620).
Молодой Кали удил рыбу. Учитель сказал ему: «Зачем эта жестокость?» Кали отвечал: «Я не делаю ничего худого! Мы все Атман, а Атман бессмертен. Значит, я в действительности не убил рыб…» Учитель сказал ему: «Дорогое дитя, ты ошибаешься. Человек познания (то есть тот, кто познал в себе божество) никогда не может быть жестоким к другим. Это невозможно по самой его природе. Его ум даже не мыслит об этом…» (См.: «Жизнь Рамакришны», с. 417; «Евангелие», II, 204.)
Рамакришна дошел до того, что не хотел больше рвать цветы для обрядных приношений.
Наконец, трогательная сцена, взятая из жизни и записанная Свами Шараданандой.
«Однажды (это было в 1884 году) Рамакришна беседовал со своими учениками. Он объяснял им основные принципы религии вишнуитов, один из которых – доброта ко всем существам.
„Наш мир принадлежит Кришне. Знайте это в глубине вашего сердца и проявляйте доброту ко всем существам… Доброту ко всем существам…“ – повторил он и впал в Самахди (экстаз). Придя в себя, он шептал: „Доброту ко всем существам… доброту… Не стыдно ли тебе! Ничтожное насекомое, как можешь ты проявлять милосердие к существам божьим? Кто ты, чтобы быть милосердным?.. Нет! Нет! Это не может быть милосердие… Служи им, как будто они были Шивой!..“
После этого Нарендра (Вивекананда), выйдя с другими, объяснил им глубокий смысл этих слов, который они поняли лишь наполовину. Он толковал их на основании доктрины служения, примиряющей высокую любовь к богу с деятельностью, направленной на благо людей.
Совершенно ясно, что он сам осуществляет в жизни и проповедует Ах им су («несовершение зла»), так же как и Ганди. Он ясно выражает это много раз по отношению не только к человеку, но и к каждому живому существу.
Но, отличаясь большим юмором и большей душевной тонкостью, чем Ганди, он вовсе не стремится указать единое правило, и, охватывая одним взглядом за и против, он – страстный поклонник Абсолюта – чутко ощущает в этом мире Майи золотую середину. И, как Мать, бросая, подобно бумажному змею, души в пучину неба, он возвращает их на землю, потягивая веревку здравого смысла. Час еще не настал для них, чтобы улететь…
Они должны остаться в миру, чтобы поучать его. И прежде всего нужно, чтобы они учили самих себя. Они должны точно разобраться в своей собственной природе, в существах, окружающих их, в божественной сущности, пронизывающей всех. Большинство достигнет этого только длительной работой, последовательной и непрерывной. Эта работа должна производиться ими самими, их же собственными средствами, конечно, при отеческой помощи гуру; но ни в коем случае воля гуру не должна подменить их волю; он тут для того, чтобы направлять их. Лишь в исключительных случаях он соглашается вмешаться. Обыкновенно он отказывается, но не всегда. (Дальше будет сказано о том, как он завоевал Вивекананду: ему нужна эта царственная добыча; впрочем, Вивекананда в силах себя защитить!) Но даже тогда, когда Рамакришна хочет оставить своих учеников свободными, не влияя на них, всегда ли удается ему это? Он владеет любопытными и опасными силами йогов. Он как можно меньше пользуется ими, ибо он ненавидит тайные средства; он решительный противник „чудес“; он допускает их возможность, но считает их бесполезными и даже вредными; он относится к ним с таким же отвращением, как и Христос; силы, называемые сверхъестественными, кажутся ему препятствием на пути к духовному совершенствованию, которое должно быть естественным плодом сердца. Но разве он всегда настолько владеет этими силами, чтобы не проявлять их? – Тулси (Нирманананда) не знает его еще. Он ждет на веранде, он видит, что мимо него проходит нетвердой походкой погруженный в размышления человек; этот человек (Рамакришна), не останавливаясь, бросает на него взгляд: Тулси ощущает удар в грудь и остается на минуту парализованным. – Тарак (Шивананда) стоит напротив Рамакришны, неподвижный и молчаливый: взгляд учителя останавливается на нем; он начинает рыдать и дрожит всеми членами. – При первом посещении Калипрасад (Абхедананда) прикасается к Рамакришне: волна какой-то силы сразу заливает его, овладевает им.
