Наверное, когда женится и обзаведется детишками, все переменится. – Она помолчала. Но тема эта не давала ей покоя. – Хотя, надо признать, его поместья и без него процветают. У него чудесный управляющий, Анри Бристоль. Говорят, очаровательный молодой человек, очень преданный и компетентный.
Жаклин еще долго продолжала болтать. Дженет всячески демонстрировала, что внимательно слушает: где надо, сочувственно кивала головой, где надо, вопросительно поднимала брови. Однако мысли ее были заняты совсем другим.
Вообще-то она планировала прогостить у крестной недели две-три, не меньше. Теперь же, увы, с этими мечтами придется распроститься. Завтра же надо будет позвонить в агентство и попросить подыскать срочную работу – чтобы был предлог немедленно возвращаться в Англию.
А вот во Францию она теперь больше не ездок. Сперва месье Флоримон, потом этот маркиз. Хотя, если подумать, по сравнению с маркизом, месье Флоримон – просто пустяк. С ним сразу видно, что за птица, – дурак и развратник. Но вот Леон де Астен – дело совсем иное. С ним так просто не справишься.
Все инстинкты молодой женщины настоятельно требовали, чтобы она скорее бежала из сферы влияния столь опасного и непредсказуемого человека. Бежать, оставить всю эту неразбериху позади, снова зажить нормальной, привычной, устоявшейся жизнью. Здесь оставаться нельзя.
– А утром съездим в город, – лихорадочно строила планы Жаклин. – Подыщем тебе платье, достойное этого вечера. Чтобы подчеркивало все твои достоинства. Это тебе будет мой подарок на день рождения.
Предложение застало Дженет врасплох.
– Да у меня найдется, в чем пойти.
Жаклин фыркнула.
– Когда собираешься к де Астенам, ни о чем рядовом, обычном, и речи идти не может. Кроме того, дорогая, ты у нас слишком уж скромная. А нам надо что-нибудь хоть простое, но сногсшибательное. Поверь, уж маркиз-то в подобных вещах разбирается.
– Жаклин, – Дженет была просто в ужасе, – не знаю, что там ты себе навоображала, но…
Крестная пожала плечами.
– Ничего я не навоображала. Просто мне кажется, что восхищение неотразимого мужчины пойдет тебе на пользу. – Она кинула очередной проницательный взгляд на Дженет. – Скажи, у тебя никого не было после того эльзасца… как там его?.. Карла?
– Нет, – тихо призналась молодая женщина. – Но я и не хотела ничего такого.
– И была в корне не права! – возмутилась Жаклин. – Ты такая пылкая, добрая и славная девушка. Не можешь же ты уйти от жизни и затвориться в монастыре просто потому, что какой-то болван предпочел тебе другую.
– Я вовсе не ухожу от мира, – запротестовала Дженет. – У меня есть работа, есть друзья, я путешествую по всей Европе. Подумай, сколько людей, безнадежно увязших в постылых связях, мне позавидовали бы.
– Я не о том, девочка. – Жаклин пренебрежительно махнула рукой. – Речь о любви. Всепобеждающей и захватывающей любви – как у Тристана и Изольды, Ланселота и Гвиневры, Ромео и Джульетты.
– Ну да, а как они все кончили? – скептически отозвалась Дженет.
– Ой, ну когда ты в таком настроении, спорить с тобой решительно невозможно!
– А ты и не спорь. Особенно если пытаешься сосватать меня с маркизом де Астеном. – Дженет пыталась говорить шутливо, но на плече у нее все так же горел его поцелуй. Слава Богу, хоть об этом Жаклин ничего не известно. – Прости, дорогая, – продолжила молодая женщина, – но маркиз – последний мужчина в мире, с которым я захотела бы вступать в какие-либо отношения. Поверь мне, один раз оказаться у него на пути – более чем достаточно. У меня нет никакого желания снова привлекать к себе его внимание. – Она чуть помолчала и добавила, осторожно подбирая слова: – Кроме того, ты забываешь, что он уже выбрал Флору.
– Пфа! – снова фыркнула Жаклин. – Никаких официальных заявлений не было. Они даже не помолвлены. На твоем месте, милая, я бы не колебалась.
– Пару часов назад ты считала, что Флора ему подходит просто идеально, – сердито буркнула Дженет.
– Ведь это было еще до его визита. – И Жаклин лучезарно улыбнулась ей.
Как ни устала Дженет, но сон к ней упорно не шел. Мягчайшие перины, казалось, были набиты песком, а подушки сделаны из цемента.
Бедняжка ворочалась с боку на бок, пытаясь устроиться поудобнее, но и сама понимала: источник ее непокоя таится в ней самой, в ее сердце и разуме. О чем бы ни пыталась она думать, но всякий раз мысли ее сворачивали на один и тот же проторенный путь, а путь этот вел к Леону де Астену.
Вот и еще один пункт в перечне его вины, сердито подумала молодая женщина, в сердцах ударяя по подушке кулаком…
Неудивительно, что наутро к Жаклин за завтраком присоединилась бледная, слабая и усталая крестница, с тенями под глазами и сама как тень. Честно говоря, она и не старалась никак сгладить следы бессонной ночи – чтобы воплотить в жизнь свой план, ей требовалось выглядеть как можно хуже.
– Тебе нехорошо, милая? – встревожилась ее крестная, едва молодая женщина спустилась в столовую. – Ты такая бледненькая.
– Ничего, сейчас все пройдет, – с деланной небрежностью отозвалась Дженет, для полноты картины выдавливая из себя храбрую, но вымученную улыбку.
– Ты не забыла, что мы с утра собираемся за покупками?
– Жду не дождусь, – заверила она, заранее решив, что отказ только возбудит в Жаклин преждевременные подозрения. Нет, пусть покупает платье, а она, Дженет, просто проследит, чтобы то не оказалось слишком уж дорогим или совсем уж вычурным.
Подобно многим женщинам, для которых деньги – не препятствие, Жаклин была весьма придирчивой покупательницей. Часа через два беспрестанных хождений из одного магазина в другой Дженет начала всерьез гадать, уж не задалась ли ее крестная целью обойти все до единого бутика городка. Дженет уже приглядела себе два-три платья, которыми была бы рада пополнить свой гардероб, но Жаклин отвергла их наотрез.
– Я знаю, что ищу, – решительно заявляла она, шествуя к выходу. – И это совсем не то.
Но наконец долгожданный миг все-таки настал.
– Ага, – завороженно выдохнула Жаклин. – А ну, милая, примерь-ка вот это.
Дженет послушно, хоть и с внутренней неохотой надела длинное, струящееся платье из черного, точно летняя ночь, шелка с длинными рукавами и квадратным вырезом. Не слишком ли откровенный наряд? Глубокое декольте и вправду выставляло напоказ чуть ли не всю маленькую круглую грудь Дженет, ткань второй кожей льнула к тонкой талии и стройным бедрам, а разрез сбоку заходил гораздо выше колена.
– Жаклин! – запротестовала Дженет. – Это не для меня! Да у меня даже подходящего белья для него нет.
Однако с тем же успехом она могла взывать к глухому аспиду. Ее крестная и продавщица просто понимающе переглянулись – и через считанные минуты платье уже было аккуратно сложено, завернуто в папиросную бумагу и упаковано в коробку.
К тому времени как Жаклин приобрела для своей любимицы еще и черные туфли на высоких каблуках и черную же вечернюю сумочку, магазины уже начали закрываться на обеденный перерыв.
– Очень, очень успешно сходили, дорогая, – с самодовольной улыбочкой подытожила Жаклин. – А теперь давай где-нибудь перекусим.
Настала пора действовать более активно, поняла Дженет. И состроила несчастную гримаску.
– Жаклин, мне совсем есть не хочется. Ты не против, если мы сразу поедем домой? Что-то голова покруживается, как-то не по себе.
Жаклин сокрушенно заохала и тотчас же замахала рукой такси. Дженет чувствовала себя распоследней негодяйкой – однако это не помешало ей по дороге несколько раз просить шофера остановить машину и дать ей подышать свежим воздухом.
По приезде в шато, она сдавленно пробормотала какие-то извинения и, пошатываясь, удалилась к себе, где немедленно разделась, облачилась в ситцевый халатик и легла на кровать, глядя на пляску солнечных зайчиков в листве за окном.
Я просто дрянь, виновато думала она, но это ведь не просто так, а ради благой цели. Иначе мне никак не отвертеться от поездки в замок Элеоноры.
В результате она сама не заметила, как заснула, но была бесцеремонно разбужена нежданным появлением личного врача Жаклин, срочно вызванного ей к мнимой больной.
Внутренне содрогаясь, Дженет позволила измерить себе пульс, давление и прослушать сердце.
