Инстинкт подсказывал, что ей, Кэсси, фирма еще понадобится: спустя шесть месяцев Джоэл оформит развод, и ей придется искать утешения в работе. Сколько бы Кэсси не пыталась отрицать очевидное, Джоэл много, очень много для нее значит.
Задремать удалось нескоро, сон приходил урывками. Девушка то и дело просыпалась и гадала, где она; затем вспоминала — и снова погружалась в дремотное забытье.
— Кэсси?
Знакомый мужской голос, холодный и властный, разорвал тишину. Кэсси неохотно открыла глаза и заморгала: яркий солнечный свет затопил комнату. Она лежала на животе, зарывшись лицом в подушку. Голос раздавался сзади; она машинально перекатилась на бок, сбросив одеяла. Из открытого окна повеяло свежим воздухом, и в то же мгновение девушка вспомнила о том, что не одета. Но поздно: Джоэл уже разглядывал ее обнаженные плечи и грудь.
Радуясь, что не видит выражения его лица, Кэсси потянула одеяло на себя, и отпрянула, словно обжегшись, когда пальцы его на мгновение коснулись ее груди.
— Сама стыдливость, — негромко протянул Джоэл, наблюдая, как на щеках девушки медленно проступает румянец. Гость бесцеремонно завладел одеялом и выпускать добычу не собирался.
— И кто бы мог подумать, что под одеждой столь бесформенной скрывается фигурка столь женственная?
Кэсси не находила в себе сил поднять взгляда: насмешка жгла огнем. Похоже, Джоэлу нравится причинять ей боль. Она-то знает, что за жалкое впечатление производит на того, кто привык к роскошным, томным блондинкам!
— Не надо… — невольно взмолилась Кэсси; в голосе прозвучали боль и стыд. Брови Джоэла вопросительно взлетели вверх: ах, почему она не видит выражения его лица? Девушка отчаянно стыдилась собственной наготы.
— Чего не надо? — тихо переспросил он, не сводя с жены глаз. — Не надо говорить, что ты изумительно сложена?
Девушка застонала в знак протеста, но Джоэл повел себя крайне странно. Вместо того, чтобы рассмеяться над дурнушкой, он мрачно процедил сквозь зубы:
— В чем дело, Кэсси? Мне не дозволено восхищаться собственной женой? Это — привилегия Уильямса, да?
Кэсси напряженно свела брови, пытаясь вникнуть в смысл его слов.
— Тебе нечего ответить?
Пальцы, что еще недавно легко касались ее груди, крепче вцепились в край одеяла и сдернули его до талии, не успела Кэсси воспротивиться. Девушка инстинктивно оттолкнула дерзкую руку и попыталась снова натянуть одеяло на самый нос.
— Прекрати! — коротко приказал Джоэл. — Ты — моя жена. Неужто я не имею права на тебя полюбоваться?
Джоэл бесцеремонно уселся на край кровати; матрас прогнулся под его тяжестью. Властные пальцы легли на ее талию, придерживая одеяло. Он придвинулся настолько близко, что Кэсси отчетливо различала черты лица. Глаза потемнели, приобрели непривычно-глубокий, чернильно-синий оттенок; резче обозначились скулы, а губы, как ни странно, изогнулись в чувственной, ласковой улыбке.
— Пожалуйста, оставь меня и уходи, — взмолилась Кэсси, пытаясь унять нервную дрожь.
— Так сразу? Сперва я поцелую счастливую новобрачную.
— Нет! — в ужасе выпалила Кэсси.
— Почему нет? — небрежно осведомился Джоэл. — Вчера вечером тебе не терпелось сравнить меня с Питером Уильямсом!
Он нагнулся ближе, и дыхание у Кэсси перехватило. Она знала: мужу вовсе не хочется ее целовать, вкрадчивая улыбка — это не более, чем маска, скрывающая жгучий гнев. Затаенная обида дает о себе знать, ищет выхода во взрыве ярости, и ярость эта почему-то обращена на нее, Кэсси. Слезы жгли бедняжке глаза. За что Джоэл ее так мучает? Неужели и впрямь так сильно ненавидит?
Девушка отрешенно следила за тем, как ладони его скользнули выше, неспешно легли на округлую грудь, большие пальцы принялись поглаживать нежные соски. Прикосновения эти были легкими и нежными, но Кэсси по-прежнему дрожала всем телом, — все сильнее и неудержимее, по мере того, как новые, неизведанные чувства просыпались в груди. Ей хотелось растаять, раствориться в сладкой муке любовных ласк, уступить без борьбы. Но разум велел остеречься, предупреждая: Джоэл беззастенчиво ею пользуется, ведет некую адскую игру, и она, Кэсси, горько пожалеет, если поддастся слабости.
