Ее поддержал нестройный хор голосов.
– Да, но как иначе добраться до Нью-Йорка? – возразила Адди Истон с улыбкой. – Мне не терпится поскорее там оказаться.
– И мне! – оживилась Мэри Паттерсон. – Я целый год не виделась с сестрами. За это время у Гвендолин родился ребенок. Так хочется на него посмотреть – ведь это мой первый племянник!
Остальные также стали вспоминать о Нью-Йорке, перебирая родственников и знакомых, которых давно не видели. Только Делии нечего было сказать, заодно с ней молчал и Кент. Он заметил, что его спутница выглядит необычайно задумчивой. Она то и дело поглядывала на одного из пассажиров, который в нетерпении помахивал тростью, ожидая посадки.
– Раскаиваешься? – спросил Кент тихонько, чтобы не слышали остальные.
– Это не в моих привычках, – ответила Делия, тотчас отбросив серьезность. – Судя по отзывам, Нью-Йорк мне понравится – огромный, полный жизни.
Кент продолжал испытующе смотреть на нее, но улыбка на ее губах не дрогнула. Наконец он медленно кивнул:
– Я тоже думаю, что ты отлично вольешься в тамошнюю жизнь. Я уже мечтаю о том, как покажу тебе все самое интересное.
Подошел стюард и объявил, что посадка начинается. Капитан стремился покинуть порт точно по расписанию, то есть в четыре пополудни.
– Надо же! – воскликнул Кент, когда они с Делией поднялись на борт. – Ведь это в точности тот самый пароход, на котором я в феврале отправился в Калифорнию! Как странно… А сколько всего судов обслуживает маршрут Сан-Франциско – Нью-Йорк?
– Два, – ответил Шарп, подходя. – А в чем дело?
– Просто мне бросилось в глаза поразительное сходство. На «Сонору» он просто похож, а вот с «Джорджем Лоу» это братья-близнецы.
– Ничего удивительного! – расхохотался Шарп. – Недавно мистер Лоу, глава почтового ведомства Штатов, подал в отставку, и название немедленно сменили. Что делать, политика!
Кент тоже рассмеялся, чувствуя себя довольно глупо и задаваясь вопросом: заметил ли Шарп, подобно Адди Истон, перемену в его отношениях с Делией? Допустим, заметил. Рассеяло это его подозрения или усугубило? Только тут Кент осознал, что старался избегать этого человека с момента его нетактичного замечания об ирландцах.
– А где теперь наша каюта? – спросила Делия, отвлекая его от неприятных мыслей. – Там же, где была на «Соноре»?
– Давай узнаем у стюардов.
Кент был рад возможности убраться подальше от Нельсона Шарпа. Меньше всего ему хотелось сейчас думать о том, как тот отреагирует на известие, что он все еще официально помолвлен с Каролиной Кэдбери.
Вид новой каюты заставил Кента забыть о Шарпе. Она была просторнее и роскошнее прежней. Делия обрадовалась, обнаружив, что рундук здесь с легкостью вместит весь их багаж. Как только они остались наедине, она недвусмысленно дала понять, что не собирается упустить ни минуты. Но Кент успел ответить на ее авансы только пылким поцелуем – как раз позвонили к ужину. Пришлось отложить все прочее, включая распаковку багажа, на потом.
За порогом каюты они столкнулись с Истонами. Делия и Адди сразу принялись дружески болтать, а Энзел склонился к уху Кента:
– Если бы я знал, что этот пароход переименован, то предпочел бы дождаться следующего рейса.
Кенту вспомнилось старинное поверье, что менять название судна – плохая примета, По спине прошел холодок, но он предпочел не поддаваться тревоге, напомнив себе, что по натуре не суеверен.
– Я удивлен, – ответил он Истону со смешком. – До сих пор мне казалось, что все мы здесь люди образованные и современные. Надеюсь, вы не станете сеять панику среди дам?
– Разумеется, нет, – махнул рукой Энзел и улыбнулся.
Глава 12
…а солнце за белесой пеленой
Имело вид тоскливый и больной,
И думалось: не терпится ему,
Чтоб мир был снова погружен во тьму.
Сэмюэл Тейлор Колридж. Сказание о старом мореходе
Делия подавила вздох. Она бы с большей охотой осталась в каюте, наедине с Кентом. Впереди всего десять дней плавания, и никак не удавалось убедить себя, что у них впереди – будущее. Потому-то она и досадовала на каждое мгновение, проведенное на людях.
