Ну тогда, наверное, действительно произошла ошибка. Так что приношу от лица жэка свои извинения. А с соседом вашим мы разберемся. Непременно разберемся. По всей строгости существующих норм общежития…
До свидания.
Неужели сработало? Неужели он? Надо бы проверить. Только как? Пригласить участкового? Или группу поддержки из ближайшего РОВД? Так права такого нет. По причине неофициальности следствия. Информацию получить, используя старинные знакомства, это еще туда-сюда. А в квартиру ломиться без ордера… Нет, на это они не пойдут. Даже несмотря на приятельские отношения.
Может, самому? По-тихому. Под личиной работника жэка? Вряд ли он будет набрасываться на каждого позвонившего в дверь. Вряд ли будет демаскировать себя.
Грибов подошел к нужной квартире, прижался ухом к холодному металлу внешней двери. Прислушался.
Тихо…
Нет, не тихо. Работает радиоприемник. Впрочем, это может быть радиоточка. Которую не выключают. Радиоточка не показатель… Что еще? Еще льется вода. Кажется, на кухне. Правда, краны, случается, тоже забывают закручивать.
Звук падающей воды изменился. И затих совсем. Кто-то закрутил кран.
Значит, квартира была обитаема. Значит, люди там были…
Грибов мгновение помедлил, на всякий случай расстегнул ремень на скрытого ношения кобуре и нажал пальцем на кнопку звонка…
Глава 14
Контактный телефон молчал. Судя по всему, напарник еще не вернулся. Еще отрабатывал адреса.
"Может, позвонить по мобильному? — подумал Григорьев. — Нет, не стоит. Мало ли где он сейчас находится, с кем и в каком обличье беседует. Может, в настоящий момент он, изображая бедного жэковского сантехника, пихает руку в канализационную трубу. А тут вдруг зуммер мобильного ценой в много сотен долларов телефона из кармана робы. Неувязочка…
Ладно, подождем. Рано или поздно объявится…"
Григорьев развернул машину и отправился по очередному адресу. Которых у него тоже было не меньше десятка: обиженных судьбой и банкиром сослуживцев, приятелей, уголовной «крыши». Сейчас на очереди была уголовная «крыша». О которой можно было узнать только в подвале.
За три квартала до известного ему адреса Григорьев запарковал машину, на всякий случай надел темные очки, прилепил под нос усы и развинченной походкой подошел к двери не работающей по причине летнего сезона котельной.
— Здорово! — крикнул он вниз, открыв дверь.
— Ты кто? — ответил голос.
— Я от Серого. По делу.
— Проходи.
В котельной находились три человека. Кроме того, которого ожидал увидеть Григорьев. Три совершенно незнакомых следователю парня.
«Вот гад! — подумал следователь. — Крутит торговлю, используя предоставленную ему легальную возможность. Расширяет клиентуру. Без зазрения совести».
Незнакомые парни насторожились. Но хозяин котельной быстро успокоил их:
— Это свой. Все нормально. Передал какой-то небольшой пакет. Получил деньги.
— Если все нормально, придем завтра, — сказали незнакомцы.
— Завтра едва ли… Завтра может ничего не быть.
— Тогда послезавтра.
— Послезавтра тоже…
«Юлит, — понял Григорьев. — Не хочет демаскировать масштабы торговли. Боится лишиться индульгенции».
— А послепослезавтра?
— Ну не знаю. Зайдите на всякий случай.
Парни распрощались и ушли.
— Опять за старое взялся? — строго спросил следователь.
— Ну что вы, гражданин начальник! Это так, случайность. Направил один кореш. А так в рамках разрешенного. Мамой клянусь.
— Какой мамой? Ты же детдомовский.
— Ну и что? Мама все равно была. Где-нибудь.
— Смотри у меня! Мы тебе не для того разрешили «травкой» торговать, чтобы ты рынок расширял.
— А для чего? — нагло спросил торговец.
— Для того, чтобы информацию давал.
— А какая же информация может быть без торговли? Кто со мной разговаривать станет, если я пустой буду. Чем больше клиентура, тем больше я буду знать. И вы тоже.
— Наглеешь?
— Наоборот. Стараюсь быть полезным органам. Отчего вынужден расширять круг знакомых.
— Смотри у меня, доиграешься! Пролетишь на крупной партии или, не дай бог, на «порошке» — выручать не стану. Загремишь по полной!
— Ну что вы, гражданин начальник. Как можно! Я же понимаю!
