– Вот это мысль, – зевнул Пол.
Ричард печально смотрел в темный потолок.
– Думаю, король Генрих с тобой согласился бы. Он наверняка не сомневается, кто кому служит, пока он восседает на троне. – Ричард задумался на минуту, и Пол, наконец-то справившийся со своей рубашкой, улегся на матраце и натянул на себя одеяло – не совсем удачно, так как оно наполовину осталось под ним. – Вряд ли это шаг вперед, – вымолвил наконец Ричард. Ответа не последовало – Пол, отказавшись от борьбы с одеялом, уже заснул.
Так уж повелось, все принцессы считаются прекрасными, но Мэри была бы прекрасной даже не будучи принцессой. У нее было милое личико сердечком, чистые васильковые глаза, волосы цвета бронзы и стройная фигура. Все при дворе любили ее, и никто не сомневался, что она доставит французскому королю немало приятного, если он проживет еще достаточно долго, чтобы насладиться всем этим, – говорили, что он очень стар и немощен. Жаль портить жизнь столь прелестной девушке, выдавая ее за такого старикана!
По крайней мере, именно так думала Мэри Морлэнд, но вскоре выяснилось, что эту мысль разделяют при дворе многие из девушек, собравшихся для того, чтобы новая королева Франции набрала себе из них свиту. Мэри испытывала некоторую неловкость, так как была немного стара для незамужних девушек и слишком молода для матрон. А поскольку она прибыла ко двору недавно, то никого практически не знала. Впрочем, у нее была одна подруга – Мэри Болейн, дочь друга Джека, также недавно приехавшая ко двору. Мэри исполнилось только шестнадцать, но она была умна и опытна не по годам, так что девушки подружились.
Мэри Болейн не разделяла мнения Мэри Морлэнд о катастрофе, постигшей принцессу.
– Я бы не отказалась. Он такой старый, что не будет слишком напрягать ее – ей нужно только переспать с ним пару раз, чтобы зачать ребенка, и все. А как только она родит ему наследника, то сможет жить как заблагорассудится и завести любовника. Так что лучше выйти за старого человека, который тебе не нравится, чем за молодого.
– Ты говоришь ужасные вещи, – возмутилась Мэри Морлэнд, – чтобы принцесса завела любовника?!
– А ты разве не заметила, – удивилась Мэри Болейн, – как кое-кто смотрит на нее, а она на него?
– Кого ты имеешь в виду? – поинтересовалась Мэри Морлэнд, ничего такого не заметившая.
– Да королевского приятеля, конечно, Чарльза Брэндона. Разве ты не знаешь, что у них роман? Это же всем известно!
– Ты все выдумываешь, – обиделась Мэри Морлэнд.
– А вот и нет, спроси кого хочешь, Анну Грей или Анну Дакр, если мне не веришь. Они говорят, – и тут она придвинулась поближе к уху Мэри, – они говорят, что принцесса согласилась выйти за короля только потому, что ей пообещали, что следующего мужа она сможет выбрать сама. Поэтому-то король и сделал мастера Брендона герцогом Саффолком – ведь принцесса не может выйти замуж за кого-либо ниже герцога. – Удивление Мэри Морлэнд было достаточной наградой для Мэри Болейн – она чувствовала себя рядом с ней гораздо более умудренной.
– Самой выбрать мужа, – повторила Мэри Морлэнд, – это неслыханно.
Мэри Болейн хитро улыбалась.
– Я тоже думаю, что никто ей этого не позволит, и король пообещал, чтобы она не упрямилась. Когда наступит срок, он заставит ее выйти замуж за того, Кого выберет сам. Она представляет слишком большую ценность для короля. – Эти слова Мэри подслушала из разговора своего отца и его друзей. – Надеюсь, что нас возьмут во Францию, там гораздо веселее, чем здесь.
– А если нас не возьмут, ты останешься здесь? Мэри Болейн сделала гримасу:
– Не думаю. Тогда отец пошлет меня в Бургундию, а это еще хуже. Все-таки надеюсь, что нам повезет. У принцессы должна быть очень большая свита. Девочек Грей точно возьмут, но мы-то, в конце концов, родственницы короля по материнской линии.
– Разве? – поразилась Мэри Морлэнд. Болейн кивнула:
– Кандидатура моей сестры Анны тоже рассматривается, но она слишком молода – ей всего двенадцать, так что ее можно не опасаться. Видишь ли, наша мать – золовка тети короля, так что мы некоторым образом двоюродные. Поэтому нас обязательно должны выбрать.