– Думаю, это все стресс, – слабо пролепетала она в ответ на расспросы и вкратце пересказала вчерашние события, самыми черными красками расписывая пережитые ею страдания. – Меня ночь напролет мучили кошмары, и я все время вспоминаю этих ужасных людей с пистолетами.
Она картинно задрожала и закрыла руками лицо. Доктор сочувственно поцокал языком и предписал полный покой, отдых и легкое успокоительное. Дженет покорно согласилась – с печалью на лице, но ликованием в сердце.
– Какая жалость, – убитым голосом выговорила Жаклин, когда врач уехал. – Позвоню и скажу маркизу, что мы не сможем приехать на обед.
Дженет приподнялась на локте.
– Ну что ты! Не надо! – воскликнула она. – Дорогая, езжай непременно. А я просто отлежусь, как сказал доктор.
– Ну как же я могу тебя бросить! – возмутилась крестная. – Ты же больна. Я просто обязана о тебе заботиться.
– Ну чем ты мне поможешь? Посидишь и поглядишь, как я сплю? Ведь я наверняка сразу засну, как выпью эти таблетки, – Дженет покачала головой. – Жаклин, это ужасно глупо, и я этого ни за что не допущу.
Та еще пробовала протестовать, однако Дженет мягко, но решительно настояла на своем.
– Я же знаю, что ты умираешь от желания посмотреть замок. А потом мне все расскажешь. И передай маркизу мои самые искренние сожаления и извинения, – лицемерно добавила она.
– Ну если ты так уверена, – нерешительно сказала Жаклин. – И, конечно, Бернандета за тобой присмотрит.
И увидит, как молниеносно я пойду на поправку, едва машина маркиза скроется за поворотом, с виноватым облегчением подумала Дженет.
Крестная ушла одеваться к обеду, а притворщица вылезла из постели и села перед открытым окном. Отсюда открывался прекрасный вид на аллею и усыпанный гравием широкий подъезд к дому, так что молодая женщина видела, как пунктуально, минута в минуту у виллы остановился посланный маркизом автомобиль.
Но вот чего она совсем не ожидала – так это того, что из дверцы водителя появился не кто иной, как Леон де Астен собственной персоной. Он направился к дому, бросив взгляд наверх, прямо на ее окно.
Вот незадача! Застигнутая врасплох мнимая больная съежилась и поспешила укрыться за занавеской, моля всех святых, чтобы он не заметил ее. Ну надо же – сам явился, чтобы намеченная жертва не ускользнула.
Стрелой метнувшись через комнату, она легла в постель и натянула одеяло чуть не до глаз, словно ища убежища. Если повезет, Жаклин, явившись пожелать ей спокойной ночи, решит, будто крестница уже спит, и не станет беспокоить страдалицу.
Однако судьба не была к ней столь милосердна. Через несколько минут в дверь постучали.
– Дорогая, тут к тебе гость, – тихонько окликнула Жаклин.
Дженет хотелось кричать, топать ногами, прогнать несносного приставалу прочь – но она лишь закрыла глаза и постаралась дышать как можно ровнее.
У ее постели послышались осторожные шаги.
– Ах, – прошептала Жаклин, – по-видимому, успокоительное, что прописал ей доктор, уже подействовало.
– Да, похоже.
Должно быть, у Дженет разыгралось воображение, но она готова была поклясться, что в глубоком голосе маркиза прозвучала ирония и, как ни парадоксально, тщательно скрываемый смех.
– Бедняжечка. Она ужасно расстроилась, что не сможет поехать, ведь ей так хотелось.
– Тогда я непременно предоставлю ей еще такую возможность, – негромко отозвался ненавистный голос. – И сообщите мне, если ей не станет лучше. У меня хорошие связи с одной клиникой под Марселем, где можно будет сделать полное обследование. Сами понимаете, как меру предосторожности. Что ж, мадам, наверное, нам лучше уйти и не тревожить ее.
Дженет слышала, как Жаклин что-то пробормотала в знак согласия и направилась прочь. Прядка волос, упавшая на лицо молодой женщины, щекотала ей нос – очень хотелось поскорее откинуть ее, но что-то, какое-то шестое чувство, удержало Дженет, заставило ее лежать тихо.
Ибо Леон де Астен не ушел. Он все так же стоял у изголовья, ожидая, пока она выдаст себя, покажет, что и не думала спать. Молодая женщина ощущала его тепло, вдыхала свежесть его одеколона. От сознания, как близко он к ней, все тело у нее так и горело огнем.
– Какая великая актриса пропадает. – Сардоническое замечание подтвердило самые худшие ее опасения. – Однако не стану больше терзать вас. Спите – и да привидятся вам сладкие сны, моя спящая красавица.
К своей ярости, она почувствовала, как маркиз осторожно убирает мешающую прядку с ее лица. Потом он бережно взял ее за подбородок и чуть повернул ее голову на подушке. Губы его коснулись ее губ быстрым, но чувственным поцелуем.
Дженет потребовалось все ее самообладание, чтобы лежать все так же недвижно. Боже, как хотелось вскочить и влепить пощечину этому самодовольному, насмехающемуся над ней негодяю! Назвать его всеми бранными словами, что только сумеет вспомнить.
Но вместо этого она продолжала притворяться спящей и слушать, как удаляются его шаги, как с тихим щелчком закрывается дверь. Но полно, вправду ли он ушел? Быть может, это очередная уловка? Нет – через некоторое время под окном раздался шум отъезжающего автомобиля. Лишь тогда Дженет осмелилась наконец пошевелиться и сесть на постели.
В глазах ее стояли злые слезы. Она сердито, как обиженный ребенок, вытерла рот, стараясь стереть следы его поцелуя.
– Завтра, – вслух поклялась она, – завтра же я отправляюсь домой. И сделаю все, чтобы никогда – никогда! – больше не видеть этого мерзавца!
4
Вечер тянулся бесконечно. Не зная, чем заняться, не находя покоя, Дженет сновала по комнате, точно пантера в клетке. Под конец зверский голод согнал молодую женщину вниз. Бернандета, радуясь столь чудесному исцелению, накормила ее изумительным ужином, но она почему-то совершенно не ощущала вкуса пищи.
Потом она устроилась поудобнее на софе в гостиной и включила музыку, но даже сие испытанное средство не помогло ей расслабиться. Голова была полна одним и тем же – и этим одним был все тот же Леон де Астен.
Просто возмутительно, насколько сильно он успел завладеть ее воображением. Дженет злилась и на себя, и на него, но поделать ничего не могла. В присущей ему небрежно-дерзкой манере он бесцеремонно ворвался в ее жизнь.
Что же делать? Даже Жаклин не пожалуешься – ведь она так откровенно наслаждается новым знакомством.
И все же человеку, который собирается со дня на день жениться, не пристало заигрывать с другой, пусть даже брак его и диктуется лишь соображениями выгоды и удобства. Дженет прикусила губу. Вот презренный тип! Все они таковы!
После Карла она дала сама себе страшную клятву: избегать мужчин, которые уже связаны обязательствами и не вольны полностью посвятить себя любимой. Порой ей казалось, что мир населен лишь ими.
Но Леон де Астен уже изрядно перешагнул и границы простого флирта – он посмел коснуться ее… поцеловать.
Дженет почувствовала, как вновь трепещет все ее тело при одном лишь воспоминании о прикосновении его губ. А самое худшее – негодяй отлично сознавал, какой эффект оказывают на нее его ласки. Это он нарочно. Такая вот изысканная, изощренная форма мучительной мести, специально чтобы унизить строптивицу. Чтобы раз и навсегда отучить ее от широких жестов.
Как же глупо она поступила, разорвав те злополучные деньги! Зачем было наживать себе столь опасного врага? Куда умнее было бы тихо, не поднимая глаз, поблагодарить его и уйти – а деньги сунуть в первую же попавшуюся кружку церковных пожертвований. Так и ее честь была бы соблюдена, и его гордость не задета.
Но что сделано, то сделано. Жалеть уже поздно. Теперь остается лишь придумать, как выйти из ситуации с наименьшими потерями.
Поездка по магазинам помешала Дженет позвонить в агентство, но она решила сделать это завтра же утром. А заодно – в аэропорт, заказать билет в Англию. Любой рейс, любой класс – лишь бы поскорее.
Жаклин вернулась домой лишь глубоко за полночь. Лежа в постели без сна, Дженет увидела, как заплясал на потолке свет фар – и вся напряглась, гадая: вдруг маркиз снова играет в шофера и ей следует ожидать нового визита?
Однако никто ее не потревожил – даже сама Жаклин. Утром, спускаясь к завтраку, Дженет нервничала в ожидании детальнейшего и подробнейшего отчета о замке, его обитателях, каждом поданном за обедом блюде и каждом сказанном слове. Но, как ни странно, крестная практически ничего рассказывать не стала, лишь упомянула, что замок необычайно красив, все было очень вкусно, а она чудесно провела время. После чего впала в необычную для нее задумчивость.
