Меж тем регулировщица, став перед полуторкой, ругала Хижняка, несомненного виновника затора, к тому же не желавшего осаживать назад, за обочину, на арестную площадку, как она требовала.
- Не шуми! У меня нет заднего ходу! Понимаешь, нету! - умоляющим басом клялся Хижняк, грязной тряпкой утирая пот с лица. - Ну не ори. Сейчас разъедемся… И зачем вас на войну берут?! Тьфу, дьявол! - в сердцах сплюнул он.
Из дощатой будки к шлагбауму уже спешили Алехин и массивная, злая начальница КПП.
- Пропусти их! - дожевывая на ходу, закричала она регулировщице.
… Домчать до поворота и, почти не сбрасывая скорости, развернуться вправо, куда скрылся «ЗИС», было для Хижняка делом одной минуты, но впереди… впереди не было видно ни одной машины…
- Прямо! - приказал Алехин.
Полуторка пронеслась по улице несколько кварталов, и вот на одном из перекрестков на параллельной улочке промелькнул «ЗИС» с военными в кузове. Хижняк тормознул так, что Андрея и Таманцева с силой прижало к переднему борту, и тотчас стал разворачиваться назад, но Таманцев, перегнувшись в кабину, закричал:
- Это не та машина!
Полуторка остановилась; Алехин вылез на подножку, росинки пота блестели у него на лбу.
- Р-развернемся влево, - посоветовал Андрей нерешительно, - п-проскочим назад, мимо базара и к с-станции.
- Наши армейские сапоги, - сказал Алехину Таманцев, - сорок первый и сорок второй размеры, массового пошива, широкой колодки… Ношеные, с выраженными индивидуальными признаками… С теми отпечатками, что у родника, разумеется, ничего схожего… Но установить их все равно придется, - имея в виду офицеров, заметил он. - С нас потребуют!.. Что же касается машины, полагаю, что «ЗИС» с фронтового продсклада. Знаете, возле станции огороженные штабеля?
- И мне так думается, «зисок» с продсклада, - не совсем уверенно вступился Хижняк.
- Что же ты раньше молчал?
- Ручаться не могу. И вам ведь люди нужны, а не машина, - сказал Хижняк понимающе. - А они, может, сойдут, и тогда…
- Разворачивайся! На склад!
18. На фронтовом продскладе
Как только машина подъехала к территории склада, Таманцев на ходу перевалился через борт и, пока Алехин, выйдя из машины, объяснялся у въезда с часовым, прошмыгнул в ворота.
На большой ровной площадке под брезентами, штабелями ящиков, бочек и мешков были сложены различные продукты. Все вокруг находились в движении: шофера и кладовщики, этот беспокойный полустроевой люд, более чем кто-либо исполненный сознания своей значительности и необходимости на войне, получатели из частей и солдаты в перепачканных мукой гимнастерках, что таскали ящики и мешки на весы, грузили в автомашины. В правом углу, у изгороди из колючей проволоки, с враждебной настороженностью уставилось стволом в небо зенитное орудие.
Возле штабеля мешков с мукой, у вереницы машин, ожидавших очереди на погрузку, Алехин разыскал начальника склада, пожилого майора, толстого, с большим выступающим животом, однако на редкость подвижного и энергичного. Узнав, что Алехин из контрразведки, он, оставив дела, провел его в просторную землянку, где помещался штаб склада, попросил двух сержантов-писарей выйти и только тогда, усевшись сам и усадив Алехина, спросил, что его интересует.
- «ЗИС» И 1-72-15 ваша машина?
- И 1-72-15?.. Моя. А что случилось?
- Пока ничего, - успокоил Алехин. - Она только что вернулась со стороны Алитуса: очевидно, из Мариамполя или же Каунаса. У нее еще сзади выломан кусок борта.
- В Мариамполь машина ходила. Какая - точно не скажу. И насчет борта не знаю: транспортом ведает мой заместитель… Сейчас выясним, - пообещал майор и поднялся.
- А шофера вы знаете?
- И 1-72-15?.. Борискин… Откровенно говоря, знаю его мало. Он у нас недавно, месяца два… Но плохого ничего сказать не могу. Шофер как шофер.
- Мне бы хотелось побеседовать с ним. И посмотреть книгу учета личного состава. Только чтобы без шума, - попросил Алехин.
- Понятно.
Выйдя из землянки, майор что-то сказал одному из писарей, затем вернулся и, по армейскому обыкновению спросив Алехина, не хочет ли он поесть, молча принялся рыться в стареньком канцелярском шкафу. Он, как видно, был нелюбопытен, лишних вопросов не задавал; во всех его действиях чувствовалась спокойная деловитость, и Алехин не мог это не оценить.