– Да, и мой брат хорошо знаком с твоей матерью, – заметила Мэри Морлэнд, чтобы примазаться к особам, приближенным к королю.
Болейн удивленно взглянула на нее и пожала плечами.
– А какие у тебя связи при дворе?
– Архиепископ Вулси, – коротко ответила Мэри Морлэнд, и Мэри Болейн кивнула – ей было хорошо известно влияние архиепископа.
– В таком случае с тобой все в порядке. Если так получится, давай попросим леди Гилфорд, чтобы нам разрешили спать вместе? Лучше сразу об этом позаботиться, иначе окажешься в постели невесть с кем.
Их взяли обеих, и в конце октября они погрузились вместе с остальной свитой на один из четырнадцати кораблей, собравшихся по такому случаю в Дувре. Из-за ненастной погоды им пришлось прождать там почти две недели и быстро выйти в море в непродолжительное затишье между штормами. Затем последовали пять кошмарных дней, когда буря раскидала эскадру по всему Ла-Маншу, неистово швыряя и креня корабли, – но, по счастью, все уцелели, хотя большинство свиты так страдало от морской болезни, что смерть казалась им не худшим исходом.
И, как выяснилось, все мучения оказались напрасны – когда они прибыли во Францию, французский король отстранил всех английских фрейлин под тем предлогом, что Мэри теперь – французская королева и ей должны служить француженки. Он разрешил ей оставить четырех англичанок, и она почти без колебаний указала на своих юных родственниц, Анну и Елизавету Грей, и двух любимиц, Анну Дакр и младшую сестру Мэри Болейн, Анну.
В конце ноября Мэри Морлэнд снова появилась при дворе королевы в Гринвиче. У нее даже не осталось новой подружки, так как Мэри Болейн, как она И предсказывала, послали в Бургундию для продолжения образования. И хотя ей была не совсем по вкусу эта маленькая нахалка, Мэри Морлэнд ее недоставало, так как теперь она осталась совсем одна.
Мэри начала мечтать – почти безнадежно – о браке. Ей минуло уже двадцать два, и давно пора было выйти замуж. Казалось, даже такой старик, как муж принцессы Мэри, и то лучше, чем оставаться старой девой. Однако почему-то ее брат Джек и сводный брат Пол не собирались позаботиться о ней, а другого выхода не было.
Нестерпимо мерзко дули южные ветры. В декабре королева Екатерина родила мальчика, не прожившего и нескольких минут. Мэри Морлэнд казалось, что никакого выхода из этого положения нет и быть не может, и до скончания века ей предстоит переживать одно и то же.
Глава 4
Осенью 1515 года архиепископ Вулси, канцлер Англии, был возведен в сан кардинала. Это было честью для Англии и ее короля, но главное; заслугой самого Вулси, неутомимо действующего на благо папы и постоянно направляющего международную политику Англии так, чтобы расстроить козни врагов папского престола. Хотя король предпочитал видеть в этом исключительно свою заслугу. Понимал ли он, что у этого назначения есть и другие причины, неизвестно, но, во всяком случае, он не преминул посетить празднество, устроенное Вулси в своем лондонском доме в Йорке По случаю повышения.
Джек, оказавшийся в это время по торговым делам в Лондоне, тоже был в числе приглашенных – Вулси старался поддерживать тесные отношения с купечеством, поэтому пригласил на пир несколько наиболее важных его представителей, а для Джека это торжество стало сбором Морлэндов. Первым, кого он встретил, выйдя после поздравления от Вулси, был его младший брат.
– А, Эдуард, как поживаешь? – воскликнул он. – Отлично выглядишь, я вижу, ты процветаешь! Как идет твоя новая жизнь?
Эдуард улыбнулся, поглаживая бархатные отвороты новой рясы. Он понемногу набирал вес, и его лицо утратило вечно ищущее, недовольное выражение – он скорее напоминал кота, запертого в молочной.
– Спасибо, спасибо, – ответил Эдуард, – у меня просто глаза раскрылись на многие вещи. Я-то всегда думал, что у нас в Морлэнде дело поставлено хорошо, но никому из нас и в голову не приходило, как должны на самом деле обстоять дела в большом поместье. Знаешь, у нас были такие убогие представления о том, что такое роскошь. А здесь, в Йорке, не менее пятисот человек, подумай только, пятисот! На лице Джека было написано удивление:
– Пятьсот! Но тогда, вероятно, ты не слишком обременен делами!