Резким усилием воли Кэсси отвела взгляд от ладоней Джоэла, постаралась сдержать биение сердца и положить конец легкому электрическому покалыванию.
— Ты уже повидался с прессой?
Голос ее прозвучал слабо и глухо, словно издалека.
— Да, — бесстрастно подтвердил Джоэл, продолжая поглаживать ее грудь. Под легкими, невесомыми касаниями соски ее затвердели и приподнялись: так весенние цветы открываются навстречу солнцу.
— Итак, ты все-таки женщина!
Насмешливые слова обожгли ее, словно удар хлыста. Ей захотелось вырваться, но девушка чувствовала: именно этого Джоэл от нее и ждет.
— Ну и зачем ты это делаешь? — покорно спросила она, не в силах удержаться от постыдного вопроса.
— Ты — моя жена, и поскольку моя подружка не желает иметь со мною дела, пока я состою в законном браке, будет только справедливо, если ты займешь ее место, верно?
Кэсси осознала сразу несколько горьких истин. Во-первых, (и это задевало всего больнее), Джоэл, должно быть, прямо от нее поехал к этой блондинке, с которой ужинал в ресторане. Во-вторых, он разозлен и раздосадован вероломством подружки. Вот — причина сдерживаемого гнева, что ощущается в каждом его прикосновении!
— Об этом мы не договаривались, — тихо возразила девушка, — и мне этого от тебя не нужно, Джоэл.
На мгновение он словно бы удивился; затем задумчиво сощурился, но Кэсси заставила себя не опустить взгляда.
— Я сделаю так, что станет нужно, — пригрозил он тихо. Подушечки больших пальцев задержались на вершинах упругих грудей, и на одно безумное мгновение Кэсси отчаянно захотелось поощрить мужа, заставить привести угрозу в исполнение. В конце концов, ничто человеческое ей не чуждо, верно? Она точно так же способна любить и страдать, как и всякая красавица. Даже дурнушки чувствуют… Что чувствуют? Желание? Потребность услышать слова нежности? Ей нужно знать, что и она имеет власть над мужчиной? Вздрогнув, Кэсси заставила себя вернуться на грешную землю. О чем она только думает? Джоэл ее не любит. Он хочет одного: покарать в ее лице весь женский пол. Как хорошо, что она вовремя одумалась! А ведь уже собиралась умолять мужа о любви! При этой унизительной мысли щеки вспыхнули огнем, а жар, что лавой разливался в крови, наполняя все тело сладострастной истомой, мгновенно иссяк. На смену ему пришло тошнотворное отвращение.
— Ты хочешь сказать, что можешь распалить мое тело, — холодно сообщила она Джоэлу. — Но я не позволю использовать себя для того, чтобы утолить страсть к другой женщине, Джоэл. — Девушка подняла глаза, заставляя себя забыть о собственной наготе. Теперь, хорошенько вглядевшись в лицо мужа, она отчетливо прочла в нем усталость и разочарование. Джоэл в последний раз окинул взглядом ее фигурку — и покачал головой.
— Хорошо же, моя ледяная принцесса, моя девственница-жена, — поддразнил он. — Но сперва отведай то, от чего отказываешься!
Джоэл подался к ней всем телом, притиснул к кровати, так, что она не могла пошевелиться. Шершавая ткань шерстяной рубашки защекотала ей грудь. Он запустил пальцы в ее волосы, не давая двинуться, не позволяя отстраниться. Сердце девушки неистово колотилось в груди, воздуха не хватало: губы его неумолимо приближались. Сама того не сознавая, она потянулась навстречу, уста ее дрогнули и приоткрылись. Лицо Джоэла раскраснелось, глаза лихорадочно блестели.
На этот раз то было не легкое, невесомо-нежное касание языка и губ, но жадный, свирепый натиск: Джоэл исступленно припал к ее губам в неистовом, чувственном порыве ярости и страсти.
Кэсси инстинктивно воспротивилась поцелую, изогнулась всем телом, пытаясь избавиться от бремени, но в результате лишь ближе прильнула к нему.
Только укротив пленницу окончательно, неистовый поцелуй слегка утратил былую свирепость: язык приласкал распухшую нижнюю губку, а ладони, оставив в покое волосы, принялись поглаживать тело.
В ходе борьбы на рубашке Джоэла расстегнулось несколько пуговиц, и Кэсси инстинктивно отпрянула от грубого прикосновения жестких волосков к нежным округлостям груди.
— Для такой хрупкой малышки у тебя на удивление роскошное тело!
