В чувство нас привел голос Аньки, прорвавшейся ко мне через милицейский кордон.
– Настенька, горе-то какое! – причитала она. – Ой, ребята, вы уже слышали? – Потом подружка посмотрела на меня и, оттолкнув генерала и ментов, сообщила: – Я тебе курточку принесла, а то простудишься. Эти… – она явно с трудом сдержалась, чтобы не обозвать нецензурно представителей органов, ограничившись гневным взглядом, – совершенно не понимают, что тебе голос надо беречь. Так, солистке нужно переодеться и принять горячий душ. Подождут ваши допросы. Настенька все время была на сцене и ничего не знает.
В душе я порадовалась, что я для подружки важнее всех проблем и она не забывает о моем здоровье даже в критических ситуациях. Правда, от моего здоровья (голоса, если быть абсолютно точной) в большой степени и зависит ее благосостояние. Но Максимов… Неужели это правда?
Анька схватила меня за руку и потащила за собой. Я трусила следом в полуобморочном состоянии, на ходу спрашивая, как убили Максимова. Честно признаться, я не могла в это поверить. Ведь я же видела его в антракте, разговаривала с ним! Он же… Не может быть!
Подружка уже собиралась что-то мне объяснить, но внезапно резко тормознула, узнав генерала Вездеходова, к которому питала большую личную симпатию (если не сказать: страсть), правда, никогда ранее она с ним лично не встречалась… Именно по этой причине я и хотела зазвать его в свою гримерную – для Аньки. Пока я привожу себя в порядок, она бы им как раз и занялась. Генерала она видела по телевизору. Мне вообще в свое время было дано Анькой задание на тот случай, если он вдруг появится на одном из концертов. Тогда мне пришлось бы идти в народ. Так сказать, хомутать мужика для подруги. Правда, мы с Анькой внешне были полными противоположностями – если брать мой обычный и сценический имидж. Неизвестно, пошел бы генерал за мной, не зная, зачем его ведут?
Анька – натуральная блондинка с пышными формами, а я – тощая брюнетка с полным их отсутствием. Интересно, какой тип женщин предпочитает Вездеходов? Хорошо бы Анькин, мне из-за какого-то генерала подругу терять не хочется. Когда ты вдруг становишься известной, многие старые друзья (вернее, те, кого ты считала друзьями) быстренько отваливают, лопаясь от зависти, или ты сама не можешь больше видеть, как они наливаются злобой и втайне ненавидят тебя, не в силах вынести твой успех. Появляются какие-то новые личности, или вдруг прорезаются те, кого ты не слышала несколько лет, и начинают тебя окучивать, и ты прекрасно понимаешь почему. Противно, мерзко. Настоящих же друзей, которые всегда были и остаются рядом и в радости, и в горе, – единицы. Анька была и есть. И именно она помогала и помогает мне в моей карьере, нисколько не завидуя, потому что ее на сцену не загонишь и палкой.
Анька замерла на месте, приложив свободную руку (которой не тащила меня за собой) к своему огромному бюсту, уже вызвавшему неподдельный интерес генерала и его младших по званию коллег. Мужики – они всегда мужики в любой ситуации. Ну а те, которые об этом забывают, не стоят нашего женского внимания. Да ведь Максимов для них – просто очередная жертва. А для нас… Боже, Леонид Борисович! Кто его? За что?!
– Мой генерал! – пропищала Анька тоненьким голосочком.
– Анна Станиславовна, вам плохо? – спросил Андрюша, ничего не поняв и, по-моему, уже забыв про Максимова. Или он, как обычно, плохо соображает и еще не врубился, что у нас больше нет продюсера? Я, правда, в это тоже пока не очень верила. Но не просто же так тут собрались все менты во главе с Вездеходовым? И генерал ведь официально объявил…
А Анька уже закатывала глазки. «Не грохнется ли в обморок?» – думала я. Мне же ее не удержать. Хотя тут много помощников найдется. Причем представители органов правопорядка будут очень даже рады оказать Анюте посильную помощь. Вон уже глазки у них стали маслеными. Кобели старшего возраста с ноги на ногу переминаются, а наши юные балбесы не понимают, что происходит. Мужики постарше на Аньку вообще часто броситься готовы (а наши ее по имени-отчеству величают и худышек предпочитают). Вот кого надо было делать секс-символом, а некоторые средства массовой информации называют им меня. Мне всегда хохотать хочется, когда я читаю об этом. Приятно, конечно, но вот кем я никогда не мечтала стать, так это этим самым символом. Но Леонид Борисович говорит…
Господи, остановила я поток своих мыслей, так его же…
Доходило до меня медленно. Я никак не могла поверить. Ну не могло такое случиться! И парни пока тоже не осознали. Я бросила взгляд на застывших за моей спиной музыкантов, ничего не понимающих в разворачивающейся на их глазах сцене (они не знали про Анькину тайную страсть). Потом посмотрела на ментов. Мужики в трансе. Подруга тоже. Надо их выводить.
В общем, теперь уже я крепко взяла Анькину руку, другой подхватила генерала и потащила обоих в направлении моей гримерной. Там разберемся. Как раз задам ему несколько вопросов о случившемся. В интимной обстановке моей гримерной, надеюсь, он даст нам исчерпывающую информацию.
За спиной послышался гомон, но, думаю, ребята с оставшимися коллегами Вездеходова сами разберутся. Генерал тоже пришел в чувство и как-то странно хмыкал в усы, бросая взгляды то на обалдевшую Аньку, глазевшую на него, открыв рот, то на меня, но резво трусил следом. Решил не отказывать себе в удовольствии? Ему-то, наверное, на убийство Максимова по большому счету… Погон не лишат, заработков тоже. Но что будет с нашей группой?! Остальные стражи правопорядка, собравшиеся за кулисами, а также наша многочисленная «свита» нам троим уступали дорогу, не задавая лишних вопросов. У части «свиты» были кислые физиономии, остальные вообще пребывали в сомнамбулическом состоянии.
Я распахнула дверь своей гримерной и застыла на месте. В моих вещах копались два каких-то типа.
Я завопила, используя весь диапазон своего голоса, чем вызвала у типов легкий шок. Они даже подскочили на месте.
Генерал попытался что-то объяснить.
– Вон! – рявкнула я так, что стены содрогнулись, а к двери гримерной принеслись все находившиеся за кулисами. По крайней мере, там образовалась толпа внушительных размеров.
– Да мы уже тут в общем-то закончили, – пробурчал один из, как я догадалась, оперативников, производящих обыск. Но для этого, по-моему, какие-то санкции требуются? Или менты совсем оборзели?
Анька тут же пришла в себя. Защита моего имущества – это ее святая обязанность, возложенная ею самой на себя. И она поперла на несчастных мужиков всей массой своего раскошного тела… Если бы они знали, что их ждет, никогда бы, наверное, не посмели дотронуться до моих драгоценных вещей…
– Ну, негодники! Это вы меня специально попросили пройти в дальний коридор? Ты, мерзавец, и просил! Вежливым таким прикинулся, чтобы тут себе чего-то прихватить. Ах вы, фетишисты проклятые! Если бы хорошо попросили, Шушенька бы вам свой лифчик с автографом подарила или трусики, если вам так хочется, но нет, надо все исподтишка сделать. Вор! Я буду жаловаться! Знаете, сколько поклонники Шушеньке за один лифчик платят? А за ношеные трусики? А вы бесплатно захотели? Негодники! Мерзавцы! Фетишисты! А еще милиция называется!
– Э, гражданочка! Гражданочка! – пятились от Аньки два не на шутку испугавшихся мужика. Она перла на них, выставив грудь вперед и уперев руки в боки. «Она так из шока выходит?» – промелькнула у меня мысль. Или во время ступора в Аньке накопилось слишком много энергии? У нее всегда ее переизбыток. Сейчас выпускать будет…
Генерал и ряд других товарищей с испугом (а кто и с интересом) заглядывали в гримерную. Что же дальше-то будет?
Анюта схватила двух мужиков за шкирятники (они оказались мелкими и доставали подружке до подбородка), менты сопротивлялись, но куда там! Анька столкнула их лбами, тут один попытался выхватить табельное оружие, но опять проиграл Аньке в схватке. Или они не решались применить против женщины приемы рукопашного боя? Или начисто о них забыли, не ожидая такого напора? Анька отшвырнула одного типа в сторону, сама рванула кобуру у того, что пытался выхватить оружие, сорвала ее с ремня, затем шлепнула по лбу кобурой с пистолетом посмевшего замахнуться на нее мужика. Тот стал оседать на пол. Анька отшвырнула оружие в сторону, попала в мусорную корзину, затем развернулась ко второму менту. Схватила по пути небольшой веник, вместе с совком стоявший у стенки, и стала лупить им мужика по всем доступным частям тела. Он пытался закрыться руками, а Анька расходилась все больше и больше, сопровождая свои действия воплями типа: «Я вам покажу, как в чужих вещах копаться, фетишисты проклятые!» Анькино выступление вполне можно было бы показать по телевизору в какой-нибудь передаче о справедливом возмездии, ожидавшем тех, кто нарушает закон или превышает свои полномочия, но телевизионщиков почему-то поблизости не наблюдалось. Вообще-то Леонид Борисович крайне редко пускает их за кулисы, да и то только избранных и нами восторгающихся.
То есть пускал.
Леонид Борисович… Кто же его? За что? Да еще при таком количестве народу за кулисами! Куда они все смотрели?!
Первым пришел в себя генерал, видимо, не ожидавшей ничего подобного (в смысле Анькиной реакции), да и, наверное, предполагалось, что мы вообще не обнаружим господ в гримерной – они управятся до тех пор, когда нам разрешат туда зайти.
Оттолкнув меня, Вездеходов влетел в комнату, чтобы утихомирить Аньку, она не видела, кто пытается сзади сгрести ее в объятия, резко повела плечами и с размаху заехала веником Вездеходову по физиономии. Он непроизвольно назвал ее самкой животных из семейства псовых.
Анька застыла на месте, потом медленно развернулась, веник выпал у нее из рук, она прошептала: «Генерал!» и рухнула в обморок (натуральный или нет, неизвестно – Анька такая актриса, что я и сама не всегда знаю, играет она или придуривается), причем на генерала, который не смог устоять на ногах, и они дружненько приземлились на пол, подняв много шума и пыли.
Я решила, что должна взять ситуацию в свою руки, быстро закрыла дверь перед любопытствующими и велела двум забившимся в углы мужикам:
– Вывернуть карманы!
– Товарищ генерал! – пролепетал один из них. – Эта сумасшедшая…
– Это я сумасшедшая? – взвизгнула я в полную силу своего голоса, догадываясь, что он имел в виду вовсе не меня. Стены опять дрогнули.
– Нет, нет, что вы! Что вы!
Анька повернула голову и многозначительно посмотрела на мужика. Он заткнулся.
– Выверните карманы и тогда можете убираться, – велела я ледяным голосом. – У вас есть ордер на обыск? Нет. Хотите, чтобы я вас с дерьмом смешала? Думаете, народ будет на вашей стороне? А если я сейчас созову пресс-конференцию?
И я топнула ножкой, а также, следуя Анькиному примеру, уперла руки в боки и изобразила гнев. Вот только подружкиного бюста у меня не было, чтобы идти им на мужиков.
Генерал тем временем осторожненько попытался снять с себя Аньку, но она впилась в него мертвой хваткой. В результате нескольких телодвижений оба оказались в стоячем положении, причем Анька прижала невысокого генерала к своей пышной груди. Вездеходов отчитал подчиненных за несанкционированный обыск, потом велел им продемонстрировать, что они ничего у меня не взяли. Подчиненные повиновались и даже извинились, а потом резво покинули мою гримерную. В коридоре толпа так и не разошлась и навострила уши. С членами нашей группы частенько происходят всякие курьезы, но, как правило, с мужиками, однако и мы с Анютой тоже в состоянии повеселить народ.
Я высунулась в дверь, гаркнула, что кина больше не будет и пусть валят по своим делам, заперла дверь изнутри и посмотрела в глаза генералу, обнимавшему Аньку за талию и, пожалуй, не очень представлявшему, что с ней делать. Хотя, судя по кобелиному взору, отцепляться ему от нее не хотелось.
– Леню правда убили? – на всякий случай уточнила я.
Вездеходов кивнул.
Я подумала несколько секунд, затем решила, что для начала следует привести себя в божеский вид, а потом уже о чем-то говорить. Я должна прийти в себя после концерта, чтобы вернуть способность здраво рассуждать.
– Вы пока тут располагайтесь, а я быстренько приведу себя в норму, – сказала я, снимая парик.
У Вездеходова глаза полезли из орбит, он что-то промычал, явно желая высказаться, но Анька подхватила его и потащила за ширму, где стоит тахта. Генерал то и дело на меня оглядывался, силясь что-то сказать, но у него так ничего и не получилось. Я улыбнулась и задвинула за голубками ширму. Я знала, что, если уж Анька на что-то нацелилась, ее с выбранного курса не сбить никакими средствами.
Я смыла грим специальным молочком, сняла накладные брови, приняла душ, переоделась в джинсы, футболку и свитер и вышла из душевой в гримерную. За ширмой ворковали голубки. Мне остаться или уйти?
Ну Анька и дает… А генерал решил не отказывать себе в удовольствии. Когда еще такая халява представится?
Затем мои мысли вернулись к Леониду Борисовичу. Кто его убил? Почему? Когда?
Я видела его в антракте, мы как раз рявкнули друг на друга. Он в очередной раз орал, что я мало демонстрирую свою обнаженную плоть, а народ хочет тела. Женского. Мужское в достатке показывает Андрюша, да и другие парни стараются. Я орала, что выступаю не в стриптиз-шоу. Если Ленечке хочется – пусть нанимает стриптизерш, они что угодно будут демонстрировать, а мое тело и так достаточно открыто. И вообще он меня не на панели нашел. И теперь мы никогда уже не сможем помириться…
Не может быть. Я просто не могу поверить, что его больше нет. А ведь его точно нет, иначе генерал здесь не появился бы. Да и остальные его подчиненные в таком количестве…
Кстати, а почему приехал генерал? Или у них так положено, если убивают известного в городе человека? Звание появляющегося на месте преступления начальника прямо зависит от рейтинга жертвы? Слышала я что-то такое… Да и генерала неоднократно доводилось по телевизору видеть в репортажах про все громкие убийства. А Леонид Борисович – не рядовая жертва, он был очень известной не только в нашем городе, но и во всей стране фигурой. Не говоря уже о нашей группе. Теперь все газеты раструбят: «Громкое убийство! Громкое убийство!»
И что теперь будет с нашей группой? При всех Лениных недостатках дело свое он знал. Именно благодаря ему мы стали так популярны. Он чувствовал рынок, точно знал, что пойдет, а что не пойдет. Мы ругались, не верили ему, но он всегда оказывался прав… За это ему прощали многое. Даже все. Продюсеров много, Леонид Борисович Максимов был один. Так какая сволочь его убила?!
Я опустилась на крутящийся стул перед огромным зеркалом и закрыла лицо руками. По щекам катились слезы. Хорошо, что я еще не подвела глаза обычным карандашом и не подкрасила ресницы смываемой тушью, иначе все потекло бы…
Леня, прости, что я столько раз не верила тебе, что я так часто ненавидела тебя лютой ненавистью, что говорила тебе гадости, обзывала последними словами! Я ведь уже никогда не смогу попросить у тебя прошения! Никогда! Да что же это такое делается, господи?! Кто? За что?!
– Настя! – Анна легко тронула меня за плечо. Я и не слышала, как они поднялись с тахты. – Настенька, успокойся, девочка.
Я подняла глаза и встретилась в зеркале с полным удивления взглядом генерала. Пожалуй, он до сих пор не может поверить в мое магическое превращение. А на смерть Максимова ему плевать. Кокнули еще одного нового русского толстосума. Генерала этим не удивишь, не исключено, что он вообще считает, что таким людям туда и дорога. Но для меня, для всех «Кокосов» это не очередной новый русский! Это наш продюсер! Который вывел нас в люди, который столько для нас сделал, который… Я развернулась на крутящемся стуле и уставилась на Аньку и Вездеходова.
– Не может быть! – покачал головой генерал, похоже, временно забыв даже об Аньке.
– Может, – сказала я. – Если вы о моей внешности. А вот Леня…
Я снова шмыгнула носом. Анька незамедлительно извлекла из своей вместительной сумки всегда готовую для меня флягу с коньяком. Я отхлебнула, потом предложила генералу. Он тоже не отказался. Анька выпила последней.
– А как он… То есть как его?.. – я подняла глаза на так и стоявшего истуканом генерала.
Вездеходов сел на диванчик в углу, Анька тут же опустилась рядом и прижалась к нему грудью. Но генералу уже было не до моей подружки и ее прелестей, сейчас передо мной сидел профессионал, только на какое-то время выбитый из седла совершенно неожиданным развитием событий. Но разве перед Анькой может устоять кто-нибудь из мужиков? И пожалуй, Вездеходову было неудобно передо мной. Кстати, а что он скажет своим коллегам?
1 2 3 4 5