А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

Вершинин Лев Рэмович

Первый год Республики


 

Здесь выложена электронная книга Первый год Республики автора по имени Вершинин Лев Рэмович. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Вершинин Лев Рэмович - Первый год Республики.

Размер архива с книгой Первый год Республики равняется 76.12 KB

Первый год Республики - Вершинин Лев Рэмович => скачать бесплатную электронную книгу






Лев Вершинин: «Первый год Республики»

Лев Вершинин
Первый год Республики


OCR & spellcheck by HarryFan
Лев ВершининПервый год Республики Хроника неслучившейся кампании Одессе — моему городу и России — моей стране с абсолютной верой в то, что никакая ночь не приходит навсегда… 1816 год. В Российской империи возникает первое тайное общество дворян-конституционалистов — «Союз благоденствия».1818 год. «Союз благоденствия» преобразован в «Союз спасения» — более мощную и многочисленную организацию, поставившую вопрос о необходимости вооруженного восстания.1823-1824 годы. Формируются Северное и Южное общества, активно готовящиеся к армейской революции и утверждению конституционного строя.1825 год, сентябрь. К Южному обществу присоединяется общество Соединенных Славян — организация младших офицеров полукрестьянского происхождения.19 ноября. В Таганроге скоропостижно умирает император Александр I, завещав престол младшему брату Николаю с согласия второго по старшинству, Константина.25 ноября. Петербург извещен о смерти императора. Не найдя поддержки у гвардии и Сената, Николай Павлович присягает Константину, наместнику Царства Польского.6 декабря. Категорическое отречение Константина от престола. Начало междуцарствия.14 декабря. Вооруженное восстание конституционалистов в Петербурге. Подавлено с помощью артиллерии.Середина декабря. По доносам предателей и показаниям пленных северян начинаются аресты членов Южного общества.31 декабря. Молодые офицеры — «соединенные славяне» — освобождают из-под ареста подполковника Сергея Муравьева-Апостола. Черниговский полк в селе Трилесы (Украина) выступает «за Константина и Конституцию».1826 год. 1-2 января. Черниговский полк движется на Белую Церковь, надеясь соединиться с ахтырскими гусарами и конными артиллеристами, командиры которых состоят в Южном обществе.3 января, раннее утро Ахтырские гусары и конные — Ахтырские гусары и конные артиллеристы, не поддержав — артиллеристы присоединяются черниговцев, наносят им — к восставшему полку у поражение близ Ковалевки… — Ковалевки…4 января Пленные черниговцы — Армия конституционалистов доставлены в Белую Церковь — занимает Белую Церковь.Далее:смотри учебники истории — ? ОТ АВТОРА Коротко объяснюсь.Очевидно заранее: так не было! — воскликнет некто, прочитав повесть; так не могло быть! — добавит другой. Согласимся: так не было. Все случилось иначе, и люди, мною оживленные, не таковы были, какими описаны.Однако! отчего ж такое мненье, что и быть не могло? История не пишется в сослагательном наклонении, да; но и то верно, что каждый миг жизни, едва лишь миновав, уже История. Каждый шаг мог быть иным и — соответственно — влек бы иные последствия.Поэтому отвергаю злословье придир; ведь есть же в тугом узле событий, и дел, и чаяний, и судеб людских нечто, воспрещающее, сказать с уверенностью: вот свершившееся; иначе же — никак!Было. Не было. Могло ли быть? Кто ответит…И еще. Есть в российской душе некое свойство, заставляющее ее терпеть даже и невыносимое. Но порой — в не самый хмурый день накатится нечто неясное, и — взрыв! вспышка! с болью, с кровью на выдохе! уж не думая ни о следствиях, ни о смысле, ни даже и о жизни самой…Тогда — вперед! В стенку лбом, лицом в грязь, давя, оскальзываясь, вновь вставая и вновь! — лишь бы не покориться… и уж не понять самому: зачем? для чего? а все та же мысль, и только она: не уступить!И лишь после, когда совсем иссякнут силы, оглянешься! — а кругом пепелище, и вороний грай, и кровь стынет; тогда только, будто с похмелья проснувшись, спросишь себя: к чему?!