Четверо оставшихся бойцов, рассредоточившись за камнями вдоль вертикали скалы, только изредка высовывались из-за своих укрытий, чтоб навскидку и почти не прицеливаясь полоснуть из автоматов в сторону бандитов, чуть задерживая тем самым их стремительное приближение. Будь сейчас на спецназовцах все положенное облачение: «Кирасы» — отличные бронежилеты четвертой степени защиты и титановые шлемы, спасающие иной раз даже от мощных винтовочных пуль, сдерживать натиск сепаратистов было бы гораздо проще. Но так уж повелось, что члены спецгрупп, отправляясь в дальние рейды по лесам и горам, никогда не перегружали себя этими массивными вещицами. За их спинами в объемных ранцах и в «лифчиках» — разгрузочных жилетах и так размещался приличный вес жизненно необходимой поклажи: боеприпасы, питание, медикаменты… Да плюс оружие на плечах…Теперь они не заботились о том, как бы не завалило камнями тропу. Напротив, приблизительно через каждые две-три минуты сержант Нефедов посылал верхом из подствольника гранату, а потом все четверо получали несколько секунд передышки — «чехи» так же прятались под скалу от летевших со склона булыжников и не осыпали оборонявшихся градом пуль.Следующим погиб Нефедов. Откуда-то сверху время от времени продолжали сыпаться мелкие камни, на которые никто из бойцов не обращал внимания. И напрасно!.. Ведь именно там, на склоне, по-прежнему находились воины Аллаха из тех двух дозоров, приметивших на тропе и угостивших огнем чужаков. И сейчас, воспользовавшись тем, что федералы засели за скальным уступом и, обозревая тропу, совершенно не видят горного склона, кто-то из чеченцев спустился ниже — на расстояние броска и метнул «лимонку». Страшный «подарок» скатился и упал вместе с крошкой и обломками камней рядом с Нефедовым. Тот даже не повернул головы, продолжая выискивать сквозь прорезь прицела фигурки моджахедов. Секундой позже раздался взрыв, а когда слабенький ветерок развеял дым и поднятую пыль, на том месте, где лежал молодой парень, оставалась лишь его оторванная окровавленная нога, да автомат с искалеченным прикладом. Трех других спецназовцев основательно обдало взрывной волной, слегка поцарапав при этом мелкими камнями, но пощадив от смертоносных металлических осколков…— Юрка, смени позицию и держи под прицелом склон! — прокричал Галкину Баринов, вытирая лицо банданой. Многочисленные кровоподтеки на щеках и подбородке смешались со слоем белесой пыли, образуя какую-то страшную маску, да в эти роковые минуты никому до этого не было дела.Старлей осторожно перекатился ближе к ущелью, нашел приличный по размерам валун, прикрывавшего его от прицельного огня боевиков, находящихся на тропе и, обозрел пространство над скалой.Тут же сверху прогремел выстрел…— Косяк! — крикнул Юрка боевику, после того, как пуля вжикнула по краю валуна, и незамедлительно ответил из «Вала». Через мгновение тело бандита сползло вниз и безжизненным кулем упало на тропу…А майор с Василюком продолжали методично обстреливать подступы к своим нынешним позициям. Узкая, местами не шире двух метров тропа была сплошь усеяна убитыми и раненными чеченцами, а с северной стороны снова и снова подходило свежее подкрепление. На смену одним — убитым и умирающим, о чем-то неистово просящим Аллаха, настойчиво появлялись другие — с горящей ненавистью в глазах, с озлобленными лицами и с тем же Аллахом на устах…Изредка с позиций сепаратистов раздавались какие-то громкие выкрики на ломанном русском языке. Кажется, федералам милостиво предлагали сдаться…Скоро у остатков группы Баринова начались проблемы с оружием и боеприпасами. Вначале стал давать сбои белый от пыли автомат Василюка. Помучившись с ним, тот отбросил «Калаш» назад и, подтащив за ремень точно такое же оружие убитого Нефедова, накрепко обмотал обломок приклада какой-то тряпкой. Через минуту, не взирая на неудобство стрельбы из «укороченного» автомата, он снова посылал пулю за пулей в атакующих моджахедов. А затем майор, повернув голову к Галкину, крикнул:— Юрка, магазины к «Валу» есть?