Хриплые слова заставили девушку похолодеть, глаза открылись навстречу неизбежной насмешке. Но нет, сапфирово-синий взгляд оставался непроницаемым. На краткий миг Джоэл оторвался от ее губ.
— Твои груди помещаются в моих ладонях — видишь? Точно нарочно созданы, — прошептал он, демонстрируя истину своих слов.
Кэсси вздрогнула, отозвалась всем своим существом. Джоэл неспешно чертил круги вокруг ее сосков, и она не смогла сдержать страстного трепета. Он учил покорное тело откликам, которые ей суждено запомнить до конца жизни. Вот он двинулся: колючие темные волоски его груди чувственно защекотали ей кожу. Кэсси с трудом перевела дух: в легких не осталось ни капли воздуха. Джоэл прижался лбом к нежной, округлой груди. Кэсси видела: муж разрывается между ненавистью и отчаянием.
Девушка тихонько застонала, и Джоэл заметно расслабился. Он оглядел жену — и улыбнулся холодной, издевательской улыбкой, так, что бедняжке захотелось заплакать от боли.
— Ну вот, — тихо проговорил он, высвобождая жертву. — Тебе будет о чем подумать в следующий раз, когда ты примешься сравнивать меня с Питером Уильямсом.
И Джоэл вышел из комнаты. Девушка демонстративно отвернулась, во власти унижения и презрения к себе самой. Что он с ней делает? Покачав головой, Кэсси закуталась в одеяло и побежала в душ. Крепко-накрепко заперла дверь и включила обжигающе-холодную воду: остудить непокорное тело.
Инстинкт подсказывал Кэсси, что по натуре Джоэл отнюдь не садист. И все-таки с ней он изощренно-жесток, и логического объяснения тому нет. Ведь Джоэл Говард сам навязал ей этот брак! Да, он не собирался жить с ней как с женой, но зачем же повторять эту истину? Неужели он ведет себя так только потому, что поссорился с подружкой? Неужто разочарование толкает мужчину к поступкам столь неприглядным? Джоэл молод, хорош собой, энергичен, и притом баснословно богат; ему не составит труда подыскать замену той белокурой куколке. Он ведь ее не любит. Кэсси не знала, откуда это уверенность: не любит — и все. Джоэл Говард никогда не позволит себе влюбиться и оказаться во власти женщины. Он ненавидит и презирает слабый пол, и всех наказывает за предательство матери, размышляла Кэсси, вытираясь насухо.
И все-таки было мгновение, когда Джоэл прикоснулся к ней — и Кэсси ощутила в нем чисто мужскую потребность подчинить жену себе, пробудить в ней желание и ответный отклик. Воображение разыгралось, не иначе, горько упрекнула себя девушка. На что красавцу вроде Джоэла Говарда скромница вроде нее; простушка, на которую другие мужчины и не взглянули ни разу! Недаром же Джоэл насмешливо окрестил ее девственницей!
Кэсси докрасна растерлась полотенцем, слишком погруженная в мысли, чтобы вовремя остановиться. Но при мысли о том, что одежда осталась в спальне, полотенце выпало из рук. Кэсси заставила себя взглянуть в зеркало: огромное, от пола до потолка; девушка отражалась в нем в полный рост.
“Роскошное тело”, — сказал Джоэл. Кэсси непроизвольно вздрогнула, рассматривая свою грудь: плавные, округлые очертания в чем-то неуловимо изменились. На миг девушке отчаянно захотелось наказать мужа: зачем Джоэл заставил ее осознать затаенную в душе чувственность! Пусть безнадежно мечтает о ней, пусть мучается, пусть унижается, сознавая, что без ума от женщины, которой дела до него нет! Изумительное наказание! Состроив гримаску, Кэсси отперла дверь. Должно быть, Джоэл возвращался, пока она была в ванной: на полу стоял чемодан. Да она с ума сошла: вообразить, что Джоэл может на нее заглядеться! Девушка достала из чемодана чистое нижнее белье, внимательнее обычного пригляделась к простеньким хлопчатобумажным вещицам — и неосознанно нахмурилась. Девицы Джоэла наверняка рядятся в шелк и кружево… Воображение услужливо нарисовало картинку: платиновая красотка в роскошном полупрозрачном белье… Отогнав навязчивый образ, Кэсси принялась одеваться.
Уже спускаясь по лестнице, она услышала телефонный звонок. Трубку тут же сняли; и кто же, как не Джоэл? Проходя мимо приоткрытой двери, Кэсси услышала сердитый голос: “Повторяю тебе, Фиона, мой брак остается в силе”. Наступила тягостная пауза, а затем снова заговорил Джоэл: “Зачем я женился, не твоего ума дело”.