Обеденный салон был обставлен в точности как на «Соноре». Делия машинально заняла привычное место рядом с Кентом, остальные расселись так же. Она была голодна: в поезде они подкрепились лишь купленными на рынке бананами, – но это не заставило ее есть с большим аппетитом.
– Похоже, отныне еда сильно изменится к худшему, – заметил Роберт Паттерсон, выразив тем самым общее мнение.
Пища не шла ни в какое сравнение с той, что подавалась на борту «Соноры». Делия не стала говорить, что ей случалось питаться много хуже. Кроме Кента, никто из пассажиров не имел представления о нищете, которую ей довелось узнать на приисках, и если ей в дальнейшем действительно придется выступать в роли его жены, лучше было держать на этот счет язык за зубами.
Однако не все из присутствовавших в салоне стыдились своего прошлого. Одна из пассажирок, чей муж разбогател на промывке золота, с улыбкой заметила, что еда не так уж плоха.
– Подумаешь, вялые овощи и черствый хлеб! Хорошо они хоть не заплесневели!
Делия поневоле вспомнила твердые, как камень, лепешки из пресного теста, а также целые месяцы без зелени – и вознесла благодарственную молитву за пищу, что лежала перед ней на тарелке, и за человека, сидевшего рядом. Ощущение упорного взгляда заставило ее повернуться. Кент улыбнулся:
– Все еще не раскаиваешься? Делия пожала плечами:
– Если выбирать между изысканными блюдами и хорошей компанией, я предпочитаю последнее.
– Вот здравый взгляд на вещи! – воскликнул Билли Берч. – Что такое сморщенный листок салата по сравнению с дружеским теплом?
Возгласы одобрения положили конец жалобам, и разговор принял более приятное направление. В конце ужина стюард, пожилой негр, негромко обратился к Билли:
– Я слышал ваши слова, сэр, и они запали мне в душу. Обещаю лично присмотреть за тем, что подают на ваш стол. Если вам что придется не по нраву, только скажите.
Делия старалась не привлекать к себе внимания. Весь день казалось, что на лице у нее буквально написано, что произошло между ней и Кентом. Да и как могло быть иначе, если эта ночь изменила для нее не только настоящее, но, возможно, и будущее? Но чужие взгляды смущали ее, особенно когда Кент склонился к самому уху и его теплое дыхание пощекотало кожу.
– Я не собираюсь сегодня задерживаться для карточной игры, – прошептал он. – Найду какой-нибудь предлог. Если, конечно, ты не против.
– Ни капельки! – прошептала она, замерев от предвкушения.
Кент обнял ее, и они сидели бок о бок, тесно прижавшись друг к другу, только и ожидая возможности ускользнуть. Делия думала, что счастливее быть просто невозможно… пока не обвела взглядом салон и не увидела в дальнем углу Нельсона Шарпа. Он не спускал с нее глаз, но что еще хуже – рядом с ним сидел пассажир с тростью!
Хорошее настроение сразу дало крен.
Без сомнения, Шарп не отказался от своих подозрений и с нетерпением ждал возможности навести в Нью-Йорке справки. Его ожидало множество интересных открытий, даже если допустить, что пожилой джентльмен с тростью еще не упомянул о розыске Делии Гиллиленд в связи с обвинением в убийстве. По ее вине репутация Кента подвергнется сокрушительному удару.
Из невеселых раздумий Делию вывел голос ее спутника, извинявшегося за чересчур поспешный уход.
– Это был долгий и напряженный день, но сколько впечатлений он нам принес! Делия решила занести их в семейный дневник, а я дополню ее наблюдения своими.
– Какое совпадение! – обрадовалась Адди Истон. – Я тоже веду путевой дневник. Дорогая, давай потом сравним наши записи?
Делия выразила согласие, хотя для этого требовалось в самом деле завести дневник, который изначально послужил всего лишь предлогом для ухода. Впрочем, ее это не огорчило. Такое из ряда вон выходящее событие, как морской вояж из Сан-Франциско в Нью-Йорк, заслуживало быть запечатленным на бумаге.
Но в данный момент им с Кентом было не до дневника. Оказавшись наконец наедине, они бросились друг другу в объятия. Хотелось продлить поцелуй до бесконечности.
– Я весь день только об этом и мечтал, – прошептал Кент, нехотя отрываясь от губ Делии, но зато крепче прижимая ее к груди. – Как ты думаешь, покажется очень странным, если мы не покинем каюту до самого Нью-Йорка?