Но не будет ответа.Впрочем, несообразность сия не одной лишь России свойственна… ПРОЛОГ: 1826 ГОД, ИЮЛЬ Фельдъегерь спал, глядя на императора.Плечи развернуты, руки по швам, каблуки сдвинуты, глаза выкачены — и в них абсолютная, ослепительно прозрачная пустота. Император понял это за миг до гневной вспышки, а сумев понять, осознал и то, что темные лосины — отнюдь не дань варшавской моде, а просто вычернены грязью по самый пояс.И обмяк.— Подпоручик!Ни звука в ответ.— Подпоручик!То же: преданно сияющие пустые глаза. И ведь даже не покачнется, стервец…— Эскадрон, марш!Сморгнул, мгновенно подобрался, став ростом ниже, схватился за пояс, за рукоять сабли; тут же опомнился, щелкнул каблуками.— От Его Императорского Высочества Цесаревича Константина Павловича Его Императорскому Величеству в собственные руки!Выхватил из ташки засургученный пакет.Протянул.Замер, теперь уже пошатываясь.Николай Павлович, не стерпев, выхватил депешу излишне резко. Вскрыл. Цифирь… Обернувшись, передал Бенкендорфу. Уже и того хватило, что в левом верхнем углу означен алый осьмиконечный крест; так с Костькой уговорено: ежели вести добрые, чтоб не мучиться ожиданием, крест православный, ежели худые — папский, о двух перекладинах. Доныне истинных крестов не бывало.— Давно ль из Варшавы, подпоручик?— Отбыл утром пятого дня, Ваше Величество!Услышанному не поверилось. Ведь это ж быстрей обычной почты фельдъегерской! — да еще и коней меняя где попадется, и тракты минуя, чтоб разъездам польским в лапы не угодить, да, верно, и без роздыху вовсе… чудо!— Как же сумел свершить такое, поручик?— Скакал, Ваше Величество!Император усмехнулся.— И что ж, быстро скакал?— Не знаю. Ваше Величество!Понятное дело, где уж тут знать…— А что в Варшаве?— Не могу знать, Ваше Величество… однако из города был выпущен открыто, по предъявлении пропуска от Его Императорского Высочества!Еще хотелось расспрашивать, но — усовестился. Спросил с непривычной мягкостью:— Отдохнуть не желаешь, поручик?— Никак нет, Ваше Величество…— Тогда ступай, братец. Проводят тебя… — и едва успел отшатнуться: фельдъегерь, вздохнув освобожденно, устремился прямо на государя, лицом вниз; глухо, словно тряпичная кукла, ударился об пол и захрапел. По паркету из разбитого носа потекла тонкая алая струйка.Николай Павлович обернулся.— Быстро! Поднять, отнести в кордегардию (сам на себя досадовал: зачем не удержал?)… или нет, здесь устройте. Имя выяснить и доложить!Спящего, всего уж — от волос до шеи — измазанного юшкой и все же улыбающегося блаженно, подняли; бережно унесли.Император вернулся к столу. Отодвинул лишнее, оставив лишь чашку крепчайшего кофию; никогда не баловался, но вот! — пристрастился в последнее время, уж и не может без турского зелья.Что же в Варшаве? — сие не давало покоя, но знал: менее получаса цифирный кабинет не провозится; Александр Христофорыч, точности ради, ввел двойную проверку расшифровки. Позже, чем следует, не придет… В который раз поблагодарил Господа, что даровал ему в труднейшие времена Бенкендорфа. Прочие — шаркуны либо бездари, хоть и преданные без лести; а которые с умом и честью, так те подозрительны излишней близостью с карбонариями квасными, хоть и не уличить потатчиков…Вчера лишь отлегло немного от сердца: пришли вести из Руссы; успокоились поселяне. Уплатил за то отставкою и опалой графа Аракчеева; впрочем, послал графу перед убытием в именье табакерку с бриллиантовым вензелем. Русса, Русса… хоть этою занозою меньше; ныне главное — Польша и Юг. Особо — Юг! И то счастие, что в Петербурге не вышла затея искариотская.Не вышла! — себя не сдержав, ударил кулаком по столу; фарфор звякнул, кофий плеснулся, замочив депешу рязанского губернатора. Отчетливо, словно наяву, привиделось ненавистное лицо Пестеля; «Одно лишь отречение спасет вас, гражданин Романов!» — так и сказал, мерзавец. А что, полковник? — не встать тебе с Голодая note 1 Note1
Голодай — остров в Петербурге, место захоронения казненных декабристов

