Я её девчонкой взял...
- Да ладно тебе, не ты первый!..
- Дурак ты, Славка... - раздражённо отозвался Рябцев. - Родила она, понимаешь? Пацану уже несколько месяцев...
- Слушай, а это твой? - ляпнул вдруг Дёмушкин, но увидев Сашкино лицо, торопливо поправился: - Ну и радуйся, чудик, наследник у тебя...
- "Радуйся...", - невесело усмехнулся Рябцев. - Это же я не от неё узнал, сеструха отписала. Так, мол, и так, Ирка родила, технарь свой бросила, с сыном по имени Саша возится...
- Во!..
- Вот тебе и "во"... И за год - ни строчки, понимаешь? А я ведь ей писал, и адрес почты сообщил... Хоть бы о сыне черкнула...
- Бабы... - Дёмушкин поскрёб затылок. - Сам чёрт их не разберёт...
Ну и ну! Санька Рябцев умудрился папашей заделаться... Честно говоря, не могу его в этой роли представить - с коляской, с погремушками... Впрочем, и себя тоже не представляю. "Духов"-часовых снимать, по "зелёнке" ночами бродить, противопехотки с "растяжками" обезвреживать - это пожалуйста, умеем. Что такое награда тоже не понаслышке известно. А вот как этот пищащий комочек в пелёнки заделывать - тут, признаюсь практики маловато... И в черепке вдруг начинают ворочаться мысли, что где-то далеко-далеко мирно живут простые, хорошие люди, которые спокойно крутят любовь и заводят детей, дарят цветы и ходят в кино не по графику. Они не имеют представления, что такое любовь за "чеки" с "ромашкой" из санбата, и как это просто - резать чужие глотки обыкновенной струной. И любой из нас мог бы сейчас среди этих спокойных, добрых людей жить и работать. Тогда бы Рябцев не маялся мыслями о сыне и своей Ирке, которые постоянно перебиваются приказом идти в горы, где надо стрелять и резать "духов"...
- ...Осуществляет захват группа Лямина, прикрывает группа Дёмушкина, она же при необходимости "рубит хвост"... Сигнал для "вертушек" даётся при отходе, не раньше. Это первое. Второе - местность незнакомая, на изучение подходов и доразведку объекта - сутки. Третье - от объекта десантируемся в двадцати километрах, работаем "маскарадом"... Вопросы? - спокойный, деловитый голос майора вернул Дёмушкина к действительности, заставил переключиться на боевые задачи серых будней.
Ладно, работаем. Мне только интересно, действительно ли тот это тип, которого мы с февраля искали под Кандагаром?..
Трое суток спустя,
Панджшерское ущелье
...Ощущение сухого осинового кола в глотке упорно не исчезало. Дёмушкин облизал пересохшие губы и сместил бинокль чуточку влево. Кишлак потихоньку исчез, а вместо него в окуляры ворвалась бурлящая пеной горная река. Вода искрилась на солнце, билась о камни, призывно манила к себе изумрудным блеском...
Да-а, сухпай на эту скалу я волок явно зря, надо было взять побольше воды. Близок локоток, близок... Вон она, речка, - если по прямой, не больше километра будет. Но чтоб дойти до неё, надо спуститься со скалы, а это не меньше двух часов, ещё час уйдёт на её обход - вот такая примерно арифметика. Спуститься же "напрямки" тоже не выйдет - скала почти отвесная. Это, пожалуй, единственный плюс - с флангов никто не зайдёт, а в тылу у нас свои ребята. Всё остальное в минусе - жара, скала, "духи" в округе, вода по глотку на брата. Но все эти недостатки начальство не смущают, поэтому нам только и остаётся, что греть пузом и без того горячую скалу, да пятый час отупело разглядывать кишлак, что раскинулся за предгорьем. Скала, где расположился НП, возвышается над этим предгорьем на добрых двести метров, и всё, что мне надо, я уже высмотрел и прикинул. Думаю, давно всё ясно и отцам-командирам, но они не торопятся. Мыслят, прикидывают, просчитывают, а я догадываюсь, как это всё будет. Ближе к ночи выдвинемся к подножию той высотки, что почти примыкает к реке. Дальше - подъём и спуск, выходим к кишлаку и под утро начинаем работу. В кишлак уйдёт Виталя со своими, а мы будем ждать их и прикрывать...
- Красиво...
- Что? - Дёмушкин оторвался от бинокля и оглянулся на Рябцева.
- Места здесь красивые... - повторил Сашка, покусывая травинку, в задумчивости глядя на горы. - На Кавказе такие же...
- Сравнил... Ты бы Альпы поглядел... - бросил Дубов, не отрываясь от окуляров.
- А когда вы там были, товарищ майор? - полюбопытствовал Дёмушкин.
Лямин, обернувшись, стеганул его свирепым взглядом, Санька хмуро повертел у виска, и Дёмушкин снова прилип к биноклю.
Ну, получил? Жди, ответит он тебе, доложит, по какой-такой необходимости по Альпам лазал! Но, сказать по чести, - любопытно узнать, с прошлого ноября маюсь. Тогда, по молодости лет, коченел я ночью в карауле и один-единственный раз за всю службу узрел нашего майора вдребезину пьяным. Топал товарищ майор вдоль "колючки", палил ракетами в небо и орал благим матом что-то о штабных крысах, которым он никогда не забудет парней из "берлинской бригады", что сгинули под Тисенгаузеном. На шум прибежал начкар, потом примчался Лямин, без лишних уговоров вырубил майора, рыкнул на начкара и поволок Дубова в "модуль". Вот такая история. Вроде бы, ничего особого перепил, с кем не бывает. Если бы не деталька одна. Я не знаю, где этот самый Тисенгаузен и что там произошло, зато я знаю, что такое "берлинская бригада" и какие примерно функции ей предназначены3. Ещё с "учебки" наслышан. Значит, что-то было там такое, что заставило нашего майора так ужраться в одиночестве, бродить ночью возле "колючки" и орать про безвестный Тисенгаузен в далёких Альпах...
... - Вот он! - Лямин плотнее прижал бинокль к глазам. - Третий по улице, товарищ майор...
- Вижу, старшина, вижу, спокойнее... - Дубов тоже не отрывался от бинокля.
Вмиг исчезла из бинокля бурлящая река, линзы зарыскали по кишлаку и застыли, уперевшись в ничем не примечательный дувал, из которого вышли трое. Один, - чернобородый, широкоплечий мужик, - внимательно слушал щупловатого узколицего парня с жидкой полоской усов, который, усиленно жестикулируя, что-то тому втолковывал. Точнее, переводил. А переводил он слова третьего, который с отвлечённым видом смотрел куда-то в небо.
Он, сука... Уж что-что, а его "физию" я изучил похлеще фотки любимой лапочки. Правда, её фотография осталась в батальоне, а снимок этой сволочи только руку протяни... Этот дядя был не просто "духовским" главарём, он был "гостем" из очень далёкого "забугорья", то ли из Англии, то ли из США. Крупный специалист диверсионного профиля, минёр высшей категории, владеет многими видами стрелкового вооружения и ПЗРК. У Джунаддира - то ли в советниках, то ли в негласных руководителях. Крови он попортил нам изрядно... Короче, прихватить эту сволочь здесь - мечта любого парня, считающего себя "спецом". Взять его мы должны были ещё в марте, когда Фарук почти вывел нас на него. Но тогда мы нашли только мёртвого Фарука и его растерзанную жену. И всего лишь уничтожили до полусотни "духов" в "зелёнке". "Всего лишь" - звучит-то как просто, верно? Вова из 101-го, натужно мычащий на колу и всё пытающийся вытолкнуть кляп изо рта, тоже из числа "всего лишь"... Но к чёрту эмоции, к чёрту! Завтра под утро мы должны взять эту сволочь тихо и быстро! И возьмём, чтобы не бродить потом пьяными ночами вдоль "колючки" и не палить ракетами в безразличное ко всему афганское небо. Стоп, а какое завтра число? Семнадцатое мая 1982 года. Не забыть бы...
17 мая 1982 года, 4 часа утра
Когда слишком долго везёт - это, по приметам, не к добру. А нам везло уже третьи сутки после того, как пара "восьмых" высадила "шурави" в глубине этой горной долины. Мы не "засветились" во время высадки - раз. Два - нас не засекли, пока пробирались горными тропами к этому кишлаку. Три - "маскарад" себя оправдал, одинокие путники, встречающиеся вдали, особого интереса к двум десяткам "бородатых" с оружием не проявили... А главное - этот барбос, поисками которого мы занимались ещё под Кандагаром, действительно был в кишлаке, куда нас вывели разведчики с 345-го...
И всё это везение легко и небрежно перечёркивала теперь одна-единственная "подлянка", но какая, ядрена корень!.. Короче, мы стояли на вершине последней высоты, за которой раскинулось неширокое предгорье, молча пялились на такой близкий кишлак и остервенело матерились в душе. Я это уж точно...
Несмотря на раннее утро, кишлак сноровисто просыпался, заполняясь огоньками в дувалах и мельтешащими в кривых улочках фигурками. Причиной столь срочного пробуждения был гулкий и властный грохот где-то на севере. Режьте меня на куски, но если это не отголоски очень солидной артподготовки, то я - балетная примадонна. Если бы мы были там, на севере, и, покуривая, ожидали сигнала к атаке, - этот грохот работающей артиллерии показался бы мне самой приятной музыкой. Но только не сейчас и не здесь: всё летело к чёрту, и это понимал каждый. Идти сейчас в кишлак, в котором все стоят на ушах, - самоубийство чистой воды.
- Отходим!.. - Дубов обернулся и оглядел группу. - Теперь осталось одно - ждать...
Вот чего я ненавижу по жизни - так это ждать и догонять. Но приходится терпеть - армия. Ждать, когда отцы-командиры, наконец, решат действовать значит, вновь устраивать "догонялки" за этой сволочью, которая никак не исчезнет из линз бинокля. Впрочем, "друг" явно никуда не торопится, трудится в поте лица. В этот кишлак "духи" прут отовсюду - где в одиночку, где стаями. Здесь их по быстрому формируют повзводно и отправляют в направлении грохочущего севера. По всей видимости, "духи" судорожно пытаются организовать оборону...
Мы - в режиме радиомолчания, но это не запрещает слушать эфир, из которого сыплется масса интересного. Основное: наши ломятся в Панджшерское ущелье, захватывая одну за другой господствующие высоты, "духи" обороняются яростно, переходя порой даже в психические атаки. Приятной мелочью оказался факт, что наступления здесь "духи" явно не ждали, как, однако, и мы. Двухдневное общение с разведкой 345-го убедило нас, что эти хлопцы двигают с полком на "боевые" куда в сторону Бамиана. О том, что грохотать будет здесь, в противоположном районе, никто даже не заикался! Лихо кто-то "дезу" запустил, всех надули - и чужих, и своих! Только чуток обидно - уж "спецов" то могли предупредить, чтоб мы малость планы скорректировали. Тогда бы не торчали здесь пятые сутки, давясь осточертевшим сухпаем и попеременке разглядывая враждебный кишлак...
Чёрт, как охота очутиться там, на севере, где воюют ребята с 345-го, 103-й, 56-й!.. Там хоть всё понятно: если враг не сдаётся - его уничтожают. Тамошним ребятам не надо утопать в размышлениях, просчитывая, как удобнее ворваться в набитый "духами" кишлак и взять, обязательно живьём, одного-единственного гада...
* * *
- Твои предложения, старшина...
- Брать надо, товарищ майор. Через пару деньков наши сюда придут, снова удерёт...
- Согласен... Готовь ребят, ночью начинаем...
* * *
- Дёма!..
- А?..
- Помнишь караван апрельский?
- Ну...
- Колечко я тогда заныкал, золотое, с рубином...
- Перстень?
- Да вроде... Как мыслишь, вместо обручального сойдёт?
- Покажь...
- Нету... В батальоне, Кушкалиеву на хранение сдал...
- Контуженный! Нашёл кому сдать!..
- Зато он на "боевые" не пойдёт - гарантия... - Рябцев ожесточённо поскрёб бороду. - Никуда не денется, вернусь - заберу...
- Ты никак в законный брак удариться решил?
- А чего такого?
- Да нет... Просто до приказа ещё год...
- Знаю... - хмуро ответил Саня и вздохнул. - Последнее время спать не могу, только глаза закрою - Ирку вижу... С пацаном...
- Тебе бы в отпуск... Давай я к майору подойду, он мужик с понятием...
- Уже... Обещал он после "боевых", только не верится что-то. Ты у нас много отпускников помнишь?..
Вместо ответа Дёмушкин хмыкнул и взглянул на часы. Пора.
- Становись!.. - он оглядел свою "пятёрку". - Попрыгали... Фляга у кого брякает? Васильков, ремень ослабить... Всё, парни, десять минут покурить и оправиться, потом работаем...
* * *
...Пока всё идёт по плану. И слава богу. Скала, на которой мы проторчали трое суток, рассматривая место будущей операции, уже исчезла в чернильной темноте ночи. Слева ворчливо бурлит горная река с маячащим посреди мостом, прямо - лезет вверх горный склон... Две трети пути мы прошли, скоро вершина.
- Абдул? - хрипло донеслось спереди, и Дёмушкин, уловив, как мгновенно взмокли ладони, рывком вывернул автомат под локоть.
...Откуда здесь "духи", мать их?! Не было же тут никого ещё два часа назад!.. Ну, давай, Палваныч, давай, не зря ж тебя в дозор послали... Да лопочи ты, наконец, чурка!..
На голос "духа" Палванов ответил неспешным, с ленцой лопотанием, плавным и успокаивающим. Однако хриплому что-то не понравилось, он снова чего-то прочавкал - более резко и повелительно.
Чш-ш-пок! - и "дух" больше вопросов не задавал, лишь прошуршал ручеёк осыпи, сдвинутый грохнувшимся навзничь телом. Бесконечно долгие секунды над склоном висела тишина, в которую ворвался топот чьих-то ног.
- Абдул?.. - встревожено окликнул подбежавший и лязгнул затвором. Джамаль?! - и, не дождавшись ответа, резанул веером длинной очереди.
Дёмушкин ударил с колена, целясь по рваным вспышкам автоматных выстрелов, но всё равно опоздал - сквозь грохот пальбы кто-то предостерегающе проревел: "Шурави!!!"
* * *
...Кто-то из наших поймал этого "духа" на штык. Кровищи с него выхлестало - что с твоего кабана. Жуткая рыжая лужа - почти у носа, но всё равно надо лежать, прижавшись к мёртвому "духу", потому как подняться невозможно. "Дух" лежит на боку, тело его дёргается, но пули, которые другой шибко настырный "дух" намечает мне в башку, глотает исправно. Тот хорёк гвоздит из-за валуна, отсюда мне его не снять, надо сменить позицию, и тогда я сделаю ему грустно...
Над головой снова свистнуло, Дёмушкин плотнее влип щекой в холодные камни, а затем попробовал оглядеться. Что-то сразу царапнуло его взор, мелькнула какая-то мысль, никак не вписывающаяся в чётко спланированную операцию, но слева рванула граната, и пришлось снова переключиться на неразбериху горячего боя...
Надо же - врюхались по уши! Утешает одно - на вершину ворвались за секунды, "духи" отсюда нас не ждали, трудолюбиво долбили окопы на противоположном склоне. Кто-то из ребят успел с ходу влепить из "мухи" по позиции ДШК, кто-то сквозь грохот пальбы заорал: "Дави их!.." - и началось... Схлестнулись, смешались в момент. Теперь в этой катавасии не было ни спецназа, ни "духов". Были люди, сцепленные ненавистью, которые стреляли, резали и давили друг друга по одной причине: они были врагами. Кто кого - пока непонятно, но если из кишлака засекут... Стоп! Вот в чём оказия!..
Он вдруг вспомнил, ухватил за кончик насторожившую недавно мысль. Дело в том, что в кишлаке, который по всем прикидкам должен досыпать последние часы до рассвета, кипит что-то уж очень бурная жизнь. В нескольких местах он ярко пылает, швыряя в небо снопы жёлто-красных искр, и больше всего походит на чудный аттракцион в "Луна-парке". А ещё из кишлака рвутся в ночь, путаясь и скрещиваясь, беспорядочные нити "трассеров". И вывод напрашивается несколько неожиданный: в кишлаке, в который мы должны были бесшумно войти, кто-то уже воюет, и воюет также зло и беспощадно, как здесь, на удерживаемой высоте 2714...
- Дёма, отходи! Прикрою! - заорал Санька откуда-то справа, и его автомат затрещал, отвлекая настырного "духа" за валуном.
Вот спасибо, Санёк, с меня причитается. Сейчас быстренько, задом, по крабьи назад отползти и - перекатом влево, вон в ту ложбинку, оп-па! Как славно! Пришла пора этого настырного укоротить. Чёрт, магазин-то пуст... Где запасной, зараза!..
- Прикрой! - неожиданно крикнул Рябцев, и Дёмушкин с ужасом понял, что не успеет.
- Назад!.. - закричал в ответ Дёмушкин, лапая враз заледеневшими пальцами запасной магазин, который никак не выдёргивался из "лифчика"...
Разрыв гранаты с "подствольника" заставил Дёмушкина вжаться в камни. Когда он поднял голову, "духа" за валуном уже не было, лишь мелькала на склоне его спина, обтянутая полосатым халатом. Дёмушкин вскочил и, прорычав что-то неразборчивое, побежал вслед за "духом". Рядом стреляли, кто-то остервенело матерился, но Дёмушкин видел только одно: обтянутую халатом, ускользающую, спасающую себя спину...
* * *
...Голова в чалме на мгновение приподнялась над каменной грудой. Дёмушкин протёр воспалённые глаза и опять приник к узкой щели меж камнями. Выше по склону сухо трещали автоматные очереди, взахлёб частил РПКС и кто-то с дебильной настойчивостью коротко долбил из РПГ. Сейчас надо, конечно, быть там, но Дёмушкин по-прежнему торчал за валуном, терпеливо грея в ладони рукоятку "стечкина". Он не мог уйти, пока жив-здоров тот "дух", что срубил из "подствольника" Саню Рябцева. С этим "душком" они перестреливались минут пять, после чего Дёмушкин громко охнул, звучно звякнул выроненным автоматом и нырнул за камни. Автомат успокаивающе маячил поверх камней, Дёмушкин, обдирая о камни пузо, уполз за валуны, где лежал очень тихо, не подавая признаков жизни. И тогда "дух" поверил. Он приподнялся раз, другой, огляделся.
1 2 3 4 5 6
- Да ладно тебе, не ты первый!..
- Дурак ты, Славка... - раздражённо отозвался Рябцев. - Родила она, понимаешь? Пацану уже несколько месяцев...
- Слушай, а это твой? - ляпнул вдруг Дёмушкин, но увидев Сашкино лицо, торопливо поправился: - Ну и радуйся, чудик, наследник у тебя...
- "Радуйся...", - невесело усмехнулся Рябцев. - Это же я не от неё узнал, сеструха отписала. Так, мол, и так, Ирка родила, технарь свой бросила, с сыном по имени Саша возится...
- Во!..
- Вот тебе и "во"... И за год - ни строчки, понимаешь? А я ведь ей писал, и адрес почты сообщил... Хоть бы о сыне черкнула...
- Бабы... - Дёмушкин поскрёб затылок. - Сам чёрт их не разберёт...
Ну и ну! Санька Рябцев умудрился папашей заделаться... Честно говоря, не могу его в этой роли представить - с коляской, с погремушками... Впрочем, и себя тоже не представляю. "Духов"-часовых снимать, по "зелёнке" ночами бродить, противопехотки с "растяжками" обезвреживать - это пожалуйста, умеем. Что такое награда тоже не понаслышке известно. А вот как этот пищащий комочек в пелёнки заделывать - тут, признаюсь практики маловато... И в черепке вдруг начинают ворочаться мысли, что где-то далеко-далеко мирно живут простые, хорошие люди, которые спокойно крутят любовь и заводят детей, дарят цветы и ходят в кино не по графику. Они не имеют представления, что такое любовь за "чеки" с "ромашкой" из санбата, и как это просто - резать чужие глотки обыкновенной струной. И любой из нас мог бы сейчас среди этих спокойных, добрых людей жить и работать. Тогда бы Рябцев не маялся мыслями о сыне и своей Ирке, которые постоянно перебиваются приказом идти в горы, где надо стрелять и резать "духов"...
- ...Осуществляет захват группа Лямина, прикрывает группа Дёмушкина, она же при необходимости "рубит хвост"... Сигнал для "вертушек" даётся при отходе, не раньше. Это первое. Второе - местность незнакомая, на изучение подходов и доразведку объекта - сутки. Третье - от объекта десантируемся в двадцати километрах, работаем "маскарадом"... Вопросы? - спокойный, деловитый голос майора вернул Дёмушкина к действительности, заставил переключиться на боевые задачи серых будней.
Ладно, работаем. Мне только интересно, действительно ли тот это тип, которого мы с февраля искали под Кандагаром?..
Трое суток спустя,
Панджшерское ущелье
...Ощущение сухого осинового кола в глотке упорно не исчезало. Дёмушкин облизал пересохшие губы и сместил бинокль чуточку влево. Кишлак потихоньку исчез, а вместо него в окуляры ворвалась бурлящая пеной горная река. Вода искрилась на солнце, билась о камни, призывно манила к себе изумрудным блеском...
Да-а, сухпай на эту скалу я волок явно зря, надо было взять побольше воды. Близок локоток, близок... Вон она, речка, - если по прямой, не больше километра будет. Но чтоб дойти до неё, надо спуститься со скалы, а это не меньше двух часов, ещё час уйдёт на её обход - вот такая примерно арифметика. Спуститься же "напрямки" тоже не выйдет - скала почти отвесная. Это, пожалуй, единственный плюс - с флангов никто не зайдёт, а в тылу у нас свои ребята. Всё остальное в минусе - жара, скала, "духи" в округе, вода по глотку на брата. Но все эти недостатки начальство не смущают, поэтому нам только и остаётся, что греть пузом и без того горячую скалу, да пятый час отупело разглядывать кишлак, что раскинулся за предгорьем. Скала, где расположился НП, возвышается над этим предгорьем на добрых двести метров, и всё, что мне надо, я уже высмотрел и прикинул. Думаю, давно всё ясно и отцам-командирам, но они не торопятся. Мыслят, прикидывают, просчитывают, а я догадываюсь, как это всё будет. Ближе к ночи выдвинемся к подножию той высотки, что почти примыкает к реке. Дальше - подъём и спуск, выходим к кишлаку и под утро начинаем работу. В кишлак уйдёт Виталя со своими, а мы будем ждать их и прикрывать...
- Красиво...
- Что? - Дёмушкин оторвался от бинокля и оглянулся на Рябцева.
- Места здесь красивые... - повторил Сашка, покусывая травинку, в задумчивости глядя на горы. - На Кавказе такие же...
- Сравнил... Ты бы Альпы поглядел... - бросил Дубов, не отрываясь от окуляров.
- А когда вы там были, товарищ майор? - полюбопытствовал Дёмушкин.
Лямин, обернувшись, стеганул его свирепым взглядом, Санька хмуро повертел у виска, и Дёмушкин снова прилип к биноклю.
Ну, получил? Жди, ответит он тебе, доложит, по какой-такой необходимости по Альпам лазал! Но, сказать по чести, - любопытно узнать, с прошлого ноября маюсь. Тогда, по молодости лет, коченел я ночью в карауле и один-единственный раз за всю службу узрел нашего майора вдребезину пьяным. Топал товарищ майор вдоль "колючки", палил ракетами в небо и орал благим матом что-то о штабных крысах, которым он никогда не забудет парней из "берлинской бригады", что сгинули под Тисенгаузеном. На шум прибежал начкар, потом примчался Лямин, без лишних уговоров вырубил майора, рыкнул на начкара и поволок Дубова в "модуль". Вот такая история. Вроде бы, ничего особого перепил, с кем не бывает. Если бы не деталька одна. Я не знаю, где этот самый Тисенгаузен и что там произошло, зато я знаю, что такое "берлинская бригада" и какие примерно функции ей предназначены3. Ещё с "учебки" наслышан. Значит, что-то было там такое, что заставило нашего майора так ужраться в одиночестве, бродить ночью возле "колючки" и орать про безвестный Тисенгаузен в далёких Альпах...
... - Вот он! - Лямин плотнее прижал бинокль к глазам. - Третий по улице, товарищ майор...
- Вижу, старшина, вижу, спокойнее... - Дубов тоже не отрывался от бинокля.
Вмиг исчезла из бинокля бурлящая река, линзы зарыскали по кишлаку и застыли, уперевшись в ничем не примечательный дувал, из которого вышли трое. Один, - чернобородый, широкоплечий мужик, - внимательно слушал щупловатого узколицего парня с жидкой полоской усов, который, усиленно жестикулируя, что-то тому втолковывал. Точнее, переводил. А переводил он слова третьего, который с отвлечённым видом смотрел куда-то в небо.
Он, сука... Уж что-что, а его "физию" я изучил похлеще фотки любимой лапочки. Правда, её фотография осталась в батальоне, а снимок этой сволочи только руку протяни... Этот дядя был не просто "духовским" главарём, он был "гостем" из очень далёкого "забугорья", то ли из Англии, то ли из США. Крупный специалист диверсионного профиля, минёр высшей категории, владеет многими видами стрелкового вооружения и ПЗРК. У Джунаддира - то ли в советниках, то ли в негласных руководителях. Крови он попортил нам изрядно... Короче, прихватить эту сволочь здесь - мечта любого парня, считающего себя "спецом". Взять его мы должны были ещё в марте, когда Фарук почти вывел нас на него. Но тогда мы нашли только мёртвого Фарука и его растерзанную жену. И всего лишь уничтожили до полусотни "духов" в "зелёнке". "Всего лишь" - звучит-то как просто, верно? Вова из 101-го, натужно мычащий на колу и всё пытающийся вытолкнуть кляп изо рта, тоже из числа "всего лишь"... Но к чёрту эмоции, к чёрту! Завтра под утро мы должны взять эту сволочь тихо и быстро! И возьмём, чтобы не бродить потом пьяными ночами вдоль "колючки" и не палить ракетами в безразличное ко всему афганское небо. Стоп, а какое завтра число? Семнадцатое мая 1982 года. Не забыть бы...
17 мая 1982 года, 4 часа утра
Когда слишком долго везёт - это, по приметам, не к добру. А нам везло уже третьи сутки после того, как пара "восьмых" высадила "шурави" в глубине этой горной долины. Мы не "засветились" во время высадки - раз. Два - нас не засекли, пока пробирались горными тропами к этому кишлаку. Три - "маскарад" себя оправдал, одинокие путники, встречающиеся вдали, особого интереса к двум десяткам "бородатых" с оружием не проявили... А главное - этот барбос, поисками которого мы занимались ещё под Кандагаром, действительно был в кишлаке, куда нас вывели разведчики с 345-го...
И всё это везение легко и небрежно перечёркивала теперь одна-единственная "подлянка", но какая, ядрена корень!.. Короче, мы стояли на вершине последней высоты, за которой раскинулось неширокое предгорье, молча пялились на такой близкий кишлак и остервенело матерились в душе. Я это уж точно...
Несмотря на раннее утро, кишлак сноровисто просыпался, заполняясь огоньками в дувалах и мельтешащими в кривых улочках фигурками. Причиной столь срочного пробуждения был гулкий и властный грохот где-то на севере. Режьте меня на куски, но если это не отголоски очень солидной артподготовки, то я - балетная примадонна. Если бы мы были там, на севере, и, покуривая, ожидали сигнала к атаке, - этот грохот работающей артиллерии показался бы мне самой приятной музыкой. Но только не сейчас и не здесь: всё летело к чёрту, и это понимал каждый. Идти сейчас в кишлак, в котором все стоят на ушах, - самоубийство чистой воды.
- Отходим!.. - Дубов обернулся и оглядел группу. - Теперь осталось одно - ждать...
Вот чего я ненавижу по жизни - так это ждать и догонять. Но приходится терпеть - армия. Ждать, когда отцы-командиры, наконец, решат действовать значит, вновь устраивать "догонялки" за этой сволочью, которая никак не исчезнет из линз бинокля. Впрочем, "друг" явно никуда не торопится, трудится в поте лица. В этот кишлак "духи" прут отовсюду - где в одиночку, где стаями. Здесь их по быстрому формируют повзводно и отправляют в направлении грохочущего севера. По всей видимости, "духи" судорожно пытаются организовать оборону...
Мы - в режиме радиомолчания, но это не запрещает слушать эфир, из которого сыплется масса интересного. Основное: наши ломятся в Панджшерское ущелье, захватывая одну за другой господствующие высоты, "духи" обороняются яростно, переходя порой даже в психические атаки. Приятной мелочью оказался факт, что наступления здесь "духи" явно не ждали, как, однако, и мы. Двухдневное общение с разведкой 345-го убедило нас, что эти хлопцы двигают с полком на "боевые" куда в сторону Бамиана. О том, что грохотать будет здесь, в противоположном районе, никто даже не заикался! Лихо кто-то "дезу" запустил, всех надули - и чужих, и своих! Только чуток обидно - уж "спецов" то могли предупредить, чтоб мы малость планы скорректировали. Тогда бы не торчали здесь пятые сутки, давясь осточертевшим сухпаем и попеременке разглядывая враждебный кишлак...
Чёрт, как охота очутиться там, на севере, где воюют ребята с 345-го, 103-й, 56-й!.. Там хоть всё понятно: если враг не сдаётся - его уничтожают. Тамошним ребятам не надо утопать в размышлениях, просчитывая, как удобнее ворваться в набитый "духами" кишлак и взять, обязательно живьём, одного-единственного гада...
* * *
- Твои предложения, старшина...
- Брать надо, товарищ майор. Через пару деньков наши сюда придут, снова удерёт...
- Согласен... Готовь ребят, ночью начинаем...
* * *
- Дёма!..
- А?..
- Помнишь караван апрельский?
- Ну...
- Колечко я тогда заныкал, золотое, с рубином...
- Перстень?
- Да вроде... Как мыслишь, вместо обручального сойдёт?
- Покажь...
- Нету... В батальоне, Кушкалиеву на хранение сдал...
- Контуженный! Нашёл кому сдать!..
- Зато он на "боевые" не пойдёт - гарантия... - Рябцев ожесточённо поскрёб бороду. - Никуда не денется, вернусь - заберу...
- Ты никак в законный брак удариться решил?
- А чего такого?
- Да нет... Просто до приказа ещё год...
- Знаю... - хмуро ответил Саня и вздохнул. - Последнее время спать не могу, только глаза закрою - Ирку вижу... С пацаном...
- Тебе бы в отпуск... Давай я к майору подойду, он мужик с понятием...
- Уже... Обещал он после "боевых", только не верится что-то. Ты у нас много отпускников помнишь?..
Вместо ответа Дёмушкин хмыкнул и взглянул на часы. Пора.
- Становись!.. - он оглядел свою "пятёрку". - Попрыгали... Фляга у кого брякает? Васильков, ремень ослабить... Всё, парни, десять минут покурить и оправиться, потом работаем...
* * *
...Пока всё идёт по плану. И слава богу. Скала, на которой мы проторчали трое суток, рассматривая место будущей операции, уже исчезла в чернильной темноте ночи. Слева ворчливо бурлит горная река с маячащим посреди мостом, прямо - лезет вверх горный склон... Две трети пути мы прошли, скоро вершина.
- Абдул? - хрипло донеслось спереди, и Дёмушкин, уловив, как мгновенно взмокли ладони, рывком вывернул автомат под локоть.
...Откуда здесь "духи", мать их?! Не было же тут никого ещё два часа назад!.. Ну, давай, Палваныч, давай, не зря ж тебя в дозор послали... Да лопочи ты, наконец, чурка!..
На голос "духа" Палванов ответил неспешным, с ленцой лопотанием, плавным и успокаивающим. Однако хриплому что-то не понравилось, он снова чего-то прочавкал - более резко и повелительно.
Чш-ш-пок! - и "дух" больше вопросов не задавал, лишь прошуршал ручеёк осыпи, сдвинутый грохнувшимся навзничь телом. Бесконечно долгие секунды над склоном висела тишина, в которую ворвался топот чьих-то ног.
- Абдул?.. - встревожено окликнул подбежавший и лязгнул затвором. Джамаль?! - и, не дождавшись ответа, резанул веером длинной очереди.
Дёмушкин ударил с колена, целясь по рваным вспышкам автоматных выстрелов, но всё равно опоздал - сквозь грохот пальбы кто-то предостерегающе проревел: "Шурави!!!"
* * *
...Кто-то из наших поймал этого "духа" на штык. Кровищи с него выхлестало - что с твоего кабана. Жуткая рыжая лужа - почти у носа, но всё равно надо лежать, прижавшись к мёртвому "духу", потому как подняться невозможно. "Дух" лежит на боку, тело его дёргается, но пули, которые другой шибко настырный "дух" намечает мне в башку, глотает исправно. Тот хорёк гвоздит из-за валуна, отсюда мне его не снять, надо сменить позицию, и тогда я сделаю ему грустно...
Над головой снова свистнуло, Дёмушкин плотнее влип щекой в холодные камни, а затем попробовал оглядеться. Что-то сразу царапнуло его взор, мелькнула какая-то мысль, никак не вписывающаяся в чётко спланированную операцию, но слева рванула граната, и пришлось снова переключиться на неразбериху горячего боя...
Надо же - врюхались по уши! Утешает одно - на вершину ворвались за секунды, "духи" отсюда нас не ждали, трудолюбиво долбили окопы на противоположном склоне. Кто-то из ребят успел с ходу влепить из "мухи" по позиции ДШК, кто-то сквозь грохот пальбы заорал: "Дави их!.." - и началось... Схлестнулись, смешались в момент. Теперь в этой катавасии не было ни спецназа, ни "духов". Были люди, сцепленные ненавистью, которые стреляли, резали и давили друг друга по одной причине: они были врагами. Кто кого - пока непонятно, но если из кишлака засекут... Стоп! Вот в чём оказия!..
Он вдруг вспомнил, ухватил за кончик насторожившую недавно мысль. Дело в том, что в кишлаке, который по всем прикидкам должен досыпать последние часы до рассвета, кипит что-то уж очень бурная жизнь. В нескольких местах он ярко пылает, швыряя в небо снопы жёлто-красных искр, и больше всего походит на чудный аттракцион в "Луна-парке". А ещё из кишлака рвутся в ночь, путаясь и скрещиваясь, беспорядочные нити "трассеров". И вывод напрашивается несколько неожиданный: в кишлаке, в который мы должны были бесшумно войти, кто-то уже воюет, и воюет также зло и беспощадно, как здесь, на удерживаемой высоте 2714...
- Дёма, отходи! Прикрою! - заорал Санька откуда-то справа, и его автомат затрещал, отвлекая настырного "духа" за валуном.
Вот спасибо, Санёк, с меня причитается. Сейчас быстренько, задом, по крабьи назад отползти и - перекатом влево, вон в ту ложбинку, оп-па! Как славно! Пришла пора этого настырного укоротить. Чёрт, магазин-то пуст... Где запасной, зараза!..
- Прикрой! - неожиданно крикнул Рябцев, и Дёмушкин с ужасом понял, что не успеет.
- Назад!.. - закричал в ответ Дёмушкин, лапая враз заледеневшими пальцами запасной магазин, который никак не выдёргивался из "лифчика"...
Разрыв гранаты с "подствольника" заставил Дёмушкина вжаться в камни. Когда он поднял голову, "духа" за валуном уже не было, лишь мелькала на склоне его спина, обтянутая полосатым халатом. Дёмушкин вскочил и, прорычав что-то неразборчивое, побежал вслед за "духом". Рядом стреляли, кто-то остервенело матерился, но Дёмушкин видел только одно: обтянутую халатом, ускользающую, спасающую себя спину...
* * *
...Голова в чалме на мгновение приподнялась над каменной грудой. Дёмушкин протёр воспалённые глаза и опять приник к узкой щели меж камнями. Выше по склону сухо трещали автоматные очереди, взахлёб частил РПКС и кто-то с дебильной настойчивостью коротко долбил из РПГ. Сейчас надо, конечно, быть там, но Дёмушкин по-прежнему торчал за валуном, терпеливо грея в ладони рукоятку "стечкина". Он не мог уйти, пока жив-здоров тот "дух", что срубил из "подствольника" Саню Рябцева. С этим "душком" они перестреливались минут пять, после чего Дёмушкин громко охнул, звучно звякнул выроненным автоматом и нырнул за камни. Автомат успокаивающе маячил поверх камней, Дёмушкин, обдирая о камни пузо, уполз за валуны, где лежал очень тихо, не подавая признаков жизни. И тогда "дух" поверил. Он приподнялся раз, другой, огляделся.
1 2 3 4 5 6