– Я бы не возражала, – ответила она со счастливым вздохом. – Было бы чудесно провести десять дней вдвоем, позабыв обо всем прочем. Стюард мог бы носить нам еду в каюту…
Кент воспринял шутку совершенно серьезно.
– Почему ты так говоришь? Быть на людях – для тебя испытание? Или тебя гнетет мысль о предстоящем в Нью-Йорке?
– Немного… но я справлюсь, – сказала Делия, избегая его взгляда.
Меньше всего ей сейчас хотелось делиться своими страхами, тратить на это драгоценное время, отпущенное им для счастья. Она решила сделать вид, что на горизонте нет ни единого облачка. Однако Кент поддерживать игру отказался.
– Я так и думал! Ты тревожишься. Думаешь, стоит только мне оказаться в кругу родных и близких, как я тотчас передумаю? Этого не будет! – Он говорил мягко, но с легким упреком, и Делия почувствовала, что должна оправдаться.
– Я тебе верю, Кент, но все же мы знаем друг друга так мало…
Он закрыл ей рот поцелуем.
– Я нашел способ рассеять все твои тревоги, – торжественно произнес он. – Завтра я обращусь к капитану и попрошу обвенчать нас. Тогда я уже не смогу передумать, если даже захочу – а я не захочу!
Несколько минут Делия смотрела на него во все глаза.
– Ты серьезно? А если кто-нибудь узнает? Это совершенно подорвет доверие к тебе… к нам обоим!
Она вспомнила пронизывающий взгляд Шарпа и то, что он прочно обосновался за капитанским столом в первый же вечер на борту корабля. Его отношения с капитаном были куда более приятельскими, чем у Кента.
– А какая разница, когда выплывет правда: сейчас или в Нью-Йорке? – резонно возразил он. – Зато никто уже не сможет обвинить нас в обмане. И мы с чистой совестью сможем строить планы на будущее. Я живу в пригороде, на берегу реки Гудзон. Если тебе не по душе жить вместе с моей семьей, мы выстроим рядом отдельный дом. Район там чудесный, зеленый, к тому же оттуда недалеко до офиса фирмы. Ты сразу пригласишь всех окрестных хозяек к чаю и заведешь с ними дружбу, чтобы не скучать одной, пока я работаю. Наши дети будут играть с их детьми.
Хотя нарисованная Кентом картина была чрезвычайно соблазнительной, Делия ощутила приступ паники. Ей предлагали так много – и так скоро! Этот рай на земле казался попросту нереальным.
– Думаешь, тамошнее общество примет меня, нищую ирландку, с распростертыми объятиями? Что скажут твои родные? А семья Каролины?
– Разумеется, они будут шокированы, ну и что? – хмыкнул Кент, упрямо выпячивая челюсть. – Потом привыкнут.
Я не позволю никому оскорбить тебя даже взглядом, клянусь!
– Следовательно, ты ничего не знаешь о женщинах! – Девушка невесело рассмеялась. – Никто и не подумает оскорблять меня в твоем присутствии. Меня просто не будут принимать, а за спиной станут шептаться, что я употребила всю свою простонародную хитрость, чтобы увести жениха у достойной молодой леди. Очень скоро мужья примут сторону жен, и ты сам не заметишь, как обанкротишься.
– Да нет же…
Делия не позволяла ему продолжить. Теперь, когда невидимая плотина была прорвана, слова лились неудержимым потоком.
– Может статься, что все друзья, коллеги и знакомые, даже родные из-за меня повернутся к тебе спиной. Все твои надежды на будущее пойдут прахом. Пойми же, Кент, нам никак нельзя жениться! Ты должен выдать меня за мимолетное увлечение, сказать всем, что решил дать себе волю, чтобы потом, в законном браке, не тянуло на сторону. Тебя осудят, но скоро простят. Этого не случится, если ты свяжешь со мной свою жизнь.
– Откуда тебе знать? Не все такие снобы, даже на побережье.
– Но их подавляющее большинство!
– Да, таких хватает, – признал Кент неохотно. – Значит, ты предлагаешь мне строить свою жизнь так, как угодно этим людям? Хочешь, чтобы я стал похож на тех, кого ты осуждаешь? И это после того, как ты открыла мне на них глаза?
– Ты слишком превозносишь мои заслуги, – сказала Делия. – А я отнюдь не совершенство. Я до сих пор не вполне честна с тобой.
– Правда? – По лицу Кента прошла тень тревоги. – Я не знаю о тебе чего-то жизненно важного?
– Сам суди, насколько это важно. Речь идет о моей фамилии. Гиллиленд, а вовсе не Гилли, как я тебе сказала.
