аристотелевская
субстанция, декартовское cogito, лейбницианская монада, кантовское априори,
шеллингианская потенция, бергсоновская длительность... А сверх того, некоторым
из них требуется для своего обозначения необыкновенное слово, порой варварское
или же шокирующее, тогда как другим достаточно самого обычного повседневного
слова, наполняющегося столь далекими обертонами, что нефилософский слух может их
и не различить. Одним потребны архаизмы, другим неологизмы, пронизанные
головокружительными этимологическими изысканиями; этимология здесь -- характерно
философский род атлетизма. Очевидно, в каждом случае есть какая-то странная
необходимость в этих словах и в их подборе, что-то вроде стиля. Для того чтобы
окрестить новый концепт, требуется характерно философский вкус, проявляющийся
грубо или же вкрадчиво и создающий внутри языка особый язык философии -- особый
не только по лексике, но и по синтаксису, который может отличаться
возвышенностью или же великой красотой. Кроме того, хотя у каждого из концептов
есть свой возраст, подпись создателя и имя, они по-своему бессмертны -- и в то
же время повинуются требованиям обновления, замены и мутации, благодаря которым
философия имеет беспокойную историю и столь же беспокойную географию;
каждый момент и каждое место пребывает -- но во времени, и проходит -- но вне
времени. Если концепты непрерывно меняются, то спрашивается, в чем же тогда
18
Ж. Делез / Ф. Гваттари
единство философских учений? И в чем состоит отличие наук и искусств, которые не
применяют концептов? И как обстоит дело с их собственной историей? Если
философия -- это непрерывное творчество концептов, то, разумеется, возникает
вопрос, что же такое концепт как философская Идея и в чем заключаются другие
творческие Идеи, которые не являются концептами, относятся к наукам и искусствам
и имеют свою собственную историю, свое собственное становление и свои
разнообразные отношения друг с другом и с философией. Исключительное право на
создание концептов обеспечивает философии особую функцию, но не дает ей никакого
преимущества, никакой привилегии, ведь есть и много других способов мышления и
творчества, других модусов идеации, которым не нужно проходить через концепт
(например, научное мышление). И нам вновь придется вернуться к вопросу о том,
для чего служит эта концептотворящая деятельность, в своем отличии от
деятельности научной или художественной; зачем нужно творить все новые и новые
концепты, какая в них необходимость, какая от них польза? Что с ними делать?
Отвечать, будто величие философии именно в том, что она ни для чего не служит,
-- такое кокетство более не забавляет даже юношей. Во всяком случае, вопрос о
смерти метафизики или преодолении философии у нас до сих пор еще не был
проблематизирован, были лишь тягостно-никчемные пересказы давно известного.
Сегодня толкуют о крахе философских систем, тогда как просто изменился концепт
системы. Пока есть время и место для творчества концептов, соответствующая
операция всегда будет именоваться философией или же не будет от нее отличаться,
хотя бы ей и дали другое имя.
Однако мы знаем, что у друга или влюбленного как претендента всегда бывают
соперники. Если философия действительно, как утверждают, берет начало в Гре-
19
ции, то это потому, что в греческом полисе, в отличие от империй или государств,
изобрели агон как правило общества "друзей" -- людей, которые свободны,
поскольку соперничают между собой (граждан). Такова ситуация, постоянно
описываемая у Платона: когда любой гражданин на что-нибудь претендует, он
обязательно встречает себе соперников, а значит требуется умение судить об
обоснованности претензий. Столяр притязает на дерево, но наталкивается на
лесничего, угольщика, плотника, которые говорят: это я друг дерева. В заботах о
людях тоже много претендентов, представляющихся друзьями человека: крестьянин
его кормит, ткач одевает, врач лечит, воин защищает7. И если во всех подобных
случаях выбор все-таки делается из более или менее узкого круга людей, то иначе
обстоит дело в политике, где кто угодно может претендовать на что угодно (в
афинской демократии, какой видит ее Платон). Отсюда для Платона возникает
необходимость навести порядок, создать инстанции, благодаря которым можно будет
судить об обоснованности претензий; это и есть его Идеи как философские
концепты. По ведь даже и здесь приходится встречать всевозможных претендентов,
говорящих: это я настоящий философ, это я друг Мудрости или же Обоснованности!
Соперничество доходит до своего предела в споре философа и софиста, тяжущихся за
наследство древнего мудреца, и как тут отличить ложного друга от настоящего, а
концепт от симулякра? Подражатель и друг -- таков спектакль, поставленный
Платоном, где во множестве являются разные концептуальные персонажи, наделенные
потенциями комизма и трагизма.
В более близкие к нам времена философия встречала себе и много новых соперников.
Сначала подменить ее желали гуманитарные науки, особенно социо-
__________________
7 Платон, "Политик", 2б8а, 279а.
20
Ж. Делез / Ф. Гваттари
логия. А поскольку философия все больше пренебрегала своей задачей творчества
концептов, стремясь укрыться в Универсалиях, то становилось уже и не совсем
ясно, о чем шел спор. То ли имелось в виду вообще отказаться от всякого
творчества концептов ради строгой науки о человеке, то ли, напротив, преобразить
самую природу концептов, превратив их либо в коллективные представления, либо в
мировоззрения, создаваемые народами, их жизненными, историческими и духовными
силами. Далее настала очередь эпистемологии, лингвистики, даже психоанализа, а
равно и логического анализа. Переживая новые и новые испытания, философия,
казалось, обречена была встречать себе все более нахальных и все более убогих
соперников, какие Платону не примерещились бы даже в самом комическом
расположении духа. Наконец, до полного позора дело дошло тогда, когда самим
словом "концепт" завладели информатика, маркетинг, дизайн, реклама -- все
коммуникационные дисциплины, заявившие: это наше дело, это мы творцы, это мы
концепторы. Это мы друзья концепта, ведь мы вводим его в свои компьютеры.
"Информация и творчество", "концепт и предпринимательство" -- на эти темы уже
есть обильная библиография... В маркетинге усвоили мысль о некотором отношении
между концептом и событием; и вот уже концепт выступает как совокупность
различных представлений о товаре (историческое, научное, художественное,
сексуальное, прагматическое...), а событие -- как презентация этого товара, в
которой обыгрываются различные представления о нем и возникает-де некий "обмен
идей". Нет событий, кроме презентаций, и нет концептов, кроме товаров, которые
можно продать. Этот общий процесс подмены Критики службой сбыта не обошел
стороной и философию. Симулякр, имитация какого-нибудь пакета с лапшой стала
настоящим концептом, а презентатор продукта, товара или же художественного
21
произведения стал философом, концептуальным персонажем или художником. Куда уж
старухе философии наравне с молодыми специалистами бежать взапуски за
универсалиями коммуникации, дабы охарактеризовать товарную форму концепта --
МЕРЦА! Больно, конечно, слышать, что словом "Концепт" называется компания по
разработке и обслуживанию информационных систем. Однако чем чаще философия
сталкивается с бесстыдными и глупыми соперниками, чем чаще она встречает их
внутри себя самой, тем более бодро она себя чувствует для выполнения своей
задачи -- творчества концептов, которые похожи скорее на аэролиты, чем на
товары. Неудержимый смех отбивает у нее охоту плакать. Таким образом, вопрос
философии -- найти ту единственную точку, где соотносятся между собой концепт и
творчество.
Философы до сих пор недостаточно занимались природой концепта как философской
реальности. Они предпочитали рассматривать его как уже данное знание или
представление, выводимое из способностей, позволяющих его формировать
(абстракция или обобщение) или же им пользоваться (суждение). Но концепт не
дается заранее, он творится, должен быть сотворен;
он не формируем, а полагается сам в себе (самополагание). Одно вытекает из
другого, поскольку все по-настоящему сотворенное, от живого существа до
произведения искусства, способно в силу этого к самополаганию, обладает
аутопойетическим характером, по которому его и узнают. Чем более концепт
творится, тем более он сам себя полагает. Завися от вольной творческой
деятельности, он также и сам в себе себя полагает, независимо и необходимо;
самое субъективное оказывается и самым объективным. В этом смысле наибольшее
внимание концепту как философской реальности уделяли посткантианцы, особенно
Шеллинг и Гегель. Гегель дает концепту мощное определение через Фигуры творче-
22 Ж. Делез / Ф. Гваттари
ства и Моменты его самополагания: фигуры стали принадлежностями концепта, так
как они образуют тот его аспект, в котором он творится сознанием и в сознании,
через преемственность умов, тогда как моменты образуют другой аспект, в котором
концепт сам себя полагает и объединяет разные умы в абсолюте Самости. Тем самым
Гегель показал, что концепт не имеет ничего общего с общей или абстрактной
идеей, а равно и с несотворенной Мудростью, которая не зависела бы от самой
философии. Но это было достигнуто ценой ничем не ограниченного расширения самой
философии, которая уже почти не оставляла места для самостоятельного развития
наук и искусств, потому что с помощью своих собственных моментов воссоздавала
универсалии, а персонажей своего собственного творчества рассматривала просто
как призрачных фигурантов. Посткантианцы вращались в кругу универсальной
энциклопедии концепта, связывающей его творчество с чистой субъективностью,
вместо того чтобы заняться делом более скромным -- педагогикой концепта,
анализирующей условия творчества как факторы моментов, остающихся единичными8.
Если три этапа развития концепта суть энциклопедия, педагогика и
профессионально-коммерческая подготовка, то лишь второй из них может не дать нам
с вершин первого низвергнуться в провал третьего -- в этот абсолютный провал
мысли, каковы бы ни были, разумеется, его социальные преимущества с точки зрения
мирового капитализма.
_________________
8 В намеренно дидактической форме весьма интересная педагогика концепта
предлагается в книге: Frederic Cossutta, Elements pour la lecture des textes
philosophiqiies, Ed. Bordas.
I
Философия
1. что такое концепт?
а
Не существует простых концептов. В концепте всегда есть составляющие, которыми
он и определяется. Следовательно, в нем имеется шифр. Концепт -- это
множественность, хотя не всякая множественность концептуальна. Не бывает
концепта с одной лишь составляющей: даже в первичном концепте, которым
"начинается" философия, уже есть несколько составляющих, поскольку не очевидно,
что философия должна иметь начало, а коль скоро ею таковое вводится, то она
должна присовокупить к нему некоторую точку зрения или обоснование. Декарт,
Гегель, Фейербах не только не начинают с одного и того же концепта, но даже и
концепты начала у них неодинаковые. Всякий концепт является как минимум
двойственным, тройственным и т.д. Не существует также и концепта, который имел
бы сразу все составляющие, ибо то был бы просто-напросто хаос; даже так
называемые универсалии как последняя стадия концептов должны выделяться из
хаоса, ограничивая некоторый мир, из которого они
26
Ж. Делез / Ф. Гваттари
выводятся (созерцание, рефлексия, коммуникация...). У каждого концепта --
неправильные очертания, определяемые шифром его составляющих. Поэтому у разных
авторов, от Платона до Бергсона, встречается мысль, что суть концепта в
членении, разбивке и сечении. Он представляет собой целое, так как тотализирует
свои составляющие, однако это фрагментарное целое. Только при этом условии он
может выделиться из хаоса психической жизни, который непрерывно его
подстерегает, не отставая и грозя вновь поглотить.
При каких условиях концепт бывает первичен -- не в абсолютном смысле, а по
отношению к другому? Например, обязательно ли Другой вторичен по отношению к
"я"? Если обязательно, то лишь постольку, поскольку его концепт -- это концепт
иного, субъекта, предстающего как объект, особенный по отношению ко мне; таковы
две его составляющие. Действительно, сюит отождествить его с некоторым особенным
объектом, как Другой уже оказывается всего лишь другим субъектом, который
предстает мне; если же отождествить его с другим субъектом, то тогда я сам есть
Другой, который предстоит ему. Каждый концепт отсылает к некоторой проблеме, к
проблемам, без которых он не имел бы смысла и которые могут быть выделены или
поняты лишь по мере их разрешения; в данном случае это проблема множественности
субъектов, их взаимоотношений, их взаимопредставления. Но все, разумеется,
изменится, если мы станем усматривать здесь иную проблему: в чем заключается
сама позиция Другого, которую лишь "занимает" другой субъект, когда предстает
мне как особенный объект, и которую в свою очередь занимаю я сам как особенный
объект, когда предстаю ему? С такой точки зрения, Другой -- это никто, ни
субъект ни объект. Поскольку есть Другой, то есть и несколько субъектов, но
обратное неверно. В таком случае Другой требует некоторого априор-
27
что такое концепт?
ного концепта, из которого должны вытекать особенный объект, другой субъект и
"я", -- но не наоборот. Изменился порядок мысли, как и природа концептов, как и
проблемы, на которые они призваны давать ответ. Оставим в стороне вопрос о
различии между проблемой в науке и в философии. Однако даже в философии концепты
творятся лишь в зависимости от проблем, которые представляются нам дурно
увиденными или дурно поставленными (педагогика концепта).
Грубо говоря, мы рассматриваем некоторое поле опыта, взятое как реальный мир, не
по отношению к некоторому "я", а по отношению к простому "наличествованию". В
некоторый момент наличествует тихо и спокойно пребывающий мир. И вдруг возникает
испуганное лицо, которое смотрит куда-то наружу, за пределы этого поля. Здесь
Другой предстает не как субъект или объект, а совсем иначе -- как возможный мир,
как возможность некоего пугающего мира. Этот возможный мир не реален или еще не
реален, однако же он существует -- это то выражаемое, что существует лишь в
своем выражении, в чьем-то лице или эквиваленте лица. Другой -- это и есть
прежде всего такое существование возможного мира. И этот возможный мир обладает
в себе также и своей собственной реальностью, именно в качестве возможного мира:
выражающему достаточно заговорить и сказать "мне страшно", чтобы придать
реальность возможному как таковому (даже если его слова лживы). Слово "я" как
языковой индекс иного смысла и не имеет. Впрочем, можно обойтись и без него:
Китай -- это возможный мир, но он обретает реальность, как только в данном поле
опыта кто-то заговаривает о Китае или же на китайском языке. Это совсем не то же
самое, как если бы Китай обретал реальность, сам становясь полем опыта. Таким
образом, перед нами концепт Другого, предполагающий единственное условие --
определенность некоторого чувственного мира.
28
Ж. Делез / Ф. Гваттари
При этом условии Другой возникает как выражение чего-то возможного. Другой --
это возможный мир, каким он существует в выражающем его лице, каким он
осуществляется в придающей ему реальность речи. В этом смысле он является
концептом из трех неразделимых составляющих -- возможный мир, существующее лицо
и реальный язык, то есть речь.
У каждого концепта, разумеется, есть история. Данный концепт Другого отсылает к
Лейбницу, к его теории возможных миров и монады как выражения мира;
однако проблема здесь иная, так как возможные миры Лейбница не существуют в
реальном мире. Он отсылает также к модальной логике пропозиций, но в них
возможным мирам реальность не приписывается соответственно условиям их
истинности (даже когда Витгенштейн изучает предложения о страхе или боли, он не
усматривает в них модальности, выразимые через позицию Другого, потому что
статус Другого у него колеблется между другим субъектом и особенным объектом). У
возможных миров -- долгая история'. Говоря коротко, можно сказать, что вообще у
всех концептов есть история, хотя она извилиста и при необходимости пересекает
другие проблемы и разные планы. В концепте, как правило, присутствуют кусочки
или составляющие, которые происходят из других концептов, отвечавших на другие
проблемы и предполагавших другие планы.
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Что такое философия?'
1 2 3
субстанция, декартовское cogito, лейбницианская монада, кантовское априори,
шеллингианская потенция, бергсоновская длительность... А сверх того, некоторым
из них требуется для своего обозначения необыкновенное слово, порой варварское
или же шокирующее, тогда как другим достаточно самого обычного повседневного
слова, наполняющегося столь далекими обертонами, что нефилософский слух может их
и не различить. Одним потребны архаизмы, другим неологизмы, пронизанные
головокружительными этимологическими изысканиями; этимология здесь -- характерно
философский род атлетизма. Очевидно, в каждом случае есть какая-то странная
необходимость в этих словах и в их подборе, что-то вроде стиля. Для того чтобы
окрестить новый концепт, требуется характерно философский вкус, проявляющийся
грубо или же вкрадчиво и создающий внутри языка особый язык философии -- особый
не только по лексике, но и по синтаксису, который может отличаться
возвышенностью или же великой красотой. Кроме того, хотя у каждого из концептов
есть свой возраст, подпись создателя и имя, они по-своему бессмертны -- и в то
же время повинуются требованиям обновления, замены и мутации, благодаря которым
философия имеет беспокойную историю и столь же беспокойную географию;
каждый момент и каждое место пребывает -- но во времени, и проходит -- но вне
времени. Если концепты непрерывно меняются, то спрашивается, в чем же тогда
18
Ж. Делез / Ф. Гваттари
единство философских учений? И в чем состоит отличие наук и искусств, которые не
применяют концептов? И как обстоит дело с их собственной историей? Если
философия -- это непрерывное творчество концептов, то, разумеется, возникает
вопрос, что же такое концепт как философская Идея и в чем заключаются другие
творческие Идеи, которые не являются концептами, относятся к наукам и искусствам
и имеют свою собственную историю, свое собственное становление и свои
разнообразные отношения друг с другом и с философией. Исключительное право на
создание концептов обеспечивает философии особую функцию, но не дает ей никакого
преимущества, никакой привилегии, ведь есть и много других способов мышления и
творчества, других модусов идеации, которым не нужно проходить через концепт
(например, научное мышление). И нам вновь придется вернуться к вопросу о том,
для чего служит эта концептотворящая деятельность, в своем отличии от
деятельности научной или художественной; зачем нужно творить все новые и новые
концепты, какая в них необходимость, какая от них польза? Что с ними делать?
Отвечать, будто величие философии именно в том, что она ни для чего не служит,
-- такое кокетство более не забавляет даже юношей. Во всяком случае, вопрос о
смерти метафизики или преодолении философии у нас до сих пор еще не был
проблематизирован, были лишь тягостно-никчемные пересказы давно известного.
Сегодня толкуют о крахе философских систем, тогда как просто изменился концепт
системы. Пока есть время и место для творчества концептов, соответствующая
операция всегда будет именоваться философией или же не будет от нее отличаться,
хотя бы ей и дали другое имя.
Однако мы знаем, что у друга или влюбленного как претендента всегда бывают
соперники. Если философия действительно, как утверждают, берет начало в Гре-
19
ции, то это потому, что в греческом полисе, в отличие от империй или государств,
изобрели агон как правило общества "друзей" -- людей, которые свободны,
поскольку соперничают между собой (граждан). Такова ситуация, постоянно
описываемая у Платона: когда любой гражданин на что-нибудь претендует, он
обязательно встречает себе соперников, а значит требуется умение судить об
обоснованности претензий. Столяр притязает на дерево, но наталкивается на
лесничего, угольщика, плотника, которые говорят: это я друг дерева. В заботах о
людях тоже много претендентов, представляющихся друзьями человека: крестьянин
его кормит, ткач одевает, врач лечит, воин защищает7. И если во всех подобных
случаях выбор все-таки делается из более или менее узкого круга людей, то иначе
обстоит дело в политике, где кто угодно может претендовать на что угодно (в
афинской демократии, какой видит ее Платон). Отсюда для Платона возникает
необходимость навести порядок, создать инстанции, благодаря которым можно будет
судить об обоснованности претензий; это и есть его Идеи как философские
концепты. По ведь даже и здесь приходится встречать всевозможных претендентов,
говорящих: это я настоящий философ, это я друг Мудрости или же Обоснованности!
Соперничество доходит до своего предела в споре философа и софиста, тяжущихся за
наследство древнего мудреца, и как тут отличить ложного друга от настоящего, а
концепт от симулякра? Подражатель и друг -- таков спектакль, поставленный
Платоном, где во множестве являются разные концептуальные персонажи, наделенные
потенциями комизма и трагизма.
В более близкие к нам времена философия встречала себе и много новых соперников.
Сначала подменить ее желали гуманитарные науки, особенно социо-
__________________
7 Платон, "Политик", 2б8а, 279а.
20
Ж. Делез / Ф. Гваттари
логия. А поскольку философия все больше пренебрегала своей задачей творчества
концептов, стремясь укрыться в Универсалиях, то становилось уже и не совсем
ясно, о чем шел спор. То ли имелось в виду вообще отказаться от всякого
творчества концептов ради строгой науки о человеке, то ли, напротив, преобразить
самую природу концептов, превратив их либо в коллективные представления, либо в
мировоззрения, создаваемые народами, их жизненными, историческими и духовными
силами. Далее настала очередь эпистемологии, лингвистики, даже психоанализа, а
равно и логического анализа. Переживая новые и новые испытания, философия,
казалось, обречена была встречать себе все более нахальных и все более убогих
соперников, какие Платону не примерещились бы даже в самом комическом
расположении духа. Наконец, до полного позора дело дошло тогда, когда самим
словом "концепт" завладели информатика, маркетинг, дизайн, реклама -- все
коммуникационные дисциплины, заявившие: это наше дело, это мы творцы, это мы
концепторы. Это мы друзья концепта, ведь мы вводим его в свои компьютеры.
"Информация и творчество", "концепт и предпринимательство" -- на эти темы уже
есть обильная библиография... В маркетинге усвоили мысль о некотором отношении
между концептом и событием; и вот уже концепт выступает как совокупность
различных представлений о товаре (историческое, научное, художественное,
сексуальное, прагматическое...), а событие -- как презентация этого товара, в
которой обыгрываются различные представления о нем и возникает-де некий "обмен
идей". Нет событий, кроме презентаций, и нет концептов, кроме товаров, которые
можно продать. Этот общий процесс подмены Критики службой сбыта не обошел
стороной и философию. Симулякр, имитация какого-нибудь пакета с лапшой стала
настоящим концептом, а презентатор продукта, товара или же художественного
21
произведения стал философом, концептуальным персонажем или художником. Куда уж
старухе философии наравне с молодыми специалистами бежать взапуски за
универсалиями коммуникации, дабы охарактеризовать товарную форму концепта --
МЕРЦА! Больно, конечно, слышать, что словом "Концепт" называется компания по
разработке и обслуживанию информационных систем. Однако чем чаще философия
сталкивается с бесстыдными и глупыми соперниками, чем чаще она встречает их
внутри себя самой, тем более бодро она себя чувствует для выполнения своей
задачи -- творчества концептов, которые похожи скорее на аэролиты, чем на
товары. Неудержимый смех отбивает у нее охоту плакать. Таким образом, вопрос
философии -- найти ту единственную точку, где соотносятся между собой концепт и
творчество.
Философы до сих пор недостаточно занимались природой концепта как философской
реальности. Они предпочитали рассматривать его как уже данное знание или
представление, выводимое из способностей, позволяющих его формировать
(абстракция или обобщение) или же им пользоваться (суждение). Но концепт не
дается заранее, он творится, должен быть сотворен;
он не формируем, а полагается сам в себе (самополагание). Одно вытекает из
другого, поскольку все по-настоящему сотворенное, от живого существа до
произведения искусства, способно в силу этого к самополаганию, обладает
аутопойетическим характером, по которому его и узнают. Чем более концепт
творится, тем более он сам себя полагает. Завися от вольной творческой
деятельности, он также и сам в себе себя полагает, независимо и необходимо;
самое субъективное оказывается и самым объективным. В этом смысле наибольшее
внимание концепту как философской реальности уделяли посткантианцы, особенно
Шеллинг и Гегель. Гегель дает концепту мощное определение через Фигуры творче-
22 Ж. Делез / Ф. Гваттари
ства и Моменты его самополагания: фигуры стали принадлежностями концепта, так
как они образуют тот его аспект, в котором он творится сознанием и в сознании,
через преемственность умов, тогда как моменты образуют другой аспект, в котором
концепт сам себя полагает и объединяет разные умы в абсолюте Самости. Тем самым
Гегель показал, что концепт не имеет ничего общего с общей или абстрактной
идеей, а равно и с несотворенной Мудростью, которая не зависела бы от самой
философии. Но это было достигнуто ценой ничем не ограниченного расширения самой
философии, которая уже почти не оставляла места для самостоятельного развития
наук и искусств, потому что с помощью своих собственных моментов воссоздавала
универсалии, а персонажей своего собственного творчества рассматривала просто
как призрачных фигурантов. Посткантианцы вращались в кругу универсальной
энциклопедии концепта, связывающей его творчество с чистой субъективностью,
вместо того чтобы заняться делом более скромным -- педагогикой концепта,
анализирующей условия творчества как факторы моментов, остающихся единичными8.
Если три этапа развития концепта суть энциклопедия, педагогика и
профессионально-коммерческая подготовка, то лишь второй из них может не дать нам
с вершин первого низвергнуться в провал третьего -- в этот абсолютный провал
мысли, каковы бы ни были, разумеется, его социальные преимущества с точки зрения
мирового капитализма.
_________________
8 В намеренно дидактической форме весьма интересная педагогика концепта
предлагается в книге: Frederic Cossutta, Elements pour la lecture des textes
philosophiqiies, Ed. Bordas.
I
Философия
1. что такое концепт?
а
Не существует простых концептов. В концепте всегда есть составляющие, которыми
он и определяется. Следовательно, в нем имеется шифр. Концепт -- это
множественность, хотя не всякая множественность концептуальна. Не бывает
концепта с одной лишь составляющей: даже в первичном концепте, которым
"начинается" философия, уже есть несколько составляющих, поскольку не очевидно,
что философия должна иметь начало, а коль скоро ею таковое вводится, то она
должна присовокупить к нему некоторую точку зрения или обоснование. Декарт,
Гегель, Фейербах не только не начинают с одного и того же концепта, но даже и
концепты начала у них неодинаковые. Всякий концепт является как минимум
двойственным, тройственным и т.д. Не существует также и концепта, который имел
бы сразу все составляющие, ибо то был бы просто-напросто хаос; даже так
называемые универсалии как последняя стадия концептов должны выделяться из
хаоса, ограничивая некоторый мир, из которого они
26
Ж. Делез / Ф. Гваттари
выводятся (созерцание, рефлексия, коммуникация...). У каждого концепта --
неправильные очертания, определяемые шифром его составляющих. Поэтому у разных
авторов, от Платона до Бергсона, встречается мысль, что суть концепта в
членении, разбивке и сечении. Он представляет собой целое, так как тотализирует
свои составляющие, однако это фрагментарное целое. Только при этом условии он
может выделиться из хаоса психической жизни, который непрерывно его
подстерегает, не отставая и грозя вновь поглотить.
При каких условиях концепт бывает первичен -- не в абсолютном смысле, а по
отношению к другому? Например, обязательно ли Другой вторичен по отношению к
"я"? Если обязательно, то лишь постольку, поскольку его концепт -- это концепт
иного, субъекта, предстающего как объект, особенный по отношению ко мне; таковы
две его составляющие. Действительно, сюит отождествить его с некоторым особенным
объектом, как Другой уже оказывается всего лишь другим субъектом, который
предстает мне; если же отождествить его с другим субъектом, то тогда я сам есть
Другой, который предстоит ему. Каждый концепт отсылает к некоторой проблеме, к
проблемам, без которых он не имел бы смысла и которые могут быть выделены или
поняты лишь по мере их разрешения; в данном случае это проблема множественности
субъектов, их взаимоотношений, их взаимопредставления. Но все, разумеется,
изменится, если мы станем усматривать здесь иную проблему: в чем заключается
сама позиция Другого, которую лишь "занимает" другой субъект, когда предстает
мне как особенный объект, и которую в свою очередь занимаю я сам как особенный
объект, когда предстаю ему? С такой точки зрения, Другой -- это никто, ни
субъект ни объект. Поскольку есть Другой, то есть и несколько субъектов, но
обратное неверно. В таком случае Другой требует некоторого априор-
27
что такое концепт?
ного концепта, из которого должны вытекать особенный объект, другой субъект и
"я", -- но не наоборот. Изменился порядок мысли, как и природа концептов, как и
проблемы, на которые они призваны давать ответ. Оставим в стороне вопрос о
различии между проблемой в науке и в философии. Однако даже в философии концепты
творятся лишь в зависимости от проблем, которые представляются нам дурно
увиденными или дурно поставленными (педагогика концепта).
Грубо говоря, мы рассматриваем некоторое поле опыта, взятое как реальный мир, не
по отношению к некоторому "я", а по отношению к простому "наличествованию". В
некоторый момент наличествует тихо и спокойно пребывающий мир. И вдруг возникает
испуганное лицо, которое смотрит куда-то наружу, за пределы этого поля. Здесь
Другой предстает не как субъект или объект, а совсем иначе -- как возможный мир,
как возможность некоего пугающего мира. Этот возможный мир не реален или еще не
реален, однако же он существует -- это то выражаемое, что существует лишь в
своем выражении, в чьем-то лице или эквиваленте лица. Другой -- это и есть
прежде всего такое существование возможного мира. И этот возможный мир обладает
в себе также и своей собственной реальностью, именно в качестве возможного мира:
выражающему достаточно заговорить и сказать "мне страшно", чтобы придать
реальность возможному как таковому (даже если его слова лживы). Слово "я" как
языковой индекс иного смысла и не имеет. Впрочем, можно обойтись и без него:
Китай -- это возможный мир, но он обретает реальность, как только в данном поле
опыта кто-то заговаривает о Китае или же на китайском языке. Это совсем не то же
самое, как если бы Китай обретал реальность, сам становясь полем опыта. Таким
образом, перед нами концепт Другого, предполагающий единственное условие --
определенность некоторого чувственного мира.
28
Ж. Делез / Ф. Гваттари
При этом условии Другой возникает как выражение чего-то возможного. Другой --
это возможный мир, каким он существует в выражающем его лице, каким он
осуществляется в придающей ему реальность речи. В этом смысле он является
концептом из трех неразделимых составляющих -- возможный мир, существующее лицо
и реальный язык, то есть речь.
У каждого концепта, разумеется, есть история. Данный концепт Другого отсылает к
Лейбницу, к его теории возможных миров и монады как выражения мира;
однако проблема здесь иная, так как возможные миры Лейбница не существуют в
реальном мире. Он отсылает также к модальной логике пропозиций, но в них
возможным мирам реальность не приписывается соответственно условиям их
истинности (даже когда Витгенштейн изучает предложения о страхе или боли, он не
усматривает в них модальности, выразимые через позицию Другого, потому что
статус Другого у него колеблется между другим субъектом и особенным объектом). У
возможных миров -- долгая история'. Говоря коротко, можно сказать, что вообще у
всех концептов есть история, хотя она извилиста и при необходимости пересекает
другие проблемы и разные планы. В концепте, как правило, присутствуют кусочки
или составляющие, которые происходят из других концептов, отвечавших на другие
проблемы и предполагавших другие планы.
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Что такое философия?'
1 2 3