В комнате кроме него находился еще человек и это была Джудит Синклер.
Они воззрились друг на друга. Мистер Читтервик, сидевший в позе статуи работы Эпштейна, с очень красным лицом и скудными волосами, которые торчали во все стороны, чего совершенно постыдно не скрывал ночной колпак, и Джудит Синклер, высокая, смуглая, красивая, тоненькая, в бледно-голубом шелковом халате. Да, ситуация была интересная, и тетушка мистера Читтервика была бы очень ею удивлена. Тетушка, надо сказать, была плохого мнения о мистере Читтервике не только в одном отношении.
Первое, что сказал мистер Читтервик, было несколько прозаично.
- Как... как в-вы сюда попали?- выдохнул он.
- За этим буфетом есть дверь в смежную комнату,- объяснила миссис Синклер тихим, бесстрастным голосом. Она немного помолчала, а потом вдруг начала говорить быстро, горячо и прерывисто, нервно теребя кружева на груди.
- Мистер Читтервик, мне сказали, что вы уезжаете завтра рано утром. Я не могла позволить вам уехать без... Мне необходимо было снова с вами увидеться. Мистер Читтервик, позвольте мне умолять вас. В ваших руках жизнь моего мужа. Я сделаю все, чтобы спасти его - все что угодно. Потому что он ни в чем не виноват. Я знаю, что он не виноват. Вы его не знаете. А я знаю. Он самый честный, достойный человек из всех, кого я встречала. Он не мог совершить этого ужасного преступления. Это невозможно. Если вы убьете его, вы убьете меня вместе с ним. Он для меня все, все на свете. Вы не посмеете пойти в суд и свидетельствовать против него. Ваше свидетельство отнимет у него жизнь. И я готова на все, чтобы его спасти. Я действительно готова. Мистер Читтервик!
К смятению мистера Читтервика она упала на колени перед кроватью и схватила его за руку. На несколько секунд совершенно потрясенный мистер Читтервик онемел. Горло у него перехватило. Да, это была совсем другая миссис Синклер, не та сдержанная, высокомерная, сознающая свое превосходство молодая особа, которую он видел в псевдогреческом храме, но женщина, внушающая крайнюю тревогу. Это была отчаявшаяся женщина, сбросившая маску и покров приличий. Уже не королева из трагедии, но впавшая в безумие жена, которая в отчаянии пускает в ход свое последнее оружие. А мистер Читтервик был неопытен по части того, как надо обращаться с подобными отчаявшимися женщинами.
Они глядели друг на друга молча. Мистер Читтервик выпуча глаза от паники, Джудит Синклер, обессилевшая от своих трагических молений. Ее халат соскользнул с одного плеча и сквозь тонкий шелк ночной рубашки сквозило белое плечо. Ладони лихорадочно сжимали руку мистера Читтервика.
Наконец мистер Читтервик заговорил, но самым плачевным образом оказался не на должной высоте такой драматической ситуации.
- Миссис Синклер... вы... вы не находите, что все это... довольно неприлично?- сказал он заикаясь.- Мы смогли бы увидеться с вами завтра утром, до моего отъезда. Понимаете, если... кто-нибудь вас услышит...
Леди с презрением прервала его:
- О, неужели что-либо подобное может иметь какое-нибудь значение? Даже если кто-то нас услышит? Ведь разговор идет о жизни и смерти. Я пришла сюда, чтобы спасти своего мужа, и мне все равно, если об этом узнают. Мистер Читтервик, вы видите, я на коленях.
- Пожалуйста, пожалуйста встаньте,- стал умолять крайне смущенный этим обстоятельством мистер Читтервик.
Кровать не слишком удобное место, с которого можно вести разговор, если так случилось, что вы родились мужчиной. Женщина в постели - ее украшение. Тут она как дома. Мужчина же находится в совершенно невыгодном положении. Во-первых, выглядит совсем не привлекательно и знает об этом, а его моральные качества в постели на самой низкой отметке. Но если разговор придется продолжить (а это, как с унынием понимал мистер Читтервик, так, очевидно, и будет), то ему очень бы хотелось и в интересах морали, и с точки зрения чисто физического удобства вести его при поддержке нижних конечностей, не говоря уж о необходимости облачиться в халат. Но не было никакой возможности это осуществить.
Однако все же ему было даровано некоторое облегчение, когда Джудит Синклер поднялась с колен, хотя, склонившись над ним, она продолжила свои жалобы, крепко сжимая ладони.
