И только один Шамблор оставался по-настоящему живым. Его тревожный взгляд перебегал с одного лица на другое, крупные капли пота блестели на лбу. Он знал, что его час пробил, и доживал последние минуты с неведомой прежде жадностью.
Гигант продолжал разглядывать нас; мне даже показалось, что, увидев путы Дефалька, он улыбнулся. Пока он смотрел, змея на оголовье его посоха тоже потянулась к нам, и теперь голова ее с широко разинутой пастью и дрожащим высунутым языком раскачивалась в нескольких дюймах от моего лица. Непроницаемо поблескивающие черные глаза рептилии следили за каждым нашим жестом, как жаба следит за проносящимися над ней мухами, подкарауливая добычу. Шамблор Кастертастер заговорил, и я впервые услышал его голос. Он был тоненький и въедливый, как комариный писк.
– Как? Уже?
Проводник устремил служившие ему глазами провалы на человекоящера и сделал знак в сторону Шамблора. Исторгатель Душ вразвалочку, точно заправский борец, протопал к кровати, забрался на нее и заскользил по ногам умирающего. Тот слабо забился, путаясь в простынях. Тем временем демон в обличье ящерицы наклонил голову и боднул его в живот – то есть это мне так показалось. На самом же деле сначала его тупое чешуйчатое рыло, а затем и вся башка погрузились сквозь одеяло во вздутое брюхо лежащего на кровати старика. Немного погодя проклятый демон, мерзко посверкивая чешуей, целиком скрылся в его утробе, волоча за собой свой кожаный мешок. Некоторое время его не было видно. Шамблор беззвучно разинул рот, и по его телу волной прошло конвульсивное содрогание. Потом вдруг лицо его раскололось, точно упавший с дерева перезрелый плод, и мощная туша рептилии выплеснулась из раны.
Исторгатель спрыгнул с постели, где Шамблор лежал целый и невредимый, но бездыханный. Человекоящер держал кожаный мешок обеими руками, ухватив его почти за самое основание, где в уголке билось что-то живое и крохотное. Остальная часть снаряда для ловли болталась свободно. Проводник Душ кивнул нам.
– Глядите, смертные, – произнес он. – У него почти не было души, только этот жалкий комок эктоплазмы. Когда мы сбросим его в подземные клоаки царства мертвых, от него и ряби на воде не останется.
Что тут можно было ответить? Я поклонился:
– Могущественный Проводник, каково твое решение? Возьмешь ли ты нас с собой в Долину Беснующихся Мертвецов и соблаговолишь ли вывести назад двоих?
– Путешествие будет стоить вам боя, – сказал он. Его слова по прежнему с гулким эхом проваливались в пустоту.
– Один из вас должен повалить моего Исторгателя и обездвижить его.
– Я готов исполнить твое желание, о великий, – отозвался я. – Хотя с удовольствием воздержался бы от схватки, если бы ты счел, что это не столь необходимо.
– Необходимо, – последовал ответ Проводника.
V
Бороться с Исторгателем было и впрямь необходимо, причем начинать следовало немедленно, ибо он уже передал мешок Проводнику, который ухватил его точно так же, как его подручный до этого, бросился на меня, метя головой в живот, и повалил на пол.
Это было все равно что драться с водой. Когда волна хватает тебя и тащит за собой в океан, единственный способ уцелеть – упасть и катиться с ней вместе, а потом, едва хватка ослабеет, вывернуться из ее объятий и снова встать на ноги. Какое уж там нападение! Мало того, что у чешуйчатого демона был хвост, заменявший третью ногу, так у него еще и челюсти работали, как третья рука. Зубов на них не было, но зато они были снабжены преострыми костяными выступами, да такими мощными, что запросто могли размолоть мышцы. Посмотри, видишь две отметины у меня на предплечье? Исторгателя работа. И ширина челюстей тоже порядочная. Он подмял меня под себя, не давая двинуть ни рукой, ни ногой, и я корчился на полу. До сих пор не могу понять, как мне удалось тогда высвободить одну руку и заехать ему кулаком в горло. И как раз вовремя: еще один удар сердца, и мои ребра полопались бы, точно обручи прогнившего бочонка, не выдержав мощи его захвата. Я почувствовал, как мой кулак расплющил его горло, но тут, едва я успел высвободить руку, мы со всего маху налетели на Гладду. Ощущение было такое, будто у этой женщины вместо ног были два литых бронзовых столба. Я несколько одурел от столкновения, но все же у меня хватило соображения ухватиться за ее руку и, подтянувшись, высвободиться из объятий человекоящера, чья голова приняла на себя основную силу удара.
В мгновение ока он снова пришел в себя, но мне и этого было достаточно: я вскочил на ноги и, едва он показался из-под юбок женщины-статуи, пнул его в грудь. Причем изо всей силы, до отказа распрямив ногу и вложив в удар всю тяжесть своего тела. Демон пошатнулся, но тут же уперся хвостом в землю и удержал равновесие. Не давая ему опомниться, я нанес новый удар, отскочил и снова бросился вперед, на этот раз целя ногой в промежность.
Но это оказалось не так просто. У ящериц гениталии находятся на животе, под одной из множества неразличимо похожих друг на друга пластинок, отдаленно напоминающих черепицу на крыше. Я выбрал самую широкую и понадеялся на удачу.
Учитывая свой опыт, могу ответственно заявить, что применять эту тактику в борьбе с рептилиями или квазирептилиями ни в коем случае нельзя. Исторгатель отшатнулся было назад, но тут же снова рванулся ко мне с такой силой, точно я своим прикосновением зарядил его дополнительной энергией. Я уклонился от броска и, согнув руку в локте, замком обхватил его сзади за шею. На какое-то мгновение мне даже показалось, что я уже одержал победу. Не тут-то было: демон вихрем понесся по комнате, молотя по стенам, полу и застывшим во времени людям моим телом.
Ну и задал же он мне работенку: я только успевал уворачиваться от сокрушительных ударов, которые сыпались на меня со всех сторон, так что душить его у меня совсем не было ни сил, ни времени, да к тому же приходилось следить за тем, чтобы он не пустил в ход голову и челюсти. Мы врезались в старуху – ее пышные юбки твердостью и шершавостью не уступали цементу – и рикошетом отлетели к огромному дубовому гардеробу. Исторгатель буквально протаранил мною его дверцу, стремясь освободиться от захвата. По инерции мы оба ввалились прямо в шкаф сквозь дюймовую доску. Подожди, я покажу тебе шрам на лопатке. Сюда она и впилась, расколовшись от нашего совместного напора.
В шкафу мы словно ушли под воду: многочисленные плащи и юбки не давали ни смотреть, ни дышать. Демон запрокинул голову, так что его разинутая пасть оказалась прямо возле моего лица. Я думал, что задохнусь от болотного смрада, который шел из его глотки. Тем временем он изогнул нижнюю часть тела и принялся изо всех сил молотить меня хвостом по голове. Зажатый между ним и стенкой шкафа, я оказался в ловушке, и у человекоящера были все основания надеяться, что со временем он таки вышибет из меня дух. Я поднял руку, чтобы защитить голову, и почувствовал, как немеет от побоев плечо.
Моя другая рука все еще стискивала шею демона, но вот, когда его хвост взметнулся, чтобы нанести мне очередной удар, я разжал ее, ухватился за хвост и впихнул его прямо в горло его обладателя как можно глубже. На мгновение обе мои руки освободились, и я тут же мертвой хваткой вцепился в горло Исторгателя, стараясь зажать хвост у него в гортани. Теперь уже он оказался в ловушке: его тело обвивалось вокруг меня кольцом, и я всем своим весом прижимал его к полу.
Если у Исторгателя и были слабые места, так это его руки. Размерами они не уступали человеческим, но каждая ладонь имела всего по три пальца, тонких и хрупких, как и подобает рептилии. Наверное, немало искусства и сноровки требуется, чтобы отделить душу от каркаса из мяса и костей, на котором она растянута, точно на дыбе. Исторгатель не смог оторвать мои пальцы от своего горла и, задыхаясь, наконец затих, признав свое поражение.
Пошатываясь, я подошел к Проводнику. Мой недавний противник проворно вскочил на ноги и встал у дверей, не выказывая ни малейших признаков ни усталости, ни боли. Я понял, что он готов снова ринуться в бой и стереть меня с лица земли. Проводник обратился ко мне:
– Далиссем, дочь храма из Луркнахолма, призвала вас. Халдар и я молча согласились. Дефальк сосредоточенно, однако без удивления, смотрел на Проводника. Наверное, он уже и сам догадался, кто послал за ним. Невозможно близко знать такую женщину, как Далиссем, и не понять, что ей хватит силы воли настоять на своем.
