Но прежде чем он успел сделать что-нибудь опрометчивое, внимание его привлекла группа женщин, склонившихся над лежащим на земле индейцем. И Томек сразу сообразил в чем дело. Как Палящий Луч встретился с боцманом? Ведь моряк должен был ждать от него известий в ранчо? Но вот толпа индейцев расступилась перед Черной Молнией. Видимо, вождь узнал боцмана, потому что лицо Черной Молнии выразило удивление, но тут же стало бесстрастным.
— Какие вести принес Палящий Луч? — гортанно спросил вождь.
— Проклятый бледнолицый пес убил нашего брата Пересмешника, — ответил Палящий Луч, указав на боцмана.
Черная Молния даже не взглянул на пленника.
— Неужели один бледнолицый отважился напасть на восьмерых воинов? — удивился он. — Где это произошло?
Палящий Луч растерялся, не мог же он скрыть от вождя, что, передав сигналы, он без приказания приблизился к границе. Надо будет также признаться в том, что он устроил засаду на одинокого белого всадника. Черная Молния, стремясь сохранить в тайне свое местопребывание, не разрешал обитателям каньона покидать горную гряду. Иногда он с десятком воинов делал короткие вылазки, а тот, кому приходилось покидать пределы каньона в одиночку, должен был строго выполнять приказы вождя. И вот Палящий Луч, передав сигналы с Горы Знаков, самовольно устроил стычку возле границы.
— Выполнив приказ, мы поехали на север, — неохотно ответил индеец. — В прерии мы заметили одинокого белого всадника. Решили привести пленника сюда, чтобы допросить его. Устроили засаду. В схватке бледнолицый застрелил нашего брата Пересмешника.
— Угх! Значит он убил его в неравном бою, один против восьмерых, — сказал Черная Молния.
Палящий Луч гневно насупил брови. Неужели вождь будет защищать и этого белого?
— «Око за око, зуб за зуб» — говорит наш закон, — мрачно произнес Палящий Луч. — Этот бледнолицый должен погибнуть у столба пыток!
— У моего брата странная память. Одни законы он помнит хорошо, другие — плохо, — серьезно ответил Черная Молния. — И все же мы отомстим за смерть нашего брата Пересмешника. Ведь он оставил жену и четырех детей. Судьбу пленника решит совет старейшин. Пусть Палящий Луч поместит пленного в отдельном типи и поставит часового.
Индейцы развязали боцману ноги, стащили его с седла и вынули кляп. Моряк глубоко вздохнул.
Несколько женщин подбежали к пленнику. Они ругали его, пронзительно крича и швыряя в него пригоршнями песок. Воины окружили моряка и повели к ближайшему шатру. Через минуту он исчез в типи. Увидев, что у входа в типи поставили вооруженную стражу, Томек приблизился к Черной Молнии.
— Вождь, я хотел бы сейчас поговорить с тобой по важному делу, — тихо произнес он.
— Пусть брат мой идет в типи совета старейшин. Там будет суд над пленником, — ответил Черная Молния.
Томек нахмурился, но внутренний голос предостерег его от поспешных действий. Хотя Черная Молния и вождь своего племени, но ведь ему все же надо считаться с советом старейшин. Вождь наверняка узнал боцмана и, судя по краткому разговору с Палящим Лучом, отнюдь не настроен к пленнику враждебно. Но сможет ли он его спасти? Томек уже успел убедиться, что индейцы в глухом каньоне строго соблюдали обычаи и древние законы.
На душе становилось все тревожнее. Томек никак не мог понять, почему боцман нарушил уговор, покинул ранчо и что ему понадобилось в прерии? Ведь этот опрометчивый поступок гложет свести на нет весь искусно разработанный план освобождения Салли. А что будет, если индейцы потребуют смерти боцмана? Не сможет же Томек отвернуться от друга в такой критический момент.
«Делать нечего! Если надо будет, встану рядом с боцманом и погибнем вместе, — решил он в отчаянии. — Но что станется тогда с Салли? Бедная миссис Аллан!»
Удрученный, вошел он в типи, где застал уже нескольких членов совета. Вождь указал ему на место рядом с собой. И вот начался суд над боцманом Новицким. Первым заговорил Черная Молния.
— Мы должны судить бледнолицего, который в схватке с разведчиками убил нашего брата Пересмешника. Палящий Луч, бывший в этой схватке, будет обвинять пленного. Пусть мои братья внимательно выслушают его и вынесут справедливый приговор по обычаю и закону наших отцов.
Палящий Луч подробно рассказал, как было дело. Несмотря на ненависть, которую питал ко всем бледнолицым, рассказ его был верен и ни на йоту не отступал от правды. Все индейцы сосредоточено слушали обвинительное слово молодого вождя, а Томек напряженно следил за лицами судей; к счастью, он не заметил на них ненависти. Пожалуй, дела боцмана не так уж плохи. Индейцы напали на него, и он убил одного из них, защищаясь.
Томек с благодарностью уставился на Черную Молнию, когда тот снова выступил и объяснил совету, кто такой взятый в плен бледнолицый. Он рассказал, что именно боцман вместе с Томеком помог ему бежать из плена, подчеркнул его храбрость и силу, проявленные им во время родео, когда ударом кулака свалил с ног разъяренного быка. Не опустил он и того, что разведчики напали первые и что моряк храбро бился один против восьмерых.
Члены совета единогласно признали заслуги боцмана, содействовавшего бегству Черной Молнии от индейских полицейских. Шаман, Победитель Гризли, сказал, что по древнему обычаю индейцев пленнику можно даровать жизнь, если он возместит ущерб, причиненный им семье убитого.
Томек не успел понять, о чем идет речь, как Черная Молния уже велел привести пленника и вдову с детьми.
Боцман вошел в типи в сопровождении четырех индейцев. Даже со связанными за спиной руками он выглядел внушительно. Ростом он был, по крайней мере, на полголовы выше своих стражников. Сквозь разорванную в клочья рубашку виднелись его мощные мускулы. Индейцы то и дело поглядывали на его обнаженную грудь, где виднелась вытатуированная сирена с поднятым мечом в одной руке и щитом в другой.
Боцман смело смотрел в глаза краснокожим судьям; незаметно подмигнул Томеку. Снова первым заговорил Черная Молния:
— Бледнолицый убил нашего брата Пересмешника. Совет старейшин обсудил дело. Убить воина в открытом бою приносит почет всякому мужчине. Совет старейшин знает о благородных поступках бледнолицего, знает его храбрость и силу, знает, что бледнолицый сочувствует индейцам как законным властителям американской земли. Поэтому мои братья не требуют кровавой мести за убийство нашего воина в честном бою, но наш брат Пересмешник оставил вдову и четверых детей. Мы не сможем допустить, чтобы они терпели нужду и голод. Совет старейшин решил: «Пусть бледнолицый возьмет в жены опечаленную смертью мужа скво, пусть заботится о ней и о детях ее, а мы примем бледнолицего в члены нашего племени и забудем, что от его руки погиб храбрый Пересмешник.» Угх, я сказал.
Услышав столь странный приговор, Томек с тревогой взглянул на друга. Он знал, что, по убеждениям боцмана, «жена для моряка, что якорь для корабля», как якорь держит судно на одном месте, так и жена не дает моряку скитаться по свету. А ведь боцман жить не мог без приключений и чувствовал себя наисчастливейшим человеком во время самых опасных путешествий.
Юноша побледнел, заметив на лице друга сначала изумление, а потом гнев. В довершение ко всему в типи в это время вошла уродливая индианка с четырьмя детьми.
Моряк покосился на них и, стараясь остаться спокойным, сказал:
— Спасибо тебе, Черная Молния, за сватовство. Возможно и есть на свете такой, который рад был бы получить жену сразу с готовым потомством. Только для меня это роскошь. Что я стану делать на корабле с такой семьей? Да меня ни один капитан не возьмет на борт. Вы предпочитаете погибнуть с оружием в руках, чем дать запереть себя в резервации, вот и я тоже предпочитаю смерть жалкому существованию с бабой и ребятами. Не пройдет этот номер, краснокожий браток!
— Значит бледнолицый отказывается? — переспросил Черная Молния.
— Как пить дать, ничего из этого не выйдет, — заверил его боцман. — Может ты хоть теперь скажешь мне, наконец, чего вам от меня надо? Нападаете в прерии на мирного человека, а когда тот защищает свою жизнь, подсовываете ему скво с детишками, а нет — петлей грозите!
— Мы поступаем по нашим обычаям, — ответил Черная Молния. — И хотя мы поклялись убивать всех бледнолицых, мы хотели принять мужественного бледнолицего в члены нашего племени. Но раз ты отвергаешь наше предложение, то погибнешь у столба пыток. Краснокожие помнят храбрые поступки бледнолицего и позволят ему умереть, как положено великому воину. Медленная смерть даст тебе возможность еще раз проявить свое мужество. А когда ты уже будешь охотиться в стране Вечной Охоты, мы особой песней почтим твою отвагу. Угх, я сказал!