Понимал не только торговец «травкой», но и следователь. Все всё понимали. И то, что масштабы торговли намного превосходили разрешенные, и то, что разговор шел не только о «травке», но и о более крепких и разнообразных сортах зелья. И еще оба понимали, что все равно никто ничего с торговцем наркотой не сделает. Потому что взамен предоставленной милицией «отмазки» он поставлял информацию. Очень ценную информацию, которую в свою очередь получал у своих информаторов и случайных, из среды наркоманов-преступников, собеседников. Торговец был очень ценной для уголовного розыска фигурой. И поэтому на его мелкие и даже крупные прегрешения закрывали глаза.
— Ну смотри…
— А вы зачем ко мне, гражданин начальник?
Вопрос был не праздный. Обычно сексот и его куратор встречались по условному звонку информатора на нейтральной территории. И только в очень срочных случаях — у него. Похоже, этот случай был срочный.
— Да ты не бойся. Скажешь, новый клиент. При твоих масштабах торговли лишний человек подозрения не вызовет.
— Какие масштабы? Гражданин…
— Ладно, не прибедняйся. Приготовь лучше мне порцию. Чтобы все выглядело как положено.
Хозяин котельной погрустнел. Нести убыток ему не хотелось. Даже ради соблюдения правил конспирации.
— А вы тогда деньги. Чтобы, если кто-нибудь войдет, все было натурально.
— Вот тебе деньги! — показал кукиш Григорьев. — Твой пакет больше моей недельной зарплаты стоит. Перебьешься. Скажешь, в долг дал.
— Я в долг не даю.
— А тут, скажешь, дал. Как очень уважаемому клиенту.
— А может, вы потом при выходе…
— А потом я снесу твой пакет в экспертизу. Чтобы знать, чем ты народ травишь! И если вдруг травишь, сообщу кому следует. И знаешь, что за этим последует?
Торговец умолк.
— Вот так-то. А теперь скажи мне, знаешь ты банк «Стройсервис»?
— Слышал.
— А о том, что с одним его работником произошло, не слышал?
— А что случилось?
— Не важно. Но если что-нибудь такое узнаешь — немедленно сообщи.
— Вы же знаете… Если узнаю — первому вам.
— Ладно. Скажи лучше, кто его прикрывает? Банк.
— Точно не знаю. Но кажется, Голубь.
— Голубой, что ли?
— Нет. Фамилия у него Голубь.
— На хрена мне фамилии. Вы же друг друга по фамилиям и именам не знаете. Ты мне клички давай. Которые вместо удостоверений личности.
— Бурый.
— Ты к нему подходы имеешь?
— Откуда. Голубь высоко летает. За облаками. Мне туда ходу нет.
— А у кого есть?
— Трудно сказать…
— А ты скажи. Не тяни вола за… хвост. Не набивай цену. Все равно выложишь. Только с убытком для себя и своего бизнеса.
— Нет. Не знаю.
— А кто знает?
— Кто знает, за так просто не скажет.
— Что?! Ты никак на дополнительный гонорар намекаешь?
— Зачем мне гонорар? Мне своих денег хватает. А только тот, кто знает то, что вам нужно, за просто так болтать не станет.
— А за деньги станет?
— За деньги станет!
— Тогда ты их ему и дашь!
— Я не дам. Свои деньги не дам. У меня лишних нет.
— А кто даст?
— Вы. У вас ведь есть специальные, на такой случай, фонды. Для оплаты информации. Я точно знаю, что есть.
На мгновение Григорьев даже растерялся. Сексот показал зубы. Да не просто зубы, а медвежьи клыки. Или он действительно стал бизнесменом, что из каждой ситуации пытается извлечь материальную выгоду, или догадался, что на этот раз следователь выступает не от лица органов.
— В общем, так, дискутировать с тобой я не буду. Завтра к полудню узнаешь, что просил. И на обычном месте…
— А если не узнаю?
— Если не узнаешь? То все равно узнаешь…
В дверь котельной забарабанили Ногами.
— Завтра! В час дня. На обычном месте! — грозно повторил следователь. — А сейчас гони товар и будь здоров.
Продавец, вздохнув, передал следователю маленький, со спичечный коробок, полиэтиленовый пакетик.
— А не мало? На те деньги, что я тебе дал, — спросил Григорьев. — Может, ты еще обвесом покупателей занимаешься?
— Какие деньги? Гражданин начальник! — зло сказал продавец. — Я и так…
— Смотри у меня, если, не дай бог, недовес обнаружу. И если завтра к полудню…
— Не уверен я, гражданин… Дверь котельной отворилась мощным пинком ботинка.
— Ты что, гад, делаешь? — грозно спросили сверху три недавно вышедших из котельной парня.
— А что случилось? — поинтересовался Григорьев.
