.. всю его одежду, и Кларенс понимал, что, если под микроскопом обнаружат следы крови, это будет серьезной уликой для обвинения.
На правом манжете его белой рубашки было пятно двух дюймов длины. Он застирал рубашку в холодной воде, потер с минуту пятно щеткой для ногтей, и оно почти исчезло. Надо ли избавиться от рубашки? Если отдел по расследованию убийств допросит его сегодня, весьма вероятно, что они заглянут даже в мусор. Он потер манжет еще и решил отнести эту рубашку вместе с другими грязными рубашками и пижамой в прачечную на Второй авеню.
В десять часов утра в новостях не было ни слова о Роважински. Кто нашел его, без сознания или мертвым? Конечно, кто-то из жильцов дома, хотя странно, что никто не высунул носа, когда они подняли страшный шум в подъезде. Как долго он бил Роважински? Одну минуту? Две?
Нашли ли Роважински вчера ночью или сегодня утром... совсем недавно? Смог ли он подняться и дойти до своей квартиры на Мортон-стрит? Нет, подумал Кларенс, потому что тогда он немедленно завопил бы о том, что копа Думмеля надо отдать под суд. Роважински, должно быть, мертв. Кларенс почувствовал легкое недомогание. Открыл окно и стал бесцельно ходить по комнате, не в силах остановиться, потом принял душ, сварил кофе. Он хотел позвонить Мэрилин и не смог, как будто его парализовало и у него не было сил дотащиться до телефона. Да и нельзя звонить ей так рано. Он почувствовал, что ему хочется уйти из своей квартиры. Сегодня вечером не нужно идти на дежурство. Можно навестить родителей. Если ему будет там еще хуже, можно сказать, что он устал и хочет поспать дома. Или можно прогуляться в Асторию. Он набрал номер телефона родителей, и, к его удивлению, мать оказалась дома. Она была рада, что ему удастся выбраться к ним. Кларенс успокоил ее: конечно же у него есть ключ от дома, даже если ей придется выйти. Он придет до полудня.
Кларенсу не надо было с собой ничего брать. Он взял только книгу и пальто с брюками, чтобы отдать их в чистку, а также сверток белья — отнести в прачечную.
Матери не было дома, она, как и предупреждала, вышла за покупками, но вернулась из бакалеи через двадцать минут с тяжелой сумкой. Кларенс помог ей выгрузить на кухне все покупки.
— Как Мэрилин? У вас все в порядке?
— Думаю, что да. Конечно. — Кларенс произнес это уверенно, чтобы стало ясно: все идет своим чередом и разговаривать не о чем.
— У нас тут случилось небольшое ЧП. Миссис Ферст, наша методист, отвезла одну девочку, Эдит Фрейер, десяти лет, в центр, где ребятишкам подбирают протезы конечностей и учат пользоваться ими. Видишь ли, иногда это помогает, им становится легче, когда они видят других таких же инвалидов, как они. Но когда наша девочка увидела столько искалеченных ребятишек, с ней сделалась истерика. Миссис Ферст ужасно испугалась. И извинялась перед матерью Эдит. По-моему, миссис Ферст находилась в худшем состоянии, чем ребенок. У Эдит истерика продолжалась несколько часов.
Кларенс в красках представил себе эту картину, и у него сжалось сердце.
— Господи, какой кошмар.
— Да. Но кто мог знать? Иногда стараешься придерживаться инструкции, иногда доверяешь инстинкту. Эдит не моя подопечная. Может, я разобралась бы лучше, но это еще неизвестно.
Нина готовила ленч.
Кукушка в часах над дверью кухни ожила: 12.30. Мэрилин не понравились бы эти часы.
Днем Кларенс почувствовал неодолимую сопливость, как будто принял снотворное. Мать предложила ему вздремнуть, так что он поднялся наверх, в свою комнату, намереваясь почитать, но через пять минут заснул. Он проспал три часа, умылся и спустился вниз. Отец только что вернулся домой:
— Привет, Клар! Чему мы обязаны такой честью?
— Мне надоел Нью-Йорк, — с улыбкой ответил Кларенс.
— Видишь, Ральф, — подхватила его мать, — мы не такие скучные, как Нью-Йорк.
— Если бы Нью-Йорк был таким уж интересным, я сам жил бы там, — ответил Ральф. — Здесь воздух не нектар, но дышится намного легче, чем в Нью-Йорке.
Обычный разговор. На обед было мясо, купленное у любимого мясника Мюллера, на Дитмар. Мать уверяла, что Кларенс никогда не ел такого высококачественного мяса в Нью-Йорке, даже в лучших ресторанах. Они оба решили, что он похудел. Как Мэрилин?
