Было свежо, но не холодно.
Виштальский похлопал глайдер по холодному боку, словно извиняясь, - он оставил машину еще на той неделе, - поднял гладкий прозрачный фонарь. Колпак вышел из пазов с поцелуйным звуком, и тут же донесся тихий и грустный голос:
- Ты уже улетаешь?
Давид обернулся. Виолетта стояла, закутанная в одеяло, и смотрела на него - с печалью, с нежностью, с тревогой и жалостью. Век бы рассматривал, что там такое мелькает - в спектре излучения милых глаз.
Виштальский быстро подошел к девушке и обнял ее, теплую после сна, уютную и домашнюю.
- Там всё будет такое чужое, - зашептала она, доверчиво прижимаясь, - такое не наше.
- Тьет похож на Землю.
- Никакая планета не может быть на нее похожа. А если и похожа, так что? Знаешь, сколько на Земле домов? Ну вот. А родной дом - один всего...
- Я же не навсегда.
- Ты возвращайся.
- Обязательно!
Давид поцеловал Виту в самый последний раз и запрыгнул на место водителя. Двигатель едва слышно запел, "Кондорито" плавно поднялся в воздух и заскользил, делая круг. Вита внизу отпустила одеяло и замахала обеими руками. Такой ее и запечатлела память Давида.
Радиобраслет вежливо напомнил Виштальскому, что он опаздывает.
- Ах ты...
Мотор тихонько завыл, хапая лишнюю энергию, и за глайдером потянулись клубы искристой изморози. Стройные здания московских окраин, прорастающих из зелени бескрайних садов, проплывали совсем рядом, бликуя стеклянными этажами.
Ни с того ни с сего на Давида накатило ощущение счастья. Как в детстве, когда ты готов скакать и орать просто от того, что сегодня с утра - воскресенье, и не надо идти в школу, а за окном солнце, и соседский Мишка уже верещит со двора, нетерпеливо вопрошая: "Дав, ты скоро?!"
Виштальский зажмурился. Он провел ночь с потрясающей девушкой, а теперь настало утро его первого рабочего дня, утро отлета на далекую-предалекую планету!
- А вы как думали? - прошептал Дава, обращаясь к легиону не веривших и не понимавших, к сонму хихикавших, сплетничавших, злорадствовавших. Что?! Съели?!
Помалу остывая от великолепного чувства, Виштальский поглядел на часы. М-да. Будь он королем, его бы стоило обвинить в невежливости. На глайдере не успеть. Дава отжал ручку от себя, и город внизу кинулся ему навстречу. Где-то здесь он видел павильон нуль-портала. Вон он!
"Кондорито" засвистел, снижаясь над маленькой площадью, завис и мягко приземлился. Откинув колпак, Виштальский выпрыгнул на мостовую и почесал к павильону, за прозрачной стенкой которого стояли всего двое - девушка, затянутая в сари, и долговязый юноша в пестрой рубашке и коротких штанах-"пифагорах".
Пока Давид добрался до портала, занимать очередь стало не за кем - долговязый уже переместился, куда ему надо было.
Пыхтя то ли от усердия, то ли от страха опоздать (и опозориться на весь обитаемый космос!), Дава ворвался в павильон, встал на стартовый круг и вытаращился на клавишную панель. А шифр-то какой?! Он трижды щелкнул кнопкой "0", и нежный девичий голос прощебетал:
- Справочная.
- А скажите, - заторопился Виштальский, - какой номер у космодрома КГБ?
- Северного или южного?
- Северного, северного!
- Восемь - триста шесть - десять - ноль девять.
- Спасибо!
- Пожалуйста. Ваш обратный номер - сто три - семнадцать - триста пять.
Не слушая, Давид набрал восьмизначную комбинацию и утопил красную стартовую клавишу. Площадь с брошенным глайдером исчезла за сиреневой вспышкой, а тихий медный звон засвидетельствовал прибытие. Северный космодром КГБ.
Природа будто мурлыкала под горячим солнцем, дремля в неге и покое. В березовой рощице вовсю чирикали пичуги, из-за деревьев доносились гулкие удары по мячу - космодромная команда играла в волейбол, а на плоской крыше регистратуры кто-то загорал топлес.
Миновав регистраторы, Виштальский вышел на обширное взлетное поле, с трех сторон окруженное великанскими соснами и миниатюрными елочками. С четвертой стороны пузырилась связка куполов космопорта, а в центре чернели рабочие нуль-звездолеты - их псевдоживые шары вбирали энергию на солнцепеке.
Шаги по удобной рубчатке были почти неслышными. Виштальский подбежал к ближнему звездолету, пнул диафрагму люка. Та негодующе лопнула и пропустила пассажира на борт.
Влетев в рубку, Давид бухнулся в кресло, нашарил в кармане заветный цилиндрик с заданием и сунул его в приемное гнездо. Приборы тут же ожили, расцветился панорамный экран, и кораблик вздрогнул. Без шума, без пыли поднялся в воздух, пошел вверх с ускорением.
Настроение у Давида снова поднялось. Однажды, в третьем классе, они с Кнехтом забрались внутрь настоящего звездолета, даже в рубку проникли. Само собой, их оттуда быстренько турнули. Да и толку? Все равно пульты были заблокированы. А теперь у него допуск в космос. Настоящий.
- Уметь надо! - гордо заявил Виштальский. Корабль промолчал.
Горизонт распахивался и распахивался, пока край Земли не начал отчетливо закругляться. Канули вниз облака, все цвета затмила синева стратосферы. Заблестело вверху овальное брюхо контрольной станции, похожее на днище корабля, если смотреть на него из глубины.
- Вы находитесь в стартовой зоне, - сообщили автоматы.
Дава сверился с надписью над экраном и четко проговорил:
- Корабль третьего класса И-Эф семнадцать, серии Ка-Эл-Бэ, Зет-шестьсот восемьдесят пять по реестру космофлота, просит разрешения на выход в нуль-пространство.
- Программа на переход согласно заданию? - уточнили с контрольной станции.
- Да!
В любое другое время Виштальский обязательно бы проверил программу предстоящего перелета, но он здорово опаздывал - впервые в этом году! - и пунктуальность перевесила обычную дотошность. Давид повключал всю защиту и стал дожидаться старта.
Мудрые кибермозги контрольной станции не стали журить легкомысленного пилота, собравшегося на запретную планету Маран-им. Они передали на борт варианты нуль-перехода и инициировали старт.
Маленький черный шарик корабля колыхнулся, как мираж, и медленно растаял, только кристаллики вымороженного воздуха рассеялись иглистыми блестками.
После второго промежуточного выхода из нуль-пространства началась обратная трансгрессия. Давида слегка поташнивало, когда звездолет вынырнул в нормальном трехмерном мире, битком набитом светилами.
Одно из них, желтый карлик с "родинками" солнечных пятен, сияло не точкой, не шляпкой хрустального гвоздика, а рыхлым комом горящей материи. Звезда ярко высвечивала финиш-планету - огромный розовый диск, словно вырезанный в черноте космоса. Неподалеку сияли два кругляша поменьше - луны.
Виштальский изрядно хлебнул тоника и отдышался.
- Ну и дорожка... - проворчал он, вырубая автоматику перехода, и поздравил сам себя: - С прибытием, Давид Маркович!
Он включил бортовой каталог и просмотрел сведения о системе. Ничего особенного: шесть планет и два пояса астероидов. Тьет была второй - на малый монитор вылез пятнистый красно-оранжевый серп, вокруг - четыре серпика поменьше.
- Позвольте. - растерянно сказал Давид.
Он резко склонился к пульту. Все правильно: Тьет имела четыре спутника. Но здесь-то их два всего! И почему атмосфера такая прозрачная? Вон, оба материка видать. Оба?! На Тьет всего один континент! И его не увидишь с орбиты, очень уж плотная атмосфера, толстая и запыленная.
Виштальский глянул на обзорный экран - розовая планета заняла его весь без остатка.
- Я куда прилетел?! - заорал Давид и опомнился от собственного крика. Чего теперь-то орать? Намудрил где-то, накосячил. Стоп. Где он мог оплошать? Ему дали задание. Он его ввел для корабельного компа. Так что же, машина виновата? Не туда доставила?
- Идиотство какое-то... - пробормотал Виштальский.
Проблему взялся решать компьютер-интелмат, и на мониторе высыпали цифры. Расстояние планеты от светила - полторы астроединицы. Наклон оси - двадцать четыре градуса. Продолжительность суток - двадцать пять часов. А у Тьет?
А у Тьет - двадцать восемь часов и сорок минут. Короче, это не Тьет.
- Ясен пень, - буркнул Давид.
Он положил пальцы на контакты биоуправления и повел звездолет вниз. Внизу, прикрытый зыбкой спиралью циклона, лиловел океан.
- Вода, вода, - мрачно пропел Виштальский, - кругом вода.
Колоссальный шар планеты вращался под ним, и скоро с востока наплыл зелено-бурый простор западного материка, отделенного от восточного нешироким морем, вытянувшимся от полюса до полюса. "Наверно, тектонический разлом", - сообразил Давид и забубнил:
- Земля, земля. Кругом земля.
На втором витке корабль вошел в плотные слои, и внешняя акустика донесла грохот и вой рассекаемого воздуха.
- Состав атмосферы, - монотонно заговорил комп. - Азот - семьдесят восемь целых четыре десятых процента. Кислород - двадцать целых две десятых процента. Аргон - ноль целых девять десятых процента. Давление - единица. Рекомендуется инъекция локальной биоблокады.
- А то я без тебя не догадался бы, - проворчал Давид и привстал. Щупальце киберхирурга мигом приложило к ягодице Виштальского автоинжектор и ввело дозу. Кряхтя, Давид опустился обратно.
Корабль перешел в горизонталь и помчался на высоте километра. Внизу проплывала холмистая степь, потом пятнами пошли рощицы деревьев, постепенно слившиеся в сплошной зеленый полог. Зеленый! А на Тьет растительность оранжевая.
Из-за горизонта появилась серо-синяя масса хребта. Зелень штурмовала высоты, забираясь клиньями между гор, там, где из прорезей каньонов рушились на равнину водопады, белые от пены, как разбавленное молоко. И повсюду - в горах, в низинах - из грунта выпирали в небо гигантские, циклопические сооружения. Громадные мачты с зеркальными дисками. Решетчатые параболы, похожие на клетки для радуг. Перекошенные синусоиды.
Ого, фактура какая! Если все это, конечно, аборигены понастроили, понатворили. "А из нашего окна площадь Красная видна..." А из нашего окошка что видать? Технический послед сверхцивилизации или следы деятельности местной ВЦ? Давние следы, остывшие. Уж больно всё запущенное, ветхое. Древностью так и веет, сквозит просто.
Сесть Дава решил в предгорьях. В обратный путь ему не хотелось. Да и куда теперь спешить? Всё равно опоздал. Часом больше, часом меньше. И как оправдываться? Какую уважительную причину изобрести? Можно себе представить теплую встречу в КГБ. "Что, Дава? Промахнулся мимо Тьет? Целиться надо было лучше!"
Виштальский поморщился. Хорошенькое же у него начало трудовой деятельности!
- Идиотизм... - выцедил он и твердой рукой повел нуль-звездолет на посадку. Осмотреться хоть. Прикинуть, кто виноват и что делать.
Корабль замер над большой поляной, обрамленной грузными деревьями с оплывшими, ребристыми стволами и очень толстыми сучьями, утыканными, как султанами, пучками длинных мягких игл.
Антигравы мягко опустили звездолет точнехонько посреди поляны.
- Приехали... - проворчал Дава, отстегивая широкие эластичные ремни. И зря.
Корабль неожиданно сотрясся, завыла сирена УО - ударной опасности, но было поздно - с гулом и треском Ка-Эл-Бэ, на жаргоне звездолетчиков - "колобок", рухнул в огромную глубокую яму. Опрокинулся и упал боком. Толстые колья, торчавшие со дна ямы, пробили индикаторное кольцо, содрали эллипсоидную антенну нуль-передатчика, смяли ее в ком. Конец связи!
Даву сначала бросило на обзорник, где крепко приложило к экрану, потом отпасовало к мягким панелям на стене, вышибая воздух из легких, и швырнуло обратно на пульт.
- Авария при посадке! - верещал комп. - Авария при посадке! Ав.
Дава саданул интелмат локтем по корпусу - и тот заткнулся. Тихо стало. Только и слышно было, как что-то пересыпается в агрегатном отсеке, шипит легонько и потрескивает.
"Сел, называется..." - подумал Давид в полном ошеломлении. Отжавшись на руках, он подтянул ноги. Уставился в обзорник, наполовину затянутый млечной пеленой. Там, где экран был цел, проглядывали оплывший край ямы и здоровенный обрубок бревна, заточенный под конус. Острие опасно блестело, словно лакированное. Надо полагать, щедро смазано ядом.
- Идентификация прошла, - педантично доложил компьютер, - корабль находится в охотничьей яме-ловушке.
- Ты заткнешься или нет?! - заорал Давид. - Умник нашелся!
Успокоившись, он задумался. Его готовили к работе в условиях феодализма, а здесь первобытное общество. Может даже и так быть: неведомые строители тех громадин в горах и на равнинах одичали после какого-нибудь глобального катаклизма, опростились. Ну, и что с того? Он назубок знает инструкцию, запрещающую самодеятельные контакты, и нарушать запрет не собирается. Всё, тема закрыта. Но... как быть-то? Всё равно ж придется как-то договариваться с туземцами! А иначе кто ему поможет выкатить из ямы корабль и поставить его в положение нормальной посадки? Тут тонн десять, а киберов на борту ноль целых и хрен десятых. Кстати, о нулях.
Давид сунулся к панелям пола, ставшего бортом. Снял одну, снял другую. Аккумулятор целехонек, обе блок-емкости полны под завязку. А вот нуль-передатчик. Давид уныло посмотрел на сплавившиеся интерфазники. Они были еще горячими и отчаянно фонили. Толстенный кол не пробил днище, но вмял борт, сдавливая трансмиттер. Его и пробило.
- Идиотизм, - резюмировал Виштальский и громко сказал: - Объявляю данную территорию зоной контакта!
Он натянул походный комбинезон, рассовал инструменты по карманам. Обыкновенным шприцем ввел в кровь систему нанороботов-ассемблеров. Через пятнадцать минут они сформируют малюсенький универсальный транслятор - где-то в лобной доле - и соединят его с аксоном слухового нерва - будем учить язык аборигенов.
Внешний люк оказался как бы на потолке, пришлось к нему вскарабкиваться по полу, ставшему стенкой. Дава дотянулся до внешней мембраны, та чавкнула, раскрываясь. Подтянувшись, он вылез на корпус корабля. Край ямы, опушенный травой, задирался выше головы, но сучковатые бревна настила, прятавшие ловушку от местной дичи, послужили Давиду лестницей. Неудобной. Шепотом ругаясь, Виштальский выбрался на поверхность.
Он посмотрел вниз, на поваленный корабль - и покачал головой. Это каких же чудищ отлавливают местные любители колбас и жаркого? Мамонт сюда аккурат впишется.
Виштальский прислушался. В лесу было тихо, только иглы на неподвижных деревьях шуршали под ветром. Давид нерешительно двинулся, обходя яму по кругу и все далее углубляясь в лес. Совершая третий виток, он остановился - и на него тут же упала тяжелая, крупноячеистая сеть.
- Ох, ты...
Рефлекторно пригнувшись, Виштальский рванулся в сторону, но сеть резко натянулась, подсекая ему ноги и опрокидывая. Сквозь переплетение толстых, мохнатых веревок с палец толщиной Давид разглядел ловцов - это были рослые гуманоиды, узкоплечие и длиннорукие, с кожей медного оттенка. Лица - не отличить от земных, лоб и щеки покрыты спиралями да петлями, нарисованными белой и зеленой красками. На ногах у всех - мягкие сапоги, а широкие пояса удерживают кожаные юбки.
Охотники были вооружены двойными копьями.
- Вы что, сдурели? - грозно сказал Давид, пытаясь подняться.
Вот только охотники не испугались - они закричали: "Увай, увай!" - а один, с тугими косичками, будто у девочки-первоклашки, заговорил, складывая ладони:
- Гага иоу, шори! Вети кете то итира нэ? Таа-ха, пэт ворра тито ме!
- Не понимаю, - сердито ответил Виштальский.
В это время охотники загомонили, кланяясь и протягивая руки к лесу. Оттуда важно выплыл такой же тощий и длинный тип, как и они сами. Его отличали головной убор в виде мохнатого хвоста, окрученного вокруг бритой башки, и обильная роспись на груди по мотивам всё тех же спиралей и завитков.
Зверолов, разговаривавший с Давидом, живо обернулся к новому действующему лицу и воскликнул:
- Гага, Хварр!
Бритоголовый лениво ответил:
- Гага ету, Хварр ма!
В мозгу у Давы будто что-то щелкнуло, и явилось знание: ""Гага" означает приветствие". Заработал транслятор!
- Кусу эргуени, - лопотал охотник, - ко то итира. Квонеш то итира нэ.
Бритоголовый нахмурился и спросил:
- Гитчи сэтем тито ме?
- Ко, ига ме.
- От эго ре, Фрру. Паэ ко йейо, сукури нэ!
Последняя фраза послужила командой. Охотники взбодрились и кинулись к яме. Издавая боевые кличи и ухая, они закидали нуль-звездолет глыбами камня. Тупые удары по бортовой квазиорганике болезненно отдавались в Виштальском.
Расправившись с "небесным чудовищем", охотники гордо удалились в лес. Вскоре трое из них вернулись, а тот, что был с косичками, по имени Фрру, привел за собой пару животных - некрупных четвероногих, похожих на лам, с длинными черноносыми головами. Зверюги фыркали и беспокойно переступали тонкими костистыми ногами. Гужевой транспорт. Конная тяга. "Долгоноги" - нашел подходящее слово транслятор.
1 2 3 4 5 6 7
Виштальский похлопал глайдер по холодному боку, словно извиняясь, - он оставил машину еще на той неделе, - поднял гладкий прозрачный фонарь. Колпак вышел из пазов с поцелуйным звуком, и тут же донесся тихий и грустный голос:
- Ты уже улетаешь?
Давид обернулся. Виолетта стояла, закутанная в одеяло, и смотрела на него - с печалью, с нежностью, с тревогой и жалостью. Век бы рассматривал, что там такое мелькает - в спектре излучения милых глаз.
Виштальский быстро подошел к девушке и обнял ее, теплую после сна, уютную и домашнюю.
- Там всё будет такое чужое, - зашептала она, доверчиво прижимаясь, - такое не наше.
- Тьет похож на Землю.
- Никакая планета не может быть на нее похожа. А если и похожа, так что? Знаешь, сколько на Земле домов? Ну вот. А родной дом - один всего...
- Я же не навсегда.
- Ты возвращайся.
- Обязательно!
Давид поцеловал Виту в самый последний раз и запрыгнул на место водителя. Двигатель едва слышно запел, "Кондорито" плавно поднялся в воздух и заскользил, делая круг. Вита внизу отпустила одеяло и замахала обеими руками. Такой ее и запечатлела память Давида.
Радиобраслет вежливо напомнил Виштальскому, что он опаздывает.
- Ах ты...
Мотор тихонько завыл, хапая лишнюю энергию, и за глайдером потянулись клубы искристой изморози. Стройные здания московских окраин, прорастающих из зелени бескрайних садов, проплывали совсем рядом, бликуя стеклянными этажами.
Ни с того ни с сего на Давида накатило ощущение счастья. Как в детстве, когда ты готов скакать и орать просто от того, что сегодня с утра - воскресенье, и не надо идти в школу, а за окном солнце, и соседский Мишка уже верещит со двора, нетерпеливо вопрошая: "Дав, ты скоро?!"
Виштальский зажмурился. Он провел ночь с потрясающей девушкой, а теперь настало утро его первого рабочего дня, утро отлета на далекую-предалекую планету!
- А вы как думали? - прошептал Дава, обращаясь к легиону не веривших и не понимавших, к сонму хихикавших, сплетничавших, злорадствовавших. Что?! Съели?!
Помалу остывая от великолепного чувства, Виштальский поглядел на часы. М-да. Будь он королем, его бы стоило обвинить в невежливости. На глайдере не успеть. Дава отжал ручку от себя, и город внизу кинулся ему навстречу. Где-то здесь он видел павильон нуль-портала. Вон он!
"Кондорито" засвистел, снижаясь над маленькой площадью, завис и мягко приземлился. Откинув колпак, Виштальский выпрыгнул на мостовую и почесал к павильону, за прозрачной стенкой которого стояли всего двое - девушка, затянутая в сари, и долговязый юноша в пестрой рубашке и коротких штанах-"пифагорах".
Пока Давид добрался до портала, занимать очередь стало не за кем - долговязый уже переместился, куда ему надо было.
Пыхтя то ли от усердия, то ли от страха опоздать (и опозориться на весь обитаемый космос!), Дава ворвался в павильон, встал на стартовый круг и вытаращился на клавишную панель. А шифр-то какой?! Он трижды щелкнул кнопкой "0", и нежный девичий голос прощебетал:
- Справочная.
- А скажите, - заторопился Виштальский, - какой номер у космодрома КГБ?
- Северного или южного?
- Северного, северного!
- Восемь - триста шесть - десять - ноль девять.
- Спасибо!
- Пожалуйста. Ваш обратный номер - сто три - семнадцать - триста пять.
Не слушая, Давид набрал восьмизначную комбинацию и утопил красную стартовую клавишу. Площадь с брошенным глайдером исчезла за сиреневой вспышкой, а тихий медный звон засвидетельствовал прибытие. Северный космодром КГБ.
Природа будто мурлыкала под горячим солнцем, дремля в неге и покое. В березовой рощице вовсю чирикали пичуги, из-за деревьев доносились гулкие удары по мячу - космодромная команда играла в волейбол, а на плоской крыше регистратуры кто-то загорал топлес.
Миновав регистраторы, Виштальский вышел на обширное взлетное поле, с трех сторон окруженное великанскими соснами и миниатюрными елочками. С четвертой стороны пузырилась связка куполов космопорта, а в центре чернели рабочие нуль-звездолеты - их псевдоживые шары вбирали энергию на солнцепеке.
Шаги по удобной рубчатке были почти неслышными. Виштальский подбежал к ближнему звездолету, пнул диафрагму люка. Та негодующе лопнула и пропустила пассажира на борт.
Влетев в рубку, Давид бухнулся в кресло, нашарил в кармане заветный цилиндрик с заданием и сунул его в приемное гнездо. Приборы тут же ожили, расцветился панорамный экран, и кораблик вздрогнул. Без шума, без пыли поднялся в воздух, пошел вверх с ускорением.
Настроение у Давида снова поднялось. Однажды, в третьем классе, они с Кнехтом забрались внутрь настоящего звездолета, даже в рубку проникли. Само собой, их оттуда быстренько турнули. Да и толку? Все равно пульты были заблокированы. А теперь у него допуск в космос. Настоящий.
- Уметь надо! - гордо заявил Виштальский. Корабль промолчал.
Горизонт распахивался и распахивался, пока край Земли не начал отчетливо закругляться. Канули вниз облака, все цвета затмила синева стратосферы. Заблестело вверху овальное брюхо контрольной станции, похожее на днище корабля, если смотреть на него из глубины.
- Вы находитесь в стартовой зоне, - сообщили автоматы.
Дава сверился с надписью над экраном и четко проговорил:
- Корабль третьего класса И-Эф семнадцать, серии Ка-Эл-Бэ, Зет-шестьсот восемьдесят пять по реестру космофлота, просит разрешения на выход в нуль-пространство.
- Программа на переход согласно заданию? - уточнили с контрольной станции.
- Да!
В любое другое время Виштальский обязательно бы проверил программу предстоящего перелета, но он здорово опаздывал - впервые в этом году! - и пунктуальность перевесила обычную дотошность. Давид повключал всю защиту и стал дожидаться старта.
Мудрые кибермозги контрольной станции не стали журить легкомысленного пилота, собравшегося на запретную планету Маран-им. Они передали на борт варианты нуль-перехода и инициировали старт.
Маленький черный шарик корабля колыхнулся, как мираж, и медленно растаял, только кристаллики вымороженного воздуха рассеялись иглистыми блестками.
После второго промежуточного выхода из нуль-пространства началась обратная трансгрессия. Давида слегка поташнивало, когда звездолет вынырнул в нормальном трехмерном мире, битком набитом светилами.
Одно из них, желтый карлик с "родинками" солнечных пятен, сияло не точкой, не шляпкой хрустального гвоздика, а рыхлым комом горящей материи. Звезда ярко высвечивала финиш-планету - огромный розовый диск, словно вырезанный в черноте космоса. Неподалеку сияли два кругляша поменьше - луны.
Виштальский изрядно хлебнул тоника и отдышался.
- Ну и дорожка... - проворчал он, вырубая автоматику перехода, и поздравил сам себя: - С прибытием, Давид Маркович!
Он включил бортовой каталог и просмотрел сведения о системе. Ничего особенного: шесть планет и два пояса астероидов. Тьет была второй - на малый монитор вылез пятнистый красно-оранжевый серп, вокруг - четыре серпика поменьше.
- Позвольте. - растерянно сказал Давид.
Он резко склонился к пульту. Все правильно: Тьет имела четыре спутника. Но здесь-то их два всего! И почему атмосфера такая прозрачная? Вон, оба материка видать. Оба?! На Тьет всего один континент! И его не увидишь с орбиты, очень уж плотная атмосфера, толстая и запыленная.
Виштальский глянул на обзорный экран - розовая планета заняла его весь без остатка.
- Я куда прилетел?! - заорал Давид и опомнился от собственного крика. Чего теперь-то орать? Намудрил где-то, накосячил. Стоп. Где он мог оплошать? Ему дали задание. Он его ввел для корабельного компа. Так что же, машина виновата? Не туда доставила?
- Идиотство какое-то... - пробормотал Виштальский.
Проблему взялся решать компьютер-интелмат, и на мониторе высыпали цифры. Расстояние планеты от светила - полторы астроединицы. Наклон оси - двадцать четыре градуса. Продолжительность суток - двадцать пять часов. А у Тьет?
А у Тьет - двадцать восемь часов и сорок минут. Короче, это не Тьет.
- Ясен пень, - буркнул Давид.
Он положил пальцы на контакты биоуправления и повел звездолет вниз. Внизу, прикрытый зыбкой спиралью циклона, лиловел океан.
- Вода, вода, - мрачно пропел Виштальский, - кругом вода.
Колоссальный шар планеты вращался под ним, и скоро с востока наплыл зелено-бурый простор западного материка, отделенного от восточного нешироким морем, вытянувшимся от полюса до полюса. "Наверно, тектонический разлом", - сообразил Давид и забубнил:
- Земля, земля. Кругом земля.
На втором витке корабль вошел в плотные слои, и внешняя акустика донесла грохот и вой рассекаемого воздуха.
- Состав атмосферы, - монотонно заговорил комп. - Азот - семьдесят восемь целых четыре десятых процента. Кислород - двадцать целых две десятых процента. Аргон - ноль целых девять десятых процента. Давление - единица. Рекомендуется инъекция локальной биоблокады.
- А то я без тебя не догадался бы, - проворчал Давид и привстал. Щупальце киберхирурга мигом приложило к ягодице Виштальского автоинжектор и ввело дозу. Кряхтя, Давид опустился обратно.
Корабль перешел в горизонталь и помчался на высоте километра. Внизу проплывала холмистая степь, потом пятнами пошли рощицы деревьев, постепенно слившиеся в сплошной зеленый полог. Зеленый! А на Тьет растительность оранжевая.
Из-за горизонта появилась серо-синяя масса хребта. Зелень штурмовала высоты, забираясь клиньями между гор, там, где из прорезей каньонов рушились на равнину водопады, белые от пены, как разбавленное молоко. И повсюду - в горах, в низинах - из грунта выпирали в небо гигантские, циклопические сооружения. Громадные мачты с зеркальными дисками. Решетчатые параболы, похожие на клетки для радуг. Перекошенные синусоиды.
Ого, фактура какая! Если все это, конечно, аборигены понастроили, понатворили. "А из нашего окна площадь Красная видна..." А из нашего окошка что видать? Технический послед сверхцивилизации или следы деятельности местной ВЦ? Давние следы, остывшие. Уж больно всё запущенное, ветхое. Древностью так и веет, сквозит просто.
Сесть Дава решил в предгорьях. В обратный путь ему не хотелось. Да и куда теперь спешить? Всё равно опоздал. Часом больше, часом меньше. И как оправдываться? Какую уважительную причину изобрести? Можно себе представить теплую встречу в КГБ. "Что, Дава? Промахнулся мимо Тьет? Целиться надо было лучше!"
Виштальский поморщился. Хорошенькое же у него начало трудовой деятельности!
- Идиотизм... - выцедил он и твердой рукой повел нуль-звездолет на посадку. Осмотреться хоть. Прикинуть, кто виноват и что делать.
Корабль замер над большой поляной, обрамленной грузными деревьями с оплывшими, ребристыми стволами и очень толстыми сучьями, утыканными, как султанами, пучками длинных мягких игл.
Антигравы мягко опустили звездолет точнехонько посреди поляны.
- Приехали... - проворчал Дава, отстегивая широкие эластичные ремни. И зря.
Корабль неожиданно сотрясся, завыла сирена УО - ударной опасности, но было поздно - с гулом и треском Ка-Эл-Бэ, на жаргоне звездолетчиков - "колобок", рухнул в огромную глубокую яму. Опрокинулся и упал боком. Толстые колья, торчавшие со дна ямы, пробили индикаторное кольцо, содрали эллипсоидную антенну нуль-передатчика, смяли ее в ком. Конец связи!
Даву сначала бросило на обзорник, где крепко приложило к экрану, потом отпасовало к мягким панелям на стене, вышибая воздух из легких, и швырнуло обратно на пульт.
- Авария при посадке! - верещал комп. - Авария при посадке! Ав.
Дава саданул интелмат локтем по корпусу - и тот заткнулся. Тихо стало. Только и слышно было, как что-то пересыпается в агрегатном отсеке, шипит легонько и потрескивает.
"Сел, называется..." - подумал Давид в полном ошеломлении. Отжавшись на руках, он подтянул ноги. Уставился в обзорник, наполовину затянутый млечной пеленой. Там, где экран был цел, проглядывали оплывший край ямы и здоровенный обрубок бревна, заточенный под конус. Острие опасно блестело, словно лакированное. Надо полагать, щедро смазано ядом.
- Идентификация прошла, - педантично доложил компьютер, - корабль находится в охотничьей яме-ловушке.
- Ты заткнешься или нет?! - заорал Давид. - Умник нашелся!
Успокоившись, он задумался. Его готовили к работе в условиях феодализма, а здесь первобытное общество. Может даже и так быть: неведомые строители тех громадин в горах и на равнинах одичали после какого-нибудь глобального катаклизма, опростились. Ну, и что с того? Он назубок знает инструкцию, запрещающую самодеятельные контакты, и нарушать запрет не собирается. Всё, тема закрыта. Но... как быть-то? Всё равно ж придется как-то договариваться с туземцами! А иначе кто ему поможет выкатить из ямы корабль и поставить его в положение нормальной посадки? Тут тонн десять, а киберов на борту ноль целых и хрен десятых. Кстати, о нулях.
Давид сунулся к панелям пола, ставшего бортом. Снял одну, снял другую. Аккумулятор целехонек, обе блок-емкости полны под завязку. А вот нуль-передатчик. Давид уныло посмотрел на сплавившиеся интерфазники. Они были еще горячими и отчаянно фонили. Толстенный кол не пробил днище, но вмял борт, сдавливая трансмиттер. Его и пробило.
- Идиотизм, - резюмировал Виштальский и громко сказал: - Объявляю данную территорию зоной контакта!
Он натянул походный комбинезон, рассовал инструменты по карманам. Обыкновенным шприцем ввел в кровь систему нанороботов-ассемблеров. Через пятнадцать минут они сформируют малюсенький универсальный транслятор - где-то в лобной доле - и соединят его с аксоном слухового нерва - будем учить язык аборигенов.
Внешний люк оказался как бы на потолке, пришлось к нему вскарабкиваться по полу, ставшему стенкой. Дава дотянулся до внешней мембраны, та чавкнула, раскрываясь. Подтянувшись, он вылез на корпус корабля. Край ямы, опушенный травой, задирался выше головы, но сучковатые бревна настила, прятавшие ловушку от местной дичи, послужили Давиду лестницей. Неудобной. Шепотом ругаясь, Виштальский выбрался на поверхность.
Он посмотрел вниз, на поваленный корабль - и покачал головой. Это каких же чудищ отлавливают местные любители колбас и жаркого? Мамонт сюда аккурат впишется.
Виштальский прислушался. В лесу было тихо, только иглы на неподвижных деревьях шуршали под ветром. Давид нерешительно двинулся, обходя яму по кругу и все далее углубляясь в лес. Совершая третий виток, он остановился - и на него тут же упала тяжелая, крупноячеистая сеть.
- Ох, ты...
Рефлекторно пригнувшись, Виштальский рванулся в сторону, но сеть резко натянулась, подсекая ему ноги и опрокидывая. Сквозь переплетение толстых, мохнатых веревок с палец толщиной Давид разглядел ловцов - это были рослые гуманоиды, узкоплечие и длиннорукие, с кожей медного оттенка. Лица - не отличить от земных, лоб и щеки покрыты спиралями да петлями, нарисованными белой и зеленой красками. На ногах у всех - мягкие сапоги, а широкие пояса удерживают кожаные юбки.
Охотники были вооружены двойными копьями.
- Вы что, сдурели? - грозно сказал Давид, пытаясь подняться.
Вот только охотники не испугались - они закричали: "Увай, увай!" - а один, с тугими косичками, будто у девочки-первоклашки, заговорил, складывая ладони:
- Гага иоу, шори! Вети кете то итира нэ? Таа-ха, пэт ворра тито ме!
- Не понимаю, - сердито ответил Виштальский.
В это время охотники загомонили, кланяясь и протягивая руки к лесу. Оттуда важно выплыл такой же тощий и длинный тип, как и они сами. Его отличали головной убор в виде мохнатого хвоста, окрученного вокруг бритой башки, и обильная роспись на груди по мотивам всё тех же спиралей и завитков.
Зверолов, разговаривавший с Давидом, живо обернулся к новому действующему лицу и воскликнул:
- Гага, Хварр!
Бритоголовый лениво ответил:
- Гага ету, Хварр ма!
В мозгу у Давы будто что-то щелкнуло, и явилось знание: ""Гага" означает приветствие". Заработал транслятор!
- Кусу эргуени, - лопотал охотник, - ко то итира. Квонеш то итира нэ.
Бритоголовый нахмурился и спросил:
- Гитчи сэтем тито ме?
- Ко, ига ме.
- От эго ре, Фрру. Паэ ко йейо, сукури нэ!
Последняя фраза послужила командой. Охотники взбодрились и кинулись к яме. Издавая боевые кличи и ухая, они закидали нуль-звездолет глыбами камня. Тупые удары по бортовой квазиорганике болезненно отдавались в Виштальском.
Расправившись с "небесным чудовищем", охотники гордо удалились в лес. Вскоре трое из них вернулись, а тот, что был с косичками, по имени Фрру, привел за собой пару животных - некрупных четвероногих, похожих на лам, с длинными черноносыми головами. Зверюги фыркали и беспокойно переступали тонкими костистыми ногами. Гужевой транспорт. Конная тяга. "Долгоноги" - нашел подходящее слово транслятор.
1 2 3 4 5 6 7