– Идемте же, смертные, – закончил Проводник. – Поищем ее душу. – И он передал кожаный мешок человекоящеру. Тот вышел из комнаты, хозяин за ним. Мы, перерезав путы на ногах Дефалька, двинулись следом. Уже у дверей я обратил внимание, что шкаф, в котором мы боролись, снова абсолютно цел, а люди начали понемногу шевелиться, точно оттаивая. Мы шагнули за дверь и оказались в гулкой темноте. Залитый светом факелов коридор исчез. Перед нами простиралась огромная, источающая сырой гнилостный запах клоака.
Потолок просторной аркой выгнулся над нашими головами, противоположная стена терялась в полумраке. От пенистого потока примерно в сто футов шириной, заполнявшего пещеру от одной стены до другой, исходило бледное рассеянное мерцание. Под нашими ногами поскрипывали ступеньки шаткой деревянной лесенки, которая вела вниз, к крохотному причалу. Возле него покачивался на воде плот из просмоленных бревен.
Исторгатель и Проводник первыми ступили на плот. Мы сперва спихнули Дефалька, а затем спустились сами. Проводник произнес:
– Можете развязать вашего пленника. Вы уже вступили в царство Смерти, и любой из вас, кто осмелится отойти от меня хоть на шаг, останется здесь навсегда.
Мы развязали Дефальку руки. Украшенная резным орнаментом дверь спальни Шамблора захлопнулась и исчезла вместе с лестницей, точно растворилась в покрытой слизистым налетом грязи стене. Наш плот тронулся с места и поплыл по течению. Человекоящер взялся за шест и принялся выгребать на середину мерзкого потока.
Воды подземной реки, Барнар, так и кишели разными тварями. Местами на ее поверхности возникали тускло-оранжевые фосфоресцирующие пятна, и в них можно было разглядеть десятки бесформенных комков эктоплазмы, которые, поднимая свои перекошенные лица дегенеративных детей к свету, силились пронзить окружающий их вечный мрак мутным взглядом незрячих слезящихся глаз. Другие, более юркие и верткие, с человеческими глазами и зубастыми, как у миног, ртами, походили на ободранных змей, с чьих боков свисала бахрома изъеденной проказой плоти. Но были там твари и побольше, они описывали плавные круги в похожей на суп жиже, то и дело мелькая своими маслянистыми боками в лужицах света. Вдруг одна из них вынырнула на поверхность и подняла над водой вполне человеческую голову, качавшуюся на тонком, как полип, стебельке шеи. Она глядела на нас, пуская слюни, но ни одного звука не сорвалось с ее губ. Все эти твари испуганно шарахались от нашего плота, но мы все равно чувствовали, как они извиваются и корчатся под нами. Тяжелые толстые бревна, казалось, вибрировали, как туго натянутая барабанная кожа, от присутствия сотен тысяч мертвецов вокруг.
Проводник заговорил:
– Дефальк, ты давным-давно должен был проделать этот путь, и совершенно в другом обличье.
– Так тебе известен наш спутник, о великий? – переспросил я. Дефальк отвел взгляд и ничего не сказал.
– Разве есть хоть один смертный, чье имя было бы мне неизвестно, северянин Ниффт? Я узнаю имя каждого живого существа, как только оно впервые слетает с губ его родителей. Когда мать произносит имя только что рожденного ребенка, я слышу ее шепот. Сама того не ведая, она сообщает: «О Проводник, вот мой Дефальк, еще одна работа для тебя – рано или поздно».
Гигант негромко усмехнулся. На мгновение стало тихо. В подземелье стояла такая абсолютная и всепроникающая вонь, что я перестал обращать на нее внимание, – так перестаешь замечать рев водопада, когда долго находишься поблизости. В то же время мне показалось, что скорость течения полноводного потока увеличилась.
– Но даже не знай я о нем с самого начала, – прервал молчание Проводник, – узнал бы потом. Разве не я уносил Далиссем к месту ее последнего обитания? О, она не шутила, когда нанесла себе удар. Ни минуты не раздумывая, вогнала она кинжал между ребер прямо в сердце. Оно так и раскололось на две половинки, точно спелое яблоко под ножом кухарки. Вот это была женщина! Ее душа заполнила этот мешок целиком! Он так и топорщился во все стороны, распираемый ее духом! А это, могу вас заверить, нечасто случается. Наша обычная добыча – жалкий сгусток алчности, вырожденческого самодовольства и страха, наподобие этого. Мы бросаем таких слизняков здесь, и они сами находят дорогу на дно ада. Вот так! – И Проводник вытряс мешок через край плота.