– И это все? – засмеялся он. – А я уж перепугался! Теперь я даже рад, потому что в начале плавания проговорился, назвав твою фамилию – в смысле Гилли. Видишь, как хорошо, что я не знал настоящей! А теперь скажи, что всецело мне доверяешь и позволишь сделать тебя счастливой.
Легкость, с которой Кент отнесся к ее обману, наполнила Делию невыразимым облегчением и смягчила ее сердце. Так хотелось верить, что счастье возможно! Но здравый смысл не желал сдавать позиций.
– Я верю в твою искренность. Однако ты можешь заблуждаться. Я вовсе не желаю стать причиной твоих неудач и разочарований. Неужели это не понятно?
Заглянув в глаза Кента, она прочла там столько чувства, что у нее перехватило дыхание.
– Если я тебя потеряю, милая, это и будет главной неудачей моей жизни, главным разочарованием. Все остальное просто не в счет.
С тихим возгласом, отказываясь от дальнейшей борьбы, Делия прильнула к нему и запрокинула голову для поцелуя. Некоторое время они исступленно ласкали друг друга, одновременно освобождаясь от одежды, пока последний ее предмет не оказался на полу. Ни на миг не переставая осыпать Делию поцелуями, Кент подхватил ее на руки, осторожно опустил на нижнюю койку и вытянулся рядом. Она без устали гладила его, и в ее движениях было что-то жадное, словно она хотела запомнить его на ощупь. Должно быть, так оно и было.
Впрочем, страхи почти оставили Делию после того, как она ими поделилась. Она нашла компромисс между надеждами и опасениями, сказав себе, что все возможно при благоприятном стечении обстоятельств. А ее всегдашняя спутница – удача… разве до сих пор ей не везло?
Потом она вообще перестала раздумывать о туманном будущем и полностью отдалась упоительному настоящему. На этот раз ощущения были сильнее и острее, чем накануне, – возможно, потому, что не были замешены на предвкушении потери. Делия полностью отдалась на волю ласкающих губ и рук. Она и сама впервые по-настоящему узнавала тело Кента, пока он не утратил власть над собой и не привлек ее к себе с протяжным стоном. Его язык нетерпеливо вошел в ее рот, подогревая желание еще большего слияния. Кент взял ее медленно, не прекращая ласк. Делия замерла, затрепетала, потом содрогнулась, не слыша собственного счастливого крика.
А потом наступили довольство и безмятежность. Сердца их перестали неистово биться, тела, так и не разъединившись, расслабились и замерли.
Когда вернулась способность мыслить связно, она пришла к выводу, что они с Кентом подходят друг другу во всем, что истинно важно. Бывают узы поистине нерушимые, и, что бы ни сулило будущее, ничто не сможет нарушить гармонию их сердец.
С этой мыслью Делия погрузилась в сон.
Кент посмотрел на огненно-рыжую голову, что покоилась на его плече, и ощутил нежность. Как случилось, что эта девушка стала ему так дорога за такой короткий срок? Невероятно, но тем не менее истинная правда. Делия значила теперь в его жизни больше всего остального.
До этого вечера (то есть до того, как она облекла свои страхи в слова) он понятия не имел, как мало она верила в их будущее счастье. Разумеется, Кент размышлял над тем, что придется вынести Делии, как бы он ни пытался оградить ее от обид. Одна мысль о том, что нью-йоркское общество отторгнет ее, приводила его в такую ярость, что он был поражен и озадачен. Это, как ничто другое, раскрыло ему глубину собственного чувства.
Говоря, что не может потерять Делию, он ничуть не преувеличил. Хотя любовь сделала его как никогда уязвимым. Он сознавал, что не сумеет теперь без нее жить, что эта потеря сокрушит его. Одно ласковое слово Делии могло залечить любую рану, и одно ее слово могло смертельно ранить его.
То, что они связаны неразрывными узами, было уже очевидно им обоим. Но предстояло еще узнать, что принесут им эти узы.
Кент погрузился в сон, полный мечтаний о будущем, в которых Делии отводилась главная роль. Решимость исполнить любое ее желание так переполняла его, что, едва проснувшись, он разыскал капитана и изложил ему свою просьбу. Хотя тот и был удивлен, узнав, что они не обвенчаны, но охотно согласился скрепить их отношения данной ему властью. В свое оправдание Кент состряпал довольно туманную историю задержки по делам фирмы и великой спешки, в которой ему и Делии пришлось подниматься на борт «Соноры», хотя они намеревались обвенчаться накануне отплытия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30