Итак, он не сказал подружке всей правды, размышляла Кэсси, поспешно сворачивая в кухню. Внезапно, по непонятной причине, сердечко ее сладко замерло, но разум мгновенно обуздал эмоции. “Ты и впрямь думаешь, что способна его привлечь?” — ехидно спрашивал внутренний голос. Ведь она, Кэсси, еще подростком примирилась с собственной заурядностью! Неужели она такая дурочка, чтобы предаваться несбыточным грезам о Джоэле Говарде? Муж никогда не взглянет на нее с нежностью, никогда не разделит ее влечения. И лучше с этим смириться.
4
В то утро телефон звонил, не переставая. В отношении саморекламы Джоэл просто не знает себе равных, мрачно размышляла Кэсси, глядя, как тот в сотый раз снимает трубку и пересказывает жадному до новостей репортеру уже знакомую историю о том, как они с мисс Смит встретились и без памяти полюбили друг друга.
Кэсси прислушивалась к красочному монологу — и горько сожалела о том, что история столь романтическая так далека от истины. И тут в голову девушки пришла новая, неожиданная идея. С припухших губ сорвался невеселый смешок. Забавно оно будет, если замысел, только что подсказанный воображением, и впрямь обернется самой успешной ее игрой. Но почему нет? Почему не построить компьютерную игру как историю любви — со всеми ее ловушками, радостями и огорчениями? Предоставив Джоэлу на свободе отвечать на телефонные звонки, она поспешила в спальню и принялась набрасывать предварительный план.
— Кэсси?
Короткий оклик вернул девушку на грешную землю.
— Нечего забиваться в уголок и дуться, — упрекнул Джоэл. — Нынче вечером наверняка нагрянет пресса. Помни, ты — счастливая новобрачная.
— А молодой супруг даже не подумал увезти ее в свадебное путешествие! — съехидничала программистка, отрываясь от работы. — Что подумают репортеры?
— Подумают ровно то, что я им скажу. А именно: к несчастью, дела не позволяют нам уехать прямо сейчас, но чуть позже мы наверстаем упущенной в каком-нибудь подходящем к случаю сказочном уголке. — Видя, как побледнела собеседница, Джоэл издевательски осведомился: — Ну и как твой аналитический ум воспримет такую перспективу, а, Кэсси? Как думаешь, ты поддашься чарам тропического рая?
— Мне всегда казалось, что, когда любишь и любима, декорации не имеют значения, — равнодушно отозвалась она, в надежде, что муж не заметил предательской дрожи в пальцах.
— Как романтично — и как нежданно! — Джоэл вызывающе сощурился. — Скажи, Кэсси, ты когда-нибудь любила… и была любима?
О, как бедняжке хотелось спасти положение и солгать! Но обманывать Кэсси не умела. Ее прямое, недвусмысленное “Нет” камнем упало в гнетущую тишину комнаты.
— Наверное, твой аналитический ум не допускает подобного легкомыслия?
Кэсси до боли стиснула кулачки. За что муж ее так мучает? А то сам не видит, что влюбиться в нее невозможно! Слишком уж она некрасива; слишком заурядна и слишком, слишком умна. Кэсси усвоила этот урок еще в школе, а отец постоянно подкреплял горькую истину, напоминая дочке, что ей, дескать, придется самой прокладывать дорогу в жизни. Так что надо учиться независимости.
— Поскольку в этом доме мне предстоит провести почти полгода, я бы предпочла привести Говард-холл в порядок. Ты позволишь мне нанять домработницу? — осведомилась Кэсси, резко меняя тему и отворачиваясь от мужа. Девушка уже полюбила усадьбу всем сердцем, ей отчаянно захотелось вернуть комнатам их первозданную красоту, возродить тепло и уют домашнего очага. Но мистеру Говарду об этом знать незачем.
Во взгляде Джоэла отразились гнев и затаенная боль, и Кэсси уже приготовилась услышать отказ, но в итоге муж сдержанно кивнул:
— Делай что хочешь. Если бы не данное отцу обещание, я бы давным-давно избавился от этой мороки.
— Говард-холл — само совершенство, а ты словно ненавидишь усадьбу, — храбро возразила Кэсси, гадая, как муж отреагирует на ее слова. Джоэл терпеть не может изливать душу, и все попытки вызвать его на откровенность воспринимает крайне враждебно. Наверное, даже подружки знают о нем не больше, нежели сам Джоэл считает нужным сообщить.
