Молчать у меня! (Клаве.) Не лезь!.. Вот она, твоя дощь!.. Вот в кого выросла! Под старость куска хлеба не выпросишь. Цыц, сказали! Сиди, Вась!.. Еще услышу это «мое» – убью!.. Я за их возьмусь!..

У Полуорловых выходит на кухню Федя в пижаме.
Несет кипу учебников и хочет выбросить их в мусоропровод.

Федя. Я от бабушки ушел! Я от алгебры ушел!
Полуорлов. Это что? Что это?
Федя. Все к черту! Свободу!
Полуорлов. Что это, я спрашиваю? Федор!
Клава Полуорлова. Феденька, Феденька!.. Ребенок делает то же, что и ты, берет пример с нас… Федя!
Полуорлов (кричит). Да что ж это такое, наконец! (Подскакивает к сыну, выхватывает учебник и бьет им Федю по голове.)
Федя. Ик!..
Клава Полуорлова. Петя! Остановись!
Полуорлов. Это же черт знает что!
Федя. За что? Ик!.. Тебе мож… ик!.. Можно, а мне… ик!
Полуорлов. Прекрати икать! Я тебе дам – можно! Я тебе покажу свободу! Распустился совсем! Молоко на губах не обсохло!..
Клава Полуорлова. Петя, Петя! Опомнись! Феденька, идем!
Полуорлов. Слишком умные стали в одиннадцать лет!
Федя. Ты сам… ик! Сам гово… ик!
Полуорлов (тихо и зловеще). Прекрати икать!..
Гоша. Петруша! Петруша! (Феде.) Прекрати, не дыши.
Клава Полуорлова. Идем, Феденька, идем, я тебе водички дам…
Федя. За что он меня? За что? (Плачет.)

У Себейкиных воет Лиза. Вбегают Тесть и Теща.

Теща. Батюшки! Да что ж это делается? Лизонька! Кто тебя?
Тесть. Что за шум? Ввиду случившегося.
Лиза (отвратительным голосом). Он меня бьет! Они моего медведичку взя-яли!
Теща. Ребенка убивают! (Клаве.) Ты что ж смотришь?
Тесть. Что ж это, среди ночи-то, на ребятишек? Как разбойники! Не вполне… Иди сюда, внучка!
Лиза. Они плохие, они мое берут!
Теща. Не плачь, золотко мое, не плачь, красавица ты наша! (Себейкину.) Ты что ж это, это что ж ты, пьяные твои глаза, делаешь-то? За что же ты ребеночка-то?
Клава Себейкина. Да ну их, мама! Совсем спятили!
Лиза. Мое берут!
Себейкин. Не говори, сказал! Молчите все! Собственники чертовы, частники! Куркули проклятые! Мироеды! (Кулаком по столу.) Молчать! Вон кто растет-то! Барчук паршивый! «Мое»! Другому не выучили! Как жить-то будет? Ее потому и в школе не любят и со двора вечно гонят! Я те дам – мое! Убью!
Клава Себейкина. Видали, с ума сошел!.. Да ты на себя-то погляди! Идол!
Себейкин. Молчи, сказал! Молчи, не говори ничего!
Лиза (берет медведя, бьет им Васю). Мой медведичка!
Себейкин. Убью! (Бежит за Лизой.)

Остальные за ним. Кроме Васи.

Федя. За что он меня? За что?
Полуорлов. Как жить-то будет? Ведь махновец растет! Хочу – не хочу! Вот почему меня так часто в школу вызывают! Прекрати икать!
Гоша. Петруша!..
Полуорлов. А ты, Гоша, извини меня, надоел! Играешь себе на баяне и играй! (Дразнит.) «Уйдем»! Что-то никуда никто не уходит, черт вас всех забери! Потому что от себя не уйдешь!
Гоша (потрясен). Что? Как? (Хочет уйти.)
Клава Полуорлова. Гоша, стой! Петр, как не стыдно!
Полуорлов. Пусть уходит!
Клава Полуорлова. Гоша, стой!

Входит Анна Романовна.

Анна Романовна. О, фонтан! Шум! Гром! Отчего?
Клава Полуорлова. Ничего особенного, тетя, ничего. Нервы. Спите.
Федя. За что он меня? За что?

Клава Полуорлова уводит Федю.

Полуорлов. Оставьте меня! О, что за люди! Любую идею опошлят!..
Анна Романовна. Что я слышу! Что-нибудь случилось? Петруша!
Полуорлов. Идите спать, тетя!..
Себейкин (вбегает, отдает медведя Васе). На, Вася, играй.
Теща (следом). Ишь ты, фулюган! В милицию фулюгана сдать!

За нею – Тесть.

Клава Себейкина (вбегает). Привет! «Молчи»! Я не смолчу! Видали, озверел совсем… Чего ты на ребенка кидаешься? На себя кидайся! Люд'ям сказать стыдно, кто ты есть! Люди как люди живут, по паркам гуляют, по курортам ездют, а мой только калымить, да пиво трескать, да на футбол свой дурацкий! Ты хоть раз вышел с семьей-то, сапог пятиклассный? Жизнь проходит, седая вон вся стала. А что видала-то?
Себейкин. Да ты что кричишь-то? Я для кого все делаю, для кого стараюсь?
Теща. Делальщик! За ум-то недавно совсем взялся!
Тесть (задумчиво). Да, снова случ'аи начались. Обратно.
Клава Себейкина (плачет). Делает! Чего мне с твоего деланья! Путевку когда взял, поехал с женой? Какую я от тебя ласку вижу? Поглядишь, другие женщины…
Себейкин. Да что ты городишь-то? Ты что бога гневишь? Мало тебе? Чего у тебя нету-то?
Теща (кричит). Всю жизнь, всю жизнь с ним маемся…
Клава Себейкина (резко). Идите, мама! Не лезьте вы хоть!
Теща. У, дуреха! Защити его еще! В милицию его сдать!
Тесть. Пошли, пошли. Муж-жена – одна сатана. Образуется, по обстоятельствам…

Теща отняла у Васи медведя, уходит.

Анна Романовна. Петруша!
Полуорлов. Простите, но вы-то что еще меня учите? Интересно, что вы, извините, запоете, когда спать придется на полу и есть будет нечего!..
Анна Романовна. Фи дон, Петруша! Я, кажется, зарабатываю себе на кусок хлеба, и меня никто никогда не попрекал…
Полуорлов. Никто не попрекает! Но, извините, как говорится, всяк сверчок знай свой шесток!
Анна Романовна. Это я сверчок?

Входит Клава Полуорлова.