- Я не думаю, чтобы вы просто поверили мне на слово, будто мой муж невиновен, мистер Читтервик. Это было бы неразумно, я понимаю. Я прошу вас только об одном, чтобы вы признали возможность ошибки и приняли бы некоторые меры. Вот то немногое, о чем я вас прощу. И вы должны это сделать! В интересах общепризнанной справедливости. Мистер Читтервик, есть какое-то дьявольское создание, которое это сделало. Некто, очень похожий на Линна. И я должна его найти. Я обязана!
- Но поверенные вашего мужа...- пробормотал мистер Читтервик.
- Они тоже думают, что он виноват. Уверена, что думают. Они не говорят этого прямо, но я уверена, что они именно так и думают. Они считают, что не может быть человека,- столь похожего на Линна, и искать такого человека значит ; попусту терять время. Мистер Читтервик, жизнь моего мужа в ваших руках. Вы слышали все, что я вам могла сказать о нем. Вам известно мнение о нем других людей. Неужели этого недостаточно, чтобы вы усомнились в возможности совершения таким человеком столь подлого убийства? Не хочу, чтобы вы поступили бесчестно и поклялись в том, во что вы не верите! Я хочу только одного, чтобы вы спасли жизнь невиновного человека, просто-напросто допустив возможность ошибки, когда опознали в моем муже убийцу. Ведь это будет вполне честно, не правда ли? Так легко ошибиться! Ведь в любом случае вы не можете быть совершенно уверены в его вине. Вот и все, мистер Читтервик, что мне от вас надо. И вы сделаете это, не правда ли? Я знаю также, что вы не хотели бы вступить в некую сделку со мной, или... или что-нибудь в этом роде. Но если вы только позволите мне выразить мою благодарность и... и...
Она неуверенно замолчала и умоляюще посмотрела на него, пытаясь улыбнуться. Ее халат уже почти соскользнул на пол, но она как будто этого не замечала.
Мистер Читтервик от чрезвычайной нервности заговорил более резко, чем хотел. Впрочем, возможно он считал, что резкость в данном случае и есть проявление доброты:
- Нет, миссис Синклер, боюсь, что я не могу... Я уже не властен что-либо изменить. Я ценю... поверьте, я очень-очень сожалею, но - нет. Об этом не может быть и речи.
Наступила недолгая пауза.
- Вы хотите сказать, что не желаете сделать даже такой малой малости? Даже если... Это ваш окончательный ответ?
- Я не могу,- почти проблеял мистер Читтервик,- моя дорогая юная леди. Я бы хотел... но... Да, это ответ окончательный.
А потом наступила самая несчастная минута в жизни мистера Читтервика, когда в молчании женщина смотрела на него совершенно непередаваемым, хотя очень выразительным взглядом. Затем ее нижняя губа судорожно вздрогнула и женщина потеряла над собой власть. Она закрыла лицо руками. "О Господи!простонала она.- Что же мне делать? Что делать?"
В следующую минуту она рухнула на край постели и тело ее сотрясли подавленные рыдания. Она плакала негромко, но безутешно, словно, все поставив на последнюю карту, она все и проиграла.
А мистер Читтервик, парализованный ужасом, смотрел на плачущую женщину. Ну что же он мог поделать? Еще никогда в жизни, наверное, он не видел женские слезы, если не считать родственниц, но они в данном случае не в счет. Это съежившееся от рыданий тело, которое чуть ли не рухнуло ему на ноги, казалось невероятно беспомощным и уязвимым, а сдавленные рыдания его так потрясли, что он сам был готов зарыдать. В горле у него набрался комок слез. Он спустился с постели и стал потерянно озираться в поисках халата. Да, конечно эта бедная женщина действительно уверена в невиновности своего мужа... Как же это все ужасно.
Он нашел халат и облачился в него. Но что же дальше? Невозможно вот так стоять и спокойно смотреть. Не то что бы мистер Читтервик мог быть сейчас спокоен или хоть притвориться спокойным. Приглаживая растрепанные волосы, отчаянно желая знать, что же делать, он испытывал ощущение, будто бесцельно бегает по кругу, как белка в колесе. Не надо ли пойти и разбудить леди Милборн и привести ее сюда, чтобы она приняла меры? Или - черно-серебристую тетю? Но это будет означать... Нет. А кроме того, он не знает, где расположены их комнаты. Так что же делать?
Он застенчиво коснулся ее вздрагивающего плеча.
- Прошу вас, миссис Синклер, пожалуйста, не... э... плачьте.
Голос у него дрожал почти так же, как у нее.
- Все... все в порядке. Извините... Мне через минуту будет лучше. Только сейчас оставьте меня в покое.
Но ей не стало лучше через минуту и оставить ее наедине с ее горем казалось совестливому мистеру Читтервику самой большой жестокостью на свете. Что-то надо было сделать и сделать так, как подобает мужчине. Казалось, комната плывет вокруг него, словно покачиваясь в такт душераздирающим рыданиям. И в голове у мистера Читтервика тоже все поплыло...
Как мистер Читтервик справился с ситуацией, он не помнил, но когда к нему вернулось сознание, оказалось, что он сидит на краю постели и покачивает на руках молодую женщину, а она плачет, уткнувшись лицом ему в плечо и он обещает ей сделать все, с его точки зрения невозможное и бесчестное.
- Да, моя дорогая,- лепетал мистер Читтервик,- я снова займусь этим делом! Я не сомневаюсь, что, наверное, все-таки ошибся. Мы должны найти убийцу. Если ваш муж не виновен, мы должны это подтвердить доказательствами. Ну, ну...
Откровенно говоря, первый раз в жизни мистер Читтервик потерял голову, и пусть мужчина, который никогда не терял голову при виде женских слез, первым бросит в него камень. Впервые в жизни он также поцеловал женщину, которая не была ему родственницей (и родственницы тут, конечно, не в счет), но ведь эта женщина была женой другого мужчины. Да, тетушка мистера Читтервика была бы очень удивлена. Более того, его непозволительное поведение усугубилось тем, что он продолжал целовать молодую женщину. Конечно это были всего-навсего отеческие поцелуи в макушку темной головки, в щеку и в правое ухо, до которых он мог дотянуться, но леди, по-видимому, находила эти поцелуи утешительными, а самому мистеру Читтервику они совсем не казались неприятными.
Постепенно ее рыдания стали утихать.
Она села на постели, вытерла глаза тыльной стороной руки, подняла с пола халат, соблюдая приличия, скромно им прикрылась и стерла слезы со щек.
- Извините. Это глупо с моей стороны, но на какое-то мгновение мне показалось, что все рухнуло.
- Да, понимаю,- кивнул мистер Читтервик, весь исходя сочувствием.Понимаю. Понимаю.
- Значит, мистер Читтервик, вы это сделаете? Вы действительно это сделаете?
- Да, я еще раз вникну в дело. Ради вас,- продолжал кивать мистер Читтервик, улыбаясь совершенно глупой улыбкой.- Положитесь на меня, мы найдем способ спасти вашего мужа, если он действительно не виноват. Несомненно.
Миссис Синклер вроде бы колебалась.
- Мистер Читтервик,- сказала она тихо,- нет смысла начинать вас бурно благодарить. Вы и сами, наверное, представляете, что все это для меня значит. И... и...
- Я провожу вас через другую дверь,- поспешно сказал мистер Читтервик.
Помогая ей надеть халат в рукава, он пожелал ей покойной ночи и снова поцеловал (не отеческим, правда, но поцелуем, скажем, дядюшки с материнской стороны) и совершенно правильно сделал.
Глава 7
Разговор в храме
Изнуренный многообразными переживаниями ночи, мистер Читтервик проснулся на следующее утро неприлично поздно, и, к стыду своему, спустился к завтраку почти что последним. Однако стыд его мгновенно улетучился, потому что еще никогда его не встречали так гостеприимно.
Леди Милборн подарила ему восхитительную улыбку и озаряла ею мистера Читтервика на протяжении всего завтрака. Лорд Милборн совершенно без всякой надобности встал, чтобы показать ему, что и под какой крышкой находится овсянка, овощи, яичница с беконом и почки,- хотя эту загадку мистер Читтервик и сам бы с легкостью решил - поднимая крышки. Маус (мистер Читтервик по-прежнему не знал его фамилии) прямо-таки подпрыгнул, чтобы налить ему кофе. Черно-серебристая тетушка, правда сейчас она была серо-вязанно-шелковая, пожелала ему доброго утра так ласково, словно он был любимым братом, возвратившимся из Австралии. А ее племянница молча ему улыбнулась, но такой понимающей благодарной и совершенно интимной улыбкой, что сердце у мистера Читтервика слегка вздрогнуло.
Казалось, что каждый из присутствующих невероятно жаждет воздать мистеру Читтервику почести. Купаясь во всеобщем благоволении и стараясь не думать, как мало он этого заслуживает, мистер Читтервик триумфально завтракал. Никто даже словом не обмолвился о таком предмете, как поезд, и широко обсуждались планы недельного пребывания мистера Читтервика в "Аббатстве". А сам мистер Читтервик, лучезарно улыбаясь и чувствуя себя сейчас при свете дня немного виноватым, недоумевал, какой вариант ночного происшествия обнародовала Джудит Синклер, и надеялся, что достаточно очищенный от некоторых подробностей.
Однако только уединившись в псевдогреческом храме, чтобы выкурить после завтрака сигарету, мистер Читтервик попытался реально оценить положение, в котором он оказался, и когда оценил, то почувствовал некоторое смятение. Не то чтобы он сожалел о тех обещаниях, которые дал Джудит Синклер. Он сделал их, конечно, в минуту волнения, но они основывались и на более солидной почве. На него таки оказал воздействие один-единственный аргумент: а возможно ли это, чтобы человек, пользующийся таким высоким уважением не только друзей, но и жены (подумал мистер Читтервик с не свойственным ему цинизмом), как майор Синклер, был повинным в таком подлом убийстве? Мистер Читтервик должен был признать, что это выглядит неправдоподобно. Ведь хотя человек может обмануть друзей в том, что касается его истинной сущности, ему не так-то легко обвести вокруг пальца собственную жену.
Что ни говори, но если брать во внимание психологические доводы, у майора Синклера был шанс оказаться неповинным.
А с другой стороны, если учитывать силу прямого свидетельства, никаких шансов у него не было.
Что касается таких внешних признаков вины, как отпечатки пальцев на пузырьке, то, по словам Морсби, это хотя и было отягчающим свидетельством, но не окончательным. Окончательным, роковым доказательством было свидетельское показание мистера Читтервика, и сейчас, рассеянно покуривая, этот джентльмен не знал, каким образом быть с ним.
Единственно возможный путь - временно игнорировать это доказательство, приняв на веру, что майор невиновен, и рассмотреть, какие новые факты или предположения, пусть даже фантастические, могут возникнуть в такой ситуации и потом сопоставить их с главным доказательством, которое так трудно опровергнуть. Это был сложный и трудный путь, и мистер Читтервик почти не сомневался, что шансы на успех настолько невелики, что их как бы и вовсе не существует. Однако он дал слово миссис Синклер и должен снова подвергнуть проверке главное доказательство.
Тем не менее его пребывание в "Аббатстве" скоро станет затруднительным и неудобным. Он не виноват, но сегодняшнее его положение здесь, по-видимому, зиждется на совершенно ложных основаниях. Из того как с ним носились во время завтрака, можно было заключить, что он, по мнению всех присутствующих, должен был не только рассмотреть возможность оправдания майора Синклера, а он лишь только это и обещал в самые эмоциональные минуты прошлой ночи, но наверняка обеспечить майору жизнь и свободу. Даже ценой клятвопреступления.
Уважение, которое питал мистер Читтервик к правде и честности, достигало иногда ужасающих масштабов. Для него было совершенно невозможно заняться делом, пока все не уяснят себе, что он только собирается взглянуть на убийство с точки зрения возможной невиновности майора, но если он не найдет оснований для поддержки этого предположения, его долг - вернуться к своему первоначальному свидетельству и с неукоснительной твердостью представить его на судебном процессе, как он сделал это перед членами городского суда. И все должны это совершенно ясно понимать.
Но как же им дать понять?
Он может изложить все свои доводы миссис Синклер. Однако, хотя она, конечно, отнесется к этому в высшей степени разумно, ему сейчас не хотелось погасить искру надежды, которая затеплилась в ее душе после его обещаний. Он мог бы изложить свою позицию леди Милборн или ее мужу. Но первая, он был уверен, не сумеет оценить всю деликатность проблемы, а обращение к ее мужу будет похоже на предъявление ультиматума, от которого зависит длительность его пребывания в "Аббатстве", что, вообще-то, бестактно, если не сказать больше. Если же все передать через миссис Релф - тетушку миссис Синклер?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
Они воззрились друг на друга. Мистер Читтервик, сидевший в позе статуи работы Эпштейна, с очень красным лицом и скудными волосами, которые торчали во все стороны, чего совершенно постыдно не скрывал ночной колпак, и Джудит Синклер, высокая, смуглая, красивая, тоненькая, в бледно-голубом шелковом халате. Да, ситуация была интересная, и тетушка мистера Читтервика была бы очень ею удивлена. Тетушка, надо сказать, была плохого мнения о мистере Читтервике не только в одном отношении.
