Они лежали в бледном свете зари бок о бок, утомленные, без сна.
— Ты никогда меня не забудешь, правда? — спросила она.
— Никогда, — ответил Марин.
— Теперь ты можешь меня убить, — со вздохом произнесла королева. — Я чувствую, что все происходит правильно. Поражение получило свое логическое завершение.
Эта мысль поразила его. «Если бы она знала, — подумал он, — что здесь находится еще один человек, цепляющийся за последние минуты жизни». Потому что если он не сможет найти решение своей проблемы, он действительно обречен. Хотя ей кажется, что смерть ожидает именно ее.
Он пошевелился. В памяти всплыло то, о чем он забыл в эти минуты страсти. Ей было пора предложить жизнь. Он ощутил в себе что-то вроде перехода на новый уровень мышления — от примитивного набора клеток к сложному существу. Не поворачиваясь к ней, он проговорил:
— Шения, я подумал… Может быть, есть способ… Может быть, мы сможем придумать что-то, чтобы твоя семья осталась у власти. Подходящее решение я смог бы оправдать.
— Вся моя семья? — удивленно спросила она. — Ты имеешь в виду родственников?
— Почему бы и нет? — откликнулся Марин. — Что сто человек, что один — никакой разницы.
— Но это не будет для тебя опасно?
— Я не говорил, что смогу это сделать, — осторожно ответил Марин. — Я сказал, что, может быть, мы сможем придумать какой-то способ. Но тебе придется пойти на такие вещи, на которые ты раньше никогда бы не согласилась.
— Но ты тоже будешь делать такие вещи, — напряженно проговорила она. — Если бы я могла спасти семью… — она замолчала. — Почему ты это делаешь? — ее голос прозвучал почти по-детски. Он не успел открыть рта, как она спросила:
— Ради меня?
— Ради тебя! — ответил Марин.
И все — она, казалось, это приняла. В этом не было ничего необычного. Его план как раз состоял в том, чтобы с данного момента она чувствовала, что в верхнем эшелоне советников Великого Судьи у нее есть защитник. Тот факт, что данный конкретный защитник приговорен к смерти — хотя это никому не было известно, — не менял в данный момент ценности этой идеи.
Если бы между ними не возникло такого взаимопонимания, она могла бы заупрямиться — или вообразить себя героиней, умирающей за свой народ. Но она подписала документы, которые он ей предоставил, и выступила с речью, которую транслировали одновременно по радио и телевидению. В этой речи она подтвердила, что «фантасмагорическая революция», развязанная элементами, чьи цели ввиду нынешней мировой ситуации являются безумными, побудила ее просить у Великого Судьи защиты для себя и всего народа Джорджии.
В этом кратком заявлении она с грустью подчеркнула, что согласие принять эту помощь неизбежно вызовет определенные перемены, но эти перемены гораздо более предпочтительны, нежели разнузданное кровопролитие. Она закончила сообщением:
— Для облегчения принятия данных чрезвычайных мер я приняла отставку Кугарачара Майетта и обратилась к Дуони Аваристе с просьбой сформировать кабинет.
Местные имена, местные люди и освященные временем традиции — все пошло в дело в этой молниеносной войне, полная история которой, скорее всего, никогда не станет известна народу Джорджии, равно как и огромной массе других людей.
Прибыл Слэйтер со своими командами «регистраторов». Сто тысяч индивидуумов, известных своей приверженностью принципам монархии и годами занимающие основные позиции в списках «опасных», должны были зарегистрироваться первыми. Эту акцию ни в коем случае нельзя было проводить массово. Гордые мужчины и женщины Джорджии сочли бы свое самолюбие ущемленным, если бы им пришлось стоять в длинных очередях к передвижным установкам. В процессе регистрации у каждого индивида снимут отпечатки пальцев, заставят поставить свое имя под текстом присяги, а затем положат лицом вниз под массивным электронным устройством, обычно именуемым рентгеновским аппаратом. Но на самом деле эта машина впечатывает в мышцы плеча ту самую электронную схему.
Марин знал, что, пока работа не будет завершена, они не имеют права расслабиться. Но он не стал ждать. Около полудня он позвонил Меделлину.
Глава 30
— Приятель, я оставляю вашу вотчину.
Но Меделлин был серьезен.
— Мои сердечные поздравления, Дэвид. Блестящее представление. Это ваш личный триумф. Только не забывайте посещать королеву хотя бы раз в год — ради поддержания дружбы.
— Вы можете сказать своей секретарше, чтобы она напоминала мне, — сухо откликнулся Марин.
Но в его памяти всплыло возбуждение той ночи. Он понял, что если ему суждено хоть какое-то будущее, он снова и снова будет стремиться пережить это.
Возможно, женщина придумала все это, чтобы спасти себе жизнь. Но если так, то королева одержала двойную победу. Она освободилась от тяготевшего над ней запрета. Он не сомневался, что после этой ночи у нее родится ребенок. Конечно, изначально ею мог двигать только расчет. Но похоже, что страсть, которую она хотела внушить, охватила и саму соблазнительницу.
Так или иначе, но последствия осуществления ее плана теперь влияли и на его собственные дела. Она будет вольна приезжать к нему когда угодно — если только он останется в живых. Как защитник, он, конечно, обеспечит ее любой помощью — после обсуждения.
— Увидимся через несколько недель, — сказал Меделлин.
Марин попрощался, повесил трубку и полетел обратно в Лагерь «А». По пути его эскорту пришлось выдержать сражение с одиноким джорджианским самолетом, который, охваченный огнем, вскоре рухнул вниз. Размышляя над мотивами, которые двигали этим сумасшедшим пилотом, Марин вспомнил, как эмоционально драматизировала неизбежность смерти королева Киджнашения, и подумал о том, какие трюки ему самому придется выкидывать, когда приблизится полночь седьмого дня.
Ожидая свою ракету в Лагере «А», он дал интервью Дэвиду Бернли и обнаружил, что его сын находится в приподнятом настроении.
— Великолепная работа, па, — тепло сказал он. — Тебе удалось спасти тысячи жизней! Это непременно нужно было сделать.
Жаль только, что моя роль во всем этом не столь велика.
Марин рассказал ему о восемнадцати индивидуумах, которые были исключены из списка приговоренных к смерти потому, что они оказались в отчете, подготовленном молодым Бернли.
Эффект от его слов оказался поразительным. В глазах молодого человека показались слезы. Он молча пожал отцу руку.
Когда их рандеву закончилось, Марин подумал: «Что за будущее нам светит, если сейчас подрастает целое поколение чрезмерно экзальтированных молодых людей?» Он представил себе группы будущего, состоящие из взрослых мужчин, которые росли без отцов, — миллионы слезливых людей, которые станут влиять на воплощение группового закона, исходя из своей внутренней потребности в отсутствующем родителе-мужчине.
«Насколько эта картина соответствует истине? — подумал он. — Если такое случится, ничего хорошего стране такое будущее не предвещает».
Дожидаясь отлета, он чувствовал себя обеспокоенным и несчастным. Дело было в том, что он не представлял, что произошло за время его отсутствия. Несомненно, болевой контур будет активирован, как только обнаружится связь между Траском и событиями на площади Группы 814. Покрываемая воздействием территория будет постепенно расширяться. Так что ему лучше разжиться обезболивающим, которое он сможет принять, когда ракетоплан приземлится.
До прибытия он сможет переносить боль. Он не хотел появляться перед офицерами, которые будут его встречать, в пришибленном состоянии, вызванном наркотиками.
Но все произошло иначе. Ракетоплан уже миновал высшую точку своей траектории, когда он внезапно ощутил укол боли в плече.
Молча сопротивляясь агонии, Марин понял: критический момент уже наступил.
Глава 31
Марин беспокойно вертелся в своем кресле. Боль пробивалась сквозь все попытки отвлечься от нее. На телеэкране, висящем перед ним, он видел, как ракета резко пошла на снижение. Его желудок мгновенно отозвался на падение скорости.
Приземление было аккуратным и традиционно волнующим.
Когда ракетоплан замер и дверь открылась, Марин бросил в рот первую пилюлю. Затем он встал и немного неуверенно сошел на землю. И застыл на месте.
Его встречала целая делегация. Марин ожидал, что это будут работники его собственного департамента. Но вместо них на поле стояли чуть ли не все члены совета — Подрэйдж, полдюжины Руководителей Групп — а чуть в стороне стоял сам Великий Судья.