Клава Полуорлова. Тише, тише, в чем дело?
Анна Романовна. Он говорит, что я сверчок! Я – сверчок!..
Полуорлов. А, черт вас возьми!..
Клава Полуорлова. Петя, все устали, у всех нервы. Ты же сам…
Полуорлов. Что сам… что?.. Что вы все на меня насели? Мне ничего не надо.
Клава Полуорлова. Хорошо, я поняла.
Анна Романовна. Я – сверчок!..
Гоша. Я его гением, а он меня…
Клава Полуорлова. Тетя, не надо! Гоша, успокойся. Вы видите, в каком он состоянии…
Полуорлов. В каком! В нормальном!!!
Клава Полуорлова. Не надо только валить с больной головы на здоровую!
Полуорлов. Что?
Клава Полуорлова. Я говорю, если тебе трудно, ты испугался, то при чем здесь мы?..
Полуорлов. Я испугался? Ну, знаешь! Да если б я был один!
Клава Полуорлова. Пожалуйста, тебя никто не держит! Если мы мешаем…
Анна Романовна. Я – сверчок!..
Клава Полуорлова. Я вообще вижу, что ты… струсил!
Полуорлов. Я?
Клава Полуорлова. Ты!..
Себейкин. Всегда вы куркули были! Всегда! И я через вас такой стал! Я, может, теперь ого-го где был бы! Я, может, гений!..
Клава Себейкина. Привет! А то тебе не говорили: не надо ничего, учись, достигай как люди, не срами себя! А ты?
Полуорлов. Я струсил? А для кого я старался?
Клава Полуорлова. Я виновата? Я тебя заставляла? Кто тебе всегда говорил: смотри, Петя!.. У меня ничего в жизни не осталось, все знают: только Петечка, только Федечка! В кого я превратилась? В домработницу с дипломом? В рабыню? Ни работы, ни подруг! Ты даже на юг, в Гагры, ухитрился повезти полчемодана своих дурацких книг! Вспомни, я даже в кино ходила одна!..
Полуорлов. Дурацких?!
Клава Полуорлова. Большие мастера говорить об интеллигентности, о нравственности, делать вид, а на жену, на близких можно наплевать! Предела нет эгоизму! Эгоизм и тщеславие! Больше ничего!
Анна Романовна. Я – сверчок!
Себейкин. Да для кого, я говорю, старался? Для кого все? Кто первый заводит: ковер, гардероб, креслице?!
Клава Себейкина. У других и гардеробы, и живут как люди! В одно и то же носом не утыкаются!
Себейкин. Вот как? Ну ладно, Клавдия! Стой, Вась, я сейчас с тобой ухожу! Раз такое дело… Пускай! Идем отседова, и все!.. Агрессоры чертовы!.. Все!
Клава Полуорлова. Все, все, всю жизнь отдаешь! Хочешь так – делай так, хочешь так – пожалуйста! Уходить? Уходи! Оставаться? Оставайся! Ради бога! Лишь бы человеком себя чувствовал!..
Полуорлов. Идеалистка! Идеалисты несчастные! Начитались романов со своей тетей! Я эгоист? Тщеславие? Вы! Вы интеллектуальные мещане! И всегда такими были! И я таким стал!
Клава Полуорлова. Ты был, был! Я все делала, чтобы ты из Полуорлова превратился в Орлова, в орла! А ты… петух! Мокрая курица!.. Боже, как стыдно!..
Полуорлов. Что-что?.. Ну, так! Хватит! Все!..
Себейкин. Все! Идем, Вася!
Клава Себейкина. Как же, пустила я тебя! (Толкает мужа, он падает.)
Себейкин. Клавдия! Не стой на пути!
Клава Себейкина. Испугал! Только посмей!.. Да иди! Скатертью дорога. «Идем отседова»! Говорить бы научился!..
Себейкин. И говорить мы не умеем? Понял, Вась?.. Хватит. Где мой костюм?
Клава Себейкина. Иди. Заплачут о тебе! Скатертью!.. Весь день до ночи на ногах, упаиваешь их, укармливаешь, все плохо! Иди…
Себейкин. Где мой костюм?
Полуорлов (мечется). Где моя дубленка? Хватит! Я ухожу!..
Клава Полуорлова. Иди проветрись!.. (Толкает Полуорлова.)

Он падает.

Гоша. Это все из-за меня, Петр!
Полуорлов. Та-ак!.. Ладно, Гоша, при чем тут ты? Ты-то прости, прости. (Орет.) Где мои ботинки?
Клава Полуорлова. Не кричи! Привык, чтобы все подавали!..
Полуорлов. О, проклятье!
Себейкин. Куркули проклятые! Я еще и виноватый остался! Я – сапог, лапоть! Ну, погоди! Вспомнишь!..
Вася. Ладно, Петь! Это из-за меня…
Себейкин. Я покажу из-за тебя! (Клаве, интимно, чуть не плача.) Я с другом поговорить не могу? Может, мне об жизни надо говорить! Может, у меня мечты! Может, мне жить тута тесно!.. (Решительно.) Где костюм?..
Полуорлов (своей Клаве, тоже чуть не плача). Ты никогда меня не понимала, никогда! Вспомни кресло-яйцо!..

Клава взвизгивает.

Себейкин. Хватит!.. Стыдиться, видишь, стали! Из грязи в князи!
Полуорлов. Вам больше не придется за меня стыдиться!
Себейкин. Идем, Вася, хоть в пекло!
Полуорлов. Хоть в пекло! Идем, Гоша!
Себейкин. Учить их надо! А то вовсе на шею сядут!..
Полуорлов. Совсем уж на шею сели и ножки свесили!.. Я ухожу! Слышите?
Себейкин. Я ухожу! Поняли?
Клава Полуорлова. Да уходи!
Клава Себейкина. Уходи!
Себейкин. Три дня не приду!
Полуорлов. Не приду! Долго!

Полуорлов выбегает, за ним – Гоша. Себейкин с Васей тоже.

Клава Полуорлова. Вот и отметили мы свой старый Новый год!
Анна Романовна. Что ты смеешься? Иди за ним!..
Клава Себейкина (плачет). Ушел, идол!..
Теща. Да что ты убиваешься-то? Пусть!..
Анна Романовна. Ой уйдет. Русской натуре вечно надо уйти – с работы или от жены. Чтобы освободиться…
Теща. Да не реви, куда он денется!
Клава Себейкина. Уйдет!.. Не трогайте вы меня!
Анна Романовна. Иди за ним, слышишь? Не вернется!..
Клава Полуорлова. Ах, куда он денется! Вернется! (Смеется.)
Клава Себейкина. Не вернется!.. (Плачет.)

Так и кончается эта картина тем, что одна Клава смеется, а другая плачет.

КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ
Очистимся от ложных заблуждений!

Центральные бани. Огромный отдельный номер в «купеческом» духе начала века. Парная и бассейн. Обширный предбанник с диванами в белых чехлах. Завернувшись в простыни после купания, распаренные, благостные, с мокрыми волосами, сидят Себейкин, Полуорлов, Вася, Гоша и Адамыч. Вася выступает здесь за хозяина и знатока. Бутылки с пивом и закуска, шайки, веники. Или, если угодно, самовар, но это, конечно, хуже.
Все добры, ласковы, предупредительны, растроганы.

Адамыч. Уф!.. О-о… (Постанывает.)
Полуорлов (тоже охает от удовольствия). О! Боже ты мой!
Гоша (утирая пот). Охо-хо-хо! Вот это по-русски!..
Себейкин. Уф! Одно только место и осталось на свете, где без баб посидеть!..
Вася. Это точно! Берите пивка, холодненькое!
Себейкин. Хорошо сидим!
Гоша. Ох, знает народ, чем лечиться!
Адамыч. После баньки, говорят, укради, а того…
Вася. Закусывайте, селедочку берите. Отдыхайте. Берите, руки помоем, воды хватит. На-ка огурчика!
Себейкин. Вон тезку угощай! Петя, огурчика!
Полуорлов. Спасибо, Петя! Ну, баня! Адамыч! Тебе надо памятник поставить, что ты нас свел!
Вася. Его не придержи, он всю лестничную клетку соберет!
Адамыч. А зато завсегда с народом, товарищи дорогие! У меня ничего нету, окромя народу…
Себейкин. Да жалко, что ль! Эва помещение! Роту вымыть можно! Красота-то! Еще помещики небось парились!
Вася. Помещики и капиталисты. Отдыхай.
Адамыч. Мирванна.
Себейкин. Чего?
Адамыч. Мирванна.
Себейкин. Чего это?
Адамыч. В древней Индии придумано: ляжет, значит, человек в ванну, и мирно ему, хорошо! Мирванна.
Полуорлов (с усмешкой). Это нирвана, Адамыч! Это такое состояние духа: блаженство, наслаждение…
Адамыч. Я и говорю: мирванна!
Гоша. Я, главное, лежу, Вася меня намылил, а потом еще пиво передо мной ставит…
Себейкин. Васька знает!
Гоша. Я говорю: что это? Пить надо? А он мне: хочешь – пей, хочешь – не пей, отдыхай! Прямо бог, а не Вася!
Вася (польщен). Да ну, чего! Обычность! Уж тут-то, в бане-то! Отдыхай!
Полуорлов. Всех вымыл, а сам, кажется, и не успел еще, Вась?
Вася (улыбается). Да ладно! Дома помоемся!
Себейкин. Его баба вымоет!

Все смеются.

Я вот тоже вчера купался, а только эти ванные, души, брызгалки – не то!
Полуорлов. Именно! Что испытано народным опытом…
Себейкин. Слушай, тезка! Личность мне твоя знакомая! Ты, случбем, в первомайской школе в пятом классе не учился?
Вася. Он на Стрельца похож.
Гоша. Он у нас гений!
Себейкин. Все мы гении в своем дому! Нет, Стрелец помоложе. Ты за кого болеешь?

Полуорлов не знает, за кого.

Гоша. Мы, как народ, за «Спартак»!
Вася. Ну! Люди же, видно!..
Себейкин. Бывает, вроде встречались, а где – не вспомнишь.
Полуорлов. Да, и мне лицо твое знакомо…
Адамыч. Все мы встречаемся на путях заблуждений, товарищи дорогие!..
Вася. Ну, кому еще пивка? С закуской у нас слабовато. Сейчас бы наважки жареной!
Полуорлов. Ресторан вон рядом! (Роется в карманах брюк.) С деньгами вообще петрушка какая-то: когда все есть, и деньги вроде не нужны, а когда нет ничего…
Адамыч. …то и денег нету.

Все смеются.

Себейкин. Брось, все оплочено! А ресторан не по нам! Мы и не ходим никогда. Скажи, Вась?
Вася. Наценки!
Себейкин. Шашлычная еще так-сяк, у нас там возле артели стекляшку построили… Да и то от бабы потом не отобьешься! «В стекляшке, что ль, был? Долго ты, такой-сякой…» И пойдет!
Полуорлов. Что ты! (Веселясь.) Ну-ка, Адамыч, сделай так руку и говори: «Римляне! Сограждане! Друзья!» Это Шекспир!..
Адамыч (стал, в позу). Римлянцы, совграждане, товарищи дорогие!

Все смеются.

Тихо, тихо! Товарищи дорогие, я вам лучше свое скажу!
Себейкин. Про Клизияста, что ли? Слыхали!
Адамыч. Хочет сказать ваш старик Адамыч насчет проистечения жизни, а также нашей лестничной клетки…
Себейкин. Вась, разлей! Долго будет!..
Адамыч. Нет, вы послушайте, товарищи дорогие, как происходит смысл, а они пустились в разные концы одной и той дороги.
Себейкин. Бывает, пивка бидончик возьмем с ним, он и начнет! «Суета сует, утомление духа!»
Адамыч. Посидевши с мое у лифта, повидавши в жизни…
Гоша. Я ночевал в лифтах!
Адамыч. Кондуктором был, капендинером был…
Вася. Давай!
Адамыч. Так. Берем утро. Пробуждается от ночи весь подъезд, наша уважаемая лестничная клетка. Все люди как люди. Старушки, значит, по молочным, по булочным, мужчины, с первою папироской закуривши, газетки достают из ящиков и на работу, женщины детишков по детсадам, а пионеры в школу… И это есть, товарищи мои, годами проистекающий порядок жизни…
Себейкин (тихо). Ты говоришь, роздал все? Детсадам, что ли?
Полуорлов. Да нет, так! Бросил, и все!
Себейкин. Пробросаешься!
Адамыч (продолжает). Кто собачку, значит, прогуливает, Лева Рыжиков рисует картину: белье на веревке… Все, значит, при деле, потому как пить-есть надо, учиться надо, работать надо.
Вася. Все приметит!
Адамыч. Гости приезжают, детишки бегают, где, смотришь, свадьба, а где стоит в подъезде крышка от гроба.
Вася. Напугаешь, дед!
Гоша. Хорошо говорит! Эх, народ!..
Адамыч. Было, товарищи дорогие, голод и холод, скопление нищеты, и воду носили по этажам, и Уклезиястом печки топили…
Себейкин. Ты покороче! Сейчас об другом речь!..
Адамыч. А теперь? Чего надо-то? Мир, покой! Дом хороший, лестничная клетка улучшается, тепло, чисто, пища есть, детишки обутые-одетые… Помирать не надо! Но есть, к примеру, такие, что не чувствуют. Общим! Общим обществом происходит, товарищи, жизнь. Сам себе не проживешь. Как люди, так и ты. Кто думает, как жить лучше, а кто – как быть лучше… Но есть, к примеру, такие… что не чувствуют… Один, как с цепи сорвавшись, ам! ам! – все к себе гребет! А другой, глядишь, – с жиру, что ль? – все бросает, с себя прям рвет, не желаю, говорит, а буду босый человек на голой скамье! А!..
Себейкин. Ты про что это? Кто это – ам, ам?
Полуорлов. Кто это – босый?
Адамыч (вдруг). В задачке спрашивается: сколько вытечет портвейну из открытого бассейну?
Вася (гогочет). Во дает!

Адамыч натягивает ушанку и уходит в парилку.

Себейкин (как бы продолжая начатый разговор). Нет, тезка, ты меня слушай!.. Я, Петь, тебе честно скажу, все от них! Я работяга? Работяга! Я, думаешь, не соображаю? Нам все дадено, все открыто! А бабы – у-у-у!
Полуорлов. А у меня? Авторитет, меня уважают… А я?
1 2 3 4 5 6 7