Парадоксально, но вскоре Дженет поймала себя на том, что сгорает от желания услышать побольше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
Жаклин еще долго продолжала болтать. Дженет всячески демонстрировала, что внимательно слушает: где надо, сочувственно кивала головой, где надо, вопросительно поднимала брови. Однако мысли ее были заняты совсем другим.
Вообще-то она планировала прогостить у крестной недели две-три, не меньше. Теперь же, увы, с этими мечтами придется распроститься. Завтра же надо будет позвонить в агентство и попросить подыскать срочную работу – чтобы был предлог немедленно возвращаться в Англию.
А вот во Францию она теперь больше не ездок. Сперва месье Флоримон, потом этот маркиз. Хотя, если подумать, по сравнению с маркизом, месье Флоримон – просто пустяк. С ним сразу видно, что за птица, – дурак и развратник. Но вот Леон де Астен – дело совсем иное. С ним так просто не справишься.
Все инстинкты молодой женщины настоятельно требовали, чтобы она скорее бежала из сферы влияния столь опасного и непредсказуемого человека. Бежать, оставить всю эту неразбериху позади, снова зажить нормальной, привычной, устоявшейся жизнью. Здесь оставаться нельзя.
– А утром съездим в город, – лихорадочно строила планы Жаклин. – Подыщем тебе платье, достойное этого вечера. Чтобы подчеркивало все твои достоинства. Это тебе будет мой подарок на день рождения.
Предложение застало Дженет врасплох.
– Да у меня найдется, в чем пойти.
Жаклин фыркнула.
– Когда собираешься к де Астенам, ни о чем рядовом, обычном, и речи идти не может. Кроме того, дорогая, ты у нас слишком уж скромная. А нам надо что-нибудь хоть простое, но сногсшибательное. Поверь, уж маркиз-то в подобных вещах разбирается.
– Жаклин, – Дженет была просто в ужасе, – не знаю, что там ты себе навоображала, но…
Крестная пожала плечами.
– Ничего я не навоображала. Просто мне кажется, что восхищение неотразимого мужчины пойдет тебе на пользу. – Она кинула очередной проницательный взгляд на Дженет. – Скажи, у тебя никого не было после того эльзасца… как там его?.. Карла?
– Нет, – тихо призналась молодая женщина. – Но я и не хотела ничего такого.
– И была в корне не права! – возмутилась Жаклин. – Ты такая пылкая, добрая и славная девушка. Не можешь же ты уйти от жизни и затвориться в монастыре просто потому, что какой-то болван предпочел тебе другую.
– Я вовсе не ухожу от мира, – запротестовала Дженет. – У меня есть работа, есть друзья, я путешествую по всей Европе. Подумай, сколько людей, безнадежно увязших в постылых связях, мне позавидовали бы.
– Я не о том, девочка. – Жаклин пренебрежительно махнула рукой. – Речь о любви. Всепобеждающей и захватывающей любви – как у Тристана и Изольды, Ланселота и Гвиневры, Ромео и Джульетты.
– Ну да, а как они все кончили? – скептически отозвалась Дженет.
– Ой, ну когда ты в таком настроении, спорить с тобой решительно невозможно!
– А ты и не спорь. Особенно если пытаешься сосватать меня с маркизом де Астеном. – Дженет пыталась говорить шутливо, но на плече у нее все так же горел его поцелуй. Слава Богу, хоть об этом Жаклин ничего не известно. – Прости, дорогая, – продолжила молодая женщина, – но маркиз – последний мужчина в мире, с которым я захотела бы вступать в какие-либо отношения. Поверь мне, один раз оказаться у него на пути – более чем достаточно. У меня нет никакого желания снова привлекать к себе его внимание. – Она чуть помолчала и добавила, осторожно подбирая слова: – Кроме того, ты забываешь, что он уже выбрал Флору.
– Пфа! – снова фыркнула Жаклин. – Никаких официальных заявлений не было. Они даже не помолвлены. На твоем месте, милая, я бы не колебалась.
– Пару часов назад ты считала, что Флора ему подходит просто идеально, – сердито буркнула Дженет.
– Ведь это было еще до его визита. – И Жаклин лучезарно улыбнулась ей.
Как ни устала Дженет, но сон к ней упорно не шел. Мягчайшие перины, казалось, были набиты песком, а подушки сделаны из цемента.
Бедняжка ворочалась с боку на бок, пытаясь устроиться поудобнее, но и сама понимала: источник ее непокоя таится в ней самой, в ее сердце и разуме. О чем бы ни пыталась она думать, но всякий раз мысли ее сворачивали на один и тот же проторенный путь, а путь этот вел к Леону де Астену.
Вот и еще один пункт в перечне его вины, сердито подумала молодая женщина, в сердцах ударяя по подушке кулаком…
Неудивительно, что наутро к Жаклин за завтраком присоединилась бледная, слабая и усталая крестница, с тенями под глазами и сама как тень. Честно говоря, она и не старалась никак сгладить следы бессонной ночи – чтобы воплотить в жизнь свой план, ей требовалось выглядеть как можно хуже.
– Тебе нехорошо, милая? – встревожилась ее крестная, едва молодая женщина спустилась в столовую. – Ты такая бледненькая.
– Ничего, сейчас все пройдет, – с деланной небрежностью отозвалась Дженет, для полноты картины выдавливая из себя храбрую, но вымученную улыбку.
– Ты не забыла, что мы с утра собираемся за покупками?
– Жду не дождусь, – заверила она, заранее решив, что отказ только возбудит в Жаклин преждевременные подозрения. Нет, пусть покупает платье, а она, Дженет, просто проследит, чтобы то не оказалось слишком уж дорогим или совсем уж вычурным.
Подобно многим женщинам, для которых деньги – не препятствие, Жаклин была весьма придирчивой покупательницей. Часа через два беспрестанных хождений из одного магазина в другой Дженет начала всерьез гадать, уж не задалась ли ее крестная целью обойти все до единого бутика городка. Дженет уже приглядела себе два-три платья, которыми была бы рада пополнить свой гардероб, но Жаклин отвергла их наотрез.
– Я знаю, что ищу, – решительно заявляла она, шествуя к выходу. – И это совсем не то.
Но наконец долгожданный миг все-таки настал.
– Ага, – завороженно выдохнула Жаклин. – А ну, милая, примерь-ка вот это.
Дженет послушно, хоть и с внутренней неохотой надела длинное, струящееся платье из черного, точно летняя ночь, шелка с длинными рукавами и квадратным вырезом. Не слишком ли откровенный наряд? Глубокое декольте и вправду выставляло напоказ чуть ли не всю маленькую круглую грудь Дженет, ткань второй кожей льнула к тонкой талии и стройным бедрам, а разрез сбоку заходил гораздо выше колена.
– Жаклин! – запротестовала Дженет. – Это не для меня! Да у меня даже подходящего белья для него нет.
Однако с тем же успехом она могла взывать к глухому аспиду. Ее крестная и продавщица просто понимающе переглянулись – и через считанные минуты платье уже было аккуратно сложено, завернуто в папиросную бумагу и упаковано в коробку.
К тому времени как Жаклин приобрела для своей любимицы еще и черные туфли на высоких каблуках и черную же вечернюю сумочку, магазины уже начали закрываться на обеденный перерыв.
– Очень, очень успешно сходили, дорогая, – с самодовольной улыбочкой подытожила Жаклин. – А теперь давай где-нибудь перекусим.
Настала пора действовать более активно, поняла Дженет. И состроила несчастную гримаску.
– Жаклин, мне совсем есть не хочется. Ты не против, если мы сразу поедем домой? Что-то голова покруживается, как-то не по себе.
Жаклин сокрушенно заохала и тотчас же замахала рукой такси. Дженет чувствовала себя распоследней негодяйкой – однако это не помешало ей по дороге несколько раз просить шофера остановить машину и дать ей подышать свежим воздухом.
По приезде в шато, она сдавленно пробормотала какие-то извинения и, пошатываясь, удалилась к себе, где немедленно разделась, облачилась в ситцевый халатик и легла на кровать, глядя на пляску солнечных зайчиков в листве за окном.
Я просто дрянь, виновато думала она, но это ведь не просто так, а ради благой цели. Иначе мне никак не отвертеться от поездки в замок Элеоноры.
В результате она сама не заметила, как заснула, но была бесцеремонно разбужена нежданным появлением личного врача Жаклин, срочно вызванного ей к мнимой больной.
Внутренне содрогаясь, Дженет позволила измерить себе пульс, давление и прослушать сердце.
– Думаю, это все стресс, – слабо пролепетала она в ответ на расспросы и вкратце пересказала вчерашние события, самыми черными красками расписывая пережитые ею страдания. – Меня ночь напролет мучили кошмары, и я все время вспоминаю этих ужасных людей с пистолетами.
Она картинно задрожала и закрыла руками лицо. Доктор сочувственно поцокал языком и предписал полный покой, отдых и легкое успокоительное. Дженет покорно согласилась – с печалью на лице, но ликованием в сердце.
– Какая жалость, – убитым голосом выговорила Жаклин, когда врач уехал. – Позвоню и скажу маркизу, что мы не сможем приехать на обед.
Дженет приподнялась на локте.
– Ну что ты! Не надо! – воскликнула она. – Дорогая, езжай непременно. А я просто отлежусь, как сказал доктор.
– Ну как же я могу тебя бросить! – возмутилась крестная. – Ты же больна. Я просто обязана о тебе заботиться.
– Ну чем ты мне поможешь? Посидишь и поглядишь, как я сплю? Ведь я наверняка сразу засну, как выпью эти таблетки, – Дженет покачала головой. – Жаклин, это ужасно глупо, и я этого ни за что не допущу.
Та еще пробовала протестовать, однако Дженет мягко, но решительно настояла на своем.
– Я же знаю, что ты умираешь от желания посмотреть замок. А потом мне все расскажешь. И передай маркизу мои самые искренние сожаления и извинения, – лицемерно добавила она.
– Ну если ты так уверена, – нерешительно сказала Жаклин. – И, конечно, Бернандета за тобой присмотрит.
И увидит, как молниеносно я пойду на поправку, едва машина маркиза скроется за поворотом, с виноватым облегчением подумала Дженет.
Крестная ушла одеваться к обеду, а притворщица вылезла из постели и села перед открытым окном. Отсюда открывался прекрасный вид на аллею и усыпанный гравием широкий подъезд к дому, так что молодая женщина видела, как пунктуально, минута в минуту у виллы остановился посланный маркизом автомобиль.
Но вот чего она совсем не ожидала – так это того, что из дверцы водителя появился не кто иной, как Леон де Астен собственной персоной. Он направился к дому, бросив взгляд наверх, прямо на ее окно.
Вот незадача! Застигнутая врасплох мнимая больная съежилась и поспешила укрыться за занавеской, моля всех святых, чтобы он не заметил ее. Ну надо же – сам явился, чтобы намеченная жертва не ускользнула.
Стрелой метнувшись через комнату, она легла в постель и натянула одеяло чуть не до глаз, словно ища убежища. Если повезет, Жаклин, явившись пожелать ей спокойной ночи, решит, будто крестница уже спит, и не станет беспокоить страдалицу.
Однако судьба не была к ней столь милосердна. Через несколько минут в дверь постучали.
– Дорогая, тут к тебе гость, – тихонько окликнула Жаклин.
Дженет хотелось кричать, топать ногами, прогнать несносного приставалу прочь – но она лишь закрыла глаза и постаралась дышать как можно ровнее.
У ее постели послышались осторожные шаги.
– Ах, – прошептала Жаклин, – по-видимому, успокоительное, что прописал ей доктор, уже подействовало.
– Да, похоже.
Должно быть, у Дженет разыгралось воображение, но она готова была поклясться, что в глубоком голосе маркиза прозвучала ирония и, как ни парадоксально, тщательно скрываемый смех.
– Бедняжечка. Она ужасно расстроилась, что не сможет поехать, ведь ей так хотелось.
– Тогда я непременно предоставлю ей еще такую возможность, – негромко отозвался ненавистный голос. – И сообщите мне, если ей не станет лучше. У меня хорошие связи с одной клиникой под Марселем, где можно будет сделать полное обследование. Сами понимаете, как меру предосторожности. Что ж, мадам, наверное, нам лучше уйти и не тревожить ее.
Дженет слышала, как Жаклин что-то пробормотала в знак согласия и направилась прочь. Прядка волос, упавшая на лицо молодой женщины, щекотала ей нос – очень хотелось поскорее откинуть ее, но что-то, какое-то шестое чувство, удержало Дженет, заставило ее лежать тихо.
Ибо Леон де Астен не ушел. Он все так же стоял у изголовья, ожидая, пока она выдаст себя, покажет, что и не думала спать. Молодая женщина ощущала его тепло, вдыхала свежесть его одеколона. От сознания, как близко он к ней, все тело у нее так и горело огнем.
– Какая великая актриса пропадает. – Сардоническое замечание подтвердило самые худшие ее опасения. – Однако не стану больше терзать вас. Спите – и да привидятся вам сладкие сны, моя спящая красавица.