Чаще следя за склоном, нежели за происходящим ниже — на тропе, старлей расходовал боезапас намного экономнее.— Держи!.. — бросил он командиру один за другим три двадцатизарядных рожка.Однако и этого Александру хватило ненадолго. Истратив последнюю пулю в мелькнувшую над пропастью тень, он выхватил из кобуры «Гюрзу» — автоматический пистолет приличных размеров со специальными, усиленными патронами. На «лифчике» имелось четыре узких кармана для запасных обойм и когда дело дошло до последней — четвертой, майор опять обратился к Галкину:— Юр, все равно палишь реже нас, — одолжи патронов к «Гюрзе».Старший лейтенант не отвечал…Баринов пригнулся, выждал несколько секунд, покуда длинная очередь не срикошетила от монолитной скалы в сторону завала, и обернулся. Галкин лежал все за тем же валуном, уткнувшись лицом в согнутую в локте левую руку, крепко сжимавшую толстый ствол автомата. Из-под светловолосой головы растекалась темная лужа крови…Крепко выругавшись, Александр высунулся из-за укрытия и, выпустил в противника, находящегося уже не далее сорока метров, все восемнадцать пуль. Потом выбросил из пистолетной рукоятки пустую обойму и ползком подобрался к мертвому Юрке, чтобы позаимствовать из его жилета снаряженные магазины.— Никак мы с тобой, командир, вдвоем остались? — с горечью молвил Василюк, прервав стрельбу из автомата.— Вдвоем… Не считая нашего снайпера… — пробормотал в ответ майор, лежа на спине и перезаряжая «Гюрзу».— От Лехи Кобзаря нынче проку нет, — вздохнул охочий до размышлений вслух Василюк, поправляя бинтовую повязку на шее и производя выстрел в какого-то обнаглевшего «чеха». — Ему сейчас куда лучше, чем нам с тобой — лежит без сознания и не ведает о наших жутких…Он хотел сказать еще что-то, — верно посетовать на участь, уготованную то ли судьбой, то ли христианским богом, да вдруг умолк… Баринов передернул затвор пистолета, перевернулся на живот и трижды подряд пальнул в направлении бандитов, а уж затем решил выяснить, почему словоохотливый прапорщик внезапно замолк на полуслове. Скосив глаза в его сторону, он заметил как Василюк, словно загипнотизированный, смотрит куда-то вниз — на землю…И в тот же миг раздался взрыв, разом оборвавший чувства, ощущения и осознание Александром всего с ним происходящего…
— Мертвый… Проверь вон того, — по-хозяйски распоряжался на дымящемся ристалище полевой командир Усман Дукузов.— И этот гоблин уже не дышит, — отозвался его помощник Рустам, однако ж, для верности выстрелил убитому сержанту в голову.По недавней позиции федералов, яростно и на протяжении целого часа отбивавших атаки воинов Аллаха, разгуливало помимо Рустама еще двое приближенных Усмана. Один из них считал собственные потери чеченцев, другой собирал годное оружие, снаряжение… Вытряхивая пробитые пулями и осколками гранат ранцы погибших спецназовцев, он перекладывал в объемные мешки продукты, медикаменты, личные вещи русских и прочие трофеи. Остальным бойцам своего заметно поредевшего после этой стычки отряда Дукузов повелел разобрать образовавшиеся завалы. Тропой через горный перевал гораздо чаще приходилось пользоваться им самим — воинам вооруженных сил Чеченской Республики Ичкерия.Усман с пистолетом в правой руке медленно подошел к лежащему на спине под самой скалой русскому и устало посмотрел на его бледное лицо… Кажется, пуля попала тому в голову. Он потерял много крови, но с трудом продолжал дышать. Ворот его камуфлированной формы был расстегнут.