)
Короче в третий раз, если бы Сидорову вновь подвернулось счастье (или
он, Сидоров, - ему), то лично он, Сидоров, предпочел бы сразу, но
наличными. А лучше (это точка зрения самого Сидорова), чтобы на этот раз -
тайфун прошел стороной.
Всегда приятней узнавать о трагических катаклизмах из газет, чем
выступать в роли случайно уцелевшего очевидца.
Сидоров невольно вздохнул, и тут наконец на глаза ему попались
блудные брюки: аккуратно сложенные, они преданно взирали на своего,
впавшего в тоскливо-созерцательное настроение хозяина с самой верхней...
книжной полки, бесстыдно зажатые с одной стороны - 137 томиком неполного
собрания сочинений величайшего писателя анималиста и натюрмордиста Фистулы
Хрисенды Фигнера, крупнейшего знатока человеческих душ, тел и отдельно
взятых органов (наиболее прославившемуся благодаря бессмертному сериалу
"Предельно - педальные миры" и романам "Шагающие скоты из могилы", ну и,
конечно же, - "Крайняя плоть", где с присущим ему искрометным юмором и
безусловным знанием вопроса Ф.Х.Фигнер раскрывает тему дефекации в
условиях невесомости, мастурбации в условиях повышенной гравитации и
интимных взаимоотношений при отсутствии вообще каких бы-то ни было
условий, а так же: консервации при наличии радиации, презентации в
резервации, эманации в презервации и прострации в аннотации); а с другой
стороны - томиком посмертно изданных повестей рано ушедшего от нас, тоже
не хилого писателя-фантаста, певца обнаженного абсурда, Бель Ведера (Б.
Ведер: "Черный замолк", "Город-Дур", "Стою косой, совсем босой, слегка
распутный.", "Эзотерически - климактерическая точка" - особо отмеченный
шедевр: читательская премия "Большая нефиговая ветвь" за 1998 г.).
Сидоров снова вздохнул, снял с полки (?!) штаны и водрузил их на
надлежащее (?!!) место. Штаны смотрелись на надлежащем месте так, словно
это место в них и родилось (хотя некоторые профаны считают, что родится
можно либо в рубашке (если ночью, то в ночной?), либо - без).
Дополнив экипировку белыми тапочками, Сидоров понял, что он - готов!
То есть, не то чтобы совсем: каждый раз отправляясь в путь Сидоров
верил, что он не последний, и действительно, до сих пор каждый раз перед
Сидоровым открывалось на выбор сразу по несколько дорог, только вот
незадача, каждый раз анализируя постфактум сложившуюся ситуацию, Сидоров с
завидной самокритичностью сознавал, что дорога, которую он намедни выбрал,
явно неадекватна тем последствиям к которым она привела, но пока все еще
существовал выбор, и не поздно было все наверстать, исправить, загладить,
искупить, замазать, переиграть... перегнать и... выпить.
Было бы из чего выбирать, а за Сидоровым не заржавеет!
Эх, дороги!!!
Ах, дороги...
3. ДОРОГИ, КОТОРЫЕ МЫ ВЫБИРАЕМ
"Хорошие дороги, как кстати и люди, которые их
выбирают, на земле не валяются!
"Каждый имеет право выбирать и быть выбранным,
но избраны будут только избранные."
"Нас выбирают - мы выбираем, нас посылают - мы
медленно-медленно таем за горизонтом."
Из записных книжек Сидорова
Жизненный путь Сидорова не был усыпан розами.
Но за истинность этого утверждения Сидоров не стал бы ручаться
головой, хотя неоднократно говаривал, что она, то есть голова Сидорова,
исторической ценности не имеет, а имеет лишь номинальную стоимость.
Существовал существенный процент, что таки - да! То есть нашелся
такой... э-э-э... джентльмен, и усыпал таки путь, но похоже, что лепестки
с цветов облетели еще до того, как их, то есть цветы, стали швырять
Сидорову под ноги.
В результате у идущего Сидорова уже давно сложилось твердое
убеждение, что, сколько под ноги не смотри, ничего хорошего там не найдешь
(хотя сосед Сидорова - поэт Иван Прокидайло, утверждает, что так можно
сколотить целое состояние).
Совместно с венцом, комплект терний являл собой хорошо продуманную и
законченную композицию, за которую хотелось кому-нибудь набить морду.
Несмотря на это, Сидоров, получивший традиционное воспитание (в
отличии от тех, кто получил приличное или же вообще никакое), предпочитал
идти по жизни прямо, стараясь особенно не задумываться к чему это его, в
конечном итоге, может привести.
У Сидорова вообще была масса традиционных добродетелей.
Во-первых, Сидоров, естественно, не брал взяток, причем так же
естественно, как естественно ему их никто и не предлагал.
Во-вторых, Сидоров был в меру умен, ровно настолько, чтобы это
особенно не афишировать.
В-третьих, Сидоров никогда не лез в Первые, что вытекало из во-вторых
и влекло за собой в-четвертых.
В-четвертых, Сидоров пока еще БЫЛ, в отличии от знаменитой серии ЖЗЛ,
традиционно почитаемого пантеона безвременно покинувших нас Замечательных
Людей, большинство из которых узнало, что они замечательные, лишь пополнив
собой неоскудевающие ряды пантеона. По причине гипертрофированной
скромности большинства окружающих, у нас как-то не принято преувеличивать
роль личности в истории, по крайней мере при жизни личности, и наоборот:
если - еще при жизни, независимо от наличия, то после - обязательно
перезахоронят на старом забытом сельском кладбище.
Но если личность по неизвестной причине сыграла в ящик, желательно
скоропостижно - тогда пожалуйста, а так - скромнее надо быть, товарищ!
Вот Сидоров и был скромнее. Почти совсем скромным, но живым. И это
было - в-пятых. Живым, но очень скромным.
Порой даже казалось, что не настолько живым, сколь скромным.
И это радовало. По крайней мере большинство окружающих.
Приятно видеть вокруг себя скромных таких Сидоровых, скромно так
порхающих, скромно стараясь не бросаться особенно в глаза.
Хотя подчас, даже это - раздражает.
Ну вот например, сосед Сидорова Иван Прокидайло, по этому поводу, не
раз говаривал:
- Тебя, Сидоров, с твоей скромностью, Сидоров!!! - и впадал при этом
в такую крайнюю экзальтацию, что исключительно жестами показывал, что же,
конкретно, он имеет в виду.
Сидоров не возражал.
Сидоров верил в свою звезду.
В свой Путь...
Вот и сейчас, безмятежно топая белыми тапочками, он верил и ждал.
Ждал и Верил...
Хотя на сером небосклоне, безучастно нависающем над безмятежным
Сидоровым, в это время суток не видно было ни звезды, и только он -
Сидоров, целеустремленно топал вдаль, этаким Звездным мальчиком.
4. А БЫЛ ЛИ МАЛЬЧИК?
"Большинство из нас словно свет далеких звезд,
изображение еще есть, а звезда давно умерла."
"В глубине души я родился мальчиком. Со временем
этот мальчик все рос, да рос и дорос до
того, что стал гипертрофированным."
"Бывает и так, что прочтя эпиграф, ты понимаешь,
что это уже эпитафия."
Из записных книжек Сидорова
Сидоров целеустремленно топал по улицам родного города тщательно
следя за своими ослепительно белыми тапочками, но неожиданно был
остановлен бесстыдно бодрым восклицанием.
- Сидоров, привет! Как дела?
- Ты же знаешь, - лукаво улыбнулся Сидоров. - Как всегда:
отвратительно.
- Я рад! - расцвел собеседник Сидорова, и даже как-то лицом
похорошел.
- Я рад, что ты рад, - почти искренне сказал Сидоров. - Ты хорошо
выглядишь.
- Зато на тебе Сидоров, лица, можно сказать, нет!
- Это я просто забыл надеть маску.
- Какую маску?
- Обычную - питательную.
- Ты что Сидоров, спятил?
- А ты хочешь чтобы я сшестерил?
- Точно спятил. Вон и в белые тапочки вырядился... Ты бы еще веночек
на голову одел! Шизик сплел себе веночек: тут цветочек, там...
- Я себе на грудь табличку повешу: руками не лапать - опасно для
психического здоровья лапающего индивида.
- У тебя Сидоров, болезненное самомнение. Твоя грудь и даром никому
не нужна. Тоже мне еще, Мерлин Мурло выискалось.
- А голова?
- Что, голова?
- Да, действительно, голова вроде, как и ни при чем, - Сидоров
вздохнул и неожиданно совершенно чужим противным голосом гнусаво заявил:
- А реальность ваша, все равно, мнимая!
- Ты Сидоров брось! - непонятно почему озлобился собеседник. - Какая
ни есть, а все равно реальность. Не всякие там философско-литературные
бредни. Самая, что ни на есть, реальная реальность, со всеми своими
соответствующими реалиями.
- Весьма спорное утверждение. К тому же с совершенно волюнтаристской
подоплекой. Вот я сейчас мигну и вас всех вообще не будет! - Сидоров
тоненько хихикнул и победно зыркнул на собеседника.
- Ты Сидоров знаешь кто? - вконец разъярился собеседник.
- Кто? - невозмутимо поинтересовался Сидоров.
- Неприкрытый экзистенциалист!
- Я прикрытый, - обиделся Сидоров. - У меня штаны вот и тапочки...
- Пошел ты со своими тапочками! Фрейдист новолупленный!!!
- Все! - тихо сказал Сидоров. - Терпение мое кончилось. Вы мне все
надоели до ощущения полного опущения! МОРГАЮ!!!
- Только попро...
Когда Сидоров открыл глаза, улица была похожа на лысину, где рос
только один единственный волос, да и тот - Сидоров.
- Получилось, - удивленно сказал Сидоров. - Сто раз пробовал и
ничего, кроме ощущения частичного отвращения, и вот поди ж ты, раз и
готово! Да был ли мальчик?! Неужели я и на самом деле опять прав?
Сидоров подошел к ближайшему дому и ковырнул ногтем стену.
- Черт, кажется ноготь сломал, - Сидоров огорченно пососал палец, а
потом решительно постучал по стене дома костяшками пальцев здоровой руки.
Сначала послышался звук, словно Сидоров постучал себя по лбу, только
громче, а потом невозмутимый голос из-за стены спросил:
- Кто там?
- Это я, - машинально ответил Сидоров.
- Тогда заходи, - сказал голос.
Сидоров хотел было ковырнуть стену другим ногтем, но рука не встретив
сопротивление провалилась во внутрь по локоть.
"Бред собачий!" - спокойно подумал Сидоров и решительно шагнул вслед
за рукой.
5. СОБАЧИЙ БРЕД
Аксиома "Всеобъемлющего идиотизма":
"Мысль, высказанная вслух - есть ложь, поэтому
мысли лучше сразу записывать, а потом уж -
врать как по-писаному."
"Порою мысль бывает столь причудлива, что
начинает явно граничить с идиотизмом.
Но порою она бывает настолько проста, что
вновь начинает граничить с идиотизмом, но
уже с другой стороны."
Следствие 1:
"Если Вы находитесь в окружении нескольких
субъектов, то, могу спорить, что они все,
без малейшего сомнения, идиоты."
Следствие 2:
"Если Вы сами составляете чье-нибудь окружение,
то идиот на этот раз, скорей всего, Вы."
Соб. соч. Сидорова, т.4, стр.986
Пройдя сквозь стену, без особого физического ущерба, как для себя,
так и для стены, но слегка травмированный морально, Сидоров очутился в
просторном зале, обстановка которого была выдержана в строгом
ранне-готическом стиле.
Посреди зала стояло одинокое совершенно деревянное кресло с высокой
резной спинкой. В кресле, на вид не менее одинокий, сидел неопределенных
лет человек, чертами лица и фигуры, Сидорову кого-то смутно напоминавший.
От неожиданности Сидоров поперхнулся, закашлялся и сдавленно
просипел:
- Ты кто?
- Друг.
- Какой друг?
- А у тебя, Сидоров, что много друзей?
- Да нет вроде, - смутился Сидоров. - Не так чтобы много, но
один-второй наберется.
- Ну, набраться это не проблема, это каждый может...
- Я не то имел в виду, - еще больше смутился Сидоров.
- Да ладно, уж! Чего передо мной ножкой шаркать, - ухмыльнулся
новоявленный Друг. - Короче, я - обобщенный образ друга (ну, вроде как
обобщенный образ врага, только наоборот). И я собираюсь быть гидом в твоих
познавательных блужданиях по твоим же собственным душевным потемкам. Опять
же, вроде как гражданин Вергилий при товарище Данте.
- Это что же, как по Кругам Ада?
- Да брось ты, Сидоров! У тебя явно гипертрофированное самомнение.
Круги - это у тебя под глазами. Опять небось намедни был в гостях у
сказки... по имени Бахус. А я, если говорю: потемки, значит - потемки! Ну
и, соответственно, значит деревеньки там всякие... потемкинские, поселки
городского типа, городишки захолустные, улицы, улочки, переулки, закоулки
и тупички...
- Насчет тупичков: я бы попросил без намеков!
- А какие тут могут быть намеки, я прямо говорю - ТУПИЧКИ!
- Когда начнем? - покорно спросил Сидоров, мучительно стараясь
вспомнить, кого этот чертов Друг напоминает...
- А Щ-А-СССССССС!..
Сидоров вздрогнул, а обобщенный друг радостно закудахтал:
- Посмотрите направо: там вы можете видеть... Впрочем, направо лучше
не смотреть, все равно, то, что вы там увидите, будет неправильно
истолковано. Лучше посмотрите налево... Впрочем, нет. Налево - тоже
излишне! Давайте сначала посмотрим на начало, а в конце - на конец. А
ничего себе каламбурчик?!!
- А без этого никак нельзя? Без дешевого театра одного актера при
одном зрителе? - мрачно спросил Сидоров.
- Без актера или без зрителя?
- Я кажется ясно спросил: без театра?
- Если есть актер и хотя бы один зритель - значит будет и театр! -
отрезал Друг. - Итак, представление начинается! Жуткая драма из жизни
Сидоровых! Спешите видеть! Только один спектакль в этом сезоне!!! Маэстро
музыку! Пшшшшел зановесс!!!
6. ТЕАТР ОДНОГО АКТЕРА (ТЕАТР ТЕНЕЙ)
"То что Жизнь - Театр, мысль настолько банальная,
что не стоило ее здесь и упоминать. Но все же,
иногда так хочется заглянуть в глаза тому, кто
в этом театре подвизается на должности
главного режиссера."
"И лишь отыграв до конца свою роль в массовке,
начинаешь понимать, что слово "бис!" не столь
идиотская выдумка, как казалось в начале
спектакля, с претенциозным названием "жизнь."
Из записных книжек Сидорова
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ: СЕКСУАЛЬНО-АМОРФНОЕ
Сцена соответственно тоже первая: ностальгическая
(те же и женщина)
- Это ты, Сидоров?
Сидоров вздрогнул, слишком давно он не слышал этого нежного
пастельных тонов с металлическими переливами голоса, и растерянно
посмотрел на Обобщенного Друга.
- Твоя реплика, Сидоров, - экзальтированно зашипел Друг и призывно
вытаращил глаза, став похожим на Обобщенный Образ вареного рака, вместе с
Обобщенным Образом бочкового пива. - Ну же, Сидоров! Реплика!
- Да, это... я, - запинаясь пробормотал Сидоров.
- Боже, как нетривиально! Как свежо и безапелляционно! Как ново! -
хрипло захихикал за спиной Сидорова Обобщенный Друг. - И я бы сказал...
- Заткнись!.. пожалуйста...
- О-о-о!!!
- Здравствуй Маша.
- Ну заходи, если уж принесла нелегкая.
- Я тут деньги кое-какие принес, - Сидоров осторожно тронул огромную
бронзовую ручку ближайшей двери. Дверь стремительно распахнулась, словно
от пинки, и Сидоров, не выходя из мрачного готического помещения, оказался
на пороге квартиры номер 85, на шестом этаже современного блочного
девятиэтажного дома.
- Господи, Сидоров, если бы только знал, как я тебя ненавижу!!!
- Твоя реплика, Сидоров!
- ... ... ...
- Немая сцена. Герой в состоянии полной прострации проходит процесс
регистрации и медленно-медленно восходит на Голгофу.
Сидоров метнул косой звериный взгляд на Обобщенного Друга и тяжело
переступил порог.
ДЕЙСТВИЕ: ТО ЖЕ
Сцена вторая: Планомерно-Истерическая
Мизансцена: там же те же, но уже не те, что прежде
Сидоров: Маша...
М._Сидорова: Подонок!
Обобщенный Др.: Встать! Суд идет.
Сидоров (с тоской): Маша...
М._Сидорова (с нежностью, но в остервенении): Я всегда знала, что ты,
Сидоров - гнида!
Обобщенный Др. (задумчиво): Суду не ясно: если всегда, то к кому,
собственно, претензии?
Сидоров (глухо): Маша...
М._Сидорова (в экстазе): Ты испоганил всю мою жизнь!
Обобщенный Др. (заинтересованно): А ты, видать, способный парень,
Сидоров, а?
1 2 3 4 5 6 7
Короче в третий раз, если бы Сидорову вновь подвернулось счастье (или
он, Сидоров, - ему), то лично он, Сидоров, предпочел бы сразу, но
наличными. А лучше (это точка зрения самого Сидорова), чтобы на этот раз -
тайфун прошел стороной.
Всегда приятней узнавать о трагических катаклизмах из газет, чем
выступать в роли случайно уцелевшего очевидца.
Сидоров невольно вздохнул, и тут наконец на глаза ему попались
блудные брюки: аккуратно сложенные, они преданно взирали на своего,
впавшего в тоскливо-созерцательное настроение хозяина с самой верхней...
книжной полки, бесстыдно зажатые с одной стороны - 137 томиком неполного
собрания сочинений величайшего писателя анималиста и натюрмордиста Фистулы
Хрисенды Фигнера, крупнейшего знатока человеческих душ, тел и отдельно
взятых органов (наиболее прославившемуся благодаря бессмертному сериалу
"Предельно - педальные миры" и романам "Шагающие скоты из могилы", ну и,
конечно же, - "Крайняя плоть", где с присущим ему искрометным юмором и
безусловным знанием вопроса Ф.Х.Фигнер раскрывает тему дефекации в
условиях невесомости, мастурбации в условиях повышенной гравитации и
интимных взаимоотношений при отсутствии вообще каких бы-то ни было
условий, а так же: консервации при наличии радиации, презентации в
резервации, эманации в презервации и прострации в аннотации); а с другой
стороны - томиком посмертно изданных повестей рано ушедшего от нас, тоже
не хилого писателя-фантаста, певца обнаженного абсурда, Бель Ведера (Б.
Ведер: "Черный замолк", "Город-Дур", "Стою косой, совсем босой, слегка
распутный.", "Эзотерически - климактерическая точка" - особо отмеченный
шедевр: читательская премия "Большая нефиговая ветвь" за 1998 г.).
Сидоров снова вздохнул, снял с полки (?!) штаны и водрузил их на
надлежащее (?!!) место. Штаны смотрелись на надлежащем месте так, словно
это место в них и родилось (хотя некоторые профаны считают, что родится
можно либо в рубашке (если ночью, то в ночной?), либо - без).
Дополнив экипировку белыми тапочками, Сидоров понял, что он - готов!
То есть, не то чтобы совсем: каждый раз отправляясь в путь Сидоров
верил, что он не последний, и действительно, до сих пор каждый раз перед
Сидоровым открывалось на выбор сразу по несколько дорог, только вот
незадача, каждый раз анализируя постфактум сложившуюся ситуацию, Сидоров с
завидной самокритичностью сознавал, что дорога, которую он намедни выбрал,
явно неадекватна тем последствиям к которым она привела, но пока все еще
существовал выбор, и не поздно было все наверстать, исправить, загладить,
искупить, замазать, переиграть... перегнать и... выпить.
Было бы из чего выбирать, а за Сидоровым не заржавеет!
Эх, дороги!!!
Ах, дороги...
3. ДОРОГИ, КОТОРЫЕ МЫ ВЫБИРАЕМ
"Хорошие дороги, как кстати и люди, которые их
выбирают, на земле не валяются!
"Каждый имеет право выбирать и быть выбранным,
но избраны будут только избранные."
"Нас выбирают - мы выбираем, нас посылают - мы
медленно-медленно таем за горизонтом."
Из записных книжек Сидорова
Жизненный путь Сидорова не был усыпан розами.
Но за истинность этого утверждения Сидоров не стал бы ручаться
головой, хотя неоднократно говаривал, что она, то есть голова Сидорова,
исторической ценности не имеет, а имеет лишь номинальную стоимость.
Существовал существенный процент, что таки - да! То есть нашелся
такой... э-э-э... джентльмен, и усыпал таки путь, но похоже, что лепестки
с цветов облетели еще до того, как их, то есть цветы, стали швырять
Сидорову под ноги.
В результате у идущего Сидорова уже давно сложилось твердое
убеждение, что, сколько под ноги не смотри, ничего хорошего там не найдешь
(хотя сосед Сидорова - поэт Иван Прокидайло, утверждает, что так можно
сколотить целое состояние).
Совместно с венцом, комплект терний являл собой хорошо продуманную и
законченную композицию, за которую хотелось кому-нибудь набить морду.
Несмотря на это, Сидоров, получивший традиционное воспитание (в
отличии от тех, кто получил приличное или же вообще никакое), предпочитал
идти по жизни прямо, стараясь особенно не задумываться к чему это его, в
конечном итоге, может привести.
У Сидорова вообще была масса традиционных добродетелей.
Во-первых, Сидоров, естественно, не брал взяток, причем так же
естественно, как естественно ему их никто и не предлагал.
Во-вторых, Сидоров был в меру умен, ровно настолько, чтобы это
особенно не афишировать.
В-третьих, Сидоров никогда не лез в Первые, что вытекало из во-вторых
и влекло за собой в-четвертых.
В-четвертых, Сидоров пока еще БЫЛ, в отличии от знаменитой серии ЖЗЛ,
традиционно почитаемого пантеона безвременно покинувших нас Замечательных
Людей, большинство из которых узнало, что они замечательные, лишь пополнив
собой неоскудевающие ряды пантеона. По причине гипертрофированной
скромности большинства окружающих, у нас как-то не принято преувеличивать
роль личности в истории, по крайней мере при жизни личности, и наоборот:
если - еще при жизни, независимо от наличия, то после - обязательно
перезахоронят на старом забытом сельском кладбище.
Но если личность по неизвестной причине сыграла в ящик, желательно
скоропостижно - тогда пожалуйста, а так - скромнее надо быть, товарищ!
Вот Сидоров и был скромнее. Почти совсем скромным, но живым. И это
было - в-пятых. Живым, но очень скромным.
Порой даже казалось, что не настолько живым, сколь скромным.
И это радовало. По крайней мере большинство окружающих.
Приятно видеть вокруг себя скромных таких Сидоровых, скромно так
порхающих, скромно стараясь не бросаться особенно в глаза.
Хотя подчас, даже это - раздражает.
Ну вот например, сосед Сидорова Иван Прокидайло, по этому поводу, не
раз говаривал:
- Тебя, Сидоров, с твоей скромностью, Сидоров!!! - и впадал при этом
в такую крайнюю экзальтацию, что исключительно жестами показывал, что же,
конкретно, он имеет в виду.
Сидоров не возражал.
Сидоров верил в свою звезду.
В свой Путь...
Вот и сейчас, безмятежно топая белыми тапочками, он верил и ждал.
Ждал и Верил...
Хотя на сером небосклоне, безучастно нависающем над безмятежным
Сидоровым, в это время суток не видно было ни звезды, и только он -
Сидоров, целеустремленно топал вдаль, этаким Звездным мальчиком.
4. А БЫЛ ЛИ МАЛЬЧИК?
"Большинство из нас словно свет далеких звезд,
изображение еще есть, а звезда давно умерла."
"В глубине души я родился мальчиком. Со временем
этот мальчик все рос, да рос и дорос до
того, что стал гипертрофированным."
"Бывает и так, что прочтя эпиграф, ты понимаешь,
что это уже эпитафия."
Из записных книжек Сидорова
Сидоров целеустремленно топал по улицам родного города тщательно
следя за своими ослепительно белыми тапочками, но неожиданно был
остановлен бесстыдно бодрым восклицанием.
- Сидоров, привет! Как дела?
- Ты же знаешь, - лукаво улыбнулся Сидоров. - Как всегда:
отвратительно.
- Я рад! - расцвел собеседник Сидорова, и даже как-то лицом
похорошел.
- Я рад, что ты рад, - почти искренне сказал Сидоров. - Ты хорошо
выглядишь.
- Зато на тебе Сидоров, лица, можно сказать, нет!
- Это я просто забыл надеть маску.
- Какую маску?
- Обычную - питательную.
- Ты что Сидоров, спятил?
- А ты хочешь чтобы я сшестерил?
- Точно спятил. Вон и в белые тапочки вырядился... Ты бы еще веночек
на голову одел! Шизик сплел себе веночек: тут цветочек, там...
- Я себе на грудь табличку повешу: руками не лапать - опасно для
психического здоровья лапающего индивида.
- У тебя Сидоров, болезненное самомнение. Твоя грудь и даром никому
не нужна. Тоже мне еще, Мерлин Мурло выискалось.
- А голова?
- Что, голова?
- Да, действительно, голова вроде, как и ни при чем, - Сидоров
вздохнул и неожиданно совершенно чужим противным голосом гнусаво заявил:
- А реальность ваша, все равно, мнимая!
- Ты Сидоров брось! - непонятно почему озлобился собеседник. - Какая
ни есть, а все равно реальность. Не всякие там философско-литературные
бредни. Самая, что ни на есть, реальная реальность, со всеми своими
соответствующими реалиями.
- Весьма спорное утверждение. К тому же с совершенно волюнтаристской
подоплекой. Вот я сейчас мигну и вас всех вообще не будет! - Сидоров
тоненько хихикнул и победно зыркнул на собеседника.
- Ты Сидоров знаешь кто? - вконец разъярился собеседник.
- Кто? - невозмутимо поинтересовался Сидоров.
- Неприкрытый экзистенциалист!
- Я прикрытый, - обиделся Сидоров. - У меня штаны вот и тапочки...
- Пошел ты со своими тапочками! Фрейдист новолупленный!!!
- Все! - тихо сказал Сидоров. - Терпение мое кончилось. Вы мне все
надоели до ощущения полного опущения! МОРГАЮ!!!
- Только попро...
Когда Сидоров открыл глаза, улица была похожа на лысину, где рос
только один единственный волос, да и тот - Сидоров.
- Получилось, - удивленно сказал Сидоров. - Сто раз пробовал и
ничего, кроме ощущения частичного отвращения, и вот поди ж ты, раз и
готово! Да был ли мальчик?! Неужели я и на самом деле опять прав?
Сидоров подошел к ближайшему дому и ковырнул ногтем стену.
- Черт, кажется ноготь сломал, - Сидоров огорченно пососал палец, а
потом решительно постучал по стене дома костяшками пальцев здоровой руки.
Сначала послышался звук, словно Сидоров постучал себя по лбу, только
громче, а потом невозмутимый голос из-за стены спросил:
- Кто там?
- Это я, - машинально ответил Сидоров.
- Тогда заходи, - сказал голос.
Сидоров хотел было ковырнуть стену другим ногтем, но рука не встретив
сопротивление провалилась во внутрь по локоть.
"Бред собачий!" - спокойно подумал Сидоров и решительно шагнул вслед
за рукой.
5. СОБАЧИЙ БРЕД
Аксиома "Всеобъемлющего идиотизма":
"Мысль, высказанная вслух - есть ложь, поэтому
мысли лучше сразу записывать, а потом уж -
врать как по-писаному."
"Порою мысль бывает столь причудлива, что
начинает явно граничить с идиотизмом.
Но порою она бывает настолько проста, что
вновь начинает граничить с идиотизмом, но
уже с другой стороны."
Следствие 1:
"Если Вы находитесь в окружении нескольких
субъектов, то, могу спорить, что они все,
без малейшего сомнения, идиоты."
Следствие 2:
"Если Вы сами составляете чье-нибудь окружение,
то идиот на этот раз, скорей всего, Вы."
Соб. соч. Сидорова, т.4, стр.986
Пройдя сквозь стену, без особого физического ущерба, как для себя,
так и для стены, но слегка травмированный морально, Сидоров очутился в
просторном зале, обстановка которого была выдержана в строгом
ранне-готическом стиле.
Посреди зала стояло одинокое совершенно деревянное кресло с высокой
резной спинкой. В кресле, на вид не менее одинокий, сидел неопределенных
лет человек, чертами лица и фигуры, Сидорову кого-то смутно напоминавший.
От неожиданности Сидоров поперхнулся, закашлялся и сдавленно
просипел:
- Ты кто?
- Друг.
- Какой друг?
- А у тебя, Сидоров, что много друзей?
- Да нет вроде, - смутился Сидоров. - Не так чтобы много, но
один-второй наберется.
- Ну, набраться это не проблема, это каждый может...
- Я не то имел в виду, - еще больше смутился Сидоров.
- Да ладно, уж! Чего передо мной ножкой шаркать, - ухмыльнулся
новоявленный Друг. - Короче, я - обобщенный образ друга (ну, вроде как
обобщенный образ врага, только наоборот). И я собираюсь быть гидом в твоих
познавательных блужданиях по твоим же собственным душевным потемкам. Опять
же, вроде как гражданин Вергилий при товарище Данте.
- Это что же, как по Кругам Ада?
- Да брось ты, Сидоров! У тебя явно гипертрофированное самомнение.
Круги - это у тебя под глазами. Опять небось намедни был в гостях у
сказки... по имени Бахус. А я, если говорю: потемки, значит - потемки! Ну
и, соответственно, значит деревеньки там всякие... потемкинские, поселки
городского типа, городишки захолустные, улицы, улочки, переулки, закоулки
и тупички...
- Насчет тупичков: я бы попросил без намеков!
- А какие тут могут быть намеки, я прямо говорю - ТУПИЧКИ!
- Когда начнем? - покорно спросил Сидоров, мучительно стараясь
вспомнить, кого этот чертов Друг напоминает...
- А Щ-А-СССССССС!..
Сидоров вздрогнул, а обобщенный друг радостно закудахтал:
- Посмотрите направо: там вы можете видеть... Впрочем, направо лучше
не смотреть, все равно, то, что вы там увидите, будет неправильно
истолковано. Лучше посмотрите налево... Впрочем, нет. Налево - тоже
излишне! Давайте сначала посмотрим на начало, а в конце - на конец. А
ничего себе каламбурчик?!!
- А без этого никак нельзя? Без дешевого театра одного актера при
одном зрителе? - мрачно спросил Сидоров.
- Без актера или без зрителя?
- Я кажется ясно спросил: без театра?
- Если есть актер и хотя бы один зритель - значит будет и театр! -
отрезал Друг. - Итак, представление начинается! Жуткая драма из жизни
Сидоровых! Спешите видеть! Только один спектакль в этом сезоне!!! Маэстро
музыку! Пшшшшел зановесс!!!
6. ТЕАТР ОДНОГО АКТЕРА (ТЕАТР ТЕНЕЙ)
"То что Жизнь - Театр, мысль настолько банальная,
что не стоило ее здесь и упоминать. Но все же,
иногда так хочется заглянуть в глаза тому, кто
в этом театре подвизается на должности
главного режиссера."
"И лишь отыграв до конца свою роль в массовке,
начинаешь понимать, что слово "бис!" не столь
идиотская выдумка, как казалось в начале
спектакля, с претенциозным названием "жизнь."
Из записных книжек Сидорова
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ: СЕКСУАЛЬНО-АМОРФНОЕ
Сцена соответственно тоже первая: ностальгическая
(те же и женщина)
- Это ты, Сидоров?
Сидоров вздрогнул, слишком давно он не слышал этого нежного
пастельных тонов с металлическими переливами голоса, и растерянно
посмотрел на Обобщенного Друга.
- Твоя реплика, Сидоров, - экзальтированно зашипел Друг и призывно
вытаращил глаза, став похожим на Обобщенный Образ вареного рака, вместе с
Обобщенным Образом бочкового пива. - Ну же, Сидоров! Реплика!
- Да, это... я, - запинаясь пробормотал Сидоров.
- Боже, как нетривиально! Как свежо и безапелляционно! Как ново! -
хрипло захихикал за спиной Сидорова Обобщенный Друг. - И я бы сказал...
- Заткнись!.. пожалуйста...
- О-о-о!!!
- Здравствуй Маша.
- Ну заходи, если уж принесла нелегкая.
- Я тут деньги кое-какие принес, - Сидоров осторожно тронул огромную
бронзовую ручку ближайшей двери. Дверь стремительно распахнулась, словно
от пинки, и Сидоров, не выходя из мрачного готического помещения, оказался
на пороге квартиры номер 85, на шестом этаже современного блочного
девятиэтажного дома.
- Господи, Сидоров, если бы только знал, как я тебя ненавижу!!!
- Твоя реплика, Сидоров!
- ... ... ...
- Немая сцена. Герой в состоянии полной прострации проходит процесс
регистрации и медленно-медленно восходит на Голгофу.
Сидоров метнул косой звериный взгляд на Обобщенного Друга и тяжело
переступил порог.
ДЕЙСТВИЕ: ТО ЖЕ
Сцена вторая: Планомерно-Истерическая
Мизансцена: там же те же, но уже не те, что прежде
Сидоров: Маша...
М._Сидорова: Подонок!
Обобщенный Др.: Встать! Суд идет.
Сидоров (с тоской): Маша...
М._Сидорова (с нежностью, но в остервенении): Я всегда знала, что ты,
Сидоров - гнида!
Обобщенный Др. (задумчиво): Суду не ясно: если всегда, то к кому,
собственно, претензии?
Сидоров (глухо): Маша...
М._Сидорова (в экстазе): Ты испоганил всю мою жизнь!
Обобщенный Др. (заинтересованно): А ты, видать, способный парень,
Сидоров, а?
1 2 3 4 5 6 7