А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

— Он покачал головой.
— Я не то имел в виду, Эми. Я хотел сказать…
— Что?
— Не бери в голову. Важно то, как ты переживала… взвалила всю вину на себя… Ты была совсем молоденькой и, возможно, физически не подготовленной к материнству.
Эмили печально улыбнулась: Тони повторяет диагноз, поставленный в больнице. Она не послушалась врача — тогда его непонятные слова казались раскатами грома, а его лицо и фигура плавали в густом, неощутимом тумане. Однако врачу не было резона лгать, он не завысил и не умалил меру ее ответственности, а просто выполнил свой долг.
От этого поздно пришедшего понимания скорбь не уменьшается… Зато наконец-то нашлось противоядие от адской смеси злобы, горечи и безнадежности, издавна отравлявшей душу Эмили, и воспоминания в истерзанной памяти сделались мягче и светлее.
Вызвано ли это тем, что раньше проявление ее чувств натыкалось на неодушевленные предметы, а сейчас свидетелем стал живой человек? Не потому ли воспоминания о ребенке терзали ее, что она держала их взаперти? А проговорив вслух, признала их право на существование?..
Тони не ослаблял объятий. Эмили попробовала отодвинуться, но теплое кольцо его рук только плотнее сомкнулось у нее за спиной.
И она отказалась от сопротивления, прильнула щекой к груди Тони. Как хорошо быть рядом с ним, опираться на его сильные руки, впитывать исходящее от его тела тепло, ощущать неистовое биение его сердца… Эмили показалось, что самый прекрасный сон снится ей наяву. Она всегда мечтала: кто-нибудь обнимет ее вот так, и выслушает… и успокоит… и будет любить…
Но ведь Тони не любит ее. Он испытывает к ней сострадание, в какой-то степени считает себя виноватым, но о любви и речи быть не может.
И она больше не девочка, не подросток, она женщина, и оставила позади свое прошлое, признала, что возврата не будет, изменить что-либо нереально и что ее восприятие прошлого было окрашено эмоциями, которые безраздельно властвовали над ней в течение многих лет.
А доказательство тому — ее отношения с Тони. Она была уверена в его презрении и осуждении, а он, оказывается, и не помышлял об этом. Вероятно, и ее строгость к себе чрезмерна. Она никогда не забудет своего ребенка, не перестанет сожалеть о его гибели, но сейчас боль утраты немного утихла, оттого что есть с кем ее разделить.
На протяжении многих лет Тони был для Эмили олицетворением всех ее бед и несчастий. Но поистине непростительная ошибка — та, которую она совершает сейчас, признавая, что только в его объятиях чувствует себя спокойной… и почти счастливой.
Он искренне жалеет ее, и, кажется, его влечет к ней. И, если честно, она тешит себя надеждой, что в сложившихся обстоятельствах взаимная симпатия с легкостью перерастет в нечто более глубокое.
Шестое чувство нашептывает ей, что нет ничего проще в данный момент, чем соблазнить Тони, воспользовавшись его состраданием. Все, что от нее требуется — запрокинуть лицо, посмотреть ему в глаза, подставить губы.
Эмили ощущала, как содрогается все ее тело от сильнейшего неутоленного желания, разгорающегося с каждым вдохом, как страстно она жаждет заняться любовью — сейчас же, немедленно!
Чтобы тем самым поставить печать на прошлом и распрощаться с ним навсегда? Или чтобы убедиться, что она имеет хоть какую-то власть над любимым мужчиной и получить от него единственно доступную малость?
Добиться близости с Тони не составит особого труда — это Эмили знает наверняка. Физическое влечение без любви… чаще всего так оно и бывает, с горечью подумала Эмили. И в то же время она по-женски гордилась тем, что возбуждает его.
Однако позволить этой страсти прорваться наружу и воплотиться в реальности — значит погубить себя. Это как бомба замедленного действия. Эмили понимала, что не сможет удовольствоваться взрывоопасным сочетанием: сочувствие и вожделение — с его стороны, и влюбленность, помноженная на настоящую привязанность, — с ее.
Если уж суждено интимным отношениям когда-либо возникнуть в ее жизни, пускай они будут полноценными. Кроме того, не хочется начинать любовь с обмана. Нельзя поощрять Тони, сознавая, какие разные у них источники желания.
Эмили подавила вздох, и Тони почувствовал, как настойчиво она отстраняется от него. На этот раз Эмили решительно уперлась локтями ему в грудь, требуя отпустить ее, и он вынужден был подчиниться.
— Прости, — еле различимо вымолвила она.
— Не извиняйся, Эми. Это я должен просить прощения.
Он разнял руки, заложил их за спину. Эмили хотела сделать шаг назад, развернуться н уйти, но вдруг услышала, как Тони произнес ее имя.
— Да? — Она вскинула на него васильковые глаза: он смотрел на нее, на ее губы именно так, как она только что об этом грезила.
Эмили поспешно отвела взгляд, опасаясь, что уступит растущей в ней потребности броситься ему на шею и прошептать… прокричать, как безумно она любит и хочет его.
— Мне… мне пора…
Тони проводил ее до автомобиля и смотрел ей вслед, пока “бентли” не скрылся за поворотом…
9
Когда Эмили отперла входную дверь и вошла в дом, зазвонил телефон. Она бросила сумочку и “дипломат” у порога, схватила трубку.
— Алло!
Эмили разочарованно опустилась на стул, услышав голос Нэнси.
— У меня замечательная идея! — возбужденно затараторила сестра. — Почему бы не отметить помолвку в нашем саду? И дом у нас просторный, всем места хватит… А еще мы можем устроить банкет.
Торжество по случаю помолвки… Эмили растерянно слушала восторженные излияния Нэнси, и у нее не хватало духу спустить сестру с небес на землю, разрушить с упоением возводимые ею воздушные замки, ведь Нэнси искренне радуется и полна энтузиазма.
— Звучит потрясающе, — неуверенно пробормотала Эмили. — Но вдруг у Тони другие планы?
В конце концов пришлось пообещать в ближайшее время обсудить с “женихом” возможные варианты. Эмили отдавала себе отчет, что будет по меньшей мере трусостью перекладывать ответственность на Тони, чтобы он убедил Нэнси отказаться от наполеоновских замыслов. Впрочем, он, по-видимому, уже приобрел навыки общения с будущей “родственницей” — Нэнси уважает Тони s прислушивается к его суждениям, в то время как Эмили для нее по-прежнему неразумное дитя.
Празднование помолвки… Эмили тоскливо размышляла, как все могло бы быть чудесно, если бы она и Тони в самом деле собирались пожениться… Если бы он любил ее хотя бы вполовину так сильно, как она любит его!
Все, баста! Эмили смахнула набежавшие слезы. У нее и так хлопот предостаточно, например, работа. В офис возвращаться поздно, но она прихватила с собой кипу документов, можно разобрать их дома.
Она разложила бумаги в гостиной на кушетке и сама устроилась тут же, поджав под себя ноги и вооружившись ручкой.
В девять часов Эмили позволила себе передохнуть и приготовила легкий ужин. А после, перемыв посуду, вернулась в гостиную и включила свет: в комнате уже смеркалось.
С улицы донесся шум подъезжающего автомобиля; Эмили выглянула в окно и увидела “ягуар” Тони.
Неужели Нэнси все-таки позвонила ему насчет этой дурацкой вечеринки?
Эмили, вытянув голову, смотрела, как он выходит из машины, открывает калитку, идет по мощеной дорожке к дому. Она вздрогнула, когда раздался звонок, хотя и ожидала его.
Эмили открыла дверь, отступила в коридор, пропуская гостя. Оба заговорили одновременно:
— Нэнси сказала тебе?..
— Эмили, я хотел…
И разом смолкли.
— Сначала ты, — предложил Тони.
Он тепло улыбнулся, и Эмили почувствовала: такая улыбка предназначена ей одной. Это ощущение было для нее новым, непривычным, опасно обольстительным, и она невольно так же ласково улыбнулась в ответ.
Эмили вкратце пересказала разговор с Нэнси и в заключение состроила забавную гримаску:
— Надеюсь, ты простишь меня, но я сказала, что все решения принимаешь ты.
— Долли тоже проходу мне не давала, приставая с расспросами и настаивая, чтобы я назвал точную дату свадьбы. И я ответил ей, что выбор за тобой.
Эмили рассмеялась.
— Но я приехал не за этим…
Она жестом пригласила его в гостиную.
— Я беспокоился за тебя после всего, что случилось днем… ты здесь совсем одна. — Он отвел глаза, как бы стыдясь своей слабости: такое впечатление, что он гоняется за I ней, словно встревоженная наседка.
Эмили посмотрела на него удивленно и признательно. Подобной чуткости и заботливости она не предполагала до сих пор ни в одном мужчине. Неужели можно так ошибаться в человеке?
Она судила о Тони, совсем его не зная, а теперь любит так же пронзительно, как раньше ненавидела. Он вдруг повернулся к ней новой, неведомой гранью, наверное, потому и сменили столь неуловимо друг друга два противоположных чувства.
Горячие слезы навернулись ей на глаза, и в страхе, как бы он не догадался, что она сейчас испытывает, Эмили начала суетливо складывать в папку документы.
— Что ж, спасибо тебе за заботу… — Слова благодарности прозвучали как-то чопорно, фальшиво. Но у нее не хватило смелости выразить то, что она думает на самом деле.
— Эмили… Поверь, мне очень жаль, что ты потеряла своего ребенка, я понимаю, как тяжело тебе было… Прости, если мои слова покажутся тебе бестактными, но я хочу, чтобы ты знала: когда тебе понадобится помощь, не стесняйся обращаться ко мне…
И как-то так вышло, что она обернулась, сделала шаг в его сторону, и в то же мгновение Тони шагнул ей навстречу.
— О Боже, Эмили…
Его глухой, охрипший голос проник ей в самую душу. Она подняла на Тони глаза и тут же осознала, что совершила оплошность.
Он безумно хочет ее. Это написано у него на лице, отражается в расширенных бездонных зрачках, в том, как его взгляд скользнул к ее губам.
Она могла его остановить — отойти, отвернуться, сделать какое-нибудь банальное, ничего не значащее замечание, лишь бы разрядить повисшую в воздухе напряженную тишину. Но ни то, ни другое, ни третье не пришло ей в голову. Наоборот, Эмили ответила на призыв, словно бы нарочно задержала взгляд на губах Тони. Она чувствовала, как ее щеки заливает румянец, но даже не думала прятать лицо.
Сделала ли она встречное движение, или Тони, или они оба, но в следующий момент их тела переплелись, губы соединились, как разрозненные частицы мозаики.
Поцелуй был нежным и одновременно страстным. У Эмили закружилась голова, она произнесла имя Тони под усиливающимся, требовательным натиском его губ. Несмотря на горячее, нетерпеливое желание, он не торопился, действовал с разжигающей медлительностью, прикасаясь к ней Бережно, как к хрупкой фарфоровой статуэтке.
Эмили все теснее прижималась к нему, чувствуя жар его тела и упругую силу бедер. Его ладони опустились ниже ее спины, ласково и вместе с тем настойчиво притягивая ее. Язык Тони нежно касался ее язычка, щекотал ее небо, и Эмили вздрагивала в ответ. Ее внутреннее напряжение ослабло. Все защитные рефлексы рушились, точно карточные домики.
Он стал покрывать поцелуями ее подбородок, шею, наслаждаясь благоухающей бархатистой кожей, а Эмили обхватила руками его голову, прижимаясь губами к его густым, пышным волосам, вдыхая их пьянящий мужской запах.
Откровенное желание, исходившее от него, жар его тела наполняли ее кровь лихорадочным огнем. Вся дрожа, едва не теряя рассудок, она приникла к нему, ноги больше не держали ее. Чувствуя взаимность, Тони припал к ней в поцелуе, лаская сквозь тонкую ткань кофточки грудь Эмили и напряженные соски, все сильнее распухавшие по мере того, как, расстегивая пуговицы, его пальцы гладили нежный атлас ее кожи.
Внезапно ослабив объятия, он посмотрел на ее прикрытые веки.
— Открой глаза, милая, — хрипло сказал он, обдавая ее своим горячим дыханием и поочередно целуя уголки ее глаз. — Я хочу, чтобы ты видела, кто занимается с тобой любовью.
Она безропотно подчинилась властному приказанию, подняла затуманенный взор. Ей было уже все равно, сможет ли она потом жить спокойно или нет. Но, если продолжать сдерживать в себе жгучее желание, с замыслом восстановить мир в душе придется навсегда распрощаться. Другого шанса — Эмили знала это наверняка — уже не представится. Сердце ее трепыхалось, как пойманная птица, и она чувствовала, что ей необходимо как воздух познать радость любви с настоящим мужчиной, который сумеет доставить ей удовольствие и приоткроет завесу самого заветного таинства.
Мощная волна страсти захлестнула Тони при виде ее зардевшихся щек и помутненного взгляда. В слепой, неодолимой тяге он провел руками по спине Эмили, склонился, дотронулся жадным ртом до ее груди, начал медленно и дразняще водить языком вокруг то одного, то другого розово-коричневого соска. Эмили прогнулась ему навстречу, как человек, измученный жаждой и умоляющий дать ему воды. Впервые пробудившееся женское чутье подсказывало Эмили, что в своем воображении Тони обладал ею, должно быть, тысячу раз.
Беззвучный всхлип потряс ее тело. Эмили содрогнулась, не в силах дышать. Беспомощная, обезоруженная, она кусала губы, пытаясь сдержать стон.
Ей хотелось, чтобы он целовал каждый дюйм, каждую клеточку ее тела. Она смутно понимала, что произнесла это вслух, потому что Тони заговорил неровным, срывающимся голосом:
— Я тоже хочу тебя, Эми… И сейчас ты увидишь, как сильно.
Он развязал галстук, скинул рубашку. В одежде он казался обманчиво стройным, а теперь Эмили замерла, глядя, как бугрятся мышцы на его широких, мощных плечах и руках. Тони начал раздевать ее, снял с нее кофточку, пальцы его потянулись к молнии на юбке.
— Не здесь, — выдохнула Эмили, указывая глазами на полураскрытую дверь.
Она не знала, как выразить, как объяснить ему, что она чувствует, чего жаждет всем своим существом, но в одном была уверена: то, что должно произойти между ними, никогда больше не повторится. Но все же она хотела, чтобы это произошло в ее спальне, на ее постели, хотела лишь насладиться полнотой каждого мгновения — сейчас, немедленно. Неважно, что будет потом: у нее останется память о Тони, воспоминания о ночи, когда она была желанна и сама сгорала от желания.
Он посмотрел на нее серьезно и проницательно и вмиг понял все, что не решались вымолвить ее нежные губы.
— Да, не здесь, — согласился Тони и протянул руку.
Без малейших колебаний Эмили вложила свои пальчики в его сильную ладонь. Она пошла впереди, показывая дорогу к спальне, но на лестнице Тони подхватил ее на руки и крепко прижал к своей груди. Они поднялись наверх молча, и Тони легонько толкнул ногой дверь.
Оторвавшись от земли, Эмили парила в чувственном забытьи, ощущая превосходство мужчины и свою покорность. Она осмелилась взглянуть на Тони: суровые губы поджаты, а глаза сверкают такой голодной страстью, что внутри Эмили побежала конвульсивная дрожь.
— Достаточно одного твоего слова, и я уйду, — тихо сказал Тони. — Я не собираюсь тебя насиловать.
Больше всего на свете он боялся отпугнуть Эмили, хоть чем-то обидеть. Желание обладать ею было неукротимым и диким, однако стоило ей ответить “нет”, и он действительно ушел бы в ту же минуту. Но она только обхватила его руками за шею так, словно никогда не выпустит, ее мерцающие глаза приблизились к нему вплотную и… Тони увидел, что доводы здравого смысла уже не властны над ее сознанием, что нерастраченное безрассудство побороло вечную осторожность и Эмили, точно так же, как и он, оказалась в плену испепеляющей страсти.
Эмили задыхалась, ловя губами воздух, и миллионы электрических разрядов пронзали ее тело.
— Я хочу увидеть тебя всего, — выговорила она со стыдливой откровенностью.
Тони опустил свою ношу на кровать, а сам выпрямился и стал расстегивать ремень брюк. Во рту у Эмили пересохло; замерев от восхищения, она завороженно наблюдала, как он предстает перед ней во всем великолепии мужской красоты, как симметрично напряглись мышцы его стройных ног и узких бедер. Черты его лица обозначились резче, на лбу выступили капли пота.
Обнаженный, Тони лег рядом с Эмили, прижался губами к ее губам, его рука скользнула ей за спину. Она запрокинула голову, подставляя шею поцелуям, и от прикосновений губ Тони трепетала и таяла как воск, расплавленный жаром свечи. Руки Эмили начали блуждать от висков к затылку, ероша его волосы, а пальцы Тони подбирались все ближе к последней преграде, отделявшей ее нежную женственную плоть от его возбужденного мужского естества. Тело Эмили задвигалось медленно и волнообразно, словно подталкивая, умоляя.
Тони заглянул в ее охваченное экстазом лицо.
— Скажи мне, как тебе нравится, Эми. Я смогу дать тебе все, что ты хочешь.
Его пальцы наконец коснулись самой интимной части ее тела, которую стали ласкать так искусно, что Эмили вскрикнула от невыразимого блаженства.
Я хочу тебя, ты мне нужен! Я так тебя люблю! Эти признания раздирали ее грудь, рвались наружу, но Эмили не могла говорить и только приглушенно постанывала.
Тони целовал ее плоский живот и округлые бедра, крохотное углубление пупка, продлевая мучительное наслаждение, пока Эмили не выгнула спину, простонав его имя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13