— Надеюсь, когда-нибудь ты доставишь нам удовольствие и познакомишь с ней, — сказал Ральф. — Ты не показывал нам даже фотографии. Неужели ни разу ее не запечатлел?
— Он же большей частью работает по ночам, а днем отсыпается, — вмешалась Нина.
— А если взять камеру со вспышкой?
В семь часов вечера в гостиной включили телевизор. Кларенс с отцом пили перед обедом пиво. Среди заключительных новостей прозвучало: «Сегодня в подъезде многоквартирного дома в Гринвич-Виллидж было найдено тело человека, опознанного как Кеннет Роважински, безработный, в прошлом строительный рабочий, пятидесяти одного года. Смерть наступила в результате ударов по голове. Преступник пока неизвестен». К концу сообщения комментатор понизил голос, как бы из искреннего уважения к покойному.
Ральф, не дослушав, о чем-то заговорил. У Кларенса пропал аппетит, что очень опечалило его мать. Ведь на десерт она приготовила лимонный пирог, который сын всегда так любил. Кларенс раздумывал, услышали ли новость Рейнолдсы. А Мэрилин? У нее был телевизор, но она редко включала его. Что она скажет, когда узнает, что Роважински убит на Бэрроу-стрит, вероятно, во вторник ночью? Кларенсу хотелось думать, что она обрадуется его поступку, даже станет восхищаться его мужеством. Но что, если он для нее станет просто еще одним психом с револьвером, еще одной жестокой свиньей?
В начале девятого, когда они пили кофе, зазвонил телефон. Ральф поднял трубку.
— Да. Да, он здесь. Подождите минуточку. Тебя, Клари. — Отец протянул ему трубку. — Никогда не оставляют тебя в покое, правда?
— Привет, Кларенс. Это Сантини. Послушай, ты знаешь, что поляк Равински мертв? Кто-то пристукнул его на Бэрроу-стрит. Тебе что-нибудь известно об этом? Есть какие-то мысли?
— Нет, я услышал только что в новостях.
— Что ж, отдел по убийствам хочет тебя видеть. Детектив Фенуччи. Я дам тебе его номер. Есть карандаш?
Кларенс записал имя, телефон коммутатора и добавочный номер.
— Мак сказал, что ты не спускал глаз с этого парня и, вероятно, знаешь, кто мог это сделать. Есть мысли?
— Нет, сэр. Никогда не видел его с кем-нибудь. Кроме его хозяина.
Сантини хмыкнул:
— Представляю, в какой ярости его хозяин, небось на стенку лезет. Да, как я понимаю, поляк не пользовался популярностью. Послушай, Кларенс, сейчас же отправляйся в отдел убийств. Они ждут тебя сегодня вечером.
Кларенс обернулся к родителям:
— Мне надо ехать в Нью-Йорк.
— Правда, Клари? — Мать тут же расстроилась.
— Ведь у тебя же сегодня нет ночного дежурства? — спросил отец.
Хорошо, что они беседовали, пока он разговаривал по телефону.
— Срочно. Ничего не поделаешь.
— У преступников, — пробормотал Ральф, — не бывает выходных.
Кларенс поднял трубку и позвонил Фенуччи. Он назвал себя. Фенуччи не было на месте, но он должен был появиться в течение часа. Может ли Кларенс прийти сейчас в пятый отдел полицейского управления?
Через несколько минут Кларенс шел к станции наземной дороги на бульваре Дитмар. Он отправился прямо в пятый отдел полицейского управления на Сто двадцать шестой улице Западного округа. Ему пришлось подождать минут десять, пока появится Фенуччи с двумя помощниками. Детектив Фенуччи, полный мужчина лет сорока, провел Кларенса в пустой кабинет, сел за стол и открыл блокнот.
— Как я понимаю, вы неоднократно видели этого человека, Роважински? — спросил Фенуччи, расспросив Кларенса про номер его участка, про звание, про длительность работы в полиции.
Кларенс объяснил, при каких обстоятельствах он видел поляка, и ему не пришлось входить в детали относительно собаки Рейнолдсов и выкупа, потому что Фенуччи уже была известна и эта история, и заключение Бельвью. Фенуччи знал также о том, что Роважински обвинил Кларенса во взятке в пятьсот долларов, и спросил Кларенса, правда ли это.
— Нет, сэр.
— Как я понимаю, он приставал к вашей подружке Мэрилин Кумз с Макдугал-стрит, — прочитал Фенуччи в блокноте.
— Да, сэр. Он написал ей анонимное письмо. Она отдала это письмо мне, для доклада. Мой капитан сказал, что отошлет его в Бельвью.
Интересно, Фенуччи уже разговаривал с Мэрилин? Возможно. Как глупо было не позвонить ей, не попытаться связаться с ней до прихода сюда!