Первое, что сказал мистер Читтервик, было несколько прозаично.
- Как... как в-вы сюда попали?- выдохнул он.
- За этим буфетом есть дверь в смежную комнату,- объяснила миссис Синклер тихим, бесстрастным голосом. Она немного помолчала, а потом вдруг начала говорить быстро, горячо и прерывисто, нервно теребя кружева на груди.
- Мистер Читтервик, мне сказали, что вы уезжаете завтра рано утром. Я не могла позволить вам уехать без... Мне необходимо было снова с вами увидеться. Мистер Читтервик, позвольте мне умолять вас. В ваших руках жизнь моего мужа. Я сделаю все, чтобы спасти его - все что угодно. Потому что он ни в чем не виноват. Я знаю, что он не виноват. Вы его не знаете. А я знаю. Он самый честный, достойный человек из всех, кого я встречала. Он не мог совершить этого ужасного преступления. Это невозможно. Если вы убьете его, вы убьете меня вместе с ним. Он для меня все, все на свете. Вы не посмеете пойти в суд и свидетельствовать против него. Ваше свидетельство отнимет у него жизнь. И я готова на все, чтобы его спасти. Я действительно готова. Мистер Читтервик!
К смятению мистера Читтервика она упала на колени перед кроватью и схватила его за руку. На несколько секунд совершенно потрясенный мистер Читтервик онемел. Горло у него перехватило. Да, это была совсем другая миссис Синклер, не та сдержанная, высокомерная, сознающая свое превосходство молодая особа, которую он видел в псевдогреческом храме, но женщина, внушающая крайнюю тревогу. Это была отчаявшаяся женщина, сбросившая маску и покров приличий. Уже не королева из трагедии, но впавшая в безумие жена, которая в отчаянии пускает в ход свое последнее оружие. А мистер Читтервик был неопытен по части того, как надо обращаться с подобными отчаявшимися женщинами.
Они глядели друг на друга молча. Мистер Читтервик выпуча глаза от паники, Джудит Синклер, обессилевшая от своих трагических молений. Ее халат соскользнул с одного плеча и сквозь тонкий шелк ночной рубашки сквозило белое плечо. Ладони лихорадочно сжимали руку мистера Читтервика.
Наконец мистер Читтервик заговорил, но самым плачевным образом оказался не на должной высоте такой драматической ситуации.
- Миссис Синклер... вы... вы не находите, что все это... довольно неприлично?- сказал он заикаясь.- Мы смогли бы увидеться с вами завтра утром, до моего отъезда. Понимаете, если... кто-нибудь вас услышит...
Леди с презрением прервала его:
- О, неужели что-либо подобное может иметь какое-нибудь значение? Даже если кто-то нас услышит? Ведь разговор идет о жизни и смерти. Я пришла сюда, чтобы спасти своего мужа, и мне все равно, если об этом узнают. Мистер Читтервик, вы видите, я на коленях.
- Пожалуйста, пожалуйста встаньте,- стал умолять крайне смущенный этим обстоятельством мистер Читтервик.
Кровать не слишком удобное место, с которого можно вести разговор, если так случилось, что вы родились мужчиной. Женщина в постели - ее украшение. Тут она как дома. Мужчина же находится в совершенно невыгодном положении. Во-первых, выглядит совсем не привлекательно и знает об этом, а его моральные качества в постели на самой низкой отметке. Но если разговор придется продолжить (а это, как с унынием понимал мистер Читтервик, так, очевидно, и будет), то ему очень бы хотелось и в интересах морали, и с точки зрения чисто физического удобства вести его при поддержке нижних конечностей, не говоря уж о необходимости облачиться в халат. Но не было никакой возможности это осуществить.
Однако все же ему было даровано некоторое облегчение, когда Джудит Синклер поднялась с колен, хотя, склонившись над ним, она продолжила свои жалобы, крепко сжимая ладони.