«По возрасту похож на офицера… — подумал чеченец, медля с выстрелом. — Документы эти собаки с собой не берут, так что теперь не разберешь, кто из них кто…»Не наклоняясь, ногой он отодвинул воротник с одной полой куртки, оголяя правое плечо раненного. Под ключицей русского виднелось заметное пятно сизоватого оттенка — застаревший и давно ставший постоянным синяк, набитый прикладом при выстрелах из мощной «СВД-С»…— Так ты всего лишь снайпер!.. — злорадно усмехнулся Дукузов, чуть приподнимая правую руку.Над тропой грохнул еще один выстрел.— Усман, — неслышно подошел сзади тот, что считал потери. Приблизившись почти вплотную, он шепотом доложил: — Не слишком-то приятные цифры…— Говори… — поморщился полевой командир.— Двадцать два убито. Девять очень тяжелых — сто процентов умрут. Восемнадцать человек надо лечить — недели две-три… А покуда они не воины. Ну и легких человек двадцать пять…— Ясно. Займись переправкой убитых и раненных в лагерь.— Понял, Усман. Сделаю, — кивнул исполнительный единоверец и быстрым шагом отправился в расположение лагеря, где имелось небольшое подразделение эвакуации пострадавших во время стычек с федералами.Дукузов огляделся по сторонам. Двое приспешников все еще обыскивали тела неверных, а неподалеку от него лежал лицом вниз последний из тех, кто попал в ловушку на этом перевале и ни в какую не желал сдаваться. Усман так же неспешно, наслаждаясь победой, не взирая на чудовищные по меркам чеченской армии потери, подошел к нему и опять-таки ногой, дабы не утруждаться и не пачкать рук, перевернул поверженного врага на спину. Лицо бойца было сплошь залито кровью, смешанной со светлой пылью и возраст его из-за этой серо-бурой маски определить было крайне затруднительно.«Судя по телосложению — не молокосос. Но и не старше тридцати… — отметил про себя кавказец, вновь поднимая свою „Беретту“ и целя русскому в лоб. — Не понятно, жив или нет… Однако ж пули для него мне не жалко…»Палец его начал плавно давить на спусковой крючок. Вот-вот знаменитый пистолет итальянского производства должен был вздрогнуть и изрыгнуть из ствола смертельный заряд…— Усман! Посмотри, Усман! — неожиданно раздался голос преданного Рустама. — Это, конечно, не документ, но кое-что!..Подбежав к своему командиру, молодой человек протянул какую-то помятую фотографию. Дукузов нехотя ослабил давление указательного пальца на курок и опустил оружие, отложив на пару минут контрольный выстрел в последнего гоблина. Так же нехотя, будто делая одолжение, взглянул на находку…На групповом снимке были запечатлены бойцы какого-то подразделения. Все, словно на подбор, выглядели рослыми, крепкими, обросшими мышцами. В первом ряду стояли офицеры в парадной форме. Перед ними — на корточках, а так же во второй шеренге располагались прапорщики и сержанты. Рядовых салаг среди бравых бойцов видно не было вовсе. На обратной стороне цветной фотокарточки значилась аккуратная надпись шариковой авторучкой: «Отряд специального назначения „Шторм“. День десантных войск».— Уж не значит ли это, что мы положили спецназовцев из самого «Шторма»? — заметно повеселел Рустам.Усман не отвечал. Почему-то данное открытие скорее огорчило его, чем обрадовало. Быстро сунув «Берету» за пояс, он отстегнул от ремня фляжку, отвинтил крышку и стал лить воду на лицо едва не застреленного им федерала, смывая кровь и налипшую грязь.— А ну, послушай, дышит он или нет! — коротко приказал полевой командир.Рустам послушно приник к груди лежащего молодого мужчины…— Дышит! — доложил он вскоре.Теперь, пряча довольную усмешку, Дукузов встал над русским так, чтобы можно было поудобнее сличать его с улыбающимися лицами со снимка. Рустам замер, ожидая результата…— Ну-ка, посмотри. Он? — ткнул Дукузов пальцем в одного из офицеров спустя минуту.Молодой кавказец наморщил лоб и несколько раз перебросил взгляд с тяжело раненного на фотографию. Затем убежденно, без тени сомнения кивнул:— Он. Точно он!Как ни странно оба чеченца не ошиблись: в офицерском ряду и впрямь стоял Александр Баринов — в майорских погонах и при всех своих боевых орденах. Снимок был сделан почти год назад в Питере, на территории их основной базы.Любые документы, в том числе и фотографические материалы бойцам «Шторма», уходящим на спецоперации в районы занятые сепаратистами, брать с собой категорически запрещалось. Однако сержант Нефедов попросту позабыл о снимке и ушел в горы с завернутым в целлофан и запрятанным в нагрудный карман компроматом. Как бы там ни было, но в данной катастрофической ситуации это вопиющее нарушение секретности спасло жизнь контуженному и раненному майору Баринову…— Слушай меня внимательно, Рустам, — изрек Усман тоном весьма грозным, аккуратно пряча карточку в полевую сумку. — Отныне отвечаешь за этого русского головой. Он нужен нам живым и невредимым, понял?— Конечно, Усман! — отвечал приближенный моджахед, на самом деле ничего не понимая, — Аллахом клянусь — ни один волос с него не упадет!..— Немедленно доставь его в лагерь, — не внимая клятвам помощника, продолжал командир. — Отдай в руки нашего врача — пусть тот сначала осмотрит его, потом уж наших. Приставишь к нему охрану и жди моего возвращения… Глава четвертая Владивосток Хасан давно и преотлично знал Тимура Усамовича Сирхаева. Была у него и абсолютная уверенность в том, что убеждать совладельца Газырова в бессмысленности раздела компании — бесполезно. Жестокий и хладнокровный земляк по кличке Волк понимал сейчас одно: необходимо срочно остановить Тимура, иначе серьезной опасности подвергнется не только благополучие коммерческого предприятия и Руслана, как его главы. В конце концов на бесчисленных банковских счетах Газырова хранился не один миллион долларов, и тот, возможно, эти трудности переживет легко, играючи… А вот безбедная жизнь Хасана на том определенно закончится.А несговорчивый компаньон Руслана Селимхановича о намерениях соплеменника с бандитским прошлым в этот майский день даже не подозревал…Проживал он в собственном шикарном особняке, отгороженном от остального мира высоким каменным забором. Современное строение со всеми мыслимыми и немыслимыми наворотами неплохо вписывалось в заповедную кедровую падь тихого пригорода Владивостока. Делами компании в основном заправлял Газыров, а совладелец чаще сидел в своем миниатюрном замке и выезжал за его пределы на роскошном серебристом автомобиле с водителем и охранной довольно редко. Однако именно этим утром Тимур отправился в город — следовало обязательно побывать в администрации района, поставить подписи на важных документах и навестить адвоката. Завершив точно по графику намеченный план и отобедав в ресторане, чеченец облегченно вздохнул, уселся на заднее сиденье представительского авто и повелел водиле возвращаться в уютные благодатные владения…Немного свернув с асфальтовой дорожки, лимузин плавно остановился неподалеку от витой чугунной калитки. Вышколенный охранник проворно выскочил с переднего места и предупредительно открыл заднюю дверцу.Босс вальяжно покинул машину, бросив через плечо:— Завтра не приезжайте. Понадобитесь — вызову…Телохранитель послушно кивнул, вновь усаживаясь в удобное кресло и машина, не дожидаясь пока Тимур скроется за забором виллы, тронулась в обратный путь — к центру города. Кавказец, приблизительно того же возраста что и Газыров, порылся в кармане, выудил небольшую связку ключей и отпер хитрый замок калитки. Как только он шагнул внутрь обширного двора, сзади — со стороны придорожных кустов послышались два негромких хлопка…Словно оступившись на идеально выложенной тротуарной плитке, Тимур остановился. Неловко ухватившись за чугунный узор, оглянулся. Во взгляде блуждали боль, недоумение… А когда на темном фоне сплошных кедровых стволов появилась фигура Хасана, вразвалочку направлявшегося к нему, губы скривились в блеклой ухмылке человека, слишком поздно осознавшего смысл происходящего…— Что же ты, собака… в поясницу?! — прошептал он подошедшему вплотную убийце. — Неужели не мог сразу в сердце?..