, не замутить воду; и не я судил вас, не я! гражданин Романов простил враги своя, как подобает христианину; император же миловать не смел. А судил Сенат; по вашему же мнению, нет власти высшей в Империи…Взяв замоченную депешу, перечел, держа на весу.Отрадно! вот и в Рязани волнения попритихли; равно и в Калуге; а под Москвою еще в мае… и на Волге так и не занялось, хотя боялся, боялся. И то сказать: покоя не знал, рассылал посулы для зачтенья на миру; попы перед мужиками юродствовали, угомоняли именем Господа.Уговорили! Злодеи же южные, к чести их, пропагаторов по губерниям не послали. Впрочем, откуда у Иуд честь ?! — побоялись, всего и делов, повторенья Пугачевщины; рассудили: поднимется чернь, так первыми их же папенькам в именьях гореть…В дверь кашлянули.— Государь?..— Александр Христофорович? Прошу, прошу…На длинноватом розовом лице Бенкендорфа — торжество, депешу несет, будто знамя при Фер-Шампенуазе. И глаза хитрые-хитрые, редкостно лукавые, непозволительно веселые.Сердце оборвалось в предчувствии хорошего; к скверному привыкнуть успел.— Что?!— Его Императорское Высочество Государь Цесаревич…— Ну же?!— …наместник Царства Польского Константин Пав…— Прекратите, Бенкендорф!Вмиг посерьезнел. Не глаза — льдинки. И вот уже подает с поклоном белый, четко исписанный лист.Пробежал наскоро. Захлебнулся. Еще раз! нет, плывут буквы. Свернул лист трубочкой; не выпуская, встал, обошел стол, посмотрел Александру Христофорычу в лицо.— Та-ак… та-а-а-ак… Вот, значит, как…Помолчал.Внезапно, будто это сейчас всего важней, распорядился:— Поручику, депешу доставившему, объявите мое благоволение да табакерку пошлите с вензелем.Махнул рукой бесшабашно.— Да двести червонцев на поправку здоровья!Подмигнул Бенкендорфу.— Да поздравьте с чином штабс-капитанским!Прямой остзейский нос любимца слегка сморщился в иронии.— А может, и в гвардию заодно?— Отнюдь, Александр Христофорыч, отнюдь, — хмыкнул государь, — Россия не простит, коль заберу такого орла из службы почтовой. Ведь как скачет… Но к делу! Присядь.Чтоб обсудить все, достало менее получаса.Инструкции согласовав, скорым шагом ушел Бенкендорф. Император же — вновь за кофий; волшебен напиток, хотя, сказывают, в большой мере отнюдь не полезен. Ну да пусть его! один раз живем. Господь не выдаст…Не замечая того, покачивался взад-вперед. Отучал себя издавна от сей привычки дурной, бабы Кати, покойницы, наследства, и отучил было, а тут снова вернулась.Размышлял сосредоточенно о Польше.Ах, Польша, Польша, боль головная, покойным Сашею завещанная! Сколь волка ни корми, а вышло — все на Рим оглядывается; лишь полыхнуло на Юге, так и Варшава заплясала; вишь ты, сейм!.. шляхта голоштанная… детронизацию note 2 Note2
детронизация — лишение престола

выдумали. Сорвалось! Но ведь могли же, могли! если б не гуляли до самого апреля, вполне б задору хватило не до Москвы, так до Питера, да еще если б с южными Иудами в союзе стакнулись…Впрочем, нет. Сего — не могли. То и спасло.Подсчитывал. Снова размышлял, перебирая формуляры.…Дибича все же пока не трогать, нужен Дибич на польском кордоне, пусть под Гродно стоит, ляхам мозги прочищает; это у барона ладно выходит— пугать, не воюя.Тогда на Юг кого? Паскевича, больше некому. Не Ермолова же.Ладно.В Берлин и Вену не забыть нынче же благодарность отписать; к самому времени полячишек пугнули новым разделом. Опамятали сеймик.Еще раз — вполне спокойно уж — прочел письмо.Костьке ответить немедля!Ухмыльнулся. Ишь, круль польский…Пускай; главное, из избы добро не ушло. Круль так круль. А там посмотрим… 1. ГЕНЕРАЛ …И никак не понять было: сентябрь ли это? Волглый, пронизывающий ветер, завывая, гнал низко над степью тяжелые иссиня-черные тучи, грязь чмокала под сапогами, и, насквозь пропитанная колючей водяной пылью, липла к телу омерзительно влажная ткань сорочки.Генерал Бестужев-Рюмин, козырьком приложив ладонь ко лбу, вглядывался в полумглу, пытаясь хоть что-нибудь если и не увидеть, так на худой конец хотя б угадать там, в сизой круговерти взбаламученного ветром тумана. Свитские, негромко переговариваясь, сгрудились поодаль. Чуть ближе иных — доверенные, друзья-товарищи: Щепилло, тезка ненаглядный, Ваня Горбачевский, Ипполит, брат меньшой самого Верховного, милый друг, душа золотая; в шепоте не участвовали — следили, не махнет ли рукой командующий, подзывая.Шутки кончились. В липкой грязи и клочьях тумана утонул Катеринослав, наскоро и, по сути, вовсе ненадежно обложенный частями Восьмой дивизии, верней сказать, тем, что от Восьмой осталось. «Больше не дам, — сказал Верховный. — Не могу, Мишель. Но ты уж расстарайся. Иначе конец». Так и есть; не дал ни плутонга note 3 Note3
плутонг — взвод

сверх росписи, разве что татары днесь подошли, тысячи с три, так это ж разве можно в счет принять?А ведь и не думалось еще год назад, что, едва родившись, окажется в подобной петле Республика. Задним умом ясно: иначе и выйти не могло. Крепок задний ум — а сердце никак не соглашается признать! Ведь шляхту-то отбили, да как еще отбили — с шумом, с треском; до самой Варшавы катились ляхи без огляду, без просыпу, от Сухиновской мужицкой бригады; зря, что ли, молчат ныне? — никак не зря: все не очухались после Брацлава.И что же? Мазурки заглохли, а — глядишь! — на севере туча собралась: вот-вот Паскевич стронется, а кто воевать с ним станет? Татарва, что ли? Так из-за той татарвы донцы Николаше поддались, слышно, уж и присягу принесли, только и жди теперь — пойдут с востока шашками месить… говорил ведь Верховному: окружить тот Бахчисарай клятый, едва метушню мартовскую муллы затеяли — да и в картечь! Никак; все народы, ответил, едина суть. Сами, считай, хана сего и вырастили…Все не беда; иное горе горше прочих: с кем в поле встать супротив Паскевича? Ладно, ахтырцы, это хорошо, они и есть ахтырцы, не выдадут… так сколько ж их осталось? Ну александрийцы еще… а более ничего ведь и нет, разве конвойная сотня. И неоткуда сикурсу note 4 Note4
сикурс — помощь, подкрепление