— Я вырос с мыслью, что усадьбу унаследует Эндрю. А ведь если не можешь заполучить то, что ты любишь, приходится отказаться от любви — или обречь себя на невыносимую боль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
Задремать удалось нескоро, сон приходил урывками. Девушка то и дело просыпалась и гадала, где она; затем вспоминала — и снова погружалась в дремотное забытье.
— Кэсси?
Знакомый мужской голос, холодный и властный, разорвал тишину. Кэсси неохотно открыла глаза и заморгала: яркий солнечный свет затопил комнату. Она лежала на животе, зарывшись лицом в подушку. Голос раздавался сзади; она машинально перекатилась на бок, сбросив одеяла. Из открытого окна повеяло свежим воздухом, и в то же мгновение девушка вспомнила о том, что не одета. Но поздно: Джоэл уже разглядывал ее обнаженные плечи и грудь.
Радуясь, что не видит выражения его лица, Кэсси потянула одеяло на себя, и отпрянула, словно обжегшись, когда пальцы его на мгновение коснулись ее груди.
— Сама стыдливость, — негромко протянул Джоэл, наблюдая, как на щеках девушки медленно проступает румянец. Гость бесцеремонно завладел одеялом и выпускать добычу не собирался.
— И кто бы мог подумать, что под одеждой столь бесформенной скрывается фигурка столь женственная?
Кэсси не находила в себе сил поднять взгляда: насмешка жгла огнем. Похоже, Джоэлу нравится причинять ей боль. Она-то знает, что за жалкое впечатление производит на того, кто привык к роскошным, томным блондинкам!
— Не надо… — невольно взмолилась Кэсси; в голосе прозвучали боль и стыд. Брови Джоэла вопросительно взлетели вверх: ах, почему она не видит выражения его лица? Девушка отчаянно стыдилась собственной наготы.
— Чего не надо? — тихо переспросил он, не сводя с жены глаз. — Не надо говорить, что ты изумительно сложена?
Девушка застонала в знак протеста, но Джоэл повел себя крайне странно. Вместо того, чтобы рассмеяться над дурнушкой, он мрачно процедил сквозь зубы:
— В чем дело, Кэсси? Мне не дозволено восхищаться собственной женой? Это — привилегия Уильямса, да?
Кэсси напряженно свела брови, пытаясь вникнуть в смысл его слов.
— Тебе нечего ответить?
Пальцы, что еще недавно легко касались ее груди, крепче вцепились в край одеяла и сдернули его до талии, не успела Кэсси воспротивиться. Девушка инстинктивно оттолкнула дерзкую руку и попыталась снова натянуть одеяло на самый нос.
— Прекрати! — коротко приказал Джоэл. — Ты — моя жена. Неужто я не имею права на тебя полюбоваться?
Джоэл бесцеремонно уселся на край кровати; матрас прогнулся под его тяжестью. Властные пальцы легли на ее талию, придерживая одеяло. Он придвинулся настолько близко, что Кэсси отчетливо различала черты лица. Глаза потемнели, приобрели непривычно-глубокий, чернильно-синий оттенок; резче обозначились скулы, а губы, как ни странно, изогнулись в чувственной, ласковой улыбке.
— Пожалуйста, оставь меня и уходи, — взмолилась Кэсси, пытаясь унять нервную дрожь.
— Так сразу? Сперва я поцелую счастливую новобрачную.
— Нет! — в ужасе выпалила Кэсси.
— Почему нет? — небрежно осведомился Джоэл. — Вчера вечером тебе не терпелось сравнить меня с Питером Уильямсом!
Он нагнулся ближе, и дыхание у Кэсси перехватило. Она знала: мужу вовсе не хочется ее целовать, вкрадчивая улыбка — это не более, чем маска, скрывающая жгучий гнев. Затаенная обида дает о себе знать, ищет выхода во взрыве ярости, и ярость эта почему-то обращена на нее, Кэсси. Слезы жгли бедняжке глаза. За что Джоэл ее так мучает? Неужели и впрямь так сильно ненавидит?
Девушка отрешенно следила за тем, как ладони его скользнули выше, неспешно легли на округлую грудь, большие пальцы принялись поглаживать нежные соски. Прикосновения эти были легкими и нежными, но Кэсси по-прежнему дрожала всем телом, — все сильнее и неудержимее, по мере того, как новые, неизведанные чувства просыпались в груди. Ей хотелось растаять, раствориться в сладкой муке любовных ласк, уступить без борьбы. Но разум велел остеречься, предупреждая: Джоэл беззастенчиво ею пользуется, ведет некую адскую игру, и она, Кэсси, горько пожалеет, если поддастся слабости.