— Дадим бледнолицему время подумать до восхода солнца, — отозвался Победитель Гризли. — Может быть, наш брат Нах'тах ни йез'зи захочет еще поговорить со своим другом.
— Хорошо, пусть Нах'тах ни йез'зи поговорит с пленником, — согласился вождь. — На рассвете мы узнаем, что выбрал бледнолицый: жизнь или смерть! Угх!
— Ждите себе, сколько хотите, — пробурчал моряк. — Мне уж все равно. Я еще не слыхал, чтобы покойник на свои похороны опоздал!
И боцмана увели из помещения совета...
XVI
У столба пыток
После долгой беседы с Черной Молнией Томек направился в типи, где содержали боцмана. Предупрежденные вождем воины, не чинили Томеку препятствий, поэтому он свободно вошел внутрь и с отчаянием взглянул на связанного ремнями друга.
— Ну что же вы наделали, боцман? — с упреком обратился Томек к узнику. — Я же вас просил ждать меня в ранчо?
— Твоя правда! Дал промашку, но верь мне, браток, не искал я стычки с этими индейцами, — спокойно ответил боцман, глядя на расстроенного друга.
— Знаю, знаю, только положение-то безвыходное и, что всего хуже, так это то, что я же косвенно виноват в нашей беде.
Томек рассказал боцману о встрече с Черной Молнией на Горе Знаков, о совещании в таинственном каньоне и о том, что вождь обещал помочь найти Салли.
— После того, как на совете выкопали военный топор, Палящий Луч с несколькими индейцами отправился на Гору Знаков, сообщить дружественным племенам, что племя Черной Молнии вступило на тропу войны. Одновременно он должен был потребовать от союзников лошадей. Тут-то индейцы случайно и наткнулись на вас, а что из этого получилось, это вы сами знаете.
— Да, заварил я кашу, — признал боцман. — Но раз индейцы обещали найти Салли, то наша взяла!
Томек внимательно взглянул на боцмана. Неужели он не сознает ужаса положения? Нет, моряк выглядел несколько удрученным, но страха не заметно. После недолгого размышления Томек решил, что он не может больше оставлять боцмана в неведении, и потому произнес решительным, хотя и грустным голосом:
— К сожалению, мы уже ничем не сможем помочь бедной Салли.
— Это еще почему, браток? Неужели индейцы отказались участвовать в поисках? Ха, не ожидал я от них такого. Ребята они, вроде, порядочные.
— Нет, нет, не отказались, но когда мы оба погибнем у столба пыток, то они одни не отправятся на поиски, — разъяснил Томек, раздраженный непонятливостью боцмана.
— Ах, сто дохлых китов им в зубы! Что-то у меня со слухом неладно! — воскликнул растерянный и одновременно взбешенный боцман. — А от тебя-то им что надо? Я был уверен, что убить должны только меня!
Томек на миг остолбенел. Значит боцман прекрасно знал, что ему грозит! И его ничуть не пугают будущие мучения и смерть? У Томека на глазах навернулись слезы.
— И вы думали, что я предоставлю вас своей судьбе? Если уж вам и впрямь придется погибнуть, то погибнем вместе, плечом к плечу, как положено друзьям.
Боцман резко рванул связанные на спине руки, так что затрещали сухие ремни, распрямился, хотя ремни врезались в тело, и крикнул:
— Не говори ерунды! От имени твоего отца, которого я здесь заменяю, я тебе запрещаю! Я по собственной глупости влез в эту катавасию и сам заплачу за это головой! На тебе лежит святая обязанность спасти несчастную Салли. Помни, что ты потерял бы мою дружбу, если бы поступил иначе! Говорю как друг, попечению которого ты отдан своим отцом, понимаешь?
Томек отшатнулся от яростного взгляда обычно добродушного боцмана.
— А что сказали бы отец и Смуга, если бы я сложа руки смотрел, как индейцы вас пытают? — с ужасом прошептал Томек. — Как бы я мог смотреть им в глаза? Нет, нет, боцман, вы на моем месте так бы не поступили, и не требуйте этого от меня.
Боцман хмуро молчал.
— Настоящие друзья познаются в беде. Я не покину вас, хотя мне очень жаль бедную Салли... Кроме того, вы должны знать еще одно. Черная Молния осведомлен о том, что нас связывает. Перед тем, как придти сюда, я рассказал ему это и заявил, что погибну вместе с вами.
— И что этот дьявол ответил? — угрюмо спросил боцман.
— Сказал, что так и должен поступить благородный воин, которого апачи и навахи назвали своим братом.
— Ха, вот, стало быть, какие они, твои друзья!
— Не судите строго Черную Молнию, — возразил Томек. — Чувство дружбы и чести сильно развито у индейцев. Если бы я теперь оставил вас в беде, они потеряли бы ко мне всякое уважение.
— Вот тебе и на! И из-за этого тебе надо погибнуть вместе со мной! — опечалился боцман. — Не будет мне в могиле покоя. А как же наша несчастная синичка?
— Меня охватывает отчаяние, когда я думаю о Салли и миссис Аллан... — тихо сказал Томек. — Салли наверняка ждет от нас помощи.
— Не говори так, браток, а то у меня все нутро от горя переворачивается. Теперь ты сам видишь, что должен поторопиться к ней на помощь. В мои годы человек уже не очень-то цепляется за бренное житие. Ведь мне уже не из одной печи приходилось есть хлеб. Бывал на коне, бывал и под конем. Ничего не поделаешь! «Таскал волк — потащили и волка». Не бойся, браток, твой закадычный друг и глазом не моргнет у их столбика. А ты возьми себя в руки и ищи Салли.
— Нет уж! Или оба спасемся, или вместе погибнем, — твердо ответил Томек. — Иначе и быть не может!
— Да ты подумай, скольким людям принесет горя твоя смерть? Подумай об отце, о Смуге, миссис Аллан, шерифе, не говоря уже о крошке Салли и о твоей семье в Варшаве. А по мне плакать некому.
— Я вижу вы совсем забыли о своих родителях. А все, кого вы назвали, одинаково оплакивали бы как меня, так и вас.
— Гм-м, ты думаешь? Приятно знать... Но ничего не поделаешь, так что думай только о Салли. Это твоя святая обязанность.
Томек молча смотрел на друга, прикидывая все возможности освободить боцмана, но ничего путного придумать не мог. Разрезать ремни нетрудно. Но что бы это дало? Считаясь с этим, индейцы расставили часовых не только вокруг типи, но и вокруг всей деревушки, хотя уже само положение каньона делало невозможной любую попытку к бегству. Томек пришел к выводу, что в теперешнем положении есть только один-единственный выход — женитьба на вдове Пересмешника. Но удастся ли сломить упорство друга?
— Дорогой боцман, — после длительного молчания произнес Томек, — вы и в самом деле хотите помочь Салли?
— Хочу ли я помочь?! — изумился моряк. — Да ведь я только из-за этого и впутался в это дело! Как ты можешь сомневаться в этом?
— Потому что есть возможность выпутаться, но к сожалению, для этого требуется ваша самоотверженность...
— О чем ты опять?
— Да женитесь на этой индианке, как предлагал Черная Молния! — выпалил Томек.
Вопреки предположению, боцман не рассвирепел, а остался сидеть, опустив на грудь голову и раздумывая. Наконец он спокойно и твердо сказал:
— Ради тебя и Салли я бы даже женился на этой уродливой индианке. Но есть причина, почему я не могу этого сделать: я же убил ее мужа. Может у краснокожих так водится, но я не индеец и такого не сделаю. Раз уж нет другого выхода, я выбираю столб пыток. Но зато ты обязан исполнить мою последнюю волю, то есть отправиться с индейцами на поиски Салли. Ха! Хоть бы глоток рома!
— У меня есть! Я на всякий случай прихватил с собой бутылочку. И даже принес ее сюда, подумав о вас, — торопливо ответил Томек, радуясь, что боцман переменил тему.
И, достав из кармана плоскую бутылку, он приложил ее горлышко к губам друга.
Боцман сделал большой глоток, причмокнул языком и растянулся на шкурах своего ложа.
— А теперь, дорогой, ступай и спокойно подумай обо всем, — сказал боцман. — Опекун из меня получился никудышный, значит и советовать тебе ничего не буду. Ты сам лучше знаешь, что делать, чтобы освободить Салли. Спать хочу. Вздремну немного перед этим индейским гуляньем. Кланяйся от меня миссис Аллан, поцелуй Салли, поклонись своему батюшке, Смуге... Спокойной ночи, дружище, и... не сердись на меня...
Томека душили слезы. Хотел было еще что-то сказать, но боцман и впрямь закрыл глаза. Через минуту он уже храпел во всю глотку. Когда моряк повернулся на бок, Томек тихо вышел из типи.
Уже смеркалось. Деревушка как будто опустела, только часовые бодрствовали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26