ждать; не снять Верховному ни с запада, ни с востока, ни с севера тем паче и единого солдатика; самому справляться следует. И добро бы еще армия регулярная противустояла, так нет же: хамы, быдло разбойное, воевать не умеющее…Отчего ж? — сам себя оборвал бешено. Еще как умеющее! Сами, вишь, набрали, ружьишки раздали, строю выучили, сами! — себе же на голову! Ах, как же гарцевал Ванька Сухинов перед своей Первой Мужицкой, как красовался папахою — освободитель! Стенька Разин со княжною! И вроде пошло, пошло: обернулся, словно в сказке, серый хам солдатом, в боях вырос, уж и ленты на знамя получила бригада за Брацлав, уж подумывали в дивизию развернуть… и что ж? Скверен Брут, из Агафона вылепленный. Где теперь Ванька Сухинов? какими ветрами косточки его по степи носит?Хотя — и то сказать: кто ж думал, что святое дело гайдаматчиной откликнется?…Скопища Кармалюки растеклись по степи, разбухли, змеями проползли по буеракам от самых подольских холмов и аж сюда, к самому Днепру-батюшке, и ушла Первая Мужицкая к хамскому гетьману note 5 Note5
гетьман (гетман) — казачий и гайдамацкий атаман (укр.)

, почитай, вся; ныне не только с севера, а куда взгляд ни кинь — фронт, лютый фронт, с татарвою-вороньем вокруг. Что ж! — не Европия, не Бонапартьево воинство; пощады не жди, сам о милости забудь. И не на что пенять, коль уж располыхалась гверилья… note 6 Note6
малая (партизанская) война (исп.)

На осунувшемся, желтом (а всего лишь год тому детски-пухлом) лице дернулась колючая щетинка усов. Вспомнилось вдруг: давешние споры… ах, Гишпания! ах, Риего! маршем пройдем по Малороссии, аки они с Квирогою note 7 Note7
Риего, Квирога — офицеры, вожди Испанской революции 1821-1823 гг.

по Андалусии шли! ах, конституция! Вот тебе и конституция: грязь жирная, да кошки дохлые в колодцах, да мор поносный в полках, да никаких рекрутов, а ко всему и татары, союзники хуже супостата… и уж неведомо: благо ли все сие для России, проклятие ли? и стоило ли начинать?Однако — начато.Учуяв во мгле нечто людскому глазу невидное, прянул конь; генерал качнулся в седле, выравниваясь, крепче сжал коленями мокрые бока Абрека. Выматерился. Господи Вседержитель, дай силу иль хотя бы страх отними! слышишь, Господи? — а пусть и страх остается, только рассей сомнения. Верую в Тебя, яко всеведущ Ты и знаешь, что нет уж пути иного, чем сей крестный путь у раба твоего Мишки Бестужева; так спаси, помилуй и наставь!— ибо что было, все минуло, и осталось только это: степь в тумане, да город впереди, да скопища мужичьи вокруг, да неполных четыре тысячи солдат— больше не наскреб Верховный, да еще генеральские эполеты на подпоручицких плечах… Так пошли же, Творец, удачу во имя Отца, и Сына, и Духа Святаго, чтоб образумить мужиков да извести Кармалюку; тогда только и оживет надежда: выдадут рекрутов села, и поставки дадут провиантом да фуражом; за зиму обустроим армию, будет чем Паскевича встретить. Иначе — всему крах… И петля, вроде как у Пестеля, Пал Иваныча, мир праху его… ежели раньше на вилы не взденут, как Ваньку Сухинова… И страшнейшее: мечте конец придет во веки веков!— Мишель!

Первый год Республики - Вершинин Лев Рэмович => читать онлайн электронную книгу дальше


Было бы хорошо, чтобы книга Первый год Республики автора Вершинин Лев Рэмович дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Первый год Республики у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Первый год Республики своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Вершинин Лев Рэмович - Первый год Республики.
Если после завершения чтения книги Первый год Республики вы захотите почитать и другие книги Вершинин Лев Рэмович, тогда зайдите на страницу писателя Вершинин Лев Рэмович - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Первый год Республики, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Вершинин Лев Рэмович, написавшего книгу Первый год Республики, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Первый год Республики; Вершинин Лев Рэмович, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн