А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

Майринк Густав

Мейстер Леонгард


 

Здесь выложена электронная книга Мейстер Леонгард автора по имени Майринк Густав. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Майринк Густав - Мейстер Леонгард.

Размер архива с книгой Мейстер Леонгард равняется 32.68 KB

Мейстер Леонгард - Майринк Густав => скачать бесплатную электронную книгу






Густав Майринк: «Мейстер Леонгард»

Густав Майринк
Мейстер Леонгард


Рассказы –



Аннотация «Речь идет о целом роде, который в течение ряда столетий переходит от преступления к преступлению – от отца к сыну переходит мрачное наследие, никто не может достигнуть душевного покоя, так как всякий раз женщина, как мать, супруга или дочь, становятся поперёк дороги, ведущей к духовному умиротворению, то как жертва преступления, то как виновница его.Однако, постоянно после самого глубочайшего отчаяния загорается непобедимая звезда надежды – всё же, всё же будет некто в нашем роде, который не падёт, покончит с проклятием и завоюет „венец мастера“.» Густав МайринкМейстер Леонгард Мейстер Леонгард неподвижно сидит в своем готическом кресле и смотрит прямо перед собою широко раскрытыми глазами.На его власяницу падает пламенный отблеск от пылающего на маленьком очаге хвороста, но его сияние не может удержаться на неподвижности, окружающей мейстера Леонгарда – оно скользит по длинной белой бороде, морщинистому лицу и старческим рукам, которые в их мертвенном покое словно срослись воедино с коричневым цветом и позолотой резных ручек кресла.Мейстер Леонгард устремил свой взгляд в окно, перед которым высятся снеговые сугробы в человеческий рост, окружающие похожую на руины, полуразрушенную замковую капеллу, где он теперь сидит, но мысленно он видит сзади себя голые, тесные, ничем не украшенные стены, бедное ложе и распятие над источенной червями дверью – видит кувшин с водой, ковригу самим им испеченного желудевого хлеба и рядом нож с зазубренной костяной ручкой в угловой нише.Он слышит, как снаружи трещат от мороза деревья-великаны, и видит, как на отягченных снегом ветвях в ярком, ослепительном лунном свете сверкают свешивающиеся вниз ледяные сосульки. Он видит, как его собственная тень падает через готическую раму окна и там начинает вести фантастическую игру на сверкающем снегу с силуэтами сосен, как только пламень сосновых лучин, горящих в печке, разгорается или же тускнеет – затем он видит снова, как эта тень внезапно превращается в фигуру козла, сидящего на черно-синем троне, причем спинка кресла походит на дьявольские рога, торчащие над заостренными ушами.Сгорбленная старуха из хижины угольщика, расположенной по ту сторону топи, а далеко, в глубокой долине, в нескольких часах расстояния, с трудом ковыляет по снегу, таща за собой ручные санки с валежником; она с испугом глядит на ослепительное световое пятно – и не может ничего понять. Ее взгляд падает на тень беса на снегу – ей непонятно, каким образом она очутилась перед капеллой, про которую сложилась целая легенда, будто бы там хозяйничает неподвластный смерти потомок проклятого рода.Вне себя от ужаса, она крестится и спешит колеблющимися шагами обратно в лес.Мейстер Леонгард в течение некоторого времени мысленно следует вслед за нею по избранному пути. Он проходит мимо черных, обгорелых развалин замка, где погребена ее юность, но это зрелище его не трогает: все для него – настоящее, свободное от мук и ясное, словно красочная, воздушная мечта.Он видит себя ребенком, под молодою березкою играющим пестрыми камешками, и в то же время – старцем, сидящим перед своей тенью.Перед ним появляется образ его матери с вечно дергающимися чертами лица; все в ней трепещет от постоянной тревоги, лишь кожа на лбу неподвижна, гладка, как пергамент, крепко натянутый на круглый череп, который подобно шару, выточенному из одного куска слоновой кости, по-видимому, служит темницей для целого жужжащего роя непостоянных мыслей.Он слышит беспрерывное, не умолкающее ни на секунду шуршание ее черного шелкового платья, которое наполняет все замковые покои, словно бичующее нервы стрекотание крыльев миллионов насекомых, проникает сквозь трещины в полу и стенах и отнимает покой у людей и животных. Даже вещи покорны чарам ее узких, всегда готовых давать приказания губ – они словно приготовились к прыжку и ни одна из них не чувствует себя на месте. Жизнь мира известна ей понаслышке, она считает излишним задумываться о цели бытия, видя в этом лишь отговорку лентяев; ей кажется, что она исполняет жизненный долг, если в доме с утра до позднего вечера продолжается бесцельная муравьиная беготня, бессмысленное перемещение вещей то туда, то сюда, лихорадочное, утомительное движение до самого сна, создающее рухлость всей ее обстановки.Мысль в ее мозгу никогда не доходят до конца, а превращается в порывистый, бесцельный поступок. Она походит на торопящуюся вперед секундную стрелку часов, которая в своем ничтожестве воображает, что весь мир придет в смятение, если она не обежит свой циферблат три тысячи шестьсот раз по двенадцать в течение дня, нетерпеливо хочет размельчить время в пыль и не может дождаться, когда спокойные часовые стрелки дадут своими длинными руками сигнал к бою.Нередко одержимость вырывает ее из по стели среди ночи и она будит прислугу: надо немедленно полить цветы в бесконечном ряде горшков, стоящих на подоконниках; ей неясно, почему это необходимо – довольно того, что они должны быть политы. Никто не решается ей противоречить, все умолкают, зная как безуспешно бороться мечом рассудка с блудящим огнем.Ни одно растение не может пустить корня, так как она их ежедневно пересаживает; птицы никогда не садятся на крышу замка – повинуясь темному скитальческом зову, они стаями носятся в небе, летают туда и сюда, взад и вперед, то превращаясь в точки, то становясь похожими на широкие, плоские, черные, колеблемые в воздухе руки. Даже в солнечных лучах чувствуется вечное дрожанье, так как вечно дует ветер и затмевает свет облаками; в листьях и ветках деревьев постоянно слышится шелест и движение – с утра до вечера и с вечера до утра – и никогда не созревают плоды – все цветы облетают уже в мае. Вся природа кругом больна непрерывной тревогой, господствующей в замке.Мейстер Леонгард видит себя сидящим за своими учебным столом, ему двенадцать лет, он крепко зажимает руками уши, чтобы на слышать хлопанья дверьми, беспрестанной беготни служанок вниз и вверх о лестницам и пронзительного голоса матери – все бесполезно; цифры превращаются в толпу суетящихся, злобных, крошечных кобольдов, пробегают взад и вперед в мозгу, носу, во рту и в глазах, заставляют бушевать кровь и гореть кожу. Он пробует читать – напрасно, буквы танцуют перед его глазами, словно неуловимый рой комаров.– «Неужели ты до сих пор не мог решить задачу?» – раздается пугающий его возглас матери; она не ждет ответа, ее блуждающие прозрачно-голубые глаза ищут по всем углам, нет ли где пыли; надо метлой обмести несуществующую паутину – затем переставляют, выносят и снова вносят мебель, раскладывают шкафы и осматривают их, дабы там не завелась моль, отвинчивают и привинчивают столовые ножки, выдвигают и вдвигают ящики, перевешивают картины, вытаскивают из стены гвозди и вбивают их тут же рядом, вещи приходят в бешенство, молоток отлетает от ручки, трещат лестничные ступени, с потолка сыплется известка – немедленно надо позвать каменщика! – тряпки для вытирания зацепляются, иголки падают из рук и прячутся в щели на полу, дворовый пес срывается с цепи, громыхая обрывком, вбегает в комнату и опрокидывает стоячие часы; маленький Леонгард снова впивается в книгу и стискивает зубы, желая найти смысл в черных кривых крючках, бегающих друг за другом – ему надо пересесть куда-нибудь в другое место, это кресло необходимо выколотить; он облокачивается, держа книгу в руках, на подоконник – подоконник нужно вымыть и выкрасить белой краской – зачем это он постоянно торчит на дороге? И может ли он, наконец, решить задачу? Затем она исчезает; служанки должны все бросить и спешить за нею, захватив с собою лопаты, топоры и палки, так как в погребе могут быть крысы.Подоконник наполовину выкрашен, у стульев нет сидений и комната походит на груду развалин; глухая, безграничная ненависть к матери въедается в сердце ребенка. Каждый мускул в нем жаждет покоя; он мечтает о приходе ночи, но даже сон не приносит ему тишины, тревожные мечтания рассекают его мысли, превращают одну в две – они преследуют друг друга, никогда не нагоняя; мускулы по-прежнему напряжены, все тело постоянно готово к отпору против молниеносно следующих приказаний выполнить ту или иную бессмыслицу.Игры днем в саду не рождаются юным весельем, мать устраивает их так же безрассудно, как все, что она делает, для того, чтобы прекратить в следующую же минуту; более продолжительное занятие кажется ей покоем, против которого она считает долгом бороться, как против смерти. Ребенок не решается отойти от замка, он остается всегда на расстоянии звука голоса и чувствует, что для него нет спасения: один шаг далее – и вот уже из открытого окна слышится громкий зов, удерживающий его.