— Что за человек Рейнолдс? Мы встретимся с ним сегодня вечером. Как я понимаю, у вас с ним дружеские отношения... Видели вы когда-нибудь, чтобы Роважински разговаривал с кем-то из соседей? Не относится ли он к числу тех, кто затевает драки с незнакомыми?
— Не исключено.
— Может оскорбить девушку, если она со спутником?
— Вполне возможно.
Фенуччи сделал несколько пометок.
«Что скажет Мэрилин?» — подумал Кларенс. Что он ушел из ее квартиры около 10.30 вечера во вторник? Или что он провел всю ночь с ней? Кларенс подумал, что Фенуччи не спрашивает, где он провел предыдущий вечер, и это странно.
— Тот подъезд, где его нашли, — продолжал Фенуччи, — это не его дом, и никто там не знает его. Он бежал от кого-то, или кто-то затащил его туда, чтобы избить. В доме живут две старые дамы, очень бедные, понимаете, на пособии, на третьем этаже живет старик управляющий. Второй этаж пустой, там нет никого, кроме крыс. Жильцы заявляют, что ничего не слышали. Дело в том, что двое из троих глухие. — Фенуччи засмеялся, видимо, чтобы взбодриться, так как выглядел очень усталым. — Насколько я понимаю, вы как-то раз навещали этого человека и вели себя с ним грубо. — Фенуччи заглянул в свои записи. — Всего несколько дней назад, по словам хозяина.
— Да. Он слонялся возле дома моей подружки на Макдугал-стрит. Я попросил его прекратить это.
— Вы видели его на Макдугал?
— Нет. Мисс Кумз...
— Вы ударили этого человека? Хозяин говорит, что было много шума.
— Много шума не было. Я толкнул его, и он упал. Я хотел напугать его. Подумал, что, если напугаю его один раз как следует, он перестанет приставать к девушке.
Фенуччи кивнул с видом удовлетворения:
— Но он не перестал.
— А по-моему, очень даже перестал. После этого моя подружка не жаловалась. — Но Кларенс вдруг вспомнил про вино, которое приносил поляк, и про письмо Мэрилин.
— С того раза вы его не видели?
— Нет, — ответил Кларенс.
— Где вы были вчера вечером?
— У меня было свидание с моей подружкой — Мэрилин Кумз.
— Где?
— В ее квартире на Макдугал-стрит.
— В какое время вы пришли туда?
— Около... около десяти. Она работала до десяти.
— Вы ходили ужинать?
Что она сказала? Кларенс решил рискнуть и ответил:
— Мы остались дома.
— Долго? Как долго вы оставались там?
— Я остался на ночь, — ответил Кларенс.
Он смотрел на Фенуччи, пытаясь уловить на его лице подозрение, но детектив оставался совершенно спокойным, и его пальцы медленно перевернули страницу блокнота. Он сделал какую-то пометку.
— Как вы добрались до дома девушки?
— Подземкой... Я сел в метро от площади Юнион. Доехал до Спринг-стрит.
— Когда вы вышли из своей квартиры?
— Наверное... вскоре после половины десятого.
— Вы видели... Роважински на улице, когда прибыли туда?
— Нет, сэр.
— В котором часу вы ушли из квартиры на следующее утро?
— Кажется, около половины восьмого или в восемь.
— Видели вы тогда Роважински?
— Нет, сэр.
— Что вы затем делали?
— Пошел домой.
— Роважински был убит прошлой ночью около полуночи, плюс-минус пара часов. В полночь вы были у своей подружки?
— Да, сэр.
— Хорошо. — Фенуччи торопливо собрал свои заметки, как будто ему срочно надо было куда-то ехать... возможно, к мистеру Рейнолдсу. Потом он сказал: — Сейчас мы отправимся к вам домой, если не возражаете, патрульный Духамель.
Они выехали на полицейской машине без опознавательных знаков, за рулем сидел человек в штатском. Шофер остался в машине, которую припарковали под знаком «стоянка запрещена».
Кларенс застелил свою кровать, не очень аккуратно, но она была убрана. Его револьвер в кобуре и ремень лежали на комоде, и это было первое, что заметил Фенуччи.
— Вы берете домой оружие?
— Иногда. Если не иду сразу на свидание.
— Прошлой ночью вы прихватили его с собой?
— Нет, сэр.
Фенуччи вытащил револьвер, и осмотрев его, проверил, на месте ли все патроны. Он внимательно обследовал револьвер при свете торшера.
— Этого парня могли пристукнуть револьвером. Или кирпичом. Чем-то довольно тяжелым. У него множество переломов. Мы заберем этот револьвер для проверки. Вы получите его позднее, завтра, если он чист. — Фенуччи улыбнулся. — Не побоитесь провести двадцать четыре часа без оружия, правда? У вас завтра выходной?
— Да, до завтрашнего вечера, — ответил Кларенс.
Фенуччи забрал с собой также ремень.
— Теперь... что было на вас прошлой ночью? Можно осмотреть ваш шкаф?
Кларенс открыл дверцу шкафа. Там висели три или четыре костюма, непарные пиджаки и брюки, пижама и пара рубашек на вешалке, ботинки в беспорядке валялись на полу. Темно-красные башмаки, которые он мыл, стояли сверху, слева, на других ботинках.
— Во что вы были одеты прошлой ночью?
Кларенс задумался.
— Эти брюки, — сказал он, указывая на те, которые были на нем, серые фланелевые брюки. — И этот свитер... кажется, поверх еще один свитер. — На нем был серый свитер с угловым вырезом.
Фенуччи, похоже, не заинтересовало, какой еще свитер он имел в виду. Он мельком взглянул на одежду, которая была на Кларенсе, потом повернулся к шкафу:
— Пальто?
— Плащ, — ответил Кларенс и прикоснулся к темно-зеленому плащу, висевшему в шкафу.
Фенуччи вытащил плащ, осмотрел его спереди и сзади, оглядел рукава.
— Башмаки?
— Вот эти ботинки. — Кларенс указал на коричневые мокасины, которые были на нем.
Фенуччи кивнул.
Ему неинтересно, подумал Кларенс. Фенуччи рассчитывает на револьвер. А может, он уже составил мнение, выслушав показания Мэрилин. Он явно не собирается отправлять вещи в лабораторию на обследование.
— Вы сказали, что Рейнолдс приятный человек, джентльмен. Воспитанный. — Фенуччи слегка улыбнулся. — Не мог он нанять кого-то, чтобы пристукнуть этого пария?
Кларенс покачал головой:
— Мне кажется, он не такой человек. Он говорил мне, что хочет забыть обо всем. Он любил собаку, а собака была мертва.
— Когда Рейнолдс говорил вам, что хотел бы все забыть?
Кларенс вспомнил разговор в понедельник в кабинете мистера Рейнолдса. Кларенс не хотел упоминать об этом визите, хотя мистер Рейнолдс, вероятно, расскажет о нем.
— Он сказал мне об этом, когда узнал, что собака мертва.
— Хорошо. Ладно, патрульный Духамель. На сегодня все. — Фенуччи направился к двери. — У вас выходной до какого времени?
— До восьми вечера в четверг, сэр.
— Я смогу застать вас здесь?
— Да.
— Не уезжайте из города... несколько дней. — Фенуччи ушел, прихватив револьвер с ремнем.
Кларенс перевел дыхание, прислушиваясь к шагам Фенуччи на лестнице. По крайней мере половина его вопросов задавалась со смыслом, подумал Кларенс. «Не мог ли Рейнолдс напять кого-то, чтобы пристукнуть этого пария?» Неужели Фенуччи ожидал, что Кларенс клюнет на такое? Собрал ли уже детектив все необходимые доказательства? А что с револьвером? Кларенс тщательно вымыл его. Но лабораторные исследования — вещь невероятная. Ответ будет либо «да», либо «нет». Сейчас это уже не в его власти. Кларенс не знал, поехал ли Фенуччи к Мэрилин или к мистеру Рейнолдсу, кроме того, детектив работал над этим делом наверняка не в одиночку. Кларенс поднял телефонную трубку и посмотрел на часы: без семнадцати одиннадцать.
Мэрилин ответила, к громадному облегчению Кларенса.
— Здравствуй, дорогая. Клар. Как ты?
— Паршиво. Как раз собиралась выйти.
— Ты одна?
— Да-а. — В голосе ее звучали нетерпеливые и нервозные нотки.
— Копы... из отдела по расследованию убийств только что говорили со мной. Они приходили к тебе?
— Да. Явились сюда в семь. Может, заходили и раньше, но меня весь день не было дома.
— Что ты им сказала?
— Я сказала им, — ответила Мэрилин все тем же напряженным тоном, — что ты провел здесь всю ночь.
Кларенс судорожно вздохнул:
— Я сказал то же самое. Слава богу. Спасибо.
— Не благодари меня, я сделала это ради своего удовольствия.
Он замолчал на несколько секунд. Она имела в виду удовольствие навредить копам, солгать им.
— Они еще придут?
— Не знаю. Возможно. Но я не собираюсь оставаться здесь. Устала от всего этого. Но...
— Но?.. Что, дорогая?
— Я думаю, это сделал ты, верно? — спросила она шепотом.
Он плотно прижал трубку к уху:
— Ты сказала правду.
— Мне надо идти, Клар. Я не останусь здесь на ночь.
— Ты боишься, что они придут к тебе ночью?
— Мне просто тошно здесь, противно видеть легавого в моей квартире! — Похоже, у нее начиналась истерика.
Он спросил ее, где она будет ночевать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
На правом манжете его белой рубашки было пятно двух дюймов длины. Он застирал рубашку в холодной воде, потер с минуту пятно щеткой для ногтей, и оно почти исчезло. Надо ли избавиться от рубашки? Если отдел по расследованию убийств допросит его сегодня, весьма вероятно, что они заглянут даже в мусор. Он потер манжет еще и решил отнести эту рубашку вместе с другими грязными рубашками и пижамой в прачечную на Второй авеню.
В десять часов утра в новостях не было ни слова о Роважински. Кто нашел его, без сознания или мертвым? Конечно, кто-то из жильцов дома, хотя странно, что никто не высунул носа, когда они подняли страшный шум в подъезде. Как долго он бил Роважински? Одну минуту? Две?
Нашли ли Роважински вчера ночью или сегодня утром... совсем недавно? Смог ли он подняться и дойти до своей квартиры на Мортон-стрит? Нет, подумал Кларенс, потому что тогда он немедленно завопил бы о том, что копа Думмеля надо отдать под суд. Роважински, должно быть, мертв. Кларенс почувствовал легкое недомогание. Открыл окно и стал бесцельно ходить по комнате, не в силах остановиться, потом принял душ, сварил кофе. Он хотел позвонить Мэрилин и не смог, как будто его парализовало и у него не было сил дотащиться до телефона. Да и нельзя звонить ей так рано. Он почувствовал, что ему хочется уйти из своей квартиры. Сегодня вечером не нужно идти на дежурство. Можно навестить родителей. Если ему будет там еще хуже, можно сказать, что он устал и хочет поспать дома. Или можно прогуляться в Асторию. Он набрал номер телефона родителей, и, к его удивлению, мать оказалась дома. Она была рада, что ему удастся выбраться к ним. Кларенс успокоил ее: конечно же у него есть ключ от дома, даже если ей придется выйти. Он придет до полудня.
Кларенсу не надо было с собой ничего брать. Он взял только книгу и пальто с брюками, чтобы отдать их в чистку, а также сверток белья — отнести в прачечную.
Матери не было дома, она, как и предупреждала, вышла за покупками, но вернулась из бакалеи через двадцать минут с тяжелой сумкой. Кларенс помог ей выгрузить на кухне все покупки.
— Как Мэрилин? У вас все в порядке?
— Думаю, что да. Конечно. — Кларенс произнес это уверенно, чтобы стало ясно: все идет своим чередом и разговаривать не о чем.
— У нас тут случилось небольшое ЧП. Миссис Ферст, наша методист, отвезла одну девочку, Эдит Фрейер, десяти лет, в центр, где ребятишкам подбирают протезы конечностей и учат пользоваться ими. Видишь ли, иногда это помогает, им становится легче, когда они видят других таких же инвалидов, как они. Но когда наша девочка увидела столько искалеченных ребятишек, с ней сделалась истерика. Миссис Ферст ужасно испугалась. И извинялась перед матерью Эдит. По-моему, миссис Ферст находилась в худшем состоянии, чем ребенок. У Эдит истерика продолжалась несколько часов.
Кларенс в красках представил себе эту картину, и у него сжалось сердце.
— Господи, какой кошмар.
— Да. Но кто мог знать? Иногда стараешься придерживаться инструкции, иногда доверяешь инстинкту. Эдит не моя подопечная. Может, я разобралась бы лучше, но это еще неизвестно.
Нина готовила ленч.
Кукушка в часах над дверью кухни ожила: 12.30. Мэрилин не понравились бы эти часы.
Днем Кларенс почувствовал неодолимую сопливость, как будто принял снотворное. Мать предложила ему вздремнуть, так что он поднялся наверх, в свою комнату, намереваясь почитать, но через пять минут заснул. Он проспал три часа, умылся и спустился вниз. Отец только что вернулся домой:
— Привет, Клар! Чему мы обязаны такой честью?
— Мне надоел Нью-Йорк, — с улыбкой ответил Кларенс.
— Видишь, Ральф, — подхватила его мать, — мы не такие скучные, как Нью-Йорк.
— Если бы Нью-Йорк был таким уж интересным, я сам жил бы там, — ответил Ральф. — Здесь воздух не нектар, но дышится намного легче, чем в Нью-Йорке.
Обычный разговор. На обед было мясо, купленное у любимого мясника Мюллера, на Дитмар. Мать уверяла, что Кларенс никогда не ел такого высококачественного мяса в Нью-Йорке, даже в лучших ресторанах. Они оба решили, что он похудел. Как Мэрилин?
— Надеюсь, когда-нибудь ты доставишь нам удовольствие и познакомишь с ней, — сказал Ральф. — Ты не показывал нам даже фотографии. Неужели ни разу ее не запечатлел?
— Он же большей частью работает по ночам, а днем отсыпается, — вмешалась Нина.
— А если взять камеру со вспышкой?
В семь часов вечера в гостиной включили телевизор. Кларенс с отцом пили перед обедом пиво. Среди заключительных новостей прозвучало: «Сегодня в подъезде многоквартирного дома в Гринвич-Виллидж было найдено тело человека, опознанного как Кеннет Роважински, безработный, в прошлом строительный рабочий, пятидесяти одного года. Смерть наступила в результате ударов по голове. Преступник пока неизвестен». К концу сообщения комментатор понизил голос, как бы из искреннего уважения к покойному.
Ральф, не дослушав, о чем-то заговорил. У Кларенса пропал аппетит, что очень опечалило его мать. Ведь на десерт она приготовила лимонный пирог, который сын всегда так любил. Кларенс раздумывал, услышали ли новость Рейнолдсы. А Мэрилин? У нее был телевизор, но она редко включала его. Что она скажет, когда узнает, что Роважински убит на Бэрроу-стрит, вероятно, во вторник ночью? Кларенсу хотелось думать, что она обрадуется его поступку, даже станет восхищаться его мужеством. Но что, если он для нее станет просто еще одним психом с револьвером, еще одной жестокой свиньей?
В начале девятого, когда они пили кофе, зазвонил телефон. Ральф поднял трубку.
— Да. Да, он здесь. Подождите минуточку. Тебя, Клари. — Отец протянул ему трубку. — Никогда не оставляют тебя в покое, правда?
— Привет, Кларенс. Это Сантини. Послушай, ты знаешь, что поляк Равински мертв? Кто-то пристукнул его на Бэрроу-стрит. Тебе что-нибудь известно об этом? Есть какие-то мысли?
— Нет, я услышал только что в новостях.
— Что ж, отдел по убийствам хочет тебя видеть. Детектив Фенуччи. Я дам тебе его номер. Есть карандаш?
Кларенс записал имя, телефон коммутатора и добавочный номер.
— Мак сказал, что ты не спускал глаз с этого парня и, вероятно, знаешь, кто мог это сделать. Есть мысли?
— Нет, сэр. Никогда не видел его с кем-нибудь. Кроме его хозяина.
Сантини хмыкнул:
— Представляю, в какой ярости его хозяин, небось на стенку лезет. Да, как я понимаю, поляк не пользовался популярностью. Послушай, Кларенс, сейчас же отправляйся в отдел убийств. Они ждут тебя сегодня вечером.
Кларенс обернулся к родителям:
— Мне надо ехать в Нью-Йорк.
— Правда, Клари? — Мать тут же расстроилась.
— Ведь у тебя же сегодня нет ночного дежурства? — спросил отец.
Хорошо, что они беседовали, пока он разговаривал по телефону.
— Срочно. Ничего не поделаешь.
— У преступников, — пробормотал Ральф, — не бывает выходных.
Кларенс поднял трубку и позвонил Фенуччи. Он назвал себя. Фенуччи не было на месте, но он должен был появиться в течение часа. Может ли Кларенс прийти сейчас в пятый отдел полицейского управления?
Через несколько минут Кларенс шел к станции наземной дороги на бульваре Дитмар. Он отправился прямо в пятый отдел полицейского управления на Сто двадцать шестой улице Западного округа. Ему пришлось подождать минут десять, пока появится Фенуччи с двумя помощниками. Детектив Фенуччи, полный мужчина лет сорока, провел Кларенса в пустой кабинет, сел за стол и открыл блокнот.
— Как я понимаю, вы неоднократно видели этого человека, Роважински? — спросил Фенуччи, расспросив Кларенса про номер его участка, про звание, про длительность работы в полиции.
Кларенс объяснил, при каких обстоятельствах он видел поляка, и ему не пришлось входить в детали относительно собаки Рейнолдсов и выкупа, потому что Фенуччи уже была известна и эта история, и заключение Бельвью. Фенуччи знал также о том, что Роважински обвинил Кларенса во взятке в пятьсот долларов, и спросил Кларенса, правда ли это.
— Нет, сэр.
— Как я понимаю, он приставал к вашей подружке Мэрилин Кумз с Макдугал-стрит, — прочитал Фенуччи в блокноте.
— Да, сэр. Он написал ей анонимное письмо. Она отдала это письмо мне, для доклада. Мой капитан сказал, что отошлет его в Бельвью.
Интересно, Фенуччи уже разговаривал с Мэрилин? Возможно. Как глупо было не позвонить ей, не попытаться связаться с ней до прихода сюда!