К своей ярости, она почувствовала, как маркиз осторожно убирает мешающую прядку с ее лица. Потом он бережно взял ее за подбородок и чуть повернул ее голову на подушке. Губы его коснулись ее губ быстрым, но чувственным поцелуем.
Дженет потребовалось все ее самообладание, чтобы лежать все так же недвижно. Боже, как хотелось вскочить и влепить пощечину этому самодовольному, насмехающемуся над ней негодяю! Назвать его всеми бранными словами, что только сумеет вспомнить.
Но вместо этого она продолжала притворяться спящей и слушать, как удаляются его шаги, как с тихим щелчком закрывается дверь. Но полно, вправду ли он ушел? Быть может, это очередная уловка? Нет – через некоторое время под окном раздался шум отъезжающего автомобиля. Лишь тогда Дженет осмелилась наконец пошевелиться и сесть на постели.
В глазах ее стояли злые слезы. Она сердито, как обиженный ребенок, вытерла рот, стараясь стереть следы его поцелуя.
– Завтра, – вслух поклялась она, – завтра же я отправляюсь домой. И сделаю все, чтобы никогда – никогда! – больше не видеть этого мерзавца!
4
Вечер тянулся бесконечно. Не зная, чем заняться, не находя покоя, Дженет сновала по комнате, точно пантера в клетке. Под конец зверский голод согнал молодую женщину вниз. Бернандета, радуясь столь чудесному исцелению, накормила ее изумительным ужином, но она почему-то совершенно не ощущала вкуса пищи.
Потом она устроилась поудобнее на софе в гостиной и включила музыку, но даже сие испытанное средство не помогло ей расслабиться. Голова была полна одним и тем же – и этим одним был все тот же Леон де Астен.
Просто возмутительно, насколько сильно он успел завладеть ее воображением. Дженет злилась и на себя, и на него, но поделать ничего не могла. В присущей ему небрежно-дерзкой манере он бесцеремонно ворвался в ее жизнь.
Что же делать? Даже Жаклин не пожалуешься – ведь она так откровенно наслаждается новым знакомством.
И все же человеку, который собирается со дня на день жениться, не пристало заигрывать с другой, пусть даже брак его и диктуется лишь соображениями выгоды и удобства. Дженет прикусила губу. Вот презренный тип! Все они таковы!
После Карла она дала сама себе страшную клятву: избегать мужчин, которые уже связаны обязательствами и не вольны полностью посвятить себя любимой. Порой ей казалось, что мир населен лишь ими.
Но Леон де Астен уже изрядно перешагнул и границы простого флирта – он посмел коснуться ее… поцеловать.
Дженет почувствовала, как вновь трепещет все ее тело при одном лишь воспоминании о прикосновении его губ. А самое худшее – негодяй отлично сознавал, какой эффект оказывают на нее его ласки. Это он нарочно. Такая вот изысканная, изощренная форма мучительной мести, специально чтобы унизить строптивицу. Чтобы раз и навсегда отучить ее от широких жестов.
Как же глупо она поступила, разорвав те злополучные деньги! Зачем было наживать себе столь опасного врага? Куда умнее было бы тихо, не поднимая глаз, поблагодарить его и уйти – а деньги сунуть в первую же попавшуюся кружку церковных пожертвований. Так и ее честь была бы соблюдена, и его гордость не задета.
Но что сделано, то сделано. Жалеть уже поздно. Теперь остается лишь придумать, как выйти из ситуации с наименьшими потерями.
Поездка по магазинам помешала Дженет позвонить в агентство, но она решила сделать это завтра же утром. А заодно – в аэропорт, заказать билет в Англию. Любой рейс, любой класс – лишь бы поскорее.
Жаклин вернулась домой лишь глубоко за полночь. Лежа в постели без сна, Дженет увидела, как заплясал на потолке свет фар – и вся напряглась, гадая: вдруг маркиз снова играет в шофера и ей следует ожидать нового визита?
Однако никто ее не потревожил – даже сама Жаклин. Утром, спускаясь к завтраку, Дженет нервничала в ожидании детальнейшего и подробнейшего отчета о замке, его обитателях, каждом поданном за обедом блюде и каждом сказанном слове. Но, как ни странно, крестная практически ничего рассказывать не стала, лишь упомянула, что замок необычайно красив, все было очень вкусно, а она чудесно провела время. После чего впала в необычную для нее задумчивость.
Парадоксально, но вскоре Дженет поймала себя на том, что сгорает от желания услышать побольше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18