— То самое! Эта сволочь нам вместо «травки» какую-то лабуду подсунула. Вроде использованного банного веника. А тебе?
— Еще не знаю. Не пробовал.
— А ты попробуй.
Парни угрожающе надвинулись на продавца.
— Гони деньги обратно!
— Какие деньги? Какой веник? Хороший товар…
— Деньги давай! Лепила!
— Что, совсем никуда товар? — озабоченно спросил Григорьев.
— Дерьмо. Полное дерьмо! — подтвердили парни.
— Тогда я тоже лучше деньги возьму, — вздохнул следователь и внимательно посмотрел на продавца.
— И ему тоже деньги отдавай! — прикрикнули парни. — И нам!
— Какие деньги? Он мне вообще денег не давал, — возмутился продавец.
— Ну да, а товар ты мне за просто так подарил? За красивые глазки? — показал всем желающим Григорьев пакетик. — Так не бывает.
— Не бывает, — подтвердили парни. — Гони деньги!
— Тогда пусть вернут товар, — потребовал торговец. — Без товара деньги не отдам.
— Угробить его, и всех дел, — предложил один из парней.
— Давай деньги, и разойдемся миром, — еще раз предложил Григорьев.
— Не, миром уже не пойдет, — сказал один из парней и саданул торговцу кулаком в ухо.
Тот вскрикнул. И с ненавистью посмотрел в глаза следователю.
— Я завтра, завтра к полудню верну, — сказал он.
— Нет, к полудню поздно, — сказал Григорьев.
— К полудню поздно! На хрена нам к полудню. Где тебя искать в полдень? — заголосили они, тыча кулаками под ребра проштрафившегося продавца.
— Сам видишь. Обстоятельства изменились. Покупатели говорят, завтра поздно. Говорят, надо прямо сейчас.
— А ты чего? Ты чего в стороне? — спросил кто-то из парней. И, изловчившись, пнул ненавистного работника подпольной торговли ногой в живот.
— А что, мне тоже?
— Конечно. Он же всех нас. Он же и тебя…
Григорьев демонстративно засучил рукав. Показывая, что вынужден. Чтобы не выйти из образа.
— Я вспомнил! — что есть сил заорал избиваемый сексот. — Я готов. Я прямо сейчас.
Но парни его уже не слушали. Парни вошли в раж.
— Эй, мужики! — попробовал урезонить их Григорьев. — Пустите меня. Мне тоже надо.
Но его не слышали и не слушали.
— А ну разойдись! — заорал Григорьев и ткнул ближайшего парня кулаком под почки. — Дай мне! Дай я с этим гадом потолкую.
— Пусти его. Ему тоже надо, — сказал один.
Парни расступились.
Григорьев сгреб продавца в охапку, поднял на уровень лица и тихо сказал:
— Ну?
Тот зажмурил глаза.
— Убьют ведь, — пожалел Григорьев. И слегка ударил лбом по близкой переносице.
— Советская, семнадцать. Спросишь Гришку, — быстро ответил перепуганный торгаш.
— Тогда падай и умирай. Чтобы выжить, — прошептал следователь. И, размахнувшись, не без удовольствия въехал своему сексоту в живот. И вторым ударом в подбородок.
Тот плюхнулся на землю и замер, неестественно вывернув руки и ноги.
— Убил. На хрен! — тихо выдохнул кто-то из парней.
— Да ну! — не поверил Григорьев. И слегка три раза пнул поверженного обидчика носком ботинка в ребра. Тот не шевельнулся.
— Точно, убил! — ахнули парни. — Теперь амба! — и опрометью бросились к лестнице.
— Чего стоишь? Беги, дурак! Беги, пока мусора не нагрянули! — крикнули они на ходу.
И разом, втроем, выдавились сквозь дверь наружу.
— Живой? — спросил Григорьев.
— Это нечестно, — тихо сказал «умерший» продавец.
— Что нечестно? Спасать тебя от возмущенных покупателей?
— Таким способом информацию выбивать нечестно.
— А банные веники вместо товара всучивать честно? Впрочем, возможно, я ошибаюсь. И потому предлагаю вернуть твоих гостей обратно. Чтобы продолжить прерванную дискуссию о правилах торговли.
Ну что? Пока они не успели далеко убежать…
Сексот молчал.
— Вот и лежи. Раз умер. И в следующий раз думай, когда, с кем и по какому поводу торговаться…
Глава 15
Дверь не открывалась.
Грибов надавил на кнопку звонка еще раз. И не отнимал палец секунд тридцать.
С внутренней стороны послышался какой-то шум.
— Проверка из жэка. По жалобе, — крикнул Грибов. — Открывайте! Тишина.
— А то я вызову участкового и слесаря.
Отступил от двери, чтобы дать возможность рассмотреть себя получше, и изобразил самое недовольное, ограниченное и самоуверенное, на какое только был способен, выражение на лице. Которое должно было убедить любого сомневающегося, что он не врет, что он есть тот самый, отправленный на разбор жалобы чиновник жэка.
— Ну все, иду за участковым… Дверь приоткрылась.
— Чего тебе?
— Вы что же это такое творите! — закричал «работник жэка», с порога пытаясь перехватить инициативу разговора в свои руки. — Всех нижних соседей залили! Они на лодках по квартирам плавают! Где у вас протечка?
— Какая протечка? — слегка опешил жилец, быстро оглядывая лестничную площадку. — Нет у меня никакой протечки…
Лестничная площадка была пуста, и жилец слегка успокоился. И попытался закрыть дверь.
— Как это нет протечки? — возопил жилищно-коммунальный службист. — А отчего тогда у соседей вода? Позвольте удостовериться!
И попытался протиснуться в дверь.
— Ты чего это? — удивился жилец.
— Удостовериться! — настырно повторил гость. — Как предписано. Хоть даже с милицией.
— Ладно, заходи. Только по-быстрому.
"Он или не он? — напряженно соображал следователь. — По словесному портрету и той единственной нашедшейся у жены фотографии — похож. Но по возрасту и по внешнему виду… По возрасту и виду этот лет на пятнадцать-двадцать старше. Или на двадцать алкогольных гекалитров старше?
Он? Или не он?
И что это за туфли в коридоре? Детского размера".
— Ванна, вон она, — показал жилец, захлопывая и закрывая на засов входную дверь.
А зачем закрывать на засов? Если через мгновение выпускать гостя обратно на лестницу. Привычка? Или он чего-то боится?
Ванна была грязная. И сухая. Но главное, что в ней, кроме стоящих на полу пустых бутылок, на веревочной сушилке висело платье. Очень небольшого размера платье. Которое если и полезет, то только на миниатюрную женщину. Или девочку.
— Тут все в порядке. Пройдемте на кухню.
На кухне, за столом, над пустыми уже гранеными стаканами и разложенной на газетах маринованной килькой, сидели три небритых мужика. По всем признакам, давно сидели.
— Кто это? — настороженно спросил один из них.
— Из жэка. Воду посмотреть. Соседи написали.
— Из какого такого жэка?
— Из вашего. Из семнадцатого, — нагло соврал гость.
— Из какого жэка? Я сам в жэке работаю. И всех там знаю. Таких там нет.
— Я из другого семнадцатого.
— А наш не семнадцатый. Наш сорок третий.
— Ах сорок третий. Ну тогда я, наверное, не туда попал. Перепутал. Извините. Тогда я пойду.
— Он сказал, что внизу соседей затопило. Что он по жалобе, — все еще продолжал оправдываться хозяин.
— Какая вода?! Какой жэк?! Это же мусор. У него на роже написано, что он мусор.
— Да ну? — удивились двое других собутыльников.
— Точно! Я их за версту чую.
— В общем, у вас все в порядке, протечек нет и опять же адрес не тот… — скороговоркой пробормотал следователь, отступая спиной в коридор и хватаясь за внезапно заболевшую грудь. С левой стороны. Возле висящей на ремнях кобуры.
— А вот мы сейчас узнаем, кто это, — грозно сказал бывший знакомец, вставая из-за стола. — Держи его, мужики!
— Стоять! — заорал Грибов, выхватывая из-под мышки пистолет. Мужики замерли.
— Точно. Мусор, — мрачно сказал один из них. — Я же говорил, уходить надо. Пока не поздно. А теперь… поздно.
— Лицом к стене, руки за голову, — приказал следователь. — Кто шевельнется…
И подумал — а дальше что? Что делать дальше? Одному против четверых хоть и пьяненьких, но вполне боеспособных мужчин. Которым, если они те, за кого он их принимает, терять нечего. И которых следовало брать силами как минимум двух сводных опер-групп. Если по правилам. А не как он. Под видом легко вооруженного работника жэка.
— Давай сюда телефон! — грозно потребовал следователь, показывая на стоящий на холодильнике аппарат.
— Он не работает. Отключили за неуплату, — ответил хозяин.
Дальше оставалось только попросить кого-нибудь из задержанных сбегать в ближайшее отделение милиции за помощью. Если следовать логике просьб.
Идиотская ситуация.
— Где девочка? — спросил следователь не столько чтобы услышать ответ, сколько чтобы выиграть время.
— Какая девочка? — воровато стрельнув глазами, переспросил хозяин.
— Сам знаешь какая. Дочь твоя где?
— Моя дочь?
— Так это была твоя дочь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
До свидания.
Неужели сработало? Неужели он? Надо бы проверить. Только как? Пригласить участкового? Или группу поддержки из ближайшего РОВД? Так права такого нет. По причине неофициальности следствия. Информацию получить, используя старинные знакомства, это еще туда-сюда. А в квартиру ломиться без ордера… Нет, на это они не пойдут. Даже несмотря на приятельские отношения.
Может, самому? По-тихому. Под личиной работника жэка? Вряд ли он будет набрасываться на каждого позвонившего в дверь. Вряд ли будет демаскировать себя.
Грибов подошел к нужной квартире, прижался ухом к холодному металлу внешней двери. Прислушался.
Тихо…
Нет, не тихо. Работает радиоприемник. Впрочем, это может быть радиоточка. Которую не выключают. Радиоточка не показатель… Что еще? Еще льется вода. Кажется, на кухне. Правда, краны, случается, тоже забывают закручивать.
Звук падающей воды изменился. И затих совсем. Кто-то закрутил кран.
Значит, квартира была обитаема. Значит, люди там были…
Грибов мгновение помедлил, на всякий случай расстегнул ремень на скрытого ношения кобуре и нажал пальцем на кнопку звонка…
Глава 14
Контактный телефон молчал. Судя по всему, напарник еще не вернулся. Еще отрабатывал адреса.
"Может, позвонить по мобильному? — подумал Григорьев. — Нет, не стоит. Мало ли где он сейчас находится, с кем и в каком обличье беседует. Может, в настоящий момент он, изображая бедного жэковского сантехника, пихает руку в канализационную трубу. А тут вдруг зуммер мобильного ценой в много сотен долларов телефона из кармана робы. Неувязочка…
Ладно, подождем. Рано или поздно объявится…"
Григорьев развернул машину и отправился по очередному адресу. Которых у него тоже было не меньше десятка: обиженных судьбой и банкиром сослуживцев, приятелей, уголовной «крыши». Сейчас на очереди была уголовная «крыша». О которой можно было узнать только в подвале.
За три квартала до известного ему адреса Григорьев запарковал машину, на всякий случай надел темные очки, прилепил под нос усы и развинченной походкой подошел к двери не работающей по причине летнего сезона котельной.
— Здорово! — крикнул он вниз, открыв дверь.
— Ты кто? — ответил голос.
— Я от Серого. По делу.
— Проходи.
В котельной находились три человека. Кроме того, которого ожидал увидеть Григорьев. Три совершенно незнакомых следователю парня.
«Вот гад! — подумал следователь. — Крутит торговлю, используя предоставленную ему легальную возможность. Расширяет клиентуру. Без зазрения совести».
Незнакомые парни насторожились. Но хозяин котельной быстро успокоил их:
— Это свой. Все нормально. Передал какой-то небольшой пакет. Получил деньги.
— Если все нормально, придем завтра, — сказали незнакомцы.
— Завтра едва ли… Завтра может ничего не быть.
— Тогда послезавтра.
— Послезавтра тоже…
«Юлит, — понял Григорьев. — Не хочет демаскировать масштабы торговли. Боится лишиться индульгенции».
— А послепослезавтра?
— Ну не знаю. Зайдите на всякий случай.
Парни распрощались и ушли.
— Опять за старое взялся? — строго спросил следователь.
— Ну что вы, гражданин начальник! Это так, случайность. Направил один кореш. А так в рамках разрешенного. Мамой клянусь.
— Какой мамой? Ты же детдомовский.
— Ну и что? Мама все равно была. Где-нибудь.
— Смотри у меня! Мы тебе не для того разрешили «травкой» торговать, чтобы ты рынок расширял.
— А для чего? — нагло спросил торговец.
— Для того, чтобы информацию давал.
— А какая же информация может быть без торговли? Кто со мной разговаривать станет, если я пустой буду. Чем больше клиентура, тем больше я буду знать. И вы тоже.
— Наглеешь?
— Наоборот. Стараюсь быть полезным органам. Отчего вынужден расширять круг знакомых.
— Смотри у меня, доиграешься! Пролетишь на крупной партии или, не дай бог, на «порошке» — выручать не стану. Загремишь по полной!
— Ну что вы, гражданин начальник. Как можно! Я же понимаю!
Понимал не только торговец «травкой», но и следователь. Все всё понимали. И то, что масштабы торговли намного превосходили разрешенные, и то, что разговор шел не только о «травке», но и о более крепких и разнообразных сортах зелья. И еще оба понимали, что все равно никто ничего с торговцем наркотой не сделает. Потому что взамен предоставленной милицией «отмазки» он поставлял информацию. Очень ценную информацию, которую в свою очередь получал у своих информаторов и случайных, из среды наркоманов-преступников, собеседников. Торговец был очень ценной для уголовного розыска фигурой. И поэтому на его мелкие и даже крупные прегрешения закрывали глаза.
— Ну смотри…
— А вы зачем ко мне, гражданин начальник?
Вопрос был не праздный. Обычно сексот и его куратор встречались по условному звонку информатора на нейтральной территории. И только в очень срочных случаях — у него. Похоже, этот случай был срочный.
— Да ты не бойся. Скажешь, новый клиент. При твоих масштабах торговли лишний человек подозрения не вызовет.
— Какие масштабы? Гражданин…
— Ладно, не прибедняйся. Приготовь лучше мне порцию. Чтобы все выглядело как положено.
Хозяин котельной погрустнел. Нести убыток ему не хотелось. Даже ради соблюдения правил конспирации.
— А вы тогда деньги. Чтобы, если кто-нибудь войдет, все было натурально.
— Вот тебе деньги! — показал кукиш Григорьев. — Твой пакет больше моей недельной зарплаты стоит. Перебьешься. Скажешь, в долг дал.
— Я в долг не даю.
— А тут, скажешь, дал. Как очень уважаемому клиенту.
— А может, вы потом при выходе…
— А потом я снесу твой пакет в экспертизу. Чтобы знать, чем ты народ травишь! И если вдруг травишь, сообщу кому следует. И знаешь, что за этим последует?
Торговец умолк.
— Вот так-то. А теперь скажи мне, знаешь ты банк «Стройсервис»?
— Слышал.
— А о том, что с одним его работником произошло, не слышал?
— А что случилось?
— Не важно. Но если что-нибудь такое узнаешь — немедленно сообщи.
— Вы же знаете… Если узнаю — первому вам.
— Ладно. Скажи лучше, кто его прикрывает? Банк.
— Точно не знаю. Но кажется, Голубь.
— Голубой, что ли?
— Нет. Фамилия у него Голубь.
— На хрена мне фамилии. Вы же друг друга по фамилиям и именам не знаете. Ты мне клички давай. Которые вместо удостоверений личности.
— Бурый.
— Ты к нему подходы имеешь?
— Откуда. Голубь высоко летает. За облаками. Мне туда ходу нет.
— А у кого есть?
— Трудно сказать…
— А ты скажи. Не тяни вола за… хвост. Не набивай цену. Все равно выложишь. Только с убытком для себя и своего бизнеса.
— Нет. Не знаю.
— А кто знает?
— Кто знает, за так просто не скажет.
— Что?! Ты никак на дополнительный гонорар намекаешь?
— Зачем мне гонорар? Мне своих денег хватает. А только тот, кто знает то, что вам нужно, за просто так болтать не станет.
— А за деньги станет?
— За деньги станет!
— Тогда ты их ему и дашь!
— Я не дам. Свои деньги не дам. У меня лишних нет.
— А кто даст?
— Вы. У вас ведь есть специальные, на такой случай, фонды. Для оплаты информации. Я точно знаю, что есть.
На мгновение Григорьев даже растерялся. Сексот показал зубы. Да не просто зубы, а медвежьи клыки. Или он действительно стал бизнесменом, что из каждой ситуации пытается извлечь материальную выгоду, или догадался, что на этот раз следователь выступает не от лица органов.
— В общем, так, дискутировать с тобой я не буду. Завтра к полудню узнаешь, что просил. И на обычном месте…
— А если не узнаю?
— Если не узнаешь? То все равно узнаешь…
В дверь котельной забарабанили Ногами.
— Завтра! В час дня. На обычном месте! — грозно повторил следователь. — А сейчас гони товар и будь здоров.
Продавец, вздохнув, передал следователю маленький, со спичечный коробок, полиэтиленовый пакетик.
— А не мало? На те деньги, что я тебе дал, — спросил Григорьев. — Может, ты еще обвесом покупателей занимаешься?
— Какие деньги? Гражданин начальник! — зло сказал продавец. — Я и так…
— Смотри у меня, если, не дай бог, недовес обнаружу. И если завтра к полудню…
— Не уверен я, гражданин… Дверь котельной отворилась мощным пинком ботинка.
— Ты что, гад, делаешь? — грозно спросили сверху три недавно вышедших из котельной парня.
— А что случилось? — поинтересовался Григорьев.
— То самое! Эта сволочь нам вместо «травки» какую-то лабуду подсунула. Вроде использованного банного веника. А тебе?
— Еще не знаю. Не пробовал.
— А ты попробуй.
Парни угрожающе надвинулись на продавца.
— Гони деньги обратно!
— Какие деньги? Какой веник? Хороший товар…
— Деньги давай! Лепила!
— Что, совсем никуда товар? — озабоченно спросил Григорьев.
— Дерьмо. Полное дерьмо! — подтвердили парни.
— Тогда я тоже лучше деньги возьму, — вздохнул следователь и внимательно посмотрел на продавца.
— И ему тоже деньги отдавай! — прикрикнули парни. — И нам!
— Какие деньги? Он мне вообще денег не давал, — возмутился продавец.
— Ну да, а товар ты мне за просто так подарил? За красивые глазки? — показал всем желающим Григорьев пакетик. — Так не бывает.
— Не бывает, — подтвердили парни. — Гони деньги!
— Тогда пусть вернут товар, — потребовал торговец. — Без товара деньги не отдам.
— Угробить его, и всех дел, — предложил один из парней.
— Давай деньги, и разойдемся миром, — еще раз предложил Григорьев.
— Не, миром уже не пойдет, — сказал один из парней и саданул торговцу кулаком в ухо.
Тот вскрикнул. И с ненавистью посмотрел в глаза следователю.
— Я завтра, завтра к полудню верну, — сказал он.
— Нет, к полудню поздно, — сказал Григорьев.
— К полудню поздно! На хрена нам к полудню. Где тебя искать в полдень? — заголосили они, тыча кулаками под ребра проштрафившегося продавца.
— Сам видишь. Обстоятельства изменились. Покупатели говорят, завтра поздно. Говорят, надо прямо сейчас.
— А ты чего? Ты чего в стороне? — спросил кто-то из парней. И, изловчившись, пнул ненавистного работника подпольной торговли ногой в живот.
— А что, мне тоже?
— Конечно. Он же всех нас. Он же и тебя…
Григорьев демонстративно засучил рукав. Показывая, что вынужден. Чтобы не выйти из образа.
— Я вспомнил! — что есть сил заорал избиваемый сексот. — Я готов. Я прямо сейчас.
Но парни его уже не слушали. Парни вошли в раж.
— Эй, мужики! — попробовал урезонить их Григорьев. — Пустите меня. Мне тоже надо.
Но его не слышали и не слушали.
— А ну разойдись! — заорал Григорьев и ткнул ближайшего парня кулаком под почки. — Дай мне! Дай я с этим гадом потолкую.
— Пусти его. Ему тоже надо, — сказал один.
Парни расступились.
Григорьев сгреб продавца в охапку, поднял на уровень лица и тихо сказал:
— Ну?
Тот зажмурил глаза.
— Убьют ведь, — пожалел Григорьев. И слегка ударил лбом по близкой переносице.
— Советская, семнадцать. Спросишь Гришку, — быстро ответил перепуганный торгаш.
— Тогда падай и умирай. Чтобы выжить, — прошептал следователь. И, размахнувшись, не без удовольствия въехал своему сексоту в живот. И вторым ударом в подбородок.
Тот плюхнулся на землю и замер, неестественно вывернув руки и ноги.
— Убил. На хрен! — тихо выдохнул кто-то из парней.
— Да ну! — не поверил Григорьев. И слегка три раза пнул поверженного обидчика носком ботинка в ребра. Тот не шевельнулся.
— Точно, убил! — ахнули парни. — Теперь амба! — и опрометью бросились к лестнице.
— Чего стоишь? Беги, дурак! Беги, пока мусора не нагрянули! — крикнули они на ходу.
И разом, втроем, выдавились сквозь дверь наружу.
— Живой? — спросил Григорьев.
— Это нечестно, — тихо сказал «умерший» продавец.
— Что нечестно? Спасать тебя от возмущенных покупателей?
— Таким способом информацию выбивать нечестно.
— А банные веники вместо товара всучивать честно? Впрочем, возможно, я ошибаюсь. И потому предлагаю вернуть твоих гостей обратно. Чтобы продолжить прерванную дискуссию о правилах торговли.
Ну что? Пока они не успели далеко убежать…
Сексот молчал.
— Вот и лежи. Раз умер. И в следующий раз думай, когда, с кем и по какому поводу торговаться…
Глава 15
Дверь не открывалась.
Грибов надавил на кнопку звонка еще раз. И не отнимал палец секунд тридцать.
С внутренней стороны послышался какой-то шум.
— Проверка из жэка. По жалобе, — крикнул Грибов. — Открывайте! Тишина.
— А то я вызову участкового и слесаря.