Маленькую Сабину, крестьянскую девочку, живущую у прислуги, моложе его годе, Леонгард видит лишь издали и, когда им удается сойтись вместе на несколько минут, то они обмениваются тревожными, отрывочными словами, словно люди, переговаривающиеся с двух встречных судов.Старый граф, отец Леонгарда, не владеет обеими ногами и сидит целыми днями в кресле на колесах в библиотечной комнате, намереваясь читать; но и здесь нет покоя, ежечасно нервные руки матери роются в книгах, стирают с них пыль и бьют переплетами одну о другую, закладки летят на пол, тома, стоящие сегодня здесь, на завтра перемещаются на самый верх или же громоздятся целой горой, если вдруг необходимо станет вычистить обои за полками хлебом или щеткам. И если даже графиня находится временно в других помещениях замка, то мука деловой суеты еще увеличивается томительными чувствами ожидания того, что она может неожиданно появиться снова в любое мгновенье.Вечером, когда горят свечи, маленький Леонгард прокрадывается к отцу, дабы разделить с ним одиночество, но при этом дело не доходит до разговора; между ними словно тянется стеклянная стена, из-за которой невозможно никакое взаимопонимание; иногда старик, словно пытаясь насильственно осуществить принятое им решение и сказать ребенку нечто важное, решающее, наклоняет возбужденное лицо и приоткрывает рот, но слова постоянно застревают в горле, он снова сжимает губы и только продолжает молча и нежно гладить рукой горящий лоб мальчика, в то время как его взгляды пламенно несу… любое мгновенье может ворваться тревога.Ребенок смутно догадывается о том, что происходит в старике: полнота сердца, а отнюдь не пустота его, связывает язык отца, и вот снова горькая волна ненависти к матери захлестывает его – он мысленно находит во всем какую-то неясную связь с глубокими морщинами и расстроенным выражением старческого лица в подушках кресла на колесах; в нем просыпается молчаливое желание увидеть утром мать лежащей мертвой в постели, и к пытке постоянного душевного беспокойства присоединяются муки адских ожиданий – он рассматривает в зеркале черты ее лица и ищет в них следы недуга, наблюдает за ее походкой, твердо надеясь заметить в ней признаки начинающегося утомления. Но эта женщина обладает несокрушимым здоровьем, она не знает слабости, по-видимому, приобретает все новые и новые силы, в то время, как окружающие ее люди становятся болезненными и вялыми.От Сабины и слуг Леонгард узнает, что его отец – философ, мудрец и что во множестве книг заключена истинная мудрость; он принимает детское решение овладеть мудростью – быть может, тогда падет невидимая стена, отделяющая его от отца, разгладятся морщины, помолодеет скорбное старческое лицо.Но никто не может ему сказать, что такое мудрость, а патетические слова священника, к которому он обращается: «Мудрость – это страх господень», окончательно сбивают его с толку.Он непоколебимо уверен в том, что мать ничего не знает об этом, и медленно в нем нарастает сознание, что все делаемое и мыслимое ею должно быть противоположно мудрости.Он, наконец, решается и спрашивает отца, когда они на мгновение остаются вдвоем, что такое мудрость – внезапно, отрывисто, словно человек, зовущий на помощь; он видит, как мускулы на безбородом лице его отца напрягаются от усилий найти подходящие слова для жаждущего знания детского рассудка – у него самого почти готова лопнуть голова от судорожного стремления понять смысл обращенных к нему слов.Он ясно чувствует, почему из беззубого рта выходят такие торопливые и отрывистые фразы – это снова страх перед вторжением матери, перед осквернением священных семян ее разлагающим, пошлым дыханием – боязнь того, что они превратятся в ядовитые побеги в случае ложного понимания.Все его усилия понять напрасны, он уже слышит громкие поспешные шаги там – в коридоре, отрывочные, резкие приказания и отвратительное шуршанье черного шелкового платья. Слова отца становятся все быстрее и быстрее, Леонгард хочет их уловить, чтобы потом запомнить и потом обдумать, тянется к ним, словно к мелькающим ножам – они выскальзывают, оставляя за собою кровавые резаные раны.