девушка разбила стекло, мягко взяла
Туржана и поставила на пол.
От прикосновения руны на ее запястье чары развеялись, и Туржан снова
стал человеком. Ошеломленный, он смотрел на почти неузнаваемую Т'саин.
Она попыталась улыбнуться ему.
- Туржан... ты свободен...
- А где Мазириан?
- Он мертв, - девушка устало опустилась на каменный пол и затихла.
Туржан со странным выражением в глазах осмотрел ее.
- Т'саин, мое дорогое создание, - прошептал он, - более благородная,
чем я. Ты отдала свою единственную жизнь за мою свободу.
Он поднял ее тело.
- Я восстановлю тебя в чане. Ты станешь такой же прекрасной и
здоровой, как прежде!.
И он понес ее по каменным ступеням.
Т'САИС
Т'саис выехала из рощи и в нерешительности остановила лошадь. Она
сидела, глядя на зеленый луг, уходивший к реке... Затем сжала колени, и
лошадь двинулась дальше.
Она ехала в глубокой задумчивости, А над ней небо, покрытое облачной
рябью, отбрасывало на землю от горизонта до горизонта глубокие тени.
Лившийся сверху, отраженный и преобразованный свет заливал местность
тысячами оттенков. На Т'саис вначале упал зеленый луч, затем
ультрамариновый, топазовый, рубиново-красный. Окружающий ландшафт
окрашивался соответственно.
Т'саис закрыла глаза, чтобы не видеть эти меняющиеся цвета. Они
раздражали ее нервы, не давали ей ясно видеть окружающее. Красный
ослеплял, зеленый душил, синий и пурпурный намекали на недоступные ее
разумению загадки. Как будто вся вселенная была создана специально, чтобы
ошеломлять ее своим видом, вызывать в ней ярость... Бабочка с крыльями,
расцвеченными, как драгоценный ковер, пролетела мимо, и Т'саис захотелось
ударить ее своим мечом. С огромный усилием девушка сдержалась: Т'саис была
страстной натурой и не привыкла к самоограничению. Она взглянула на цветы
под ногами лошади - бледные маргаритки, колокольчики, вьюнки и оранжевые
"золотые шары". Больше она не будет давить их, вырывать с корнем. Ей было
высказано предположение, что порок заключен не во вселенной, а в ней
самой. Подавив непримиримую враждебность к бабочке, цветам и меняющимся
оттенкам света на небе, она поехала дальше по лугу.
Перед ней поднималась роща высоких деревьев, дальше виднелись заросли
тростника и блестел ручей, тоже изменявший цвет своих струй в соответствии
с цветом неба. Т'саис свернула и вдоль речного берега направилась к
длинному низкому дому.
Она спешилась и медленно подошла к двери черного дымчатого дерева, на
которой было изображено сардоническое лицо. Она потянула за язык, и внутри
зазвучал колокол.
Ответа не было.
- Панделум! - позвала она.
Вскоре послышался приглушенный ответ:
- Входи.
Девушка распахнула дверь и вошла в комнату с высоким потолком,
увешанную коврами и лишенную мебели, если не считать небольшого дивана.
- Чего ты хочешь? - донесся из-за стены голос, густой, сочный и
бесконечно печальный.
- Панделум, сегодня я узнала, что убийство - это зло, что мои глаза
обманывают меня и там, где я вижу только резкие краски и отвратительные
очертания, на самом деле живет красота.
Некоторое время Панделум молчал; затем снова послышался его
приглушенный голос, отвечавший на невысказанную мольбу о знании.
- По большей части это правда. Живые существа имеют право на жизнь.
Это их единственное подлинно драгоценное достояние, и отнятие жизни есть
злейшее преступление... Что касается остального, то вина не твоя. Красота
есть повсюду, все могут видеть ее, все - кроме тебя. Это внушает мне
печаль, потому что тебя создал я. Я вырастил тебя из первичной клетки; я
дал звучание струнам жизни в твоем теле и мозге. И несмотря на все мои
старания, я допустил ошибку; когда ты вышла из чана, я обнаружил, что в
твоем мозгу есть порок: вместо красоты ты видишь безобразие и вместо добра
- зло. Подлинное безобразие, подлинное зло ты никогда не видела, потому
что на Эмбелионе нет ничего злого и мерзкого... Если бы тебе не повезло и
ты встретилась бы с таким, я опасался бы за твой разум.
- Не можешь ли ты изменить меня? - воскликнула Т'саис. - Ты
волшебник. Неужели я и впредь должна жить слепой к радости?