— Почему же не мог? Мог! — блеснул тот золотом коронок. — Просто торопиться мне некуда, понимаешь?..Он еще дважды нажал на спусковой крючок пистолета с длинным глушителем, и одновременно с хлопками раздались вскрики Тимура — Хасан и следующие две пули всадил тому в почки. Теперь соучредитель Руслана Селимхановича держался за калитку обеими руками — ноги уже не держали. Лицо побледнело и моментально покрылось испариной. Из груди при каждом выдохе рвались леденящие душу звуки.Спустя пару минут, когда Хасан вдоволь наслушался стонов и насладился предсмертными страданиями жертвы, прозвучал последний — пятый выстрел…
Вечером того же дня в офис позвонила горничная Тимура и со слезами в голосе сообщила о смерти хозяина. Сейчас возле его особняка уже во всю хозяйничали оперативники с криминалистами…Стоящая напротив Газырова вторая на сегодняшний день бутылка почти опустела. Откинувшись на спинку огромного кожаного кресла и уронив голову на грудь, он сидел неподвижно, вспоминая молодость и давнюю дружбу с Тимуром.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
— Мертвый… Проверь вон того, — по-хозяйски распоряжался на дымящемся ристалище полевой командир Усман Дукузов.— И этот гоблин уже не дышит, — отозвался его помощник Рустам, однако ж, для верности выстрелил убитому сержанту в голову.По недавней позиции федералов, яростно и на протяжении целого часа отбивавших атаки воинов Аллаха, разгуливало помимо Рустама еще двое приближенных Усмана. Один из них считал собственные потери чеченцев, другой собирал годное оружие, снаряжение… Вытряхивая пробитые пулями и осколками гранат ранцы погибших спецназовцев, он перекладывал в объемные мешки продукты, медикаменты, личные вещи русских и прочие трофеи. Остальным бойцам своего заметно поредевшего после этой стычки отряда Дукузов повелел разобрать образовавшиеся завалы. Тропой через горный перевал гораздо чаще приходилось пользоваться им самим — воинам вооруженных сил Чеченской Республики Ичкерия.Усман с пистолетом в правой руке медленно подошел к лежащему на спине под самой скалой русскому и устало посмотрел на его бледное лицо… Кажется, пуля попала тому в голову. Он потерял много крови, но с трудом продолжал дышать. Ворот его камуфлированной формы был расстегнут.«По возрасту похож на офицера… — подумал чеченец, медля с выстрелом. — Документы эти собаки с собой не берут, так что теперь не разберешь, кто из них кто…»Не наклоняясь, ногой он отодвинул воротник с одной полой куртки, оголяя правое плечо раненного. Под ключицей русского виднелось заметное пятно сизоватого оттенка — застаревший и давно ставший постоянным синяк, набитый прикладом при выстрелах из мощной «СВД-С»…— Так ты всего лишь снайпер!.. — злорадно усмехнулся Дукузов, чуть приподнимая правую руку.Над тропой грохнул еще один выстрел.— Усман, — неслышно подошел сзади тот, что считал потери. Приблизившись почти вплотную, он шепотом доложил: — Не слишком-то приятные цифры…— Говори… — поморщился полевой командир.— Двадцать два убито. Девять очень тяжелых — сто процентов умрут. Восемнадцать человек надо лечить — недели две-три… А покуда они не воины. Ну и легких человек двадцать пять…— Ясно. Займись переправкой убитых и раненных в лагерь.— Понял, Усман. Сделаю, — кивнул исполнительный единоверец и быстрым шагом отправился в расположение лагеря, где имелось небольшое подразделение эвакуации пострадавших во время стычек с федералами.