- Я не думаю, чтобы вы просто поверили мне на слово, будто мой муж невиновен, мистер Читтервик. Это было бы неразумно, я понимаю. Я прошу вас только об одном, чтобы вы признали возможность ошибки и приняли бы некоторые меры. Вот то немногое, о чем я вас прощу. И вы должны это сделать! В интересах общепризнанной справедливости. Мистер Читтервик, есть какое-то дьявольское создание, которое это сделало. Некто, очень похожий на Линна. И я должна его найти. Я обязана!
- Но поверенные вашего мужа...- пробормотал мистер Читтервик.
- Они тоже думают, что он виноват. Уверена, что думают. Они не говорят этого прямо, но я уверена, что они именно так и думают. Они считают, что не может быть человека,- столь похожего на Линна, и искать такого человека значит ; попусту терять время. Мистер Читтервик, жизнь моего мужа в ваших руках. Вы слышали все, что я вам могла сказать о нем. Вам известно мнение о нем других людей. Неужели этого недостаточно, чтобы вы усомнились в возможности совершения таким человеком столь подлого убийства? Не хочу, чтобы вы поступили бесчестно и поклялись в том, во что вы не верите! Я хочу только одного, чтобы вы спасли жизнь невиновного человека, просто-напросто допустив возможность ошибки, когда опознали в моем муже убийцу. Ведь это будет вполне честно, не правда ли? Так легко ошибиться! Ведь в любом случае вы не можете быть совершенно уверены в его вине. Вот и все, мистер Читтервик, что мне от вас надо. И вы сделаете это, не правда ли? Я знаю также, что вы не хотели бы вступить в некую сделку со мной, или... или что-нибудь в этом роде. Но если вы только позволите мне выразить мою благодарность и... и...
Она неуверенно замолчала и умоляюще посмотрела на него, пытаясь улыбнуться. Ее халат уже почти соскользнул на пол, но она как будто этого не замечала.
Мистер Читтервик от чрезвычайной нервности заговорил более резко, чем хотел. Впрочем, возможно он считал, что резкость в данном случае и есть проявление доброты:
- Нет, миссис Синклер, боюсь, что я не могу... Я уже не властен что-либо изменить. Я ценю... поверьте, я очень-очень сожалею, но - нет. Об этом не может быть и речи.
Наступила недолгая пауза.
- Вы хотите сказать, что не желаете сделать даже такой малой малости? Даже если... Это ваш окончательный ответ?
- Я не могу,- почти проблеял мистер Читтервик,- моя дорогая юная леди. Я бы хотел... но... Да, это ответ окончательный.
А потом наступила самая несчастная минута в жизни мистера Читтервика, когда в молчании женщина смотрела на него совершенно непередаваемым, хотя очень выразительным взглядом. Затем ее нижняя губа судорожно вздрогнула и женщина потеряла над собой власть. Она закрыла лицо руками. "О Господи!простонала она.- Что же мне делать? Что делать?"
В следующую минуту она рухнула на край постели и тело ее сотрясли подавленные рыдания. Она плакала негромко, но безутешно, словно, все поставив на последнюю карту, она все и проиграла.
А мистер Читтервик, парализованный ужасом, смотрел на плачущую женщину. Ну что же он мог поделать? Еще никогда в жизни, наверное, он не видел женские слезы, если не считать родственниц, но они в данном случае не в счет. Это съежившееся от рыданий тело, которое чуть ли не рухнуло ему на ноги, казалось невероятно беспомощным и уязвимым, а сдавленные рыдания его так потрясли, что он сам был готов зарыдать. В горле у него набрался комок слез. Он спустился с постели и стал потерянно озираться в поисках халата. Да, конечно эта бедная женщина действительно уверена в невиновности своего мужа... Как же это все ужасно.
Он нашел халат и облачился в него. Но что же дальше? Невозможно вот так стоять и спокойно смотреть. Не то что бы мистер Читтервик мог быть сейчас спокоен или хоть притвориться спокойным. Приглаживая растрепанные волосы, отчаянно желая знать, что же делать, он испытывал ощущение, будто бесцельно бегает по кругу, как белка в колесе. Не надо ли пойти и разбудить леди Милборн и привести ее сюда, чтобы она приняла меры? Или - черно-серебристую тетю? Но это будет означать... Нет. А кроме того, он не знает, где расположены их комнаты. Так что же делать?
Он застенчиво коснулся ее вздрагивающего плеча.
- Прошу вас, миссис Синклер, пожалуйста, не... э... плачьте.
Голос у него дрожал почти так же, как у нее.
- Все... все в порядке. Извините... Мне через минуту будет лучше. Только сейчас оставьте меня в покое.
Но ей не стало лучше через минуту и оставить ее наедине с ее горем казалось совестливому мистеру Читтервику самой большой жестокостью на свете. Что-то надо было сделать и сделать так, как подобает мужчине. Казалось, комната плывет вокруг него, словно покачиваясь в такт душераздирающим рыданиям. И в голове у мистера Читтервика тоже все поплыло...
Как мистер Читтервик справился с ситуацией, он не помнил, но когда к нему вернулось сознание, оказалось, что он сидит на краю постели и покачивает на руках молодую женщину, а она плачет, уткнувшись лицом ему в плечо и он обещает ей сделать все, с его точки зрения невозможное и бесчестное.
- Да, моя дорогая,- лепетал мистер Читтервик,- я снова займусь этим делом! Я не сомневаюсь, что, наверное, все-таки ошибся. Мы должны найти убийцу. Если ваш муж не виновен, мы должны это подтвердить доказательствами. Ну, ну...
Откровенно говоря, первый раз в жизни мистер Читтервик потерял голову, и пусть мужчина, который никогда не терял голову при виде женских слез, первым бросит в него камень. Впервые в жизни он также поцеловал женщину, которая не была ему родственницей (и родственницы тут, конечно, не в счет), но ведь эта женщина была женой другого мужчины. Да, тетушка мистера Читтервика была бы очень удивлена. Более того, его непозволительное поведение усугубилось тем, что он продолжал целовать молодую женщину. Конечно это были всего-навсего отеческие поцелуи в макушку темной головки, в щеку и в правое ухо, до которых он мог дотянуться, но леди, по-видимому, находила эти поцелуи утешительными, а самому мистеру Читтервику они совсем не казались неприятными.
Постепенно ее рыдания стали утихать.
Она села на постели, вытерла глаза тыльной стороной руки, подняла с пола халат, соблюдая приличия, скромно им прикрылась и стерла слезы со щек.
- Извините. Это глупо с моей стороны, но на какое-то мгновение мне показалось, что все рухнуло.
- Да, понимаю,- кивнул мистер Читтервик, весь исходя сочувствием.Понимаю. Понимаю.
- Значит, мистер Читтервик, вы это сделаете? Вы действительно это сделаете?
- Да, я еще раз вникну в дело. Ради вас,- продолжал кивать мистер Читтервик, улыбаясь совершенно глупой улыбкой.- Положитесь на меня, мы найдем способ спасти вашего мужа, если он действительно не виноват. Несомненно.
Миссис Синклер вроде бы колебалась.
- Мистер Читтервик,- сказала она тихо,- нет смысла начинать вас бурно благодарить. Вы и сами, наверное, представляете, что все это для меня значит. И... и...
- Я провожу вас через другую дверь,- поспешно сказал мистер Читтервик.
Помогая ей надеть халат в рукава, он пожелал ей покойной ночи и снова поцеловал (не отеческим, правда, но поцелуем, скажем, дядюшки с материнской стороны) и совершенно правильно сделал.
Глава 7
Разговор в храме
Изнуренный многообразными переживаниями ночи, мистер Читтервик проснулся на следующее утро неприлично поздно, и, к стыду своему, спустился к завтраку почти что последним. Однако стыд его мгновенно улетучился, потому что еще никогда его не встречали так гостеприимно.
Леди Милборн подарила ему восхитительную улыбку и озаряла ею мистера Читтервика на протяжении всего завтрака. Лорд Милборн совершенно без всякой надобности встал, чтобы показать ему, что и под какой крышкой находится овсянка, овощи, яичница с беконом и почки,- хотя эту загадку мистер Читтервик и сам бы с легкостью решил - поднимая крышки. Маус (мистер Читтервик по-прежнему не знал его фамилии) прямо-таки подпрыгнул, чтобы налить ему кофе. Черно-серебристая тетушка, правда сейчас она была серо-вязанно-шелковая, пожелала ему доброго утра так ласково, словно он был любимым братом, возвратившимся из Австралии. А ее племянница молча ему улыбнулась, но такой понимающей благодарной и совершенно интимной улыбкой, что сердце у мистера Читтервика слегка вздрогнуло.
Казалось, что каждый из присутствующих невероятно жаждет воздать мистеру Читтервику почести. Купаясь во всеобщем благоволении и стараясь не думать, как мало он этого заслуживает, мистер Читтервик триумфально завтракал. Никто даже словом не обмолвился о таком предмете, как поезд, и широко обсуждались планы недельного пребывания мистера Читтервика в "Аббатстве". А сам мистер Читтервик, лучезарно улыбаясь и чувствуя себя сейчас при свете дня немного виноватым, недоумевал, какой вариант ночного происшествия обнародовала Джудит Синклер, и надеялся, что достаточно очищенный от некоторых подробностей.
Однако только уединившись в псевдогреческом храме, чтобы выкурить после завтрака сигарету, мистер Читтервик попытался реально оценить положение, в котором он оказался, и когда оценил, то почувствовал некоторое смятение. Не то чтобы он сожалел о тех обещаниях, которые дал Джудит Синклер. Он сделал их, конечно, в минуту волнения, но они основывались и на более солидной почве. На него таки оказал воздействие один-единственный аргумент: а возможно ли это, чтобы человек, пользующийся таким высоким уважением не только друзей, но и жены (подумал мистер Читтервик с не свойственным ему цинизмом), как майор Синклер, был повинным в таком подлом убийстве? Мистер Читтервик должен был признать, что это выглядит неправдоподобно. Ведь хотя человек может обмануть друзей в том, что касается его истинной сущности, ему не так-то легко обвести вокруг пальца собственную жену.
Что ни говори, но если брать во внимание психологические доводы, у майора Синклера был шанс оказаться неповинным.
А с другой стороны, если учитывать силу прямого свидетельства, никаких шансов у него не было.
Что касается таких внешних признаков вины, как отпечатки пальцев на пузырьке, то, по словам Морсби, это хотя и было отягчающим свидетельством, но не окончательным. Окончательным, роковым доказательством было свидетельское показание мистера Читтервика, и сейчас, рассеянно покуривая, этот джентльмен не знал, каким образом быть с ним.
Единственно возможный путь - временно игнорировать это доказательство, приняв на веру, что майор невиновен, и рассмотреть, какие новые факты или предположения, пусть даже фантастические, могут возникнуть в такой ситуации и потом сопоставить их с главным доказательством, которое так трудно опровергнуть. Это был сложный и трудный путь, и мистер Читтервик почти не сомневался, что шансы на успех настолько невелики, что их как бы и вовсе не существует. Однако он дал слово миссис Синклер и должен снова подвергнуть проверке главное доказательство.
Тем не менее его пребывание в "Аббатстве" скоро станет затруднительным и неудобным. Он не виноват, но сегодняшнее его положение здесь, по-видимому, зиждется на совершенно ложных основаниях. Из того как с ним носились во время завтрака, можно было заключить, что он, по мнению всех присутствующих, должен был не только рассмотреть возможность оправдания майора Синклера, а он лишь только это и обещал в самые эмоциональные минуты прошлой ночи, но наверняка обеспечить майору жизнь и свободу. Даже ценой клятвопреступления.
Уважение, которое питал мистер Читтервик к правде и честности, достигало иногда ужасающих масштабов. Для него было совершенно невозможно заняться делом, пока все не уяснят себе, что он только собирается взглянуть на убийство с точки зрения возможной невиновности майора, но если он не найдет оснований для поддержки этого предположения, его долг - вернуться к своему первоначальному свидетельству и с неукоснительной твердостью представить его на судебном процессе, как он сделал это перед членами городского суда. И все должны это совершенно ясно понимать.
Но как же им дать понять?
Он может изложить все свои доводы миссис Синклер. Однако, хотя она, конечно, отнесется к этому в высшей степени разумно, ему сейчас не хотелось погасить искру надежды, которая затеплилась в ее душе после его обещаний. Он мог бы изложить свою позицию леди Милборн или ее мужу. Но первая, он был уверен, не сумеет оценить всю деликатность проблемы, а обращение к ее мужу будет похоже на предъявление ультиматума, от которого зависит длительность его пребывания в "Аббатстве", что, вообще-то, бестактно, если не сказать больше. Если же все передать через миссис Релф - тетушку миссис Синклер?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16