Отступил от двери, чтобы дать возможность рассмотреть себя получше, и изобразил самое недовольное, ограниченное и самоуверенное, на какое только был способен, выражение на лице. Которое должно было убедить любого сомневающегося, что он не врет, что он есть тот самый, отправленный на разбор жалобы чиновник жэка.
— Ну все, иду за участковым… Дверь приоткрылась.
— Чего тебе?
— Вы что же это такое творите! — закричал «работник жэка», с порога пытаясь перехватить инициативу разговора в свои руки. — Всех нижних соседей залили! Они на лодках по квартирам плавают! Где у вас протечка?
— Какая протечка? — слегка опешил жилец, быстро оглядывая лестничную площадку. — Нет у меня никакой протечки…
Лестничная площадка была пуста, и жилец слегка успокоился. И попытался закрыть дверь.
— Как это нет протечки? — возопил жилищно-коммунальный службист. — А отчего тогда у соседей вода? Позвольте удостовериться!
И попытался протиснуться в дверь.
— Ты чего это? — удивился жилец.
— Удостовериться! — настырно повторил гость. — Как предписано. Хоть даже с милицией.
— Ладно, заходи. Только по-быстрому.
"Он или не он? — напряженно соображал следователь. — По словесному портрету и той единственной нашедшейся у жены фотографии — похож. Но по возрасту и по внешнему виду… По возрасту и виду этот лет на пятнадцать-двадцать старше. Или на двадцать алкогольных гекалитров старше?
Он? Или не он?
И что это за туфли в коридоре? Детского размера".
— Ванна, вон она, — показал жилец, захлопывая и закрывая на засов входную дверь.
А зачем закрывать на засов? Если через мгновение выпускать гостя обратно на лестницу. Привычка? Или он чего-то боится?
Ванна была грязная. И сухая. Но главное, что в ней, кроме стоящих на полу пустых бутылок, на веревочной сушилке висело платье. Очень небольшого размера платье. Которое если и полезет, то только на миниатюрную женщину. Или девочку.
— Тут все в порядке. Пройдемте на кухню.
На кухне, за столом, над пустыми уже гранеными стаканами и разложенной на газетах маринованной килькой, сидели три небритых мужика. По всем признакам, давно сидели.
— Кто это? — настороженно спросил один из них.
— Из жэка. Воду посмотреть. Соседи написали.
— Из какого такого жэка?
— Из вашего. Из семнадцатого, — нагло соврал гость.
— Из какого жэка? Я сам в жэке работаю. И всех там знаю. Таких там нет.
— Я из другого семнадцатого.
— А наш не семнадцатый. Наш сорок третий.
— Ах сорок третий. Ну тогда я, наверное, не туда попал. Перепутал. Извините. Тогда я пойду.
— Он сказал, что внизу соседей затопило. Что он по жалобе, — все еще продолжал оправдываться хозяин.
— Какая вода?! Какой жэк?! Это же мусор. У него на роже написано, что он мусор.
— Да ну? — удивились двое других собутыльников.
— Точно! Я их за версту чую.
— В общем, у вас все в порядке, протечек нет и опять же адрес не тот… — скороговоркой пробормотал следователь, отступая спиной в коридор и хватаясь за внезапно заболевшую грудь. С левой стороны. Возле висящей на ремнях кобуры.
— А вот мы сейчас узнаем, кто это, — грозно сказал бывший знакомец, вставая из-за стола. — Держи его, мужики!
— Стоять! — заорал Грибов, выхватывая из-под мышки пистолет. Мужики замерли.
— Точно. Мусор, — мрачно сказал один из них. — Я же говорил, уходить надо. Пока не поздно. А теперь… поздно.
— Лицом к стене, руки за голову, — приказал следователь. — Кто шевельнется…
И подумал — а дальше что? Что делать дальше? Одному против четверых хоть и пьяненьких, но вполне боеспособных мужчин. Которым, если они те, за кого он их принимает, терять нечего. И которых следовало брать силами как минимум двух сводных опер-групп. Если по правилам. А не как он. Под видом легко вооруженного работника жэка.
— Давай сюда телефон! — грозно потребовал следователь, показывая на стоящий на холодильнике аппарат.
— Он не работает. Отключили за неуплату, — ответил хозяин.
Дальше оставалось только попросить кого-нибудь из задержанных сбегать в ближайшее отделение милиции за помощью. Если следовать логике просьб.
Идиотская ситуация.
— Где девочка? — спросил следователь не столько чтобы услышать ответ, сколько чтобы выиграть время.
— Какая девочка? — воровато стрельнув глазами, переспросил хозяин.
— Сам знаешь какая. Дочь твоя где?
— Моя дочь?
— Так это была твоя дочь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19