Иногда учитель сам старается пробудить внутренние силы. Он помогает им, когда видит усилие доброй воли. Так, заметив, что Лату (Адбхутананда) изнуряет себя бесконечными молитвами, он просит Мать даровать ему плод его благочестивого желания, и несколько дней спустя Лату достигает экстаза во время молитвы. – При втором посещении Субодха (Субодхананда) он прикасается к его груди, говоря: „Проснись, Мать, проснись!“ – и пишет пальцем на его языке: Субодх чувствует поток света, идущего от мозга к сердцу, образы богов и богинь проходят, как искры, и тают в бесконечности; он теряет чувство своей личной сущности, которое ему почти тотчас же возвращает Рамакришна, сам пораженный силой этих реакций. – Маленького Гангадхара (Акхандананда) учитель приводит в храм Кали и говорит ему: „Смотри на живого Шиву!“ – и Гангадхар видит его.
Но пусть в этом не ошибаются! Учитель никогда не старается навязать ученику те видения или мысли, которых нет у самого ученика: он только пробуждает их. Интеллектуальным натурам он первый не станет советовать искать познания бога воочию. Когда нежно любимый Бабурам (Премананда) умоляет его дать ему экстаз, божественная Мать предупреждает Рамакришну, что Бабурам предназначен для „джняна“ (познание разумом), а не для бха-ва (физическое восприятие божества). Того, кто станет его величайшим учеником-интеллектуалом, Шаратчандру (Шарадананду), он спрашивает: „Как любите вы познавать бога? Какие у вас видения, когда вы сосредоточиваетесь на самом себе?“ Шаратчандра отвечает: „Я не люблю видений. Я не стремлюсь видеть какое-либо определенное изображение бога во время сосредоточения, я стремлюсь видеть его таким, каким он проявляется во всех существах на свете“. Рамакришна улыбается и говорит: „Но ведь это последнее слово духовности. Вы не можете достигнуть его сразу“. Шаратчандра возражает: „Я не удовлетворюсь ничем иным“.
Даже для самых сенситивных натур познание зрением – только стадия, которую надо пройти. Абхедананда, увидев, как проходят в Рамакришне различные перевоплощения, однажды замечает, что все формы тают в одном светлом образе. Рамакришна объявляет ему, что впредь у него не будет видений. Он прошел этот этап, и действительно, с этого дня у Абхедананды будут только мысли о беспредельном, необъятном, которые относятся к безличному Брахману. – Когда Бабурам настаивает, желая получить от учителя особую силу, Рамакришна упрекает его и говорит: „О чем можешь ты просить меня? Разве все, что у меня есть, не ваше? Все, чего я достиг в форме реализации, – все для вас всех. Вот ключ, откройте и возьмите все!“
Но он говорит еще ведантисту Харинатху (Туриянан-де): „Если вы думаете найти бога в другом месте, не возле меня, идите. Я желаю только, чтобы вы возвысились над страданиями мирскими и чтобы вы насладились божественным блаженством“.
Таким образом, он старается тысячами способов руководить молодыми душами в их собственном религиозном чувстве так, чтобы они развивали свою подлинную и наивысшую индивидуальность. Ни одной минуты он не думает завладеть ими. Он отдается им. Он не говорит им и не думает: „Вы должны отдаться мне“. В этом большое отличие его учения от учения Христа (обо всем этом см.: „Жизнь Рамакришны“, с. 475, 488, 604, 606, 615 и т. д.).
Мы сочли необходимым указать западному читателю на эту любопытную сторону личного влияния, проявляемого Рамакришной на окружающих; но незачем добавлять, что мы не придаем этому такого значения, какое придают ему умы Востока. Мы придерживаемся в этом мнения Шаратчандры (Шарадананды): „Нам нужно наибольшее, мы не довольствуемся меньшим“. Видимое глазами мало значит в сравнении с очевидностью, которая видна разуму.
и влиять на их волю в первом периоде, когда они должны быть сами мастерами своего развития. Он только питает их своим внутренним огнем, удесятеряя их энергию. Вообще же только на последней стадии их развития, когда они честно завоевали самостоятельными усилиями свое счастье, достигнув стоянки, ожидающей их на верху горы, учитель соглашается дать им последний толчок, ведущий к озарению. Тогда достаточно немногого – одного слова, взгляда, прикосновения. Это подобно молнии Благодати. Она всегда падает на подготовленные души, на вершины, уже достигнутые. Это – не открытие нового знания Ученики, прошедшие через эти испытания (среди них – многие большие умы, живущие еще доныне), утверждают, что здесь не было никакого действия гипнотической силы, которая насиловала бы их волю, навязывая им необычайные состояния: это было скорее что-то укрепляющее, возбуждающее. Они достигли под влиянием видений более ясного представления своих собственных идеалов. Теперешний настоятель ордена, Свами Шивананда, пишет мне: „Рамакришна имел свойство поднимать других до самых высоких состояний сознания, передавая им силу своей“ духовности. Он достигал этого или силой своей мысли, или своим прикосновением. Многие из нас имели счастье уноситься на величайшие высоты духовного сознания, если были на это способны; это не было ни гипнозом, ни глубоким сном. Я сам имел счастье трижды достигнуть этого высокого духовного сознания благодаря прикосновению Рамакришны и его желанию. Я еще жив и могу свидетельствовать о его большой духовной силе».
Ученые Европы, занимающиеся проблемами мистической психологии, должны связаться с этими живыми свидетелями. Со своей стороны, я, повторяю, малолюбопытен в отношении этих феноменов, субъективная реальность которых очевидна, так как они подтверждены всеми гарантиями добросовестности и аналитического ума. Но я останавливаюсь в деле религиозного опыта только на том, что продолжает быть, а не на том, что было: на том, что есть или может повториться в каждом существе, а не на том, что было преимуществом некоторых.
Но все, что было уже познано, все медленно приобретенное ведение становится осязаемой жизнью и живой действительностью.
– Итак, вы убеждены, что все вещи живут, как и вы, в боге. Вы становитесь will power (волей к власти) и сознанием всего, что есть. Ваша воля становится волей всей Вселенной… Конечно, это не значит, что вы навязываете свою волю Вселенной, но то, что вы принимаете волю Вселенной.
Это еще не последняя стадия, ибо вне этого временного откровения есть еще высшее познание, абсолютное Тождество, достигаемое в Нирвикальпа самад-хи (наивысшем экстазе). Но оно предназначено только для людей, исполнивших свое назначение в жизни. Это наивысшее запретное наслаждение – ибо после него не возвращаются те, кто не обладает исключительными свойствами, выпавшими на долю Рамакришны. Несмотря на просьбы учеников, он отказывался дать им возможность испытать его: они еще не имеют на это права. Он слишком хорошо знает, что эти «соляные куклы», Эта притча уже приводилась выше.
едва прикоснувшись к первым волнам океана, растаяли бы. Тому, кто хочет достигнуть тождества с Единственной действительностью, необходимо чудо, чтобы получить обратный билет.
Ученики должны оставаться здесь, внизу, на предпоследней остановке, которая является состоянием единения со всеми живыми существами, со всею реальностью, «Мир – это есть место действия, куда вас поставили для работы, так же, как вы приезжаете по делам с дачи в Калькутту».
и это в настоящем смысле Озарение. Мы все можем к нему стремиться и вести к нему других. Мы должны это делать…
А что иное мы делаем, мы, свободные умы Запада, постигшие разумом или любовью единство живых существ? Не является ли это постоянной целью наших усилий, страстью, согревающей нас, нашей глубокой верой, дающей нам жизнь и носящей нас по окровавленным волнам людской ненависти, не смачивая даже подошвы наших ног? Не в этом ли наше стремление, которое рано или поздно осуществится, объединит нации, расы, религии? И не являемся ли мы в этом, не ведая того, учениками Рамакришны?
X
ЛЮБИМЫЙ УЧЕНИК НАРЕНДРА
Среди его индуистских учеников, которые все впоследствии отличались и верой, и делами, особенно выделялся один, к которому и Рамакришна относился особенно: с первого взгляда он избрал его еще тогда, когда юноша не ведал, что он должен стать духовным вождем человечества – Нарендранатх Датт, – Ви-векананда.
Парамаханса – с его гениальной интуицией, угадывавшей по одному биению сердца, как развернется весь будущий путь его учеников, – предполагал, что еще до встречи со своим великим учеником в жизни он столкнулся с ним в чреве судеб.