Тень вздоха донеслась из-за стены.
- Я действительно волшебник, я знаю все до сих пор созданные
заговоры, знаю хитрость рун, заклинаний, волшебных изображений,
экзорцизма, талисманов. Я Владыка Математики, лучший после Фандаала, но я
ничего не могу сделать с твоим мозгом, не уничтожив твой разум, твою
личность, твою душу - потому что я не бог. Бог может вызвать предметы к
существованию, а я опираюсь только на магию, и ее заговоры способны лишь
изменять и переделывать пространство.
Надежда растаяла во взгляде Т'саис.
- Я хочу на Землю, - сказала она немного погодя. - Небо на Земле
постоянного голубого цвета, и в нем царит красное солнце. Я устала от
Эмбелиона, где нет никаких голосов, кроме твоего.
- Земля, - задумчиво сказал Панделум. - Тусклое место, древность
которого превосходит всякое знание. Когда-то это был высокий мир облачных
гор, ярких рек, а солнце его было белым сверкающим шаром. Века дождя и
ветра избили и сгладили гранит, а солнце теперь слабое и красное. Тонули и
вставали вновь континенты. Миллионы городов вздымали свои башни, потом
распадались в пыль. Теперь на месте прежних людей живут несколько тысяч
странных созданий. На Земле гнездится зло, зло, отцеженное временем...
Земля умирает, она в сумерках... - колдун замолчал.
Т'саис с сомнением ответила:
- Но я слышала, что Земля прекрасна, а я хочу постигнуть красоту,
даже если ради этого придется умереть.
- Но как ты узнаешь красоту, увидев ее?
- Все люди знают красоту... Разве я не человек?
- Конечно, ты - человек.
- Тогда я найду красоту, а может быть, даже и... - Т'саис запнулась
перед следующим словом, настолько чуждо оно было ее разуму, но в то же
время полно беспокойных возможностей.
Панделум молчал. Наконец промолвил:
- Ты отправишься, куда хочешь. Я помогу тебе, чем смогу. Я дам тебе
руны, которые спасут тебя от злой магии. Я дам жизнь твоему мечу; и я дам
тебе следующий совет: берегись мужчин, которые грабят красоту, чтобы
насытить свою похоть. Не допускай близости ни к кому... Я дам тебе мешочек
драгоценностей, это большое богатство на Земле. С ними ты можешь многого
достичь. Но - опять-таки - никому их не показывай, потому что для
некоторых людей убийство дешевле медной монеты.
Наступило тяжелое молчание, и в воздухе перестало ощущаться
присутствие Панделума.
- Панделум, - негромко позвала Т'саис. Ответа не было.
Спустя какое-то время Панделум вернулся, она ощутила вновь его
присутствие.
- Через мгновение, - сказал он, - ты можешь войти в соседнюю комнату.
Т'саис ждала, затем, по его разрешению, вошла в следующую комнату.
- На скамье слева, - послышался голос Панделума, - ты найдешь амулет
и маленький мешочек с драгоценностями. Надень амулет на правое запястье:
он обращает любое направленное на тебя заклинание против того, кто его
произнес. Это очень мощная руна, береги ее.
Т'саис повиновалась и спрятала мешочек в сумку.
- Положи на скамью свой меч, встань на руну, что начертана на полу, и
крепко зажмурь глаза. Я должен войти в комнату. Предупреждаю: не смотри на
меня - последствия будут ужасны.
Т'саис сняла меч, встала на металлическую руну, закрыла глаза. Она
услышала легкие шаги, звон металла, потом - высокий резкий крик.
- Теперь твой меч жив, - странно громко прозвучал голос Панделума,
который теперь находился рядом. - Он будет убивать твоих врагов
сознательно. Протяни руку и возьми его.
Т'саис вложила в ножны свой стройный клинок, теплый и дрожащий.
- Где на Земле хочешь ты оказаться? - спросил Панделум. - В
местности, населенной людьми, или в великой разрушенной пустыне?
- В Асколайсе, - ответила Т'саис, - потому что тот, кто говорил мне о
красоте, произнес только это название.
- Как хочешь, - сказал Панделум. - А теперь слушай! Если захочешь
вернуться в Эмбелион...
- Нет! - быстро ответила Т'саис. - Лучше умереть.
- Подумай хорошенько.
Т'саис промолчала.