— Что за человек Рейнолдс? Мы встретимся с ним сегодня вечером. Как я понимаю, у вас с ним дружеские отношения... Видели вы когда-нибудь, чтобы Роважински разговаривал с кем-то из соседей? Не относится ли он к числу тех, кто затевает драки с незнакомыми?
— Не исключено.
— Может оскорбить девушку, если она со спутником?
— Вполне возможно.
Фенуччи сделал несколько пометок.
«Что скажет Мэрилин?» — подумал Кларенс. Что он ушел из ее квартиры около 10.30 вечера во вторник? Или что он провел всю ночь с ней? Кларенс подумал, что Фенуччи не спрашивает, где он провел предыдущий вечер, и это странно.
— Тот подъезд, где его нашли, — продолжал Фенуччи, — это не его дом, и никто там не знает его. Он бежал от кого-то, или кто-то затащил его туда, чтобы избить. В доме живут две старые дамы, очень бедные, понимаете, на пособии, на третьем этаже живет старик управляющий. Второй этаж пустой, там нет никого, кроме крыс. Жильцы заявляют, что ничего не слышали. Дело в том, что двое из троих глухие. — Фенуччи засмеялся, видимо, чтобы взбодриться, так как выглядел очень усталым. — Насколько я понимаю, вы как-то раз навещали этого человека и вели себя с ним грубо. — Фенуччи заглянул в свои записи. — Всего несколько дней назад, по словам хозяина.
— Да. Он слонялся возле дома моей подружки на Макдугал-стрит. Я попросил его прекратить это.
— Вы видели его на Макдугал?
— Нет. Мисс Кумз...
— Вы ударили этого человека? Хозяин говорит, что было много шума.
— Много шума не было. Я толкнул его, и он упал. Я хотел напугать его. Подумал, что, если напугаю его один раз как следует, он перестанет приставать к девушке.
Фенуччи кивнул с видом удовлетворения:
— Но он не перестал.
— А по-моему, очень даже перестал. После этого моя подружка не жаловалась. — Но Кларенс вдруг вспомнил про вино, которое приносил поляк, и про письмо Мэрилин.
— С того раза вы его не видели?
— Нет, — ответил Кларенс.
— Где вы были вчера вечером?
— У меня было свидание с моей подружкой — Мэрилин Кумз.
— Где?
— В ее квартире на Макдугал-стрит.
— В какое время вы пришли туда?
— Около... около десяти. Она работала до десяти.
— Вы ходили ужинать?
Что она сказала? Кларенс решил рискнуть и ответил:
— Мы остались дома.
— Долго? Как долго вы оставались там?
— Я остался на ночь, — ответил Кларенс.
Он смотрел на Фенуччи, пытаясь уловить на его лице подозрение, но детектив оставался совершенно спокойным, и его пальцы медленно перевернули страницу блокнота. Он сделал какую-то пометку.
— Как вы добрались до дома девушки?
— Подземкой... Я сел в метро от площади Юнион. Доехал до Спринг-стрит.
— Когда вы вышли из своей квартиры?
— Наверное... вскоре после половины десятого.
— Вы видели... Роважински на улице, когда прибыли туда?
— Нет, сэр.
— В котором часу вы ушли из квартиры на следующее утро?
— Кажется, около половины восьмого или в восемь.
— Видели вы тогда Роважински?
— Нет, сэр.
— Что вы затем делали?
— Пошел домой.
— Роважински был убит прошлой ночью около полуночи, плюс-минус пара часов. В полночь вы были у своей подружки?
— Да, сэр.
— Хорошо. — Фенуччи торопливо собрал свои заметки, как будто ему срочно надо было куда-то ехать... возможно, к мистеру Рейнолдсу. Потом он сказал: — Сейчас мы отправимся к вам домой, если не возражаете, патрульный Духамель.
Они выехали на полицейской машине без опознавательных знаков, за рулем сидел человек в штатском. Шофер остался в машине, которую припарковали под знаком «стоянка запрещена».
Кларенс застелил свою кровать, не очень аккуратно, но она была убрана. Его револьвер в кобуре и ремень лежали на комоде, и это было первое, что заметил Фенуччи.
— Вы берете домой оружие?
— Иногда. Если не иду сразу на свидание.
— Прошлой ночью вы прихватили его с собой?
— Нет, сэр.
Фенуччи вытащил револьвер, и осмотрев его, проверил, на месте ли все патроны. Он внимательно обследовал револьвер при свете торшера.
— Этого парня могли пристукнуть револьвером. Или кирпичом. Чем-то довольно тяжелым. У него множество переломов. Мы заберем этот револьвер для проверки. Вы получите его позднее, завтра, если он чист. — Фенуччи улыбнулся. — Не побоитесь провести двадцать четыре часа без оружия, правда? У вас завтра выходной?
— Да, до завтрашнего вечера, — ответил Кларенс.
Фенуччи забрал с собой также ремень.
— Теперь... что было на вас прошлой ночью? Можно осмотреть ваш шкаф?
Кларенс открыл дверцу шкафа. Там висели три или четыре костюма, непарные пиджаки и брюки, пижама и пара рубашек на вешалке, ботинки в беспорядке валялись на полу. Темно-красные башмаки, которые он мыл, стояли сверху, слева, на других ботинках.
— Во что вы были одеты прошлой ночью?
Кларенс задумался.
— Эти брюки, — сказал он, указывая на те, которые были на нем, серые фланелевые брюки. — И этот свитер... кажется, поверх еще один свитер. — На нем был серый свитер с угловым вырезом.
Фенуччи, похоже, не заинтересовало, какой еще свитер он имел в виду. Он мельком взглянул на одежду, которая была на Кларенсе, потом повернулся к шкафу:
— Пальто?
— Плащ, — ответил Кларенс и прикоснулся к темно-зеленому плащу, висевшему в шкафу.
Фенуччи вытащил плащ, осмотрел его спереди и сзади, оглядел рукава.
— Башмаки?
— Вот эти ботинки. — Кларенс указал на коричневые мокасины, которые были на нем.
Фенуччи кивнул.
Ему неинтересно, подумал Кларенс. Фенуччи рассчитывает на револьвер. А может, он уже составил мнение, выслушав показания Мэрилин. Он явно не собирается отправлять вещи в лабораторию на обследование.
— Вы сказали, что Рейнолдс приятный человек, джентльмен. Воспитанный. — Фенуччи слегка улыбнулся. — Не мог он нанять кого-то, чтобы пристукнуть этого пария?
Кларенс покачал головой:
— Мне кажется, он не такой человек. Он говорил мне, что хочет забыть обо всем. Он любил собаку, а собака была мертва.
— Когда Рейнолдс говорил вам, что хотел бы все забыть?
Кларенс вспомнил разговор в понедельник в кабинете мистера Рейнолдса. Кларенс не хотел упоминать об этом визите, хотя мистер Рейнолдс, вероятно, расскажет о нем.
— Он сказал мне об этом, когда узнал, что собака мертва.
— Хорошо. Ладно, патрульный Духамель. На сегодня все. — Фенуччи направился к двери. — У вас выходной до какого времени?
— До восьми вечера в четверг, сэр.
— Я смогу застать вас здесь?
— Да.
— Не уезжайте из города... несколько дней. — Фенуччи ушел, прихватив револьвер с ремнем.
Кларенс перевел дыхание, прислушиваясь к шагам Фенуччи на лестнице. По крайней мере половина его вопросов задавалась со смыслом, подумал Кларенс. «Не мог ли Рейнолдс напять кого-то, чтобы пристукнуть этого пария?» Неужели Фенуччи ожидал, что Кларенс клюнет на такое? Собрал ли уже детектив все необходимые доказательства? А что с револьвером? Кларенс тщательно вымыл его. Но лабораторные исследования — вещь невероятная. Ответ будет либо «да», либо «нет». Сейчас это уже не в его власти. Кларенс не знал, поехал ли Фенуччи к Мэрилин или к мистеру Рейнолдсу, кроме того, детектив работал над этим делом наверняка не в одиночку. Кларенс поднял телефонную трубку и посмотрел на часы: без семнадцати одиннадцать.
Мэрилин ответила, к громадному облегчению Кларенса.
— Здравствуй, дорогая. Клар. Как ты?
— Паршиво. Как раз собиралась выйти.
— Ты одна?
— Да-а. — В голосе ее звучали нетерпеливые и нервозные нотки.
— Копы... из отдела по расследованию убийств только что говорили со мной. Они приходили к тебе?
— Да. Явились сюда в семь. Может, заходили и раньше, но меня весь день не было дома.
— Что ты им сказала?
— Я сказала им, — ответила Мэрилин все тем же напряженным тоном, — что ты провел здесь всю ночь.
Кларенс судорожно вздохнул:
— Я сказал то же самое. Слава богу. Спасибо.
— Не благодари меня, я сделала это ради своего удовольствия.
Он замолчал на несколько секунд. Она имела в виду удовольствие навредить копам, солгать им.
— Они еще придут?
— Не знаю. Возможно. Но я не собираюсь оставаться здесь. Устала от всего этого. Но...
— Но?.. Что, дорогая?
— Я думаю, это сделал ты, верно? — спросила она шепотом.
Он плотно прижал трубку к уху:
— Ты сказала правду.
— Мне надо идти, Клар. Я не останусь здесь на ночь.
— Ты боишься, что они придут к тебе ночью?
— Мне просто тошно здесь, противно видеть легавого в моей квартире! — Похоже, у нее начиналась истерика.
Он спросил ее, где она будет ночевать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29