В дверь постучали.
- Войдите!
- Товарищ майор, ефрейтор Борискин по вашему приказанию прибыл…
Алехин увидел перед собой невысокого худого блондина с темными хитроватыми глазами на бледном немытом лице. На Борискине были грязные, промасленные шаровары и гимнастерка с солдатскими погонами, а на ногах старые, с порыжевшими голяшками хромовые сапоги; он быстро перевел взгляд с майора на незнакомого капитана и, по-видимому не ожидая для себя ничего хорошего, сразу насторожился.
- Садись, - предложил майор.
- Ничего… постоим. - Борискин снова быстро посмотрел на Алехина.
- Ты когда борт обломал?
- Это прошлой ночью на разгрузке. Я не виноват! «Студер» задним ходом разворачивался и врезал. А я тут ни при чем. Я докладывал помпотеху…
- Ладно. Проверю… Вот капитан хочет с тобой побеседовать. - Майор кивнул в сторону Алехина.
- Это насчет чего? - прищурился Борискин.
- Узнаешь, - сказал майор и, склонившись к уху Алехина, шепотом спросил: - Мне уйти?
- Почему? Оставайтесь… Садитесь, ефрейтор, - предложил Алехин, и Борискин уселся на табурете шагах в трех от стола.
Алехин как можно непринужденнее задал ему несколько общих вопросов: откуда родом, кого из родственников имеет, с какого времени в армии, доволен ли службой в части, много ли приходится ездить, куда и с каким грузом.
Борискин отвечал не спеша и довольно лаконично, с какой-то настороженностью обдумывая каждое слово и избегая при этом смотреть Алехину в глаза.
- Сегодня куда-нибудь ездили?
- Ездил… В Мариамполь. Мешки возил… Вот маршрутный лист. - Борискин с готовностью достал из кармана гимнастерки сложенный вчетверо помятый листок бумаги и, развернув, положил на стол перед Алехиным.
- А кто еще сегодня ехал на вашей машине?
- Как кто? Никто.
- Может; подвозили кого-нибудь?
- Нет! У нас это не положено. Продуктовая машина! Порожнем разве когда офицера подвезешь, и то своего, из начальства. А гражданских ни-ни!.. Насчет этого бдительность…
Он говорил так убедительно, что можно было ему поверить. Можно, если бы Алехин своими глазами не видел, как Борискин вез на машине людей и получал деньги с крестьян.
Майор между тем отыскал в шкафу большую тетрадь в картонной обложке, став спиной к Борискину, разложил ее на столе, полистал и прочел что-то такое, отчего в лице его выразилось удивление. Сделав какую-то пометку, он пододвинул тетрадь Алехину; капитан уже догадался, что это форма четыре - книга учета личного состава.
Продолжая разговаривать с Борискиным, Алехин прочел: «… Водитель… ефрейтор… Борискин Сергей Александрович, 1912 г. р., б/п… образование 4 класса, в плену и под оккупацией не был… В 1936 году судим по ст. 162-й[13] п. «д» на 5 лет… Награды: медали «За боевые заслуги» и «За оборону Москвы».
Отметку о судимости майор отчеркнул сбоку карандашом. Когда Алехин, просмотрев запись о Борискине, глянул на майора, тот, колыхнув грузный живот, понимающе вздохнул.
- Значит, сегодня вы никого не подвозили? - продолжал Алехин.
- Нет!
- Никого за всю дорогу?.. Припомните получше.
- Чего тут припоминать-то, - обидчиво сказал Борискин. - Один ехал - зачем мне врать?
… Чего от него хотят, он не мог понять, предположил же поначалу совсем иное.
Уже несколько лет он был в основном чист на руку, но сегодня на рассвете перед поездкой в Мариамполь, как на грех, не удержался и, когда кладовщик отвернулся, сунул в кузов под мешкотару коробку с американским пиленым сахаром. Сделал он это не оттого, что его тянуло украсть или выпить (страдая желудком, он пил редко и мало), а просто потому, что кладовщик этот, с шоферами и солдатами беспричинно грубый, перед начальством лисил, имел славу бабьего угодника, частенько выпивал и ходил в офицерском обмундировании - словом, преуспевал. Сахара же у него было несколько вагонов, и, по понятиям Борискина, он не мог не воровать.
И вот стоило после стольких лет праведной жизни украсть, как его попутали! - так он решил, когда вызвали к начальнику склада; он был уверен, что Алехин из военной прокуратуры. Попался! И как же это могло получиться?.. Видеть его никто не видел, в этом он не сомневался, сахар же был продан барыгам в Мариамполе, а оставшиеся грамм двести, завернутые в тряпочку, спокойно лежали в кабине под сиденьем. И неужто дознались, он и придумать не мог, как не мог понять, какое отношение к краже сахара имеют вопросы этого капитана; Алехин казался ему прожженным хитрецом: «Издалека подъезжает!»
Подвозить же по пути пассажиров запрещалось, а калымить тем более - по головке за это не гладили, - и Борискин все отрицал, сразу решив, что признаваться не следует. И, начав врать, он врал все дальше. А вежливость Алехина, та самая вежливость, которой Борискину в жизни перепадали жалкие крохи, еще более настораживала его.
Алехин же старался уяснить себе, почему Борискин лжет - с какой целью? Он с самого начала полагал, что неизвестные офицеры были случайными пассажирами машины И 1-72-15, и Борискин интересовал Алехина только как источник получения хоть каких-либо сведений об этих офицерах для их дальнейшего розыска.
Алехин еще минут десять бился с Борискиным, а тот упрямо врал, пока не начал смекать, что дело тут не в сахаре, а в чем-то другом, а поскольку он себя больше ни в чем существенном виновным не чувствовал, он помалу успокоился и стал несколько откровеннее. Однако сознаться во лжи было не так-то легко.
- Послушайте, Борискин. - Алехин поднялся и, улыбаясь, подошел к шоферу. - Вот вы утверждаете, что сегодня никого не подвозили. Так ведь?.. - весело спросил он, наблюдая за выражением лица Борискина. - Так!.. Однако не более как полчаса назад здесь, в городе, с вашей машины сошли двое офицеров…
Борискин посмотрел на Алехина, словно припоминая, озабоченно сдвинул брови и закусил губу, затем уставился глазами в землю и, почесывая затылок и стараясь скрыть некоторую растерянность, проговорил:
- Обождите, обождите… Ах да! - вдруг радостно воскликнул он, поднимаясь, и облегченно заулыбался. - Точно! Совсем забыл!.. По дороге попросились двое, и я их подвез. И чего тут плохого? Что ж им, пешедрала топать?
- Пешедралом скучновато, - согласился Алехин, угощая папиросой повеселевшего Борискина и закуривая сам, - хорошие знакомые?
- Не. Я их не знаю!.. Гад буду, товарищ капитан, - приложив руку к груди и глядя Алехину в глаза, поклялся Борискин. - Попросились, я и взял. Пожалел!..
- Кто они и откуда, не говорили?
- Нет. Да я и не спрашивал: мне это ни к чему. Ссадил их возле комендатуры - вы же видели… Один капитан, в годах уже, лысый. Обходительный такой, газеты мне еще на курево дал. - Борискин зашарил руками по карманам и, усмехаясь, поинтересовался: - Они небось натворили чего?.. А другой молоденький, лейтенант; у него еще слева фикса, ну, зуб золотой… Через эту жалость одни неприятности… Знал бы такое дело…
19. Вечером и ночью в городе
Пока Алехин беседовал в землянке с Борискиным, Таманцев умудрился проникнуть в автопарк, где стоял «ЗИС» с выломанным бортом, и буквально на глазах у часового обшарил кабину и кузов машины, не забыв заглянуть под сиденье и в ящик для инструментов. На самом дне под промасленной ветошью он нашел сахар, завернутый в тряпочку, подумал, что он, наверно, ворованный, но ничего представляющего интерес для дела обнаружить не смог.
Кусок газеты, что дали Борискину на «курево», оказался обрывком сегодняшнего номера лидской газеты «Уперад».
Очевидно, неизвестные, замеченные Блиновым, утром выехали из Лиды; вечером же они вернулись в город и сошли у комендатуры. Оставалось установить их среди офицеров, посетивших комендатуру после девятнадцати часов, а также проживающих по соседству, - дело представлялось вроде бы ясным и простым.
Комендант города, худой, с ввалившимися щеками, мрачного вида майор, знал Алехина еще с сорок первого года, по боям под Москвой, и был рад оказать содействие. Он принес регистрационные книги, и Алехин выписал четырех офицеров из числа тех, кто проживал поблизости или побывал в комендатуре за последние полтора часа и по установочным данным имел некоторое сходство с бритым капитаном и его товарищем. Таманцева Алехин сразу же послал на станцию.
Вызванные по распоряжению коменданта с квартир офицеры (трое, одного не нашли) были незаметно показаны Алехину и Андрею: интересующих разведчиков людей среди них, увы, не оказалось…
А всего в городе, по данным комендатуры, размещалось на частных квартирах свыше пятисот офицеров из разных частей и до двухсот командированных.
- Вот смотрите. - Майор, достав из сейфа, разложил на столе план Лиды с обозначением частей и соединений, дислоцированных в районе города. - Сложность в том, что окраины города закреплены за частями. Это их районы расквартирования… В Северном городке и в Южном, - он показал пальцем на карте, - свои комендатуры. А мы осуществляем только общий надзор. Учеты у них аховые, и проверить по-настоящему - дьявольски трудно!
Алехин поднялся: на улице стемнело, надо было спешить, в комендатуре же делать больше было нечего.
- Я ночую здесь, - сказал, прощаясь, майор. - Если понадоблюсь - беспокойте.
* * *
- Они где-то тут, в городе, - заметил Алехин, когда он и Андрей вышли на улицу.
- А может, шофер врет? Может, он ссадил их у станции, они уехали, а мы будем искать понапрасну?
- Не думаю. Они просили остановить возле комендатуры, а заходили они туда или нет, он не видел и не говорил. Будем искать в городе.
Алехин разбил город на участки: себе он взял станцию, прилегающий район и выезд по Варшавской в сторону Гродно; Таманцеву поручил юго-восточную часть города и выезд на Молодечно; Андрею - контрольно-проверочный пункт при выезде из Лиды в Вильно и соседние улицы.
… После десяти улицы обезлюдели: наступил комендантский час. Но Андрей все ходил и ходил, присматриваясь в темноте к редким прохожим - в большинстве своем военным, - настороженно следил за одиночными машинами, что останавливались у контрольного пункта.
… На станции - в помещениях, на перроне, во всех закоулках - Алехин оглядел и знал уже каждого. В бараке для военнослужащих и в агитпункте спали вповалку на полу, на скамьях и на столах, изнемогая от жаркой духоты и храпя. Новые пассажиры после полуночи не появлялись.
Дежурные по контрольному пункту в час ночи ушли, и очень редкие машины проезжали под задранным к небу шлагбаумом не останавливаясь. Прилегающие к станции улицы, казалось, вымерли: ближайший пассажирский поезд, как сказали Алехину в комендатуре, должен был пройти только утром.
… В третьем часу, еле двигая ногами от усталости, Андрей добрел до квартиры, где остановился Хижняк с машиной, сняв ремень и сапоги, свалился на широченную деревянную кровать и, едва коснувшись щекой подушки, уже спал мертвым сном. Он не слышал, как Таманцев, вернувшись злой и голодный, искал в темноте что поесть, ругался вполголоса и ворчал, пока не улегся.
20. Оперативные документы

ЗАПИСКА ПО «ВЧ»
«Срочно!
Начальнику Главного Управления Контрразведки
В дополнение к NoNo….. и….. от….. и….. августа 1944 г.
Розыск передатчика с позывными КАО осложнен отсутствием текстов радиоперехватов от 7 и 13 августа с/г, сообщенных нами незамедлительно в ГУКР[14] для параллельной дешифровки.
Учитывая отсутствие квалифицированных криптографов в Управлении контрразведки фронта, прошу Вашего распоряжения о внеочередной дешифровке обоих перехватов.
Пользуясь случаем, считаю своим долгом еще раз обратить Ваше внимание на выраженный некомплект оперативного состава в розыскном отделе и в отделении дешифровки Управления.
За семь недель наступления из 48 розыскников (при штате 56) выбыло 23, причем в числе оставшихся 9 человек - стажеры, не имеющие достаточного опыта розыскной работы.
В отделении дешифровки на 5 положенных по штату криптографов после прямого попадания бомбы при передислокации в районе Яшун осталось всего лишь двое молодых офицеров, не способных к оперативной дешифровке шифрсистем высокой надежности.
Егоров».

ЗАПИСКА ПО «ВЧ»
«Егорову
На No….. от 15.08.44 г.
Ликвидировать некомплект оперативного состава в розыскном отделе и отделении дешифровки Управления контрразведки фронта в ближайшее время не представляется возможным.
Мною дано распоряжение о внеочередной расшифровке перехватов от 7 и 13 августа сего года.
Колыбанов».

ШИФРОТЕЛЕГРАММА
«Срочно!
Егорову
На No….. от 13.08.44 г.,
Сообщаю, что сегодня, 15 августа, в тылах армии, юго-восточнее Солтанишки, была обнаружена и после перестрелки ликвидирована остаточная группа немцев в количестве 39 человек, из них 17 было убито, 4 удалось скрыться, остальные, частично раненые, взяты в плен.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Момент истины (В августе сорок четвертого)'


1 2 3 4 5 6 7 8