- Сейчас я коснусь тебя. У тебя на мгновение закружится голова - а
затем ты откроешь глаза уже на Земле. Сейчас там почти ночь, а во тьме
скрываются ужасные существа. Поэтому побыстрее отыщи убежище.
Охваченная возбуждением, Т'саис почувствовала прикосновение
Панделума, ощутила дрожь, легкое затмение сознания, быстрый полет...
Незнакомая почва под ногами, незнакомый воздух со странным запахом. Она
открыла глаза.
Местность незнакомая и новая для нее. Темно-голубое небо, распухшее
древнее солнце. Она стояла на лугу, окруженном высокими мрачными
деревьями. Эти деревья не были похожи на спокойных гигантов Эмбелиона:
нахмуренные, с густой листвой. Под ними лежали загадочные тени. Все
окружающее: почва, деревья, скала, торчащая на лугу, - все было выработано
временем, сглажено, выровнено, смягчено. Свет солнца придавал каждому
предмету на Земле, скалам, деревьям, неподвижной траве и цветам одинаковый
оттенок древности, старинных воспоминаний.
В ста шагах поднимались покрытые мхом руины давно обрушившегося
замка. Его камни почернели от лишайников, дыма и возраста; сквозь обломки
пробивалась трава - все это представляло собой странную и дикую картину в
косых лучах солнца.
Т'саис медленно приблизилась. Некоторые стены еще стояли, сложенные
из выветрившегося камня, с давно исчезнувшей известью. Она удивленно
обошла большую разрушенную статую, почти погрузившуюся в землю; на
мгновение задумалась над письменами, высеченными на камне. Широко
открытыми глазами смотрела она на то, что осталось от лица, - жестокие
глаза, насмешливый рот, отбитый нос. Т'саис содрогнулась. Здесь ей искать
нечего; она повернулась, собираясь уходить.
Смех, высокий, радостный, послышался на поляне. Т'саис, помня
предупреждение Панделума, ждала в укрытии. Какое-то движение среди
деревьев; в солнечном свете показались мужчина и женщина; потом - весело
посвистывающий молодой человек. В руке он держал меч, которым время от
времени подталкивал первых двоих. Т'саис разглядела, что эти двое были
связаны.
Трое остановились перед руинами, невдалеке от Т'саис, и та могла
рассмотреть их. Связанный мужчина с худым лицом, неровной рыжей бородой и
мечущимся взглядом; в глазах его виднелось отчаяние. Женщина была полная,
невысокого роста. Пленившим их был Лайан-Странник. Его каштановые волосы
были разбросаны, черты лица подвижны и приятны. Красивые карие глаза
изучали местность. На нем были красные кожаные башмаки с загнутыми вверх
острыми носками, красно-зеленый костюм, такой же плащ и остроконечная
шляпа с багровым пером.
Т'саис смотрела, не понимая, что происходит. Все трое были ей
одинаково отвратительны, казались грязными снаружи и изнутри. Лайан, может
быть, чуть менее подл и низок - он все-таки проворнее и элегантнее.
Пленник негромко застонал, женщина заскулила.
Лайан весело взмахнул шляпой и исчез среди руин. Не далее чем в
двадцати футах от Т'саис он скользнул за древнюю каменную плиту, вернулся
с огнивом и трутом, разжег костер. Из сумки он извлек кусок мяса, поджарил
на костре и с аппетитом съел, облизывая пальцы.
Не было сказано ни слова. Наконец Лайан встал, потянулся и взглянул
на небо. Солнце уходило за темную стену деревьев, поляну уже заполнили
синеватые тени.
- К делу! - воскликнул Лайан. Голос его звучал резко и ясно, как
призыв флейты.
Он снова нырнул в свое укрытие под плитой и принес оттуда четыре
крепких прута. Один из них он положил на бедра мужчины, второй поперек,
через промежность, так что при небольшом усилии мог сжимать бедра и
поясницу. Он испытал свое приспособление и рассмеялся, когда мужчина
закричал от боли. Такое же приспособление он приспособил и на женщине.
Т'саис смотрела в растерянности. Очевидно, молодой человек собирался
причинить своим пленникам боль. Неужели таковы обычаи Земли? Но как она
может их судить, она, не отличающая добра от зла?
- Лайан! Лайан! - воскликнул мужчина. - Пощади мою жену! Она ничего
не знает! Пощади ее и забери все, чем я владею! Я буду тебе служить всю
жизнь!
- Хо! - рассмеялся Лайан, и перо на его шляпе задрожало. - Спасибо,
спасибо за предложение, но Лайану не нужны ни ваш хворост, ни ваша репа.
Лайан любит шелк и золото, любит блеск кинжалов и стоны любви, издаваемые
девушками. Поэтому благодарю тебя - но я ищу брата твоей жены, и когда
твоя жена закричит и завизжит, ты расскажешь мне, где он скрывается.
Для Т'саис сцена начинала приобретать смысл. Двое пленников скрывали
сведения, нужные молодому человеку; поэтому тот будет причинять им боль,
пока они не расскажут все, что ему нужно. Хитро придумано, вряд ли она до
этого додумалась бы сама.
- А теперь, - продолжал Лайан, - я должен вас заверить, что ложь
плохо совмещается с правдой. Видите ли, когда человека подвергают пытке,
он слишком занят, чтобы что-то выдумывать, поэтому и говорит правду. - Он
выхватил из огня головешку, закрепил ее между связанными лодыжками мужчины
и прыгнул к женщине, чтобы начать пытку.
- Я ничего не знаю, Лайан! - завопил мужчина. - Я ничего не знаю,
ничего...
Лайан разочарованно отошел. Женщина потеряла сознание. Лайан снял с
мужчины головешку и раздраженно швырнул ее обратно в костер.
- Что за напасть! - сказал он, но вскоре хорошее настроение вернулось
к нему. - А, ладно, у нас много времени. - И погладил свой заостренный
подбородок. - Может быть, ты и говоришь правду, - рассуждал он вслух. -
Может быть, сведения даст твоя добрая жена? - Он привел женщину в себя
несколькими пощечинами. Пленница тупо смотрела на него, лицо ее было
искажено и почернело от сажи.
- Будьте внимательны! - сказал Лайан. - Я начинаю вторую серию
вопросов. Я рассуждаю, думаю, теоретизирую. Я думаю: если муж не знает,
куда бежал тот, кого я ищу, может, знает жена?
Женщина приоткрыла рот.
- Он мой брат... пожалуйста...
- Ага! Итак, ты знаешь! - торжествующе воскликнул Лайан и прошелся
взад-вперед возле костра. - Ты знаешь! Мы возобновляем испытание. Теперь
будь внимательна. При помощи этого приспособления я превращаю ноги твоего
мужа в желе, а его позвоночник будет торчать сквозь живот - если ты не
заговоришь, конечно!
И он начал.
- Ничего не говори... - выдохнул мужчина и потерял сознание от боли.
Женщина проклинала, вопила, умоляла. И, наконец, не выдержала:
- Я скажу, я все скажу! - закричала она. - Диллар уехал в Эфред!
Лайан ослабил свои усилия.
- Эфред. Так. Значит, он в стране Падающей Стены. - Он поджал губы. -
Возможно, это правда. Но я не верю. Ты должна сказать это еще раз, под
действием извлекателя правды. - Он взял из костра пылающее полено, прижал
к лодыжкам женщины - и снова занялся мужчиной. Женщина молчала.
- Говори, женщина! - тяжело дыша, рявкнул Лайан. - Я весь вспотел от
работы. - Она молчала. Глаза ее, широко раскрытые, стеклянно смотрели в
небо.
- Она умерла! - закричал муж. - Умерла! Моя жена умерла! Лайан, ты
дьявол, ты сама подлость! Проклинаю тебя Тиалом! Крааном! - голос его
дрожал в истерике.
Т'саис была обеспокоена. Женщина умерла. Разве убийство не злое дело?
Так сказал Панделум. Если женщина хорошая, как говорит этот бородатый
человек, значит Лайан - зло. Конечно, все существа из плоти изначально
грязны. Но все же отнимать жизнь у живого - большое зло.
Не зная страха, она вышла из укрытия и подошла к костру. Лайан поднял
голову и вскочил. Но увидел всего лишь незнакомую девушку поразительной
красоты. Он принялся весело напевать и приплясывать.
- Добро пожаловать! Добро пожаловать! - Он с отвращением взглянул на
лежащие на земле тела. - Как неприятно. Не будем обращать на них внимания.
- Он одернул плащ, нежно поглядывая на Т'саис блестящими карими глазами, и
с напыщенным видом, как петух, направился к ней.
- Ты прекрасна, моя дорогая... а я... я настоящий мужчина - ты
увидишь.
Т'саис положила руку на рукоять меча, и тот сам по себе выскочил из
ножен. Лайан отшатнулся, встревоженный видом лезвия и блеском глаз
девушки.
- Что это значит? Ну, ну, - раздраженно сказал он. - Убери свою
сталь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
Туржана и поставила на пол.
От прикосновения руны на ее запястье чары развеялись, и Туржан снова
стал человеком. Ошеломленный, он смотрел на почти неузнаваемую Т'саин.
Она попыталась улыбнуться ему.
- Туржан... ты свободен...
- А где Мазириан?
- Он мертв, - девушка устало опустилась на каменный пол и затихла.
Туржан со странным выражением в глазах осмотрел ее.
- Т'саин, мое дорогое создание, - прошептал он, - более благородная,
чем я. Ты отдала свою единственную жизнь за мою свободу.
Он поднял ее тело.
- Я восстановлю тебя в чане. Ты станешь такой же прекрасной и
здоровой, как прежде!.
И он понес ее по каменным ступеням.
Т'САИС
Т'саис выехала из рощи и в нерешительности остановила лошадь. Она
сидела, глядя на зеленый луг, уходивший к реке... Затем сжала колени, и
лошадь двинулась дальше.
Она ехала в глубокой задумчивости, А над ней небо, покрытое облачной
рябью, отбрасывало на землю от горизонта до горизонта глубокие тени.
Лившийся сверху, отраженный и преобразованный свет заливал местность
тысячами оттенков. На Т'саис вначале упал зеленый луч, затем
ультрамариновый, топазовый, рубиново-красный. Окружающий ландшафт
окрашивался соответственно.
Т'саис закрыла глаза, чтобы не видеть эти меняющиеся цвета. Они
раздражали ее нервы, не давали ей ясно видеть окружающее. Красный
ослеплял, зеленый душил, синий и пурпурный намекали на недоступные ее
разумению загадки. Как будто вся вселенная была создана специально, чтобы
ошеломлять ее своим видом, вызывать в ней ярость... Бабочка с крыльями,
расцвеченными, как драгоценный ковер, пролетела мимо, и Т'саис захотелось
ударить ее своим мечом. С огромный усилием девушка сдержалась: Т'саис была
страстной натурой и не привыкла к самоограничению. Она взглянула на цветы
под ногами лошади - бледные маргаритки, колокольчики, вьюнки и оранжевые
"золотые шары". Больше она не будет давить их, вырывать с корнем. Ей было
высказано предположение, что порок заключен не во вселенной, а в ней
самой. Подавив непримиримую враждебность к бабочке, цветам и меняющимся
оттенкам света на небе, она поехала дальше по лугу.
Перед ней поднималась роща высоких деревьев, дальше виднелись заросли
тростника и блестел ручей, тоже изменявший цвет своих струй в соответствии
с цветом неба. Т'саис свернула и вдоль речного берега направилась к
длинному низкому дому.
Она спешилась и медленно подошла к двери черного дымчатого дерева, на
которой было изображено сардоническое лицо. Она потянула за язык, и внутри
зазвучал колокол.
Ответа не было.
- Панделум! - позвала она.
Вскоре послышался приглушенный ответ:
- Входи.
Девушка распахнула дверь и вошла в комнату с высоким потолком,
увешанную коврами и лишенную мебели, если не считать небольшого дивана.
- Чего ты хочешь? - донесся из-за стены голос, густой, сочный и
бесконечно печальный.
- Панделум, сегодня я узнала, что убийство - это зло, что мои глаза
обманывают меня и там, где я вижу только резкие краски и отвратительные
очертания, на самом деле живет красота.
Некоторое время Панделум молчал; затем снова послышался его
приглушенный голос, отвечавший на невысказанную мольбу о знании.
- По большей части это правда. Живые существа имеют право на жизнь.
Это их единственное подлинно драгоценное достояние, и отнятие жизни есть
злейшее преступление... Что касается остального, то вина не твоя. Красота
есть повсюду, все могут видеть ее, все - кроме тебя. Это внушает мне
печаль, потому что тебя создал я. Я вырастил тебя из первичной клетки; я
дал звучание струнам жизни в твоем теле и мозге. И несмотря на все мои
старания, я допустил ошибку; когда ты вышла из чана, я обнаружил, что в
твоем мозгу есть порок: вместо красоты ты видишь безобразие и вместо добра
- зло. Подлинное безобразие, подлинное зло ты никогда не видела, потому
что на Эмбелионе нет ничего злого и мерзкого... Если бы тебе не повезло и
ты встретилась бы с таким, я опасался бы за твой разум.
- Не можешь ли ты изменить меня? - воскликнула Т'саис. - Ты
волшебник. Неужели я и впредь должна жить слепой к радости?
Тень вздоха донеслась из-за стены.
- Я действительно волшебник, я знаю все до сих пор созданные
заговоры, знаю хитрость рун, заклинаний, волшебных изображений,
экзорцизма, талисманов. Я Владыка Математики, лучший после Фандаала, но я
ничего не могу сделать с твоим мозгом, не уничтожив твой разум, твою
личность, твою душу - потому что я не бог. Бог может вызвать предметы к
существованию, а я опираюсь только на магию, и ее заговоры способны лишь
изменять и переделывать пространство.
Надежда растаяла во взгляде Т'саис.
- Я хочу на Землю, - сказала она немного погодя. - Небо на Земле
постоянного голубого цвета, и в нем царит красное солнце. Я устала от
Эмбелиона, где нет никаких голосов, кроме твоего.
- Земля, - задумчиво сказал Панделум. - Тусклое место, древность
которого превосходит всякое знание. Когда-то это был высокий мир облачных
гор, ярких рек, а солнце его было белым сверкающим шаром. Века дождя и
ветра избили и сгладили гранит, а солнце теперь слабое и красное. Тонули и
вставали вновь континенты. Миллионы городов вздымали свои башни, потом
распадались в пыль. Теперь на месте прежних людей живут несколько тысяч
странных созданий. На Земле гнездится зло, зло, отцеженное временем...
Земля умирает, она в сумерках... - колдун замолчал.
Т'саис с сомнением ответила:
- Но я слышала, что Земля прекрасна, а я хочу постигнуть красоту,
даже если ради этого придется умереть.
- Но как ты узнаешь красоту, увидев ее?
- Все люди знают красоту... Разве я не человек?
- Конечно, ты - человек.
- Тогда я найду красоту, а может быть, даже и... - Т'саис запнулась
перед следующим словом, настолько чуждо оно было ее разуму, но в то же
время полно беспокойных возможностей.
Панделум молчал. Наконец промолвил:
- Ты отправишься, куда хочешь. Я помогу тебе, чем смогу. Я дам тебе
руны, которые спасут тебя от злой магии. Я дам жизнь твоему мечу; и я дам
тебе следующий совет: берегись мужчин, которые грабят красоту, чтобы
насытить свою похоть. Не допускай близости ни к кому... Я дам тебе мешочек
драгоценностей, это большое богатство на Земле. С ними ты можешь многого
достичь. Но - опять-таки - никому их не показывай, потому что для
некоторых людей убийство дешевле медной монеты.
Наступило тяжелое молчание, и в воздухе перестало ощущаться
присутствие Панделума.
- Панделум, - негромко позвала Т'саис. Ответа не было.
Спустя какое-то время Панделум вернулся, она ощутила вновь его
присутствие.
- Через мгновение, - сказал он, - ты можешь войти в соседнюю комнату.
Т'саис ждала, затем, по его разрешению, вошла в следующую комнату.
- На скамье слева, - послышался голос Панделума, - ты найдешь амулет
и маленький мешочек с драгоценностями. Надень амулет на правое запястье:
он обращает любое направленное на тебя заклинание против того, кто его
произнес. Это очень мощная руна, береги ее.
Т'саис повиновалась и спрятала мешочек в сумку.
- Положи на скамью свой меч, встань на руну, что начертана на полу, и
крепко зажмурь глаза. Я должен войти в комнату. Предупреждаю: не смотри на
меня - последствия будут ужасны.
Т'саис сняла меч, встала на металлическую руну, закрыла глаза. Она
услышала легкие шаги, звон металла, потом - высокий резкий крик.
- Теперь твой меч жив, - странно громко прозвучал голос Панделума,
который теперь находился рядом. - Он будет убивать твоих врагов
сознательно. Протяни руку и возьми его.
Т'саис вложила в ножны свой стройный клинок, теплый и дрожащий.
- Где на Земле хочешь ты оказаться? - спросил Панделум. - В
местности, населенной людьми, или в великой разрушенной пустыне?
- В Асколайсе, - ответила Т'саис, - потому что тот, кто говорил мне о
красоте, произнес только это название.
- Как хочешь, - сказал Панделум. - А теперь слушай! Если захочешь
вернуться в Эмбелион...
- Нет! - быстро ответила Т'саис. - Лучше умереть.
- Подумай хорошенько.
Т'саис промолчала.
- Сейчас я коснусь тебя. У тебя на мгновение закружится голова - а
затем ты откроешь глаза уже на Земле. Сейчас там почти ночь, а во тьме
скрываются ужасные существа. Поэтому побыстрее отыщи убежище.
Охваченная возбуждением, Т'саис почувствовала прикосновение
Панделума, ощутила дрожь, легкое затмение сознания, быстрый полет...
Незнакомая почва под ногами, незнакомый воздух со странным запахом. Она
открыла глаза.
Местность незнакомая и новая для нее. Темно-голубое небо, распухшее
древнее солнце. Она стояла на лугу, окруженном высокими мрачными
деревьями. Эти деревья не были похожи на спокойных гигантов Эмбелиона:
нахмуренные, с густой листвой. Под ними лежали загадочные тени. Все
окружающее: почва, деревья, скала, торчащая на лугу, - все было выработано
временем, сглажено, выровнено, смягчено. Свет солнца придавал каждому
предмету на Земле, скалам, деревьям, неподвижной траве и цветам одинаковый
оттенок древности, старинных воспоминаний.
В ста шагах поднимались покрытые мхом руины давно обрушившегося
замка. Его камни почернели от лишайников, дыма и возраста; сквозь обломки
пробивалась трава - все это представляло собой странную и дикую картину в
косых лучах солнца.
Т'саис медленно приблизилась. Некоторые стены еще стояли, сложенные
из выветрившегося камня, с давно исчезнувшей известью. Она удивленно
обошла большую разрушенную статую, почти погрузившуюся в землю; на
мгновение задумалась над письменами, высеченными на камне. Широко
открытыми глазами смотрела она на то, что осталось от лица, - жестокие
глаза, насмешливый рот, отбитый нос. Т'саис содрогнулась. Здесь ей искать
нечего; она повернулась, собираясь уходить.
Смех, высокий, радостный, послышался на поляне. Т'саис, помня
предупреждение Панделума, ждала в укрытии. Какое-то движение среди
деревьев; в солнечном свете показались мужчина и женщина; потом - весело
посвистывающий молодой человек. В руке он держал меч, которым время от
времени подталкивал первых двоих. Т'саис разглядела, что эти двое были
связаны.
Трое остановились перед руинами, невдалеке от Т'саис, и та могла
рассмотреть их. Связанный мужчина с худым лицом, неровной рыжей бородой и
мечущимся взглядом; в глазах его виднелось отчаяние. Женщина была полная,
невысокого роста. Пленившим их был Лайан-Странник. Его каштановые волосы
были разбросаны, черты лица подвижны и приятны. Красивые карие глаза
изучали местность. На нем были красные кожаные башмаки с загнутыми вверх
острыми носками, красно-зеленый костюм, такой же плащ и остроконечная
шляпа с багровым пером.
Т'саис смотрела, не понимая, что происходит. Все трое были ей
одинаково отвратительны, казались грязными снаружи и изнутри. Лайан, может
быть, чуть менее подл и низок - он все-таки проворнее и элегантнее.
Пленник негромко застонал, женщина заскулила.
Лайан весело взмахнул шляпой и исчез среди руин. Не далее чем в
двадцати футах от Т'саис он скользнул за древнюю каменную плиту, вернулся
с огнивом и трутом, разжег костер. Из сумки он извлек кусок мяса, поджарил
на костре и с аппетитом съел, облизывая пальцы.
Не было сказано ни слова. Наконец Лайан встал, потянулся и взглянул
на небо. Солнце уходило за темную стену деревьев, поляну уже заполнили
синеватые тени.
- К делу! - воскликнул Лайан. Голос его звучал резко и ясно, как
призыв флейты.
Он снова нырнул в свое укрытие под плитой и принес оттуда четыре
крепких прута. Один из них он положил на бедра мужчины, второй поперек,
через промежность, так что при небольшом усилии мог сжимать бедра и
поясницу. Он испытал свое приспособление и рассмеялся, когда мужчина
закричал от боли. Такое же приспособление он приспособил и на женщине.
Т'саис смотрела в растерянности. Очевидно, молодой человек собирался
причинить своим пленникам боль. Неужели таковы обычаи Земли? Но как она
может их судить, она, не отличающая добра от зла?
- Лайан! Лайан! - воскликнул мужчина. - Пощади мою жену! Она ничего
не знает! Пощади ее и забери все, чем я владею! Я буду тебе служить всю
жизнь!
- Хо! - рассмеялся Лайан, и перо на его шляпе задрожало. - Спасибо,
спасибо за предложение, но Лайану не нужны ни ваш хворост, ни ваша репа.
Лайан любит шелк и золото, любит блеск кинжалов и стоны любви, издаваемые
девушками. Поэтому благодарю тебя - но я ищу брата твоей жены, и когда
твоя жена закричит и завизжит, ты расскажешь мне, где он скрывается.
Для Т'саис сцена начинала приобретать смысл. Двое пленников скрывали
сведения, нужные молодому человеку; поэтому тот будет причинять им боль,
пока они не расскажут все, что ему нужно. Хитро придумано, вряд ли она до
этого додумалась бы сама.
- А теперь, - продолжал Лайан, - я должен вас заверить, что ложь
плохо совмещается с правдой. Видите ли, когда человека подвергают пытке,
он слишком занят, чтобы что-то выдумывать, поэтому и говорит правду. - Он
выхватил из огня головешку, закрепил ее между связанными лодыжками мужчины
и прыгнул к женщине, чтобы начать пытку.
- Я ничего не знаю, Лайан! - завопил мужчина. - Я ничего не знаю,
ничего...
Лайан разочарованно отошел. Женщина потеряла сознание. Лайан снял с
мужчины головешку и раздраженно швырнул ее обратно в костер.
- Что за напасть! - сказал он, но вскоре хорошее настроение вернулось
к нему. - А, ладно, у нас много времени. - И погладил свой заостренный
подбородок. - Может быть, ты и говоришь правду, - рассуждал он вслух. -
Может быть, сведения даст твоя добрая жена? - Он привел женщину в себя
несколькими пощечинами. Пленница тупо смотрела на него, лицо ее было
искажено и почернело от сажи.
- Будьте внимательны! - сказал Лайан. - Я начинаю вторую серию
вопросов. Я рассуждаю, думаю, теоретизирую. Я думаю: если муж не знает,
куда бежал тот, кого я ищу, может, знает жена?
Женщина приоткрыла рот.
- Он мой брат... пожалуйста...
- Ага! Итак, ты знаешь! - торжествующе воскликнул Лайан и прошелся
взад-вперед возле костра. - Ты знаешь! Мы возобновляем испытание. Теперь
будь внимательна. При помощи этого приспособления я превращаю ноги твоего
мужа в желе, а его позвоночник будет торчать сквозь живот - если ты не
заговоришь, конечно!
И он начал.
- Ничего не говори... - выдохнул мужчина и потерял сознание от боли.
Женщина проклинала, вопила, умоляла. И, наконец, не выдержала:
- Я скажу, я все скажу! - закричала она. - Диллар уехал в Эфред!
Лайан ослабил свои усилия.
- Эфред. Так. Значит, он в стране Падающей Стены. - Он поджал губы. -
Возможно, это правда. Но я не верю. Ты должна сказать это еще раз, под
действием извлекателя правды. - Он взял из костра пылающее полено, прижал
к лодыжкам женщины - и снова занялся мужчиной. Женщина молчала.
- Говори, женщина! - тяжело дыша, рявкнул Лайан. - Я весь вспотел от
работы. - Она молчала. Глаза ее, широко раскрытые, стеклянно смотрели в
небо.
- Она умерла! - закричал муж. - Умерла! Моя жена умерла! Лайан, ты
дьявол, ты сама подлость! Проклинаю тебя Тиалом! Крааном! - голос его
дрожал в истерике.
Т'саис была обеспокоена. Женщина умерла. Разве убийство не злое дело?
Так сказал Панделум. Если женщина хорошая, как говорит этот бородатый
человек, значит Лайан - зло. Конечно, все существа из плоти изначально
грязны. Но все же отнимать жизнь у живого - большое зло.
Не зная страха, она вышла из укрытия и подошла к костру. Лайан поднял
голову и вскочил. Но увидел всего лишь незнакомую девушку поразительной
красоты. Он принялся весело напевать и приплясывать.
- Добро пожаловать! Добро пожаловать! - Он с отвращением взглянул на
лежащие на земле тела. - Как неприятно. Не будем обращать на них внимания.
- Он одернул плащ, нежно поглядывая на Т'саис блестящими карими глазами, и
с напыщенным видом, как петух, направился к ней.
- Ты прекрасна, моя дорогая... а я... я настоящий мужчина - ты
увидишь.
Т'саис положила руку на рукоять меча, и тот сам по себе выскочил из
ножен. Лайан отшатнулся, встревоженный видом лезвия и блеском глаз
девушки.
- Что это значит? Ну, ну, - раздраженно сказал он. - Убери свою
сталь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17