Что-то небольшое, с крысу размером, пролетело, отчаянно барахтаясь, по воздуху и шлепнулось в реку. Мгновение спустя на поверхности показалось усатое рыльце без глаз и скорбно заверещало, повернувшись к нам. Исторгатель отпихнул его шестом, и оно уплыло своей дорогой.
– Однако о Далиссем, – продолжал Проводник. – Она одна из тех избранных душ, что завоевали в царстве Смерти почетное место. Души, ярким пламенем горящие при жизни, продолжают сиять и в смерти и получают здесь право на вечное существование – именно существование, а не жалкое прозябание в зловонной грязи. При жизни ее дух был силен яростью. Вот почему в смерти ей было определено место в Долине Беснующихся Мертвецов, среди Ветров Войны.
– Яростью? – вырвалось вдруг у Дефалька. Мы удивленно уставились на него, а он смотрел на Проводника. – Почему яростью? Она ведь умерла ради нашей любви! – В его голосе ясно звучало не только сознание собственной вины, но и скрытое до поры до времени демоническое тщеславие.
– Тем больше твой позор! – отрезал Халдар, хватая Дефалька за руку и сильно встряхивая. – И все равно это была ярость, а не любовь. Неужели ты знал ее так мало? Мне хватило одного взгляда, чтобы понять ее суть, ибо она – само совершенство. Она могла бы убивать врагов голыми руками, она предпочла бы выплеснуть переполнявший ее гнев, а не умереть! Но, связанная клятвой, она была бессильна и могла обратить свою ярость лишь против себя самой. И она нанесла себе последний удар, презирая жизнь в оковах!.
Тихим проникновенным голосом Проводник спросил:
– Она прекрасна, Халдар Диркнисс, разве не так?
– Да, великий Проводник, – был ответ.
– Тебе, Дефальк, – обратился к нему Проводник, – следовало бы видеть ее путь вниз. Жаль, что ты не был свидетелем ее второго рождения из мешка Исторгателя. Столько великолепия из грязной, темной оболочки. Истинные души возрождаются в том же виде, какой их тела имели при жизни. Здесь, на этой самой палубе, лежала она семь лет тому назад и даже не вздрогнула, поняв, где находится. Первым делом она протянула руку, как делает, проснувшись рано поутру, женщина, проверяя, на месте ли ее мужчина. Но Далиссем никого не нашла ни справа, ни слева. Тогда она медленно села и огляделась. Я отвернулся, чтобы не быть невольным свидетелем ее разочарования.
Далиссем не произнесла ни слова. Немного погодя она поднялась на ноги и стала следить взглядом за всем, что проплывало мимо. Всю дорогу она стояла подле меня и смотрела. Ее лицо точно окаменело. Наконец мы остановились у края пропасти Ветров Войны, и я указал ей на лестницу, ведущую вниз. Не меняя выражения лица, девушка повернулась ко мне лицом и опустилась в глубоком поклоне на одно колено. Это был жест, достойный королевы! Потом она вновь поднялась на ноги и стала решительно спускаться вниз, прямая и неприступная. Но у подножия лестницы, на самом краю провала, ею овладел такой гнев, что даже надменность не могла с ним совладать. Она остановилась, подняла стиснутые кулаки над головой и потрясла ими. Затем запрокинула голову и взвыла. И тут же сорвалась с места и ласточкой нырнула вниз, в самое сердце черного урагана.
Все время, пока гигант говорил, Дефальк сидел на плоту, опустив голову на руки. Можно ли ненавидеть слабого? Мне стало его жаль. Но тут он спросил:
– Чего она теперь от меня хочет? Мою жизнь?
– Мы не знаем, – ответил Халдар. Строго говоря, это было правдой. Но разве можно было сомневаться?
Мгновение спустя, по-прежнему не поднимая головы, Дефальк задал новый вопрос:
– И чем же она заплатила вам за эту службу? Халдар фыркнул от омерзения. Странная реакция, – в конце концов, мы ведь и впрямь работали за плату, разве не так? Я ответил:
– Она посулила нам Ключ от Дома Чародея Мармиана. Каким-то образом он оказался у нее. Она показывала его нам.
Я глядел на Проводника с надеждой, ожидая, что он подтвердит мои слова или, по крайней мере, объяснит, как человек, которого давно нет в живых, может стать владельцем Ключа. Но он молчал. Последовала короткая пауза, а потом Дефальк едва слышно прошептал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11