Эдуард слегка скривился:
– Все должно делаться по-настоящему хорошо, как в поместье, так и в церкви. Работы у меня хватает, хотя я выполняю в основном секретарские обязанности. Кардиналу приходится за день просмотреть уйму документов – возьми только одних просителей из простонародья...
– Тогда ты должен быть доволен, – прервал Джек перечисление всего списка, – что Вулси повезло и он получил, наконец, кардинальскую шапочку.
– Мы все рады успехам его преосвященства, которые заслужены им нелегким трудом, – сказал Эдуард, тоном давая Джеку понять легкомыслие его скрытой иронии.
– Ну, Эдуард, не надо так напрягаться. В конце концов, человек остается человеком, как бы высоко он ни взлетел!
– Не совсем так, – покачал головой Эдуард, – когда человек поднимается так высоко, он становится больше чем просто человек. Ты слишком вольно мыслишь, брат.
– А ты слишком впечатлителен. Но не будем ссориться, я действительно рад, что ты хорошо устроился. Наконец-то ты оброс жирком, не то что я. Ну, а где наш племянник?
– Эмиас? Он должен быть... а, ну да. Вон, в зеленой ливрее.
– Неужели это он? Он сильно вырос за этот год! Скоро догонит отца. А кто этот рыжий парень рядом с ним?
Эдуард прищурил свои близорукие глаза, чтобы получше рассмотреть спутника Эмиаса:
– О, да это юный Гарри Перси, сын графа Нортумберленда. Он недавно присоединился к свите Вулси. Я слышал, что они дружны с Эмиасом, потому что оба с севера. Перси, надо сказать, довольно дерзок и нахален, но его обтешут. Эмиас держится его – он вообще-то не слишком легко сходится с людьми, так что рад дружить с еще большим чужаком, чем он сам.
– Это сын Нортумберленда-то чужак? – удивился Джек. – Сын графа? Никогда бы не подумал...
– Эти пограничные лорды, – вымолвил Эдуард с бесконечным презрением, – повелители стад, вечно покрытые грязью и пахнущие конюшней. Никакого представления о хороших манерах, и даже жалко, что Эмиас подружился именно с ним. Он и так неловок, а тут еще приходится водиться с конюхами...
– Гордыня к добру не ведет, Эдуард, – серьезным тоном произнес Джек, – жаль, что ты так презрительно отзываешься о простых людях. Сердце человека важнее его манер и внешности.
Эдуард поднял брови:
– Что за чушь ты несешь, брат, разве Господь не одаривает каждого в соответствии со своей милостью? Неужели человек, которого Господь вознаградил, будет выглядеть хуже того, кому суждена неизвестность? Бог судит нас по нашим достоинствам – не будешь же ты убеждать меня, что Он ошибается?
На этом их интересный теологический диспут прервался, так как фанфары возвестили о прибытии короля, а за ним – и французской королевы с герцогом Саффолком.
– Ее по-прежнему называют французской королевой? – прошептал Джек Эдуарду, когда бывшая принцесса Мэри присела в реверансе перед королем. Король поднял сестру, холодно поцеловал ее, а затем с большой теплотой приветствовал своего старого друга Брендона.
– Мне кажется, что король его поощряет, – прошептал Эдуард в ответ. – Он по-прежнему любит Саффолка, хотя и не одобряет их брак.
Не прошло и трех месяцев с момента заключения брака принцессы, как она в первый день нового, 1515 года оказалась вдовой, и король Генрих начал уже устраивать ее брак с новым королем Франции, Франциском, несмотря на свое обещание предоставить ей свободу выбора во втором браке. В отчаянии она пошла на преступление – тайно вышла замуж за любимого ею Брендона, в то время как должна была находиться в монастыре в Клюни, оплакивая мужа. Во время королевского траура королева не имеет права покидать свои покои или встречаться с кем-либо, кроме прислуги, – это необходимая предосторожность, дабы обеспечить законнорожденность возможного ребенка вдовы в этот период.
Генрих был в ярости, одно время казалось, что этой парочке придется провести остаток жизни в изгнании. Однако провинившимся удалось, используя в качестве посредника Вулси, испросить королевское прощение, выплатив в качестве штрафа все свое состояние, и в мае им было разрешено вернуться домой, чтобы совершить официальное бракосочетание в Гринвиче, а затем удалиться в ссылку в Саффолк.
– Она выглядит не менее прекрасной, – заметил Джек, – беременность ей к лицу, и ведь это дитя любви. Смотри, как следит за нею глазами Саффолк.
– Ее счастье, что она не зачала раньше, – заметил Эдуард, – это могло стоить ей жизни. Король Франциск – это тебе не Луи, как сказал мне мой господин.
– Близкое родство с королем – не самая приятная вещь на свете, – согласился Джек, – ну, нужно пойти поговорить с Эмиасом и его юным другом. Интересно взглянуть на внука Старого Лиса. По крайней мере, он унаследовал его волосы, если ничего другого.
– Характер тоже, мне кажется, – добавил Эдуард, – а кто это ищет тебя?
Джек повернулся, и на его губах расцвела улыбка:
– Том! Вот те на, что за встреча! Ты приехал с королем? Как ты, как жена?
– День добрый, Морлэнд. Спасибо, мы оба в порядке, – ответил Болейн, – надеюсь, что и ты. День добрый, мастер Эдуард. Дом кардинала становится просто местом встреч Морлэндов. Не сын ли твоего брата тот мальчик?
– Он, – подтвердил Джек. – Мы как раз говорили о нем и о его новом друге, сыне графа Нортумберленда. Как видишь, Том, нам, северянам, приходится держаться друг друга, ведь вы, южане, считаете нас невоспитанными.
Томас Болейн ухмыльнулся, и эту несвойственную его лицу гримасу мог видеть разве что Джек, и то изредка.
– Уж такие вы есть, Джек. Впрочем, я помню, в Антверпене...
– Тогда тебе должно быть стыдно – я совсем забыл об этом, как и подобает достойному сыну церкви. Ну, а как твои дети? Господь благословил тебя прекрасным потомством! Они так похожи на свою мать... – несколько завистливо протянул он.
На лицо Болейна при воспоминании о первой, очаровательной жене набежала тень. Но и второй его брак был по любви, и у него, возможно, имелись иные соображения о Елизавете Болейн, Чем у Джека. Джек тем временем продолжал:
– Кажется, кто-то из твоих девочек был в свите королевы Франции? Что с ней? Она вернулась с королевой?
Болейн покачал головой:
– Неприятная история, – он понизил голос, – но мы выбрались из нее с честью. Анна и три другие девушки, оставленные с принцессой Мэри, были переданы в свиту королевы Клавдии. Во Франции они получат хорошее образование, а королева – добродетельна и набожна, французский же двор – самый блестящий в мире. Я надеюсь, Анна приобретет там должный лоск. Ей это необходимо, чтобы я нашел ей супруга получше.
– Ну, не думаю, чтобы у тебя были с этим трудности! Насколько я помню, она такая милая девушка... – сказал Джек.
– Милая, но не слишком красивая. При этом у меня есть план относительно ее. Относительно их всех. О, это прибыла королева, – послышались новые фанфары, – она согласилась ненадолго заехать. – Болейн снова понизил голос. – Она опять беременна и не хотела выезжать, но кардинал потребовал, и ей пришлось согласиться. А вот, кстати, еще один ваш родственничек, Джек, если я не ошибаюсь. Это не твоя сестра?
– Точно. Эдуард, смотри, наша Мэри! Нужно и с ней переговорить. Как плохо выглядит королева, бедняжка. Есть ли шанс на благополучный исход в этот раз?
Болейн огляделся вокруг.
– На эту тему лучше не говорить, Морлэнд. Пойду поздороваюсь с другими знакомыми. Ты отобедаешь с нами, Джек? Давненько мы не были под одной крышей. Приезжай на той неделе? Я снова буду дома в субботу, в Ивере. Может, ты поохотишься со мной?
– С удовольствием, Том, – ответил Джек, – возьмем с собой твоего парня и покажем ему, как охотятся настоящие мужчины?
– Неплохая идея. Возьми и ты своего племянника, – Том кивнул в сторону Эмиаса, – за компанию. Неплохо бы им подружиться. Джордж, на мой взгляд, слишком много думает о поэзии. Любовь к борьбе и охоте помогут ему в свое время снискать расположение короля, а соревнование со сверстником разовьет в нем дух соперничества.
– Посмотрим, что получится, Том. Тогда до субботы.
Сложная политическая ситуация вынудила Джека остаться в Лондоне на зиму, так что он был в городе, когда в феврале 1561 года в Гринвиче королева родила девочку. В городе царило ликование: девочка была крупной и здоровенькой и, похоже, не собиралась умирать, так что все приверженцы королевы праздновали это счастливое событие, наступившее после стольких неудач.
Девочку, названную Марией, окрестили с большой помпой, и новость распространилась по стране с быстротой молнии, так что когда Джек на следующий день после пира отправился домой, на каждой остановке его уже осаждали люди, желавшие знать мельчайшие подробности о девочке и обо всем, что с ней связано.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55