Резким усилием воли Кэсси отвела взгляд от ладоней Джоэла, постаралась сдержать биение сердца и положить конец легкому электрическому покалыванию.
— Ты уже повидался с прессой?
Голос ее прозвучал слабо и глухо, словно издалека.
— Да, — бесстрастно подтвердил Джоэл, продолжая поглаживать ее грудь. Под легкими, невесомыми касаниями соски ее затвердели и приподнялись: так весенние цветы открываются навстречу солнцу.
— Итак, ты все-таки женщина!
Насмешливые слова обожгли ее, словно удар хлыста. Ей захотелось вырваться, но девушка чувствовала: именно этого Джоэл от нее и ждет.
— Ну и зачем ты это делаешь? — покорно спросила она, не в силах удержаться от постыдного вопроса.
— Ты — моя жена, и поскольку моя подружка не желает иметь со мною дела, пока я состою в законном браке, будет только справедливо, если ты займешь ее место, верно?
Кэсси осознала сразу несколько горьких истин. Во-первых, (и это задевало всего больнее), Джоэл, должно быть, прямо от нее поехал к этой блондинке, с которой ужинал в ресторане. Во-вторых, он разозлен и раздосадован вероломством подружки. Вот — причина сдерживаемого гнева, что ощущается в каждом его прикосновении!
— Об этом мы не договаривались, — тихо возразила девушка, — и мне этого от тебя не нужно, Джоэл.
На мгновение он словно бы удивился; затем задумчиво сощурился, но Кэсси заставила себя не опустить взгляда.
— Я сделаю так, что станет нужно, — пригрозил он тихо. Подушечки больших пальцев задержались на вершинах упругих грудей, и на одно безумное мгновение Кэсси отчаянно захотелось поощрить мужа, заставить привести угрозу в исполнение. В конце концов, ничто человеческое ей не чуждо, верно? Она точно так же способна любить и страдать, как и всякая красавица. Даже дурнушки чувствуют… Что чувствуют? Желание? Потребность услышать слова нежности? Ей нужно знать, что и она имеет власть над мужчиной? Вздрогнув, Кэсси заставила себя вернуться на грешную землю. О чем она только думает? Джоэл ее не любит. Он хочет одного: покарать в ее лице весь женский пол. Как хорошо, что она вовремя одумалась! А ведь уже собиралась умолять мужа о любви! При этой унизительной мысли щеки вспыхнули огнем, а жар, что лавой разливался в крови, наполняя все тело сладострастной истомой, мгновенно иссяк. На смену ему пришло тошнотворное отвращение.
— Ты хочешь сказать, что можешь распалить мое тело, — холодно сообщила она Джоэлу. — Но я не позволю использовать себя для того, чтобы утолить страсть к другой женщине, Джоэл. — Девушка подняла глаза, заставляя себя забыть о собственной наготе. Теперь, хорошенько вглядевшись в лицо мужа, она отчетливо прочла в нем усталость и разочарование. Джоэл в последний раз окинул взглядом ее фигурку — и покачал головой.
— Хорошо же, моя ледяная принцесса, моя девственница-жена, — поддразнил он. — Но сперва отведай то, от чего отказываешься!
Джоэл подался к ней всем телом, притиснул к кровати, так, что она не могла пошевелиться. Шершавая ткань шерстяной рубашки защекотала ей грудь. Он запустил пальцы в ее волосы, не давая двинуться, не позволяя отстраниться. Сердце девушки неистово колотилось в груди, воздуха не хватало: губы его неумолимо приближались. Сама того не сознавая, она потянулась навстречу, уста ее дрогнули и приоткрылись. Лицо Джоэла раскраснелось, глаза лихорадочно блестели.
На этот раз то было не легкое, невесомо-нежное касание языка и губ, но жадный, свирепый натиск: Джоэл исступленно припал к ее губам в неистовом, чувственном порыве ярости и страсти.
Кэсси инстинктивно воспротивилась поцелую, изогнулась всем телом, пытаясь избавиться от бремени, но в результате лишь ближе прильнула к нему.
Только укротив пленницу окончательно, неистовый поцелуй слегка утратил былую свирепость: язык приласкал распухшую нижнюю губку, а ладони, оставив в покое волосы, принялись поглаживать тело.
В ходе борьбы на рубашке Джоэла расстегнулось несколько пуговиц, и Кэсси инстинктивно отпрянула от грубого прикосновения жестких волосков к нежным округлостям груди.
— Для такой хрупкой малышки у тебя на удивление роскошное тело!