Запишу здесь его прекрасные видения. Я мог бы так же, как наши психологи, попытаться объяснить их обычными способами. Но зачем это? Да, мы знаем, что яркое видение, являясь, творит и рождает то, что оно изображает. В более глубоком смысле, пророки будущего были истинными творцами того, чего еще не было, что не решалось еще осуществиться. Поток – гениальная судьба Вивекананды – потерялся бы в недрах земли, если бы взгляд Рамакришны не рассек одним ударом топора скалу, сковавшую его, и не дал возможности течению вырваться через брешь его души.
«Однажды я почувствовал, как мой дух улетал в высоты самадхи по дороге света. Вскоре он миновал страну звезд и вошел в неощутимую область идей. Поднимаясь все выше, я видел с двух сторон дороги образы богов и богинь. Дух достиг внешних границ этой области, светозарного барьера, отделявшего сферу относительного существования от сферы Абсолютного. Дух прошел этот барьер. Он вошел в царство трансцендентального, где не видно было ни одного существа во плоти. Даже боги не осмеливались бросить туда взгляд. Они довольствовались пребыванием далеко внизу. Но через минуту я нашел здесь семь почитаемых мудрецов, находившихся в самадхи. Я подумал, что эти мудрецы превзошли в знании, святости, отрешении от мира и любви не только людей, но и богов. Преисполненный восхищения, я был поглощен их величием и вдруг увидел, как частица этой однородной светозарной области уплотнилась, приняла форму ребенка. Дитя приблизилось к одному из мудрецов, нежно обвило его шею своими маленькими ручками и, обращаясь к нему ангельским голоском, старалось вернуть его дух с высот самадхи. Это магическое прикосновение вывело мудреца из его надсознательного состояния, он остановил свои полуоткрытые глаза на чудесном ребенке. Восхищенное выражение его лица указывало, что дитя было сокровищем его сердца. Странное дитя радостно сказало ему: „Я спускаюсь; ты должен тоже спуститься со мной“. Мудрец молчал, но его взгляд, полный нежности, говорил о согласии. В то время как он созерцал ребенка, он вновь впал в самадхи. Я с удивлением увидел, как часть его тела и его духа спустилась на землю в виде снопа сверкающего света. Не успел я взглянуть на Нарендру, как я узнал в нем мудреца…» «Жизнь Рамакришны», с. 438.
Духовидец не сказал, кем было это дитя. Но мы догадываемся (он признался своим ученикам Шарадананда.
), что дитя – это был он сам. Он остался действительно всю свою жизнь бамбино, младенцем, губы которого сосут грудь Матери, который на мгновение отделяется от рук богородицы для того только, чтобы выполнить свое назначение. А это назначение, по его мнению, – послать людям лучше созданного, чем он, человека, чтобы указывать им дорогу и стать во главе их армии.
Он рассуждал правильно. Его большому сердцу, полному любви, которую он должен был раздать всему миру, нужно было сильное тело, руки, чтобы перевернуть землю, и ноги, чтобы обойти ее, нужна была рабочая сила и голова, управляющая ею. Осуществление того, что его жаркая мольба вызвала из недр, указывает не только на его проницательность и силу его желаний, но и на то, что бенгальская земля созрела и лихорадочно ждала его призыва.
Вивекананда был порожден «в свое время» силами самой природы. Для этой формы духа настал час рождения.
Все же не менее удивительно, что Рамакришна сумел сразу увидеть в колеблющемся отроке, мятежном и буйном, каким был тогда Нарендра, – будущего вождя, евангелиста, которого он ждал.
Рассказ об их первых встречах достоин быть переданным полностью: он вызывает у читателя влечение, родственное тому, которое испытал вопреки своей воле Нарендра и которое вопреки ей связало его с учителем, его избравшим.
Но прежде всего нам нужно набросать портрет этого гениального юноши в тот час, когда его звезда взошла и была навсегда вовлечена в орбиту Рама-кришны. Я придерживаюсь здесь большой биографии: «The Life of the Swami Vivekananda» by his Eastern and Western Disciples, издание Адвайта Ашрам, Гималайя, 4 тома, 1914 г.