Фразы, сказанные без передышки: «Уже стремление к мудрости есть мудрость» – «борись за создание в себе твердой точки опоры, с которой ничего не сможет сделать внешний мир, дитя мое» – «гляди на все происходящее, как на бездушную написанную картину, и не трогайся ею», – внедряются в его сердце, но на их лике есть маска, за которую он никак не может проникнуть.Он хочет расспрашивать дальше, дверь распахивается, последние слова:«Пусть время бежит мимо тебя, как вода», – касаются его слуха, графиня вбегает в комнату, чан опрокидывается на пороге, поток грязной воды разливается по каменным плитам. «Не стой на дороге! Старайся быть полезным!» – несется ему вслед, когда он, в отчаянии, бежит вниз по лестнице в свою комнату.Картина детства исчезает, и мейстер Леонгард видит снова белый лес в лунном свете перед окном капеллы – не яснее и не туманнее, чем сцены из своей юности – для его застывше-кристалльного духа действительность и воспоминание одинаково безжизненные и равно живы.Мимо крадется беззвучно лиса, вытянувшись во всю свою длину; снег взлетает блестящей пылью там, где ее пушистый хвост касается земли, глаза горят зеленым огнем среди темных стволов; лиса исчезает в чаще.Перед мейстером Леонгардом встают также бедно одетые фигуры, маловыразительные и вовсе ничего не говорящие лица, различного возраста, отличающиеся каким-то странным сходством; он слышит, как они шепчут ему на ухо свои имена – обычные, ходячие имена, могущие едва ли служить средством для различения их носителей. Он узнает в них снова своих домашних учителей, которые появляются и исчезают через месяц – мать никогда не бывает довольна ими, увольняет одного за другим, не имея для этого никакого повода и даже не ища его; вот они тут – а затем снова исчезают, словно пузыри в закипающей воде. Леонгард – юноша с пушком, пробивающимся на губе; он уже почти такого же роста, как его мать. Когда он стоит против нее, то его глаза находятся на равной высоте с ее глазами, но ему приходится постоянно смотреть в сторону, он не решается на попытку, к которой его вечно, мучительно влечет: победить ее пустой, беспокойный взгляд и влить в него смертельную ненависть, которую он питает к ней; каждый раз он заглушает в себе это желание, чувствуя, как слюна его во рту становится горька, словно желчь, и отравляет ему кровь.Он ищет и копается внутри себя и все-таки не может найти причину того, что делает его столь бессильным перед этой женщиной с ее непостоянным, извилистым полетом летучей мыши.Хаос понятий вращается в его голове, словно взбесившееся колесо, каждое биение сердца приносит новые обломки полуготовых мыслей в его мозг, и снова смывает их.Беспланные планы, противоречащие друг другу идеи, бесцельные желания, слепые, пламенные, жадные хотения, толкаясь и разбивая друг друга, появляются в водовороте глубины, которая сейчас же снова поглощает их, которая сейчас же снова поглощает их; крики замирают в груди и не могут дойти до поверхности.Дикое, воющее отчаянье овладевает Леонгардом, увеличиваясь день ото дня; в каждом углу перед ним, словно призрак, появляется ненавистное лицо матери; когда он раскрывает книгу, оно выскакивает оттуда с ужасной гримасой; он не решается перелистывать страницы, боясь снова его увидеть, не смеет обернуться, дабы оно не восстало перед ним в действительности: каждая тень принимает пугающий облик, свое собственное дыхание кажется ему шуршанием черного платья.Чувства его изранены и восприимчивы, как обнаженные нервы: лежа в постели, он не знает, бодрствует он или спит, а когда, наконец, сон овладевает им, из земли вырастает ее фигура в рубашке, будит его и кричит резким голосом: «Неужели ты уже спишь, Леонгард?

Мейстер Леонгард - Майринк Густав => читать онлайн электронную книгу дальше


Было бы хорошо, чтобы книга Мейстер Леонгард автора Майринк Густав дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Мейстер Леонгард у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Мейстер Леонгард своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Майринк Густав - Мейстер Леонгард.
Если после завершения чтения книги Мейстер Леонгард вы захотите почитать и другие книги Майринк Густав, тогда зайдите на страницу писателя Майринк Густав - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Мейстер Леонгард, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Майринк Густав, написавшего книгу Мейстер Леонгард, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Мейстер Леонгард; Майринк Густав, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн