- Я... - голос хриплый, потерянный, - ...спасибо... право же, оно того не стоит...
- Так ты намного красивее, - она взъерошила его серебряные волосы, разве плохо? А, кроме того, если бы не я, ты бы здесь не оказался.
Ну вот. Сказала. Напомнила то очевидное, о чем оба, кажется, позабыли. Зачем?! Затем, что надо. Так надо.
- Если бы не я, - он кривовато улыбнулся, - понес меня черт за царским мерседесом... Правда, спасибо. Дерьмо! - от резкого рывка звякнули цепи, жалобно заскрипела по камню сталь, - почему здесь? Почему так? Почему ты меня спасаешь, а не я тебя. Это... - он замолчал, сжимая кулаки, слова искал и давил лезущие на язык ругательства, - это неправильно, - выдохнул наконец.
- Зверь, - удивительно легко оказалось выговорить его имя, - это неправильно, да, но не окажись ты здесь, разве ты заметил бы меня?
Горько и больно, но правда редко бывает радостной. Айс фон Вульф, Айс де Фокс - урод-полукоровка, смесок, мутант. Эльрик, ее сильный, добрый, любимый Эльрик слишком стар и слишком мудр, чтобы обращать внимание на внешность. А вот этот юный, красивый, эльфоглазый мальчик... нет, он, конечно, не стал бы кидать в нее камнями, как другие. Он лишь скользнул бы пренебрежительно взглядом и усмехнулся, поразившись такому уродству. Или по ситуации - выдавил из себя несколько холодных и вежливых слов. Еще неизвестно, что хуже. Иногда камни предпочтительнее. Тех, кто бросает, можно ударить в ответ.
- Не заметить тебя? - он покачал головой, - это ты так шутишь? Айс, я мечтал познакомиться, с того дня, как впервые о тебе услышал. Ученый, оперирующий понятиями до которых здесь не дорастут никогда, маг, работающий с материями, о которых я уже не надеялся услышать, человек, представляющий мир так же, как я... Черт, - он усмехнулся, - мне с моих знаний толку мало. Я, как видишь, приспособился, принял здешние законы и правила. Так легче. А ты живешь по-своему, и все вокруг вынуждены подстраиваться под тебя. Не заметить... Это ты не должна была меня замечать. Легат старой гвардии - не того полета птица. Самое обидное даже не это, - Зверь подвигал скованными руками, цепи чуть звякнули, - обидно то, что ты еще и женщина.
- Почему? - она улыбалась. Удивительное чувство, необыкновенное! Раньше так было только с Эльриком. Он видел в ней женщину, сильный, мудрый, древний - он видел. Но этот мальчик...
- Да нипочему, - Зверь пренебрежительно поморщился, - просто лучше бы ты была заучившейся очкастой воблой.
- Думаешь? То есть, ты предпочел бы, чтобы здесь сейчас была такая вот вобла?
- Нет! - он поспешно замотал головой, - не надо. Ты можешь это устроить, я знаю, но... нет. Уж лучше я буду лелеять свои комплексы. Ну, там, простой пилот и настоящая леди, романтика, все дела.
- Ты не обычный пилот, - сказала Айс.
- А ты - уникальный маг, - Зверь вновь посерьезнел, взглянул настороженно и тоскливо: - что я для тебя? Объект исследований? Тема для пары страниц в очередной монографии?
- Для нескольких монографий, - поправила Айс.
Рассмеялись они одновременно.
Айс по-прежнему держала его руки и Зверь, опустив голову, коснулся губами ее пальцев:
- Ты совсем другая, чем я думал.
- Ты совсем другой, - эхом отозвалась она.
И поцелуй его был таким... болезненно-сладостным, долгим и нежным, и в груди заныло от томительной неги. Оторвавшись от его губ, Айс не сразу смогла вздохнуть.
- Иди, - попросил Зверь, пряча взгляд, - пожалуйста.
Руки его - пойманные птицы, напряглись, чуть слышно пощелкивали суставы. Айс смотрела, не могла не смотреть, как тонкие косточки словно вжимаются друг в друга. Медленно, обдирая кожу, узкие кисти выскальзывали из браслетов.
Вот почему он закован дважды: в запястьях и выше локтей.
- Не надо, - она обхватила его ладони, сжала, - не надо, Зверь. Тебя накажут за это. Я... я поговорю с царем, обещаю, он примет выкуп. Завтра или, может, через день. Не позже. Ты потерпи, ладно? Осталось совсем не долго. Ты же не хочешь вернуться домой калекой? Они ведь ждут только повода, Зверь. Чем дольше ты не сможешь летать, тем им лучше. Потерпи.
Айс поцеловала его высокий, горячий лоб. Губами притронулась к длинным, колким ресницам.
- Все будет хорошо, - прошептала уверенно.
Он улыбнулся ей одними глазами. Сквозь ласковые звездочки зрачков глядела звериная тоска.
- Все будет хорошо, - повторила Айс.
И быстро пошла к дверям.
Мохнатый шарик остался висеть под потолком, по-прежнему озаряя камеру мягким и добрым светом.
Пусть.
Сам Зверь в жизни не попросил бы ее об этом, но Айс-то знала как страшно ему оставаться в глухой и холодной темноте.
* * *
Первую минуту Зверь отчаянно отплевывался. Ее вкус, ее запах. Кажется, никогда теперь не забыть. Еще и клыки... У-у, нелюдь... Ведьма! Светильник этот. Вот дрянь! И как его погасить непонятно.
Фу.
Скривившись, он вытер губы. Понял, что руки дрожат и уставился на них с нескрываемым отвращением.
Она касалась их. Трогала своими мерзкими теплыми лапами. Тварь. Тварь... ведьма... Теперь всю жизнь не отмыться.
Зверь чувствовал себя так, как будто, проснувшись, обнаружил на лице таракана. Мерзко. До тошноты, до дрожи.
"Прекрати истерику!" - приказал он себе. И прекратил. Не то, чтобы совсем, но хотя бы дрожать перестал.
Ведьма.
Все. Хватит.
Зверь прислушался к тому, что делалось снаружи. Ведьма ушла. Осталась охрана.
А у тварюки куча комплексов, что при ее внешности, конечно, вполне ожидаемо. Получилось чуток подзарядиться. И подлечила, опять же - не надо тратить драгоценные крохи Силы на приведение себя в порядок. Может грохнуть все на светильник? Да ну его, не факт, что получится. Можно сделать хитрее.
- Все через жопу, - грустно пробормотал Зверь, - бардак в армии.
Он вздохнул, расслабился, поймал в себе слабые токи Силы. Как мало ее! Настолько привык уже работать, не считая и не оглядываясь, что собирать энергию по капле казалось унизительным.
А куда деваться? Чертова сучка чуть не ухайдакала своими экспериментами. То ей, понимаешь, горит плохо. То мерзнет хреново. То, значит, кости дробятся медленно.
Вот мразь!
- Эй, Мохнурка, - позвал он негромко.
- Чего тебе, упырь, - тут же отозвался десятник.
Ну, точно, подслушивал. Позабавился, надо думать, от души. И пусть его. Не жалко.
За "Мохнурку" в первый раз Зверь получил по зубам, да так, что показалось, вся челюсть выпала. А потом ничего. Привык десятник. Отзывается даже. Бесится, правда, каждый раз, но от него ничего другого и не требуется. Он бесится, а Зверь силы копит.
Да, к тому же, а как еще его называть, ежели он весь, с головы до ног шерстистый? Подчиненные начальника за глаза "Гладким" зовут. Льстят безбожно, потому как, они рядовые, а он - десятник. Ну, а Зверь, тот с чинами не считается. Зверь всегда правду в глаза... Ага, а Зверю за это в зубы...
- Цепи сними, - он не просил и даже не напоминал. Он приказывал. Силу по капле. Здесь много и не надо, Мохнурка - человек военный, приказы выполнять привык.
Десятник - сам! лично! возник на пороге. Уставился на святящийся шарик под потолком. У десятника две программы в конфликт вошли, одна - старая: свет в камере быть не должен. Вторая - новая: цепи снять.
- Сюда, - напомнил о себе Зверь, звякнув кандалами.
Мохнурка вошел, следом за ним в дверь просочились двое рядовых с арбалетами. Перестраховщики. Ну куда, спрашивается, бедный Зверь отсюда денется? Впрочем, памятуя все сказки... из которых большая часть - правда... Делся бы, будь силенок чуть-чуть побольше.
Вот сейчас бы кандалами да Мохнурке по башке, его телом от выстрела закрыться, посмертный дар забрать... Ага. Только болт арбалетный, это вам не разрывная пуля. Болт навылет бьет. Ему, что один Мохнурка, что со Зверем вместе. Да и второй стрелок зевать не станет. А ошейник-то по-прежнему к стене притянут.
Отступая к дверям, десятник снова взглянул на светильник.
Зверь сдержал довольную улыбку, сделал взгляд просительным:
- Нельзя его оставить? - не вопрос это, конечно - приказ. Такой же, как насчет цепей. Нельзя, мол, лампочку оставлять. Но это Мохнурка приказ слышит, а лопушата с арбалетами слышат просьбу. Робкую такую.
- Нельзя, - отрезал десятник. И вся компания вымелась за дверь.
Ну вот. Порядок. Сейчас пришлют мага, он свет выключит, и будет совсем хорошо...
- Стопор убери, - напомнил Зверь закрывшейся двери.
- Понял! - рявкнул Мохнурка.
И Зверь едва не укусил сам себя со злости. Думать надо, когда приказываешь. Меру знать. Этак в следующий раз десятник ему честь отдаст при встрече. И что тогда люди подумают?
Потом он остервенело отмывался под ледяной водой. Уруки, в общем, зверушки не злые. Отвели камеру со всеми удобствами. Через нее даже ручеек подземный протекал. Журчал, правда, зараза так нудно, что любой другой на месте Зверя через пару дней рехнулся бы. Но Зверь - он не абы кто. У Зверя психика гибкая. Зверь и не такое выдерживал.
Когда терпеть холод не стало уже никакой возможности, он оделся, забрался на койку и свернулся клубком, закутавшись в колючее одеяло.
Вот так. Так почти хорошо. Вымылся. Зубы почистил. Честно говоря, очень хотелось выскоблить себя наждачкой - тело помнило.
Гадкие, гладкие, белые лапы. Скользят по коже. Теплые. Не деться никуда, никуда не деться. Пальцы не тронь, сука!
Птаха... проверим косточки на излом... птичьи косточки...
Страшно. Страшно чувствовать свою уязвимость. Тварь, мерзкая белесая тварь, подземная рыба, безглазая... Неба не видит. Лапы ее на коже, мерзкие, гладкие лапы, теплые...
Свернувшись под одеялом, Зверь уже не пытался унять дрожь. Это пройдет. Пройдет само. Со временем.
Царь примет выкуп. Завтра. Или через день. Господи, пусть это случится завтра! Потому что иначе она заявится снова. Она придет.
Зверь уткнулся лбом в колени и закрыл глаза.
Если она придет... если она придет завтра, она уже не сможет жить без него. Только бы выбраться отсюда, а уж там, под небом, эта тварь поймет с кем связалась. Поймет. Ради этого, право же, стоило потерпеть.
- Он рехнулся, - печально подытожил Шаграт, - переживал много, вот и спятил.
- Чего переживал-то? - прогудел Мал, разливая водку. Покосился на бокал Зверя, с вызывающе безалкогольным апельсиновым соком...
- Но-но, - сказал Зверь, и показал для убедительности кулак.
Мал выдал пренебрежительное "хы", но пронес бутылку мимо, плеснув водки Падре и Каркуну.
Зверь глянул на свой кулак. Глянул на Малову ладонь, в которой утонула литровая бутылка. Пожал плечами и забрал бокал со стола.
- Чего ты переживал-то, говорю? - повторил Мал, обвел всех взглядом: ну, выпьем за баб, что ли? Раз уж и Суслик сподобился.
- Переживал он от фатальной непрухи, - счел нужным объяснить Шаграт. Выпил водку. И понюхал заскорузлый кусок портянки, что таскал с собой на любую пьянку, то есть, не расставался никогда, - а непруха у Суслика была с бабами. Вот Падра скажет, Падра у нас умный, от непрухи с бабами кто хочешь рехнется. А эта рыба на Суслика повелась, потому что у нее с мужиками непруха. На что хочешь спорю. На нее даже у меня не встанет. На нее только у Лонгвийца встать могло, потому что у Лонгвийца всегда стоит. На все. А Лонгвиец с ней развелся.
- Убедительно излагаешь, сыне, - кивнул Падре, похрустывая соленым огурчиком, - вот и встретились два одиночества. Суслик, покайся, неужели у тебя на нее стоит?
- Как скала, - Зверь оскалился поверх бокала.
- М-да, - вздохнул Мал.
Добрый Каркун сочувственно похлопал Зверя по плечу.
- Лечить его надо, - предложил Шаграт, - этой... урино... терапией, да! Говорят, от всего помогает. Я уже начал. Суслик, допивай быстрее. В этот бокал я чуть-чуть долил... отлил... тьфу! чуть-чуть, короче. Надо дозу увеличить.
Простодушный Мал подавился рыжиком и долго кашлял. А Падре гулко бил его кулаком по спине. И, кажется, несмотря на духовный сан, бил с удовольствием.
Обсуждению зверского душевного здоровья предшествовала душераздирающая сцена на летном поле. Его Величество Император Тевтский продемонстрировал остолбеневшим гвардейцам сверкающий золотом "болид", который выкрали-таки у уручьего царя. Выкрали не пилоты - пехотинцы. Бессменная и Бессмертная гвардия, не разлей вода враги всем, кто летает в небе или плавает в море.
Злорадно полюбовавшись своими пилотами, Эрик вызвал из строя господина легата, и долго, проникновенно смотрел ему в лицо. Зверь мог поклясться, что взгляд этот нанес ему морального ущерба на сумму куда большую, чем та, что император отдал в качестве выкупа. Честное слово, он предпочел бы этому взгляду пару недель в обществе Айс. Но Айс не было поблизости, и пришлось целую минуту сверлить глазами пуговицу на груди императорской форменки. Пуговица была костяная. Гладкая. С чуть заметной щербинкой на краю. Зверь эту пуговицу запомнил прекрасно. Она снилась ему всю следующую ночь.
- Я долго думал, легат, что бы с вами сделать, - доверительно сказал император, - посадить на губу на десять лет; заставить, наконец, жениться на всю жизнь; запретить летать на месяц... последний вариант показался мне слишком жестоким, первые два излишне мягкими. Через три недели Рождественский бал, на котором вы, с моего позволения, и с учетом вашего вероисповедания, имели право не присутствовать. Так вот, на сей раз я желаю вас там видеть.
- Так точно, - сказал Зверь, разглядывая прожилки на полированной кости пуговицы.
- Вы должны быть на балу с дамой.
- Так точно, - сказал Зверь. Прожилки складывались в замысловатый узор.
- Дама, разумеется, должна быть из высшего света.
- Так точно, - сказал Зверь, и наконец-то поднял глаза на начальство, благодарю вас, сир.
- За что? - не выдержал Эрик.
- За приказ быть на балу, сир, - взгляд у Зверя был честный-честный, наичестнейший, - моя дама будет счастлива, сир.
- Вернитесь в строй, - рявкнул император.
- Так точно!
* * *
Айс узнала о том, что царь принял выкуп лишь на следующий день после того, как Зверя с рук на руки передали тевтскому представителю. Все получилось очень быстро. Узнав о том, что Тиир фон Рауб не интересует госпожу фон Вульф в качестве экспоната, царь, кажется, даже вздохнул с облегчением. И то сказать - миллион золотом в казне куда приятнее, а, главное, безопаснее, чем живой старогвардеец в подвале. Даже в цепях. Даже в ошейнике. Даже за тремя засовами на стальной двери.
Ну его, право же, к черту!
Деньги, судя по всему, привезли всего через пару часов после визита Айс к царю. И тут же обменяли на Зверя. И Айс поначалу не нашла в себе сил порадоваться за него, она расстроилась, чуть не до слез, как девчонка расстроилась из-за того, что не смогла попрощаться. Хотя бы увидеть еще раз. Увидеть, как он улыбается. Голос услышать.
Не получилось.
Не успела.
А теперь - все.
Зверь наверняка забыл о ней, как только поднялся на борт тевтской "платформы".
Нет. Не забыл. Не сможет он ее забыть.
Ведь было же, сейчас уже и не верится, но было. Совсем близко факельные огни в узких черных глазах. Горячие, сухие губы. Чуть заметный сердце стукает болезненно - рубчик под кожей. Такой остается, если сильно, насквозь прикусить губу. Когда больно.
"ты совсем другая, чем я думал..."
"ты совсем другой..."
Айс не умела плакать. Ни от боли, ни от досады, ни от щемящей пустоты в душе.
Айс метала ножи в полированную, сплошь покрытую тонкой резьбой двустворчатую дверь. Это успокаивало. А если кто-нибудь войдет не вовремя впредь будет наука: стучаться надо.
Три дня спустя, поздним вечером постучали не в дверь, а в окно.
Седьмой этаж... Выше покоев Айс были лишь царские апартаменты - мода такая в мире, чем знатнее, тем дальше от земли забираются. Мода на небо. На пилотов.
Но вот, снова, вежливый стук в стекло.
Погасив свет, Айс, не приближаясь к окну, взглядом распахнула створки.
- Привет, - сказал Зверь.
И улыбнулся - белые зубы ярко сверкнули в полутьме.
- Тарсграе, - только и выговорила Айс.
Прямо под ее окном висел двухместный "болид", висел чуть накренившись, потому что Зверь, ничтоже сумнящеся, сидел на борту, свесив ноги в семиэтажную пропасть.
Столица уручьего царства. Дворцовый комплекс. Этажом выше начинаются царские покои. И гвардии пилот наиболее вероятного противника, оцененный в миллион золотых, сияет улыбкой зависнув на своем "болиде" в самом центре этого осиного гнезда.
- Ты с ума сошел, - Айс подбежала к окну, - ты ненормальный, ты... нет, ты правда, сумасшедший! Что? - она недоуменно осеклась, когда Зверь протянул ей руку.
- Пойдем, - сказал он, - ты же не собираешься провести вечер в этой дыре?
- Куда? - очень умно спросила Айс.
- В Цесарру, - удивился Зверь, - куда же еще везти настоящую леди? Нет, можно в Лонгви, но я Лонгви не люблю. Впрочем, если ты настаиваешь...
- Ты хоть знаешь, сколько здесь охраны? - поинтересовалась она.
- Приблизительно. Давай руку.
- Подожди, я же не одета... Нет, о чем я вообще... Великая Тьма, Зверь, ты совершеннейший псих... Здесь опасно!
- Точно, - согласился он и глянул вниз, чуть не перевернув "болид" можно так брякнуться - по всему двору брызги.
1 2 3 4 5