К ней я присоединил ценные сведения, сообщенные Шараданандой в его биографии Рамакришны и американской ученицей Вивекананды, сестрой Христиной, «Неизданные воспоминания» которой мне были любезно предоставлены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
Молодой Кали удил рыбу. Учитель сказал ему: «Зачем эта жестокость?» Кали отвечал: «Я не делаю ничего худого! Мы все Атман, а Атман бессмертен. Значит, я в действительности не убил рыб…» Учитель сказал ему: «Дорогое дитя, ты ошибаешься. Человек познания (то есть тот, кто познал в себе божество) никогда не может быть жестоким к другим. Это невозможно по самой его природе. Его ум даже не мыслит об этом…» (См.: «Жизнь Рамакришны», с. 417; «Евангелие», II, 204.)
Рамакришна дошел до того, что не хотел больше рвать цветы для обрядных приношений.
Наконец, трогательная сцена, взятая из жизни и записанная Свами Шараданандой.
«Однажды (это было в 1884 году) Рамакришна беседовал со своими учениками. Он объяснял им основные принципы религии вишнуитов, один из которых – доброта ко всем существам.
„Наш мир принадлежит Кришне. Знайте это в глубине вашего сердца и проявляйте доброту ко всем существам… Доброту ко всем существам…“ – повторил он и впал в Самахди (экстаз). Придя в себя, он шептал: „Доброту ко всем существам… доброту… Не стыдно ли тебе! Ничтожное насекомое, как можешь ты проявлять милосердие к существам божьим? Кто ты, чтобы быть милосердным?.. Нет! Нет! Это не может быть милосердие… Служи им, как будто они были Шивой!..“
После этого Нарендра (Вивекананда), выйдя с другими, объяснил им глубокий смысл этих слов, который они поняли лишь наполовину. Он толковал их на основании доктрины служения, примиряющей высокую любовь к богу с деятельностью, направленной на благо людей.
Совершенно ясно, что он сам осуществляет в жизни и проповедует Ах им су («несовершение зла»), так же как и Ганди. Он ясно выражает это много раз по отношению не только к человеку, но и к каждому живому существу.
Но, отличаясь большим юмором и большей душевной тонкостью, чем Ганди, он вовсе не стремится указать единое правило, и, охватывая одним взглядом за и против, он – страстный поклонник Абсолюта – чутко ощущает в этом мире Майи золотую середину. И, как Мать, бросая, подобно бумажному змею, души в пучину неба, он возвращает их на землю, потягивая веревку здравого смысла. Час еще не настал для них, чтобы улететь…
Они должны остаться в миру, чтобы поучать его. И прежде всего нужно, чтобы они учили самих себя. Они должны точно разобраться в своей собственной природе, в существах, окружающих их, в божественной сущности, пронизывающей всех. Большинство достигнет этого только длительной работой, последовательной и непрерывной. Эта работа должна производиться ими самими, их же собственными средствами, конечно, при отеческой помощи гуру; но ни в коем случае воля гуру не должна подменить их волю; он тут для того, чтобы направлять их. Лишь в исключительных случаях он соглашается вмешаться. Обыкновенно он отказывается, но не всегда. (Дальше будет сказано о том, как он завоевал Вивекананду: ему нужна эта царственная добыча; впрочем, Вивекананда в силах себя защитить!) Но даже тогда, когда Рамакришна хочет оставить своих учеников свободными, не влияя на них, всегда ли удается ему это? Он владеет любопытными и опасными силами йогов. Он как можно меньше пользуется ими, ибо он ненавидит тайные средства; он решительный противник „чудес“; он допускает их возможность, но считает их бесполезными и даже вредными; он относится к ним с таким же отвращением, как и Христос; силы, называемые сверхъестественными, кажутся ему препятствием на пути к духовному совершенствованию, которое должно быть естественным плодом сердца. Но разве он всегда настолько владеет этими силами, чтобы не проявлять их? – Тулси (Нирманананда) не знает его еще. Он ждет на веранде, он видит, что мимо него проходит нетвердой походкой погруженный в размышления человек; этот человек (Рамакришна), не останавливаясь, бросает на него взгляд: Тулси ощущает удар в грудь и остается на минуту парализованным. – Тарак (Шивананда) стоит напротив Рамакришны, неподвижный и молчаливый: взгляд учителя останавливается на нем; он начинает рыдать и дрожит всеми членами. – При первом посещении Калипрасад (Абхедананда) прикасается к Рамакришне: волна какой-то силы сразу заливает его, овладевает им.
Иногда учитель сам старается пробудить внутренние силы. Он помогает им, когда видит усилие доброй воли. Так, заметив, что Лату (Адбхутананда) изнуряет себя бесконечными молитвами, он просит Мать даровать ему плод его благочестивого желания, и несколько дней спустя Лату достигает экстаза во время молитвы. – При втором посещении Субодха (Субодхананда) он прикасается к его груди, говоря: „Проснись, Мать, проснись!“ – и пишет пальцем на его языке: Субодх чувствует поток света, идущего от мозга к сердцу, образы богов и богинь проходят, как искры, и тают в бесконечности; он теряет чувство своей личной сущности, которое ему почти тотчас же возвращает Рамакришна, сам пораженный силой этих реакций. – Маленького Гангадхара (Акхандананда) учитель приводит в храм Кали и говорит ему: „Смотри на живого Шиву!“ – и Гангадхар видит его.
Но пусть в этом не ошибаются! Учитель никогда не старается навязать ученику те видения или мысли, которых нет у самого ученика: он только пробуждает их. Интеллектуальным натурам он первый не станет советовать искать познания бога воочию. Когда нежно любимый Бабурам (Премананда) умоляет его дать ему экстаз, божественная Мать предупреждает Рамакришну, что Бабурам предназначен для „джняна“ (познание разумом), а не для бха-ва (физическое восприятие божества). Того, кто станет его величайшим учеником-интеллектуалом, Шаратчандру (Шарадананду), он спрашивает: „Как любите вы познавать бога? Какие у вас видения, когда вы сосредоточиваетесь на самом себе?“ Шаратчандра отвечает: „Я не люблю видений. Я не стремлюсь видеть какое-либо определенное изображение бога во время сосредоточения, я стремлюсь видеть его таким, каким он проявляется во всех существах на свете“. Рамакришна улыбается и говорит: „Но ведь это последнее слово духовности. Вы не можете достигнуть его сразу“. Шаратчандра возражает: „Я не удовлетворюсь ничем иным“.
Даже для самых сенситивных натур познание зрением – только стадия, которую надо пройти. Абхедананда, увидев, как проходят в Рамакришне различные перевоплощения, однажды замечает, что все формы тают в одном светлом образе. Рамакришна объявляет ему, что впредь у него не будет видений. Он прошел этот этап, и действительно, с этого дня у Абхедананды будут только мысли о беспредельном, необъятном, которые относятся к безличному Брахману. – Когда Бабурам настаивает, желая получить от учителя особую силу, Рамакришна упрекает его и говорит: „О чем можешь ты просить меня? Разве все, что у меня есть, не ваше? Все, чего я достиг в форме реализации, – все для вас всех. Вот ключ, откройте и возьмите все!“
Но он говорит еще ведантисту Харинатху (Туриянан-де): „Если вы думаете найти бога в другом месте, не возле меня, идите. Я желаю только, чтобы вы возвысились над страданиями мирскими и чтобы вы насладились божественным блаженством“.
Таким образом, он старается тысячами способов руководить молодыми душами в их собственном религиозном чувстве так, чтобы они развивали свою подлинную и наивысшую индивидуальность. Ни одной минуты он не думает завладеть ими. Он отдается им. Он не говорит им и не думает: „Вы должны отдаться мне“. В этом большое отличие его учения от учения Христа (обо всем этом см.: „Жизнь Рамакришны“, с. 475, 488, 604, 606, 615 и т. д.).
Мы сочли необходимым указать западному читателю на эту любопытную сторону личного влияния, проявляемого Рамакришной на окружающих; но незачем добавлять, что мы не придаем этому такого значения, какое придают ему умы Востока. Мы придерживаемся в этом мнения Шаратчандры (Шарадананды): „Нам нужно наибольшее, мы не довольствуемся меньшим“. Видимое глазами мало значит в сравнении с очевидностью, которая видна разуму.