Дукузов огляделся по сторонам. Двое приспешников все еще обыскивали тела неверных, а неподалеку от него лежал лицом вниз последний из тех, кто попал в ловушку на этом перевале и ни в какую не желал сдаваться. Усман так же неспешно, наслаждаясь победой, не взирая на чудовищные по меркам чеченской армии потери, подошел к нему и опять-таки ногой, дабы не утруждаться и не пачкать рук, перевернул поверженного врага на спину. Лицо бойца было сплошь залито кровью, смешанной со светлой пылью и возраст его из-за этой серо-бурой маски определить было крайне затруднительно.«Судя по телосложению — не молокосос. Но и не старше тридцати… — отметил про себя кавказец, вновь поднимая свою „Беретту“ и целя русскому в лоб. — Не понятно, жив или нет… Однако ж пули для него мне не жалко…»Палец его начал плавно давить на спусковой крючок. Вот-вот знаменитый пистолет итальянского производства должен был вздрогнуть и изрыгнуть из ствола смертельный заряд…— Усман! Посмотри, Усман! — неожиданно раздался голос преданного Рустама. — Это, конечно, не документ, но кое-что!..Подбежав к своему командиру, молодой человек протянул какую-то помятую фотографию. Дукузов нехотя ослабил давление указательного пальца на курок и опустил оружие, отложив на пару минут контрольный выстрел в последнего гоблина. Так же нехотя, будто делая одолжение, взглянул на находку…На групповом снимке были запечатлены бойцы какого-то подразделения. Все, словно на подбор, выглядели рослыми, крепкими, обросшими мышцами. В первом ряду стояли офицеры в парадной форме. Перед ними — на корточках, а так же во второй шеренге располагались прапорщики и сержанты. Рядовых салаг среди бравых бойцов видно не было вовсе. На обратной стороне цветной фотокарточки значилась аккуратная надпись шариковой авторучкой: «Отряд специального назначения „Шторм“. День десантных войск».— Уж не значит ли это, что мы положили спецназовцев из самого «Шторма»? — заметно повеселел Рустам.Усман не отвечал. Почему-то данное открытие скорее огорчило его, чем обрадовало. Быстро сунув «Берету» за пояс, он отстегнул от ремня фляжку, отвинтил крышку и стал лить воду на лицо едва не застреленного им федерала, смывая кровь и налипшую грязь.— А ну, послушай, дышит он или нет! — коротко приказал полевой командир.Рустам послушно приник к груди лежащего молодого мужчины…— Дышит! — доложил он вскоре.Теперь, пряча довольную усмешку, Дукузов встал над русским так, чтобы можно было поудобнее сличать его с улыбающимися лицами со снимка. Рустам замер, ожидая результата…— Ну-ка, посмотри. Он? — ткнул Дукузов пальцем в одного из офицеров спустя минуту.Молодой кавказец наморщил лоб и несколько раз перебросил взгляд с тяжело раненного на фотографию. Затем убежденно, без тени сомнения кивнул:— Он. Точно он!Как ни странно оба чеченца не ошиблись: в офицерском ряду и впрямь стоял Александр Баринов — в майорских погонах и при всех своих боевых орденах. Снимок был сделан почти год назад в Питере, на территории их основной базы.Любые документы, в том числе и фотографические материалы бойцам «Шторма», уходящим на спецоперации в районы занятые сепаратистами, брать с собой категорически запрещалось. Однако сержант Нефедов попросту позабыл о снимке и ушел в горы с завернутым в целлофан и запрятанным в нагрудный карман компроматом. Как бы там ни было, но в данной катастрофической ситуации это вопиющее нарушение секретности спасло жизнь контуженному и раненному майору Баринову…— Слушай меня внимательно, Рустам, — изрек Усман тоном весьма грозным, аккуратно пряча карточку в полевую сумку. — Отныне отвечаешь за этого русского головой. Он нужен нам живым и невредимым, понял?— Конечно, Усман! — отвечал приближенный моджахед, на самом деле ничего не понимая, — Аллахом клянусь — ни один волос с него не упадет!..— Немедленно доставь его в лагерь, — не внимая клятвам помощника, продолжал командир. — Отдай в руки нашего врача — пусть тот сначала осмотрит его, потом уж наших. Приставишь к нему охрану и жди моего возвращения… Глава четвертая Владивосток Хасан давно и преотлично знал Тимура Усамовича Сирхаева. Была у него и абсолютная уверенность в том, что убеждать совладельца Газырова в бессмысленности раздела компании — бесполезно. Жестокий и хладнокровный земляк по кличке Волк понимал сейчас одно: необходимо срочно остановить Тимура, иначе серьезной опасности подвергнется не только благополучие коммерческого предприятия и Руслана, как его главы. В конце концов на бесчисленных банковских счетах Газырова хранился не один миллион долларов, и тот, возможно, эти трудности переживет легко, играючи… А вот безбедная жизнь Хасана на том определенно закончится.А несговорчивый компаньон Руслана Селимхановича о намерениях соплеменника с бандитским прошлым в этот майский день даже не подозревал…Проживал он в собственном шикарном особняке, отгороженном от остального мира высоким каменным забором. Современное строение со всеми мыслимыми и немыслимыми наворотами неплохо вписывалось в заповедную кедровую падь тихого пригорода Владивостока. Делами компании в основном заправлял Газыров, а совладелец чаще сидел в своем миниатюрном замке и выезжал за его пределы на роскошном серебристом автомобиле с водителем и охранной довольно редко. Однако именно этим утром Тимур отправился в город — следовало обязательно побывать в администрации района, поставить подписи на важных документах и навестить адвоката. Завершив точно по графику намеченный план и отобедав в ресторане, чеченец облегченно вздохнул, уселся на заднее сиденье представительского авто и повелел водиле возвращаться в уютные благодатные владения…Немного свернув с асфальтовой дорожки, лимузин плавно остановился неподалеку от витой чугунной калитки. Вышколенный охранник проворно выскочил с переднего места и предупредительно открыл заднюю дверцу.Босс вальяжно покинул машину, бросив через плечо:— Завтра не приезжайте. Понадобитесь — вызову…Телохранитель послушно кивнул, вновь усаживаясь в удобное кресло и машина, не дожидаясь пока Тимур скроется за забором виллы, тронулась в обратный путь — к центру города. Кавказец, приблизительно того же возраста что и Газыров, порылся в кармане, выудил небольшую связку ключей и отпер хитрый замок калитки. Как только он шагнул внутрь обширного двора, сзади — со стороны придорожных кустов послышались два негромких хлопка…Словно оступившись на идеально выложенной тротуарной плитке, Тимур остановился. Неловко ухватившись за чугунный узор, оглянулся. Во взгляде блуждали боль, недоумение… А когда на темном фоне сплошных кедровых стволов появилась фигура Хасана, вразвалочку направлявшегося к нему, губы скривились в блеклой ухмылке человека, слишком поздно осознавшего смысл происходящего…— Что же ты, собака… в поясницу?! — прошептал он подошедшему вплотную убийце. — Неужели не мог сразу в сердце?..— Почему же не мог? Мог! — блеснул тот золотом коронок. — Просто торопиться мне некуда, понимаешь?..Он еще дважды нажал на спусковой крючок пистолета с длинным глушителем, и одновременно с хлопками раздались вскрики Тимура — Хасан и следующие две пули всадил тому в почки. Теперь соучредитель Руслана Селимхановича держался за калитку обеими руками — ноги уже не держали. Лицо побледнело и моментально покрылось испариной. Из груди при каждом выдохе рвались леденящие душу звуки.Спустя пару минут, когда Хасан вдоволь наслушался стонов и насладился предсмертными страданиями жертвы, прозвучал последний — пятый выстрел…
Вечером того же дня в офис позвонила горничная Тимура и со слезами в голосе сообщила о смерти хозяина. Сейчас возле его особняка уже во всю хозяйничали оперативники с криминалистами…Стоящая напротив Газырова вторая на сегодняшний день бутылка почти опустела. Откинувшись на спинку огромного кожаного кресла и уронив голову на грудь, он сидел неподвижно, вспоминая молодость и давнюю дружбу с Тимуром.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35