Хриплые слова заставили девушку похолодеть, глаза открылись навстречу неизбежной насмешке. Но нет, сапфирово-синий взгляд оставался непроницаемым. На краткий миг Джоэл оторвался от ее губ.
— Твои груди помещаются в моих ладонях — видишь? Точно нарочно созданы, — прошептал он, демонстрируя истину своих слов.
Кэсси вздрогнула, отозвалась всем своим существом. Джоэл неспешно чертил круги вокруг ее сосков, и она не смогла сдержать страстного трепета. Он учил покорное тело откликам, которые ей суждено запомнить до конца жизни. Вот он двинулся: колючие темные волоски его груди чувственно защекотали ей кожу. Кэсси с трудом перевела дух: в легких не осталось ни капли воздуха. Джоэл прижался лбом к нежной, округлой груди. Кэсси видела: муж разрывается между ненавистью и отчаянием.
Девушка тихонько застонала, и Джоэл заметно расслабился. Он оглядел жену — и улыбнулся холодной, издевательской улыбкой, так, что бедняжке захотелось заплакать от боли.
— Ну вот, — тихо проговорил он, высвобождая жертву. — Тебе будет о чем подумать в следующий раз, когда ты примешься сравнивать меня с Питером Уильямсом.
И Джоэл вышел из комнаты. Девушка демонстративно отвернулась, во власти унижения и презрения к себе самой. Что он с ней делает? Покачав головой, Кэсси закуталась в одеяло и побежала в душ. Крепко-накрепко заперла дверь и включила обжигающе-холодную воду: остудить непокорное тело.
Инстинкт подсказывал Кэсси, что по натуре Джоэл отнюдь не садист. И все-таки с ней он изощренно-жесток, и логического объяснения тому нет. Ведь Джоэл Говард сам навязал ей этот брак! Да, он не собирался жить с ней как с женой, но зачем же повторять эту истину? Неужели он ведет себя так только потому, что поссорился с подружкой? Неужто разочарование толкает мужчину к поступкам столь неприглядным? Джоэл молод, хорош собой, энергичен, и притом баснословно богат; ему не составит труда подыскать замену той белокурой куколке. Он ведь ее не любит. Кэсси не знала, откуда это уверенность: не любит — и все. Джоэл Говард никогда не позволит себе влюбиться и оказаться во власти женщины. Он ненавидит и презирает слабый пол, и всех наказывает за предательство матери, размышляла Кэсси, вытираясь насухо.
И все-таки было мгновение, когда Джоэл прикоснулся к ней — и Кэсси ощутила в нем чисто мужскую потребность подчинить жену себе, пробудить в ней желание и ответный отклик. Воображение разыгралось, не иначе, горько упрекнула себя девушка. На что красавцу вроде Джоэла Говарда скромница вроде нее; простушка, на которую другие мужчины и не взглянули ни разу! Недаром же Джоэл насмешливо окрестил ее девственницей!
Кэсси докрасна растерлась полотенцем, слишком погруженная в мысли, чтобы вовремя остановиться. Но при мысли о том, что одежда осталась в спальне, полотенце выпало из рук. Кэсси заставила себя взглянуть в зеркало: огромное, от пола до потолка; девушка отражалась в нем в полный рост.
“Роскошное тело”, — сказал Джоэл. Кэсси непроизвольно вздрогнула, рассматривая свою грудь: плавные, округлые очертания в чем-то неуловимо изменились. На миг девушке отчаянно захотелось наказать мужа: зачем Джоэл заставил ее осознать затаенную в душе чувственность! Пусть безнадежно мечтает о ней, пусть мучается, пусть унижается, сознавая, что без ума от женщины, которой дела до него нет! Изумительное наказание! Состроив гримаску, Кэсси отперла дверь. Должно быть, Джоэл возвращался, пока она была в ванной: на полу стоял чемодан. Да она с ума сошла: вообразить, что Джоэл может на нее заглядеться! Девушка достала из чемодана чистое нижнее белье, внимательнее обычного пригляделась к простеньким хлопчатобумажным вещицам — и неосознанно нахмурилась. Девицы Джоэла наверняка рядятся в шелк и кружево… Воображение услужливо нарисовало картинку: платиновая красотка в роскошном полупрозрачном белье… Отогнав навязчивый образ, Кэсси принялась одеваться.
Уже спускаясь по лестнице, она услышала телефонный звонок. Трубку тут же сняли; и кто же, как не Джоэл? Проходя мимо приоткрытой двери, Кэсси услышала сердитый голос: “Повторяю тебе, Фиона, мой брак остается в силе”. Наступила тягостная пауза, а затем снова заговорил Джоэл: “Зачем я женился, не твоего ума дело”.