и влиять на их волю в первом периоде, когда они должны быть сами мастерами своего развития. Он только питает их своим внутренним огнем, удесятеряя их энергию. Вообще же только на последней стадии их развития, когда они честно завоевали самостоятельными усилиями свое счастье, достигнув стоянки, ожидающей их на верху горы, учитель соглашается дать им последний толчок, ведущий к озарению. Тогда достаточно немногого – одного слова, взгляда, прикосновения. Это подобно молнии Благодати. Она всегда падает на подготовленные души, на вершины, уже достигнутые. Это – не открытие нового знания Ученики, прошедшие через эти испытания (среди них – многие большие умы, живущие еще доныне), утверждают, что здесь не было никакого действия гипнотической силы, которая насиловала бы их волю, навязывая им необычайные состояния: это было скорее что-то укрепляющее, возбуждающее. Они достигли под влиянием видений более ясного представления своих собственных идеалов. Теперешний настоятель ордена, Свами Шивананда, пишет мне: „Рамакришна имел свойство поднимать других до самых высоких состояний сознания, передавая им силу своей“ духовности. Он достигал этого или силой своей мысли, или своим прикосновением. Многие из нас имели счастье уноситься на величайшие высоты духовного сознания, если были на это способны; это не было ни гипнозом, ни глубоким сном. Я сам имел счастье трижды достигнуть этого высокого духовного сознания благодаря прикосновению Рамакришны и его желанию. Я еще жив и могу свидетельствовать о его большой духовной силе».
Ученые Европы, занимающиеся проблемами мистической психологии, должны связаться с этими живыми свидетелями. Со своей стороны, я, повторяю, малолюбопытен в отношении этих феноменов, субъективная реальность которых очевидна, так как они подтверждены всеми гарантиями добросовестности и аналитического ума. Но я останавливаюсь в деле религиозного опыта только на том, что продолжает быть, а не на том, что было: на том, что есть или может повториться в каждом существе, а не на том, что было преимуществом некоторых.
Но все, что было уже познано, все медленно приобретенное ведение становится осязаемой жизнью и живой действительностью.
– Итак, вы убеждены, что все вещи живут, как и вы, в боге. Вы становитесь will power (волей к власти) и сознанием всего, что есть. Ваша воля становится волей всей Вселенной… Конечно, это не значит, что вы навязываете свою волю Вселенной, но то, что вы принимаете волю Вселенной.
Это еще не последняя стадия, ибо вне этого временного откровения есть еще высшее познание, абсолютное Тождество, достигаемое в Нирвикальпа самад-хи (наивысшем экстазе). Но оно предназначено только для людей, исполнивших свое назначение в жизни. Это наивысшее запретное наслаждение – ибо после него не возвращаются те, кто не обладает исключительными свойствами, выпавшими на долю Рамакришны. Несмотря на просьбы учеников, он отказывался дать им возможность испытать его: они еще не имеют на это права. Он слишком хорошо знает, что эти «соляные куклы», Эта притча уже приводилась выше.
едва прикоснувшись к первым волнам океана, растаяли бы. Тому, кто хочет достигнуть тождества с Единственной действительностью, необходимо чудо, чтобы получить обратный билет.
Ученики должны оставаться здесь, внизу, на предпоследней остановке, которая является состоянием единения со всеми живыми существами, со всею реальностью, «Мир – это есть место действия, куда вас поставили для работы, так же, как вы приезжаете по делам с дачи в Калькутту».
и это в настоящем смысле Озарение. Мы все можем к нему стремиться и вести к нему других. Мы должны это делать…
А что иное мы делаем, мы, свободные умы Запада, постигшие разумом или любовью единство живых существ? Не является ли это постоянной целью наших усилий, страстью, согревающей нас, нашей глубокой верой, дающей нам жизнь и носящей нас по окровавленным волнам людской ненависти, не смачивая даже подошвы наших ног? Не в этом ли наше стремление, которое рано или поздно осуществится, объединит нации, расы, религии? И не являемся ли мы в этом, не ведая того, учениками Рамакришны?
X
ЛЮБИМЫЙ УЧЕНИК НАРЕНДРА
Среди его индуистских учеников, которые все впоследствии отличались и верой, и делами, особенно выделялся один, к которому и Рамакришна относился особенно: с первого взгляда он избрал его еще тогда, когда юноша не ведал, что он должен стать духовным вождем человечества – Нарендранатх Датт, – Ви-векананда.
Парамаханса – с его гениальной интуицией, угадывавшей по одному биению сердца, как развернется весь будущий путь его учеников, – предполагал, что еще до встречи со своим великим учеником в жизни он столкнулся с ним в чреве судеб.
Запишу здесь его прекрасные видения. Я мог бы так же, как наши психологи, попытаться объяснить их обычными способами. Но зачем это? Да, мы знаем, что яркое видение, являясь, творит и рождает то, что оно изображает. В более глубоком смысле, пророки будущего были истинными творцами того, чего еще не было, что не решалось еще осуществиться. Поток – гениальная судьба Вивекананды – потерялся бы в недрах земли, если бы взгляд Рамакришны не рассек одним ударом топора скалу, сковавшую его, и не дал возможности течению вырваться через брешь его души.
«Однажды я почувствовал, как мой дух улетал в высоты самадхи по дороге света. Вскоре он миновал страну звезд и вошел в неощутимую область идей. Поднимаясь все выше, я видел с двух сторон дороги образы богов и богинь. Дух достиг внешних границ этой области, светозарного барьера, отделявшего сферу относительного существования от сферы Абсолютного. Дух прошел этот барьер. Он вошел в царство трансцендентального, где не видно было ни одного существа во плоти. Даже боги не осмеливались бросить туда взгляд. Они довольствовались пребыванием далеко внизу. Но через минуту я нашел здесь семь почитаемых мудрецов, находившихся в самадхи. Я подумал, что эти мудрецы превзошли в знании, святости, отрешении от мира и любви не только людей, но и богов. Преисполненный восхищения, я был поглощен их величием и вдруг увидел, как частица этой однородной светозарной области уплотнилась, приняла форму ребенка. Дитя приблизилось к одному из мудрецов, нежно обвило его шею своими маленькими ручками и, обращаясь к нему ангельским голоском, старалось вернуть его дух с высот самадхи. Это магическое прикосновение вывело мудреца из его надсознательного состояния, он остановил свои полуоткрытые глаза на чудесном ребенке. Восхищенное выражение его лица указывало, что дитя было сокровищем его сердца. Странное дитя радостно сказало ему: „Я спускаюсь; ты должен тоже спуститься со мной“. Мудрец молчал, но его взгляд, полный нежности, говорил о согласии. В то время как он созерцал ребенка, он вновь впал в самадхи. Я с удивлением увидел, как часть его тела и его духа спустилась на землю в виде снопа сверкающего света. Не успел я взглянуть на Нарендру, как я узнал в нем мудреца…» «Жизнь Рамакришны», с. 438.
Духовидец не сказал, кем было это дитя. Но мы догадываемся (он признался своим ученикам Шарадананда.
), что дитя – это был он сам. Он остался действительно всю свою жизнь бамбино, младенцем, губы которого сосут грудь Матери, который на мгновение отделяется от рук богородицы для того только, чтобы выполнить свое назначение. А это назначение, по его мнению, – послать людям лучше созданного, чем он, человека, чтобы указывать им дорогу и стать во главе их армии.
Он рассуждал правильно. Его большому сердцу, полному любви, которую он должен был раздать всему миру, нужно было сильное тело, руки, чтобы перевернуть землю, и ноги, чтобы обойти ее, нужна была рабочая сила и голова, управляющая ею. Осуществление того, что его жаркая мольба вызвала из недр, указывает не только на его проницательность и силу его желаний, но и на то, что бенгальская земля созрела и лихорадочно ждала его призыва.
Вивекананда был порожден «в свое время» силами самой природы. Для этой формы духа настал час рождения.
Все же не менее удивительно, что Рамакришна сумел сразу увидеть в колеблющемся отроке, мятежном и буйном, каким был тогда Нарендра, – будущего вождя, евангелиста, которого он ждал.
Рассказ об их первых встречах достоин быть переданным полностью: он вызывает у читателя влечение, родственное тому, которое испытал вопреки своей воле Нарендра и которое вопреки ей связало его с учителем, его избравшим.
Но прежде всего нам нужно набросать портрет этого гениального юноши в тот час, когда его звезда взошла и была навсегда вовлечена в орбиту Рама-кришны. Я придерживаюсь здесь большой биографии: «The Life of the Swami Vivekananda» by his Eastern and Western Disciples, издание Адвайта Ашрам, Гималайя, 4 тома, 1914 г.
К ней я присоединил ценные сведения, сообщенные Шараданандой в его биографии Рамакришны и американской ученицей Вивекананды, сестрой Христиной, «Неизданные воспоминания» которой мне были любезно предоставлены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31