега, добавив парочку колоритных выражений в адрес вдовушки. – Она на кого захочет – на того и выйдет. По-моему, Ланочка, из всех женщин ты одна в состоянии составить ей конкуренцию. Ну и, может, твоя Верка. Кстати, как ты считаешь, почему Тарасова приехала именно к тебе? – посмотрел на меня Серега.
– Наверное, больше не к кому было, – ответила я. – Если я правильно поняла, у нее нет подруг. А я… Она же в курсе, что мы много лет общались со Стасом, но никогда с ним не спали. Мне она физиономию не царапала, волосы не рвала, так что имела основания считать, что я не пошлю ее подальше, как все остальные тарасовские бабы.
Серега смотрел на меня, не отрываясь.
– В чем дело? – спросила я.
– Ты в самом деле не знаешь? – уточнил он.
– Что?
– Тарасов оставил завещание. То ли он что-то чувствовал, то ли… Вчера была ровно неделя, как он его составил.
– А я-то тут при чем? – спросила я с самым невинным выражением лица.
– Тебе достается десять процентов «Невы-металл».
Я открыла рот и долго не могла его закрыть, затем стала судорожно вспоминать суть своего разговора с Аллой Сергеевной. Так знала она об этом или нет? Чего она от меня хотела? Ничего подписать она мне не предлагала, продать – тоже. Наверное, она в курсе, что акции «Невы-металл» нельзя украсть, а затем пользоваться ими, как деньгами. Владелец должен заноситься в реестр акционеров, да и продаются они, по идее, только на бирже. Более того, преимущественное право на покупку может принадлежать другим акционерам – но это нужно смотреть в уставе. Алла хотела заручиться моей поддержкой, просила ее консультировать…
Я задала Сереге вполне логичный вопрос: кому достались остальные акции тарасовской фирмы? Этого мой гость не знал, мог только сообщить, что десять процентов у коммерческого директора Багловского (что я уже слышала от Аллы), тридцать – у Афганца (как мило!), а насчет меня Тарасов заранее предупреждал Лешку (чтобы тот в обморок не рухнул, узнав, что я и сюда влезла?), сказав, что поручает мне обеспечить соблюдение интересов его незаконнорожденного сына, за что и оставляет мне часть своих акций.
– Тебя в самом скором времени пригласят к нотариусу, – продолжал Серега. – Сообщи, пожалуйста, сразу же, каким образом распределились акции «Невы-металл». Тарасов наотрез отказался говорить нам об условиях своего завещания. А если узнаешь, что кто-то желает продать акции, звони немедленно. Получишь свой процент.
Значит, Алексей Петрович с Серегой положили глаз на фирму. Лешка хочет стать единоличным владельцем, ну, или на пару с Серегой или с кем-то из верных соратников? Завод явно приносит неплохую прибыль, причем, подозреваю, б?льшая ее часть налогами не облагается. Не удивлюсь, если окажется, что все эти гвозди – левые или производятся из ворованной катанки.
Ну что ж – от Афганца этого вполне можно было ожидать. Когда мне предложат продать мои акции? Я считала, что это предложение поступит в самом скором времени.
Но чего опасался Тарасов? С какой стати он решил оставить завещание? Мы не в Америке живем, не принято это у нас как-то, даже в бизнесмено-банкирской среде.
– И, Лана, если вдруг вокруг тебя начнет происходить… что-то странное, тут же дай мне знать.
– Что ты имеешь в виду? – не поняла я. То, что для обычных людей – странное, для меня может оказаться в порядке вещей. Взрыв машины, например, или неудавшиеся покушения профессиональных киллеров.
Серега долго молчал, потом вдруг решился и сообщил, что Тарасовым активно интересовались органы. Проверяли они и меня как давнюю знакомую Стаса, поддерживавшую с ним дружеские отношения на протяжении многих лет. Я вопросительно смотрела на него. А Серега сообщил информацию, заставившую меня серьезно задуматься: несколько бывших любовниц Тарасова бесследно исчезли, причем всего лишь через пару-тройку месяцев после расставания со Станиславом.
В свое время, занимаясь исчезновением одной девушки, некий дотошный мент выяснил, что оно удивительно похоже на другое исчезновение, которым он занимался за полгода до этого. Обеих женщин объединял мужчина: и та и другая прошли через постель Станислава Леонидовича Тарасова, мужчины очень любвеобильного. Тогда майор Сидорчук стал выяснять имена всех бывших пассий упомянутого гражданина. Список получился длинным, но самым удивительным оказалось то, что три женщины исчезли в неизвестном направлении.
– Алла Сергеевна? – подал голос Костя, до этого слушавший Серегу, не перебивая. – Это она их… ну, в общем…
– Пока я не могу ничего утверждать. Доказательств нет. Но если в неизвестном направлении исчезли три бывшие любовницы Тарасова, это наводит на кое-какие размышления, не так ли? Больше у этих женщин не имелось ничего общего. Ну, конечно, все они были молоды и хороши собой. Лана их видела. Они ездили отдыхать с Тарасовым через ее турфирму.
– Я женщин Тарасова видела только на паспортных фотографиях.
– Поверь тогда мне на слово, – продолжал Серега. – Менты получили разрешение на прослушивание его телефонов, но это тоже ничего не дало. В общем, они пришли к выводу, что это не он. Да и Тарасов так любил женщин – всех женщин, – что просто не мог приносить вам зло.
Я улыбнулась, вспоминая Станислава. Он в самом деле относился к той замечательной породе мужиков, которые просто обожают баб, причем всех. И его женщины любили.
– А зная о том, как его женушка борется за свое сокровище, невольно задумаешься, не она ли избавляется от соперниц?
– Но как?! – воскликнула я. – Тем более, если я тебя правильно поняла, они пропадали после того, как с ними разобралась Алла Сергеевна, наглядно продемонстрировав им, что они связались не с тем мужчиной?
– Я не знаю, что случилось с теми девчонками, – устало сказал Серега. – Мы с ребятами сами обалдели, когда узнали, что происходит что-то непонятное. Согласись: если пропало три бабы, все – бывшие любовницы Тарасова, то это, по крайней мере, странно.
Не так давно милиция, до этого только следившая за Тарасовым и собиравшая о нем информацию, допросила его лично. Для него полученная информация была шоком. Он не поддерживал отношений со своими бывшими женщинами и знать не знал, что с ними происходит. Стас припер к стенке Аллу Сергеевну, но та, признав, что устраивала дебоши, клялась всеми святыми, что никаких действий после расставания девчонок с Тарасовым не предпринимала. Зачем? Она ведь уже донесла до них то, что хотела.
– А вы с Афганцем зачем влезли в это дело? – поинтересовалась я. – От широты душевной? Из природного благородства?
– Нам был не нужен лишний интерес ментов к Тарасову. А они заинтересовались активно. Мы, в свою очередь, тоже. Зачем терять выгодный бизнес из-за какой-то ерунды?
«Ничего себе – ерунда», – подумала я, но смолчала. Кстати, а гвозди – лакомый кусок или не очень? Мне почему-то казалось, что пирог этот – большой и сладкий, иначе Афганец им бы не заинтересовался.
Серега тем временем заявил, что пришел меня предупредить.
– Будь осторожна, Лана! В особенности теперь, когда тебе досталось наследство. А ведь ты, по идее, не должна была получить ничего.
– Но я и не претендовала ни на что! – воскликнула я.
– Ты думаешь, это играет какую-то роль для Аллы Сергеевны? На ее месте ты посчитала бы это справедливым? Алла Сергеевна, по твоему мнению, спокойно воспримет эту новость? Скажет: Ланочка заслужила десять процентов фирмы за то, что помогала скрывать Тарасову его любовные связи от законной жены?
Я погрузилась в размышления, вслух ничего не комментируя.
– Он пошел составлять завещание после того, как его допросили менты, – продолжал Серега. – То есть… Они его взяли за жабры в начале марта, даже в феврале, он как раз из Таиланда вернулся. Стас Инне – своей последней бабе – охрану обеспечил, о своих соображениях насчет исчезновения прежних своих баб никому ничего не сказал, вернее, сказал, что должен подумать. Последний месяц он крутился как белка в колесе. Что-то выяснял, что-то узнавал. С кем только не встречался… Когда Лешка его о чем-то пытался спросить, он отвечал: потом, потом. Менты к нему регулярно шлялись, но, насколько мне известно, он и им ничего не сообщил.
– Но сейчас милиция расследует убийство Тарасова? – уточнила я. – А для того, чтобы его убить, чтобы вообще кого-то убить, нужен мотив. Ну, это – насколько я понимаю. Ведь если кто-то заранее готовился, подкладывал взрывное устройство…
– Дела об исчезновении девушек пока не закрыты, – сообщил мне Серега. – К ним просто прибавилось еще одно – об убийстве Тарасова.
1 2 3 4 5 6