Итак, он не сказал подружке всей правды, размышляла Кэсси, поспешно сворачивая в кухню. Внезапно, по непонятной причине, сердечко ее сладко замерло, но разум мгновенно обуздал эмоции. “Ты и впрямь думаешь, что способна его привлечь?” — ехидно спрашивал внутренний голос. Ведь она, Кэсси, еще подростком примирилась с собственной заурядностью! Неужели она такая дурочка, чтобы предаваться несбыточным грезам о Джоэле Говарде? Муж никогда не взглянет на нее с нежностью, никогда не разделит ее влечения. И лучше с этим смириться.
4
В то утро телефон звонил, не переставая. В отношении саморекламы Джоэл просто не знает себе равных, мрачно размышляла Кэсси, глядя, как тот в сотый раз снимает трубку и пересказывает жадному до новостей репортеру уже знакомую историю о том, как они с мисс Смит встретились и без памяти полюбили друг друга.
Кэсси прислушивалась к красочному монологу — и горько сожалела о том, что история столь романтическая так далека от истины. И тут в голову девушки пришла новая, неожиданная идея. С припухших губ сорвался невеселый смешок. Забавно оно будет, если замысел, только что подсказанный воображением, и впрямь обернется самой успешной ее игрой. Но почему нет? Почему не построить компьютерную игру как историю любви — со всеми ее ловушками, радостями и огорчениями? Предоставив Джоэлу на свободе отвечать на телефонные звонки, она поспешила в спальню и принялась набрасывать предварительный план.
— Кэсси?
Короткий оклик вернул девушку на грешную землю.
— Нечего забиваться в уголок и дуться, — упрекнул Джоэл. — Нынче вечером наверняка нагрянет пресса. Помни, ты — счастливая новобрачная.
— А молодой супруг даже не подумал увезти ее в свадебное путешествие! — съехидничала программистка, отрываясь от работы. — Что подумают репортеры?
— Подумают ровно то, что я им скажу. А именно: к несчастью, дела не позволяют нам уехать прямо сейчас, но чуть позже мы наверстаем упущенной в каком-нибудь подходящем к случаю сказочном уголке. — Видя, как побледнела собеседница, Джоэл издевательски осведомился: — Ну и как твой аналитический ум воспримет такую перспективу, а, Кэсси? Как думаешь, ты поддашься чарам тропического рая?
— Мне всегда казалось, что, когда любишь и любима, декорации не имеют значения, — равнодушно отозвалась она, в надежде, что муж не заметил предательской дрожи в пальцах.
— Как романтично — и как нежданно! — Джоэл вызывающе сощурился. — Скажи, Кэсси, ты когда-нибудь любила… и была любима?
О, как бедняжке хотелось спасти положение и солгать! Но обманывать Кэсси не умела. Ее прямое, недвусмысленное “Нет” камнем упало в гнетущую тишину комнаты.
— Наверное, твой аналитический ум не допускает подобного легкомыслия?
Кэсси до боли стиснула кулачки. За что муж ее так мучает? А то сам не видит, что влюбиться в нее невозможно! Слишком уж она некрасива; слишком заурядна и слишком, слишком умна. Кэсси усвоила этот урок еще в школе, а отец постоянно подкреплял горькую истину, напоминая дочке, что ей, дескать, придется самой прокладывать дорогу в жизни. Так что надо учиться независимости.
— Поскольку в этом доме мне предстоит провести почти полгода, я бы предпочла привести Говард-холл в порядок. Ты позволишь мне нанять домработницу? — осведомилась Кэсси, резко меняя тему и отворачиваясь от мужа. Девушка уже полюбила усадьбу всем сердцем, ей отчаянно захотелось вернуть комнатам их первозданную красоту, возродить тепло и уют домашнего очага. Но мистеру Говарду об этом знать незачем.
Во взгляде Джоэла отразились гнев и затаенная боль, и Кэсси уже приготовилась услышать отказ, но в итоге муж сдержанно кивнул:
— Делай что хочешь. Если бы не данное отцу обещание, я бы давным-давно избавился от этой мороки.
— Говард-холл — само совершенство, а ты словно ненавидишь усадьбу, — храбро возразила Кэсси, гадая, как муж отреагирует на ее слова. Джоэл терпеть не может изливать душу, и все попытки вызвать его на откровенность воспринимает крайне враждебно. Наверное, даже подружки знают о нем не больше, нежели сам Джоэл считает нужным сообщить.
— Я вырос с мыслью, что усадьбу унаследует Эндрю. А ведь если не можешь заполучить то, что ты любишь, приходится отказаться от любви — или обречь себя на невыносимую боль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15