Когда Марин узнал их, он испытал настоящий шок. Он живо представил себе, что пройдет еще много часов до того момента, когда он сможет полностью снять боль.
В тот момент, когда его мысли дошли до этого пункта, диктатор подошел к нему и обхватил его за плечи своими мощными руками.
— Дэвид! — он старался перекричать рев машин. — Меделлин сообщил мне, что работа в Джорджии выполнена!
— Ваше превосходительство! — заорал в ответ Марин. — Джорджия пала, как карточный домик. Это была пятичасовая война.
Великий человек восторженно обнял его.
— Добрый старина Дэвид, ты все еще величайший архитектор молниеносных войн в мировой истории!
Это замечание поразило Марина. Он никогда не слышал, чтобы диктатор столь бурно и несуразно выражал восхищение — тем более что никогда не считал себя никем, кроме как хорошим логистиком, успешно функционирующим в определенной сфере деятельности.
Все еще усмехаясь, Великий Судья потащил его к остальным.
— Оскар, — сказал он Подрэйджу, — пожми руку человеку, который не проигрывает.
Марин почувствовал, как его изучают узкие, стальные глаза Подрэйджа. Затем этот человек — самый способный из всех Руководителей Групп — пожал ему руку.
— Для его превосходительства это великое событие, — Подрэйдж любовно указал на диктатора. — С падением Джорджии тот мир, о котором он мечтал больше двадцати лет назад, становится реальностью. Теперь можно считать, что проблем, которые бы причиняли серьезные беспокойства, не осталось.
Это было не совсем так. Вполне могло возникнуть еще несколько опасных коалиций. Но по большому счету Подрэйдж был прав. Марин с трудом изобразил улыбку.
— Оскар, Джорджия потребует у нес еще некоторого времени — пока мы ее не разжуем и не переварим, — ответил диктатор.
Страх и беспокойство Марина становились все сильнее. Он вспомнил, что однажды раньше уже слышал, как Великий Судья рассыпался в столь же неумеренных комплиментах в адрес одного человека. Через несколько часов этот человек был мертв.
«Мне не следовало забывать, что он начал сомневаться во мне из-за истории с Траском», — с дрожью подумал Марин. Вопрос в том, сможет ли кто-то вновь обрести доверие этого странного человека, если это доверие уже было однажды утеряно?
Вскоре обмен рукопожатиями закончился. Жесткие пальцы Великого Судьи обхватили руку Марина.
— Джентельмены, — обратился он к группе, — перед нами стоит еще одна проблема. Она настолько важна, что к ней стоит обратиться немедленно. Я хотел бы, чтобы мы все прямо сейчас отправились к тому месту, где взорвалась бомба. Я считаю, что Дэвиду стоит знать все новости, и лучше всего ввести его в курс дела прямо на месте.
Они подошли к большому прыголету, и вскоре аппарат поднялся в воздух. Спереди и сзади за ними следовал строй эскорта.
Область разрушений, освещенная поисковыми фонариками, была видна издалека. Когда они подлетели ближе, Марин увидел, что прожектора были установлены на всех сохранившихся зданиях, и на всем пространстве копошились рабочие и механизмы.
Наблюдая за этой картиной, Марин вполуха слушал разговор Подрэйджа, диктатора и помощника руководителя из его собственного департамента. К моменту приземления у него сложилось достаточно полное впечатление о том, что произошло за время, прошедшее с момента взрыва. Как выяснилось, еще восемь членов Группы 814 уехали из города сразу после собрания.
В итоге число уцелевших возросло до ста двух человек. Похоже, это была окончательная цифра — в течение последних двадцати четырех часов больше никто не объявлялся.
— Когда мы выяснили, что 814-я группа — это группа Уэйда Траска, — заметил Подрэйдж, — я почувствовал, что к причинной стороне этого дела прибавилось новое измерение. Недавно мы включили болевой контур. Так что скоро удастся выяснить, жив Траск или нет. Не могу представить, чего он хотел добиться, устроив этот взрыв, но то, что в эпицентре оказалась его группа.., это слишком странно для простого совпадения. Это должно что-то значить.
Марин, переполненный напряжением от боли, хотел было возразить: «Возможно, он был мишенью». Но вместо этого он, с усилием сдержавшись, сказал:
— А что, если он не появится?
— Значит, еще один вопрос будет закрыт.
Марин кивнул. Не было необходимости, чтобы кто-то объяснял ему столь очевидные вещи. Но его мысли все время уплывали в область болевой затуманенности, и его бдительность теряла свою привычную остроту.
— ..есть свидетельства, — говорил его помощник рядом с ним, — что бомба была сброшена с воздуха. Карта полетов над Данным районом говорит о том, что принесший бомбу летательный аппарат окончил свое путешествие в эпицентре взрыва.
Беспилотный самолет! Весь его полет над городом будет записан на картах автоматических полетов. Если он прилетел из-за пределов страны, можно будет поднять радарные карты его пролета над континентом.
— Самолет, — продолжал голос помощника, — взлетел с Парковочного участка В в центре города. Согласно записям этого участка, он сел точно за пять часов и десять минут до этого у одного из грузовых выходов. Графики полета при приземлении говорят о том, что он прилетел с востока. Радарные записи прослеживают его до Атлантики, а радары дальнего слежения показали, что он взлетел с субмарины, залегшей в двухстах милях от берега. Через минуту после взрыва бомбы взорвалась и субмарина, создав ударную волну, которую зарегистрировали все станции морского наблюдения в Атлантике. Время этих отметок позволило нам определить точное местоположение взрыва. Теперь мы знаем, что субмарина затонула на глубине почти одной и трех четвертей мили. Инструментальные исследования показали, что дно в этом месте усеяно металлическими обломками. Когда об этом проинформировали нейтральные государства, все они заявили, что у них нет пропавших субмарин. Больше данных нет.
На данный момент помощник был единственным человеком, чье внимание было полностью сосредоточено на Марине. Марин наклонился к нему:
— Проверьте диспозицию всех субмарин, построенных за последние пятьдесят лет, — проговорил он. — Доложите мне лично.
— Есть, сэр, — ответил помощник.
Марин снова откинулся на спинку кресла. Уже не впервые он подумал о том, как трудно было бы кому-либо устроить взрыв в Городе Судьи. Он был уверен, что эта бомба ведет происхождение из дальних краев и отдаленных времен. До него доходили смутные сведения о том, какая масса вооружения — включая субмарины — исчезла в водовороте войны, более четверти века назад.
Перед его глазами встала картина, как агенты Мозга растаскивают это оборудование по бесконечным тайным укрытиям, переоборудуют его на дистанционное управление — и таким образом субмарина появляется из укрытия, запускает робот-самолет, а затем, когда ее приборы засекают взрыв, — взрывается сама.
Он заметил, что прыголет начал снижаться. Быстро окинув взглядом область разрушений, он увидел, что произведены весьма серьезные работы по расчистке. Он вновь склонился к помощнику:
— Насколько быстро рассеялась радиоактивность?
— Взрывчатый материал, — ответил тот, — состоял из очень тяжелых элементов, создаваемых за мгновение до взрыва, с периодом полураспада в долю секунды. За несколько минут после взрыва радиоактивность упала ниже опасного уровня.
Марин кивнул, и его мышление снова заработало.
— Лет десять назад вышел в отставку генерал-майор Инскип, — сказал он. — Этот человек еще жив?
— Да. Ему за восемьдесят, но он все еще полон сил.
— Он был величайшим авторитетом в области оружия прошлого века, с которым я когда-либо разговаривал, — медленно проговорил Марин. — А во время второй атомной войны использовалось немало видов вооружений. Я хочу, чтобы вы послали к нему комиссию экспертов по вооружениям и получили бы от него информацию, которую, как я знаю, он собирает. Особенно меня интересует, какие защитные меры использовались против различных методов нападения.
— Я уверен, что Инскип будет рад вас видеть, — заметил помощник. — Я слышал, он чувствует себя совсем одиноким.
Марин снова перевел взгляд на участок взрыва.
— Значит, материал бомбы имел очень короткий период полураспада, — задумчиво пробормотал он.
Подрэйдж, который уже некоторое время, обернувшись, прислушивался к их разговору, заметил:
— Кто бы ни скинул эту бомбу, он явно намеревался уничтожить именно эту